Легенда о Рыцаре Солнца. Том 3

Остин же тем временем продолжал едва слышно бормотать:

— Тот теневой священник был просто невероятно силен. Да как вообще он мог быть настолько сильным? Как...

Майк так же мрачно добавил:

— Тот темный рыцарь тоже был очень сильным. Возможно даже, что он и есть представитель Бога Теней на земле!

Я бросил быстрый взгляд на Сына Бога Войны. Он и впрямь совершенно ничего не мыслил в политике. Он даже не знал, что представителем Бога Теней является вовсе не темный рыцарь. Но, даже если он и не был представителем, этот темный рыцарь определенно являлся важной персоной в Соборе Бога Теней. Иначе, он просто не смог бы выстоять в бою против Сына Бога Войны целый день и целую ночь.

Но все эти размышления абсолютно не важны... по крайней мере, сейчас.

Я сделал глубокий вдох и громко заявил:

— Я собираюсь использовать "воскрешение".

Все трое изумленно уставились на меня, после чего Остин вежливо уточнил:

— Нам уйти?

Я помотал головой из стороны в сторону:

— Нет. Мне будет необходима ваша защита. Не позвольте никому и нечему приблизиться ко мне, даже падающему листу!

— Хорошо!

Все трое с готовностью кивнули головами. Глаза Остина же светились особенно ярко. Но в этом не было ничего странного, так как любой священник или же жрец был бы столь же возбужден при мысли, что вот-вот станет свидетелем наложения такого высокоуровневого и сложного заклинания как "воскрешение". Если бы здесь сегодня были целители из Святилища Света, то они бы уже прыгали и кричали от перевозбуждения.

— Как давно был убит Лист? — спросил я.

— Приблизительно два часа назад, — тут же ответил Остин.

Я кивнул. У меня было предостаточно времени, чтобы наложить заклинание. Я нарисовал на земле большой круг вокруг Листа и повернулся к остальным:

— С этого момента, чтобы я не делал или не говорил, не разговаривайте со мной. Так же не позволяйте ничему проникнуть в приделы этого круга.

Все трое вновь с готовностью кивнули головами. Они тут же встали и сформировали собой треугольник с внешней стороны круга, словно бы делом пытались продемонстрировать свою решительность защитить нас от любой возможной опасности.

Это меня немного успокоило. Если нас будут защищать эти трое, то беспокоиться абсолютно не о чем, если только темный рыцарь и теневой священник не атакуют вновь... я замер. Может ли быть, что в этом и заключается их план? Возможно ли, что они ждали этого самого момента, когда я решу воскресить Листа, чтобы окончательно уничтожить всех нас?

Я внимательнее присмотрелся к телу Листа. Умер он от прямого удара в сердце тонким и острым клинком. Это был очень точный и аккуратный выпад, который нанес минимально возможное повреждение телу. Это меня даже немного успокоило. Кто-кто, а темный священник-то должен был знать, что чем больше повреждений было нанесено телу убитого, тем сложнее будет целителю вернуть того человека к жизни. Если бы их целью было наше уничтожение, они не убили бы Листа подобным выверенным ударом.

Хоть у меня по-прежнему оставалось немало вопросов и опасений, я более не имел такой роскоши как время, чтобы продолжать беспокоиться о них. Я вынул из ножен свой Божественный Солнечный Меч, что висел у меня на поясе, и, используя его в качестве принадлежности для письма, начертил на земле магический круг необходимый для воскрешения.

Закончив с магическим кругом, я молча взглянул на Листа. Хоть он и пал в ходе ожесточенного сражения, он выглядел абсолютно умиротворенным. Если бы не неестественная бледность его лица, никому даже и в голову бы не пришло, что он уже никогда не откроет свои глаза.

Напротив, уголки его губ были слегка приподняты в едва уловимой улыбке...

Лист всегда казался настолько беззаботным, что у окружающих людей создавалось впечатление, Будто бы он с радостью готов принять все, что подбросит ему судьба. Подобная черта характера может быть и свойственна образу Рыцаря Листа, однако укажите мне хотя бы на одного члена Двенадцати Священных Рыцарей, который не был бы двуликим лицемером? Землю вот уж точно нельзя назвать ни честным, ни искренним человеком, да и меня самого разве ж можно назвать благожелательным филантропом?

— Кстати, о Земле... С самого детства, стоило нам с Землей в очередной раз из-за чего-нибудь поссориться, как ты тут же принимался нас примирять и вообще играл роль медиатора. Мотался взад-вперед между нами как заведенный, улыбался нам, пытаясь противопоставить свою улыбку нашим с Землей насупившимся минам, и делал это до тех пор, пока мы вновь не соизволим заговорить друг с другом.

— Помню, был даже однажды такой случай, когда мы ни в какую не желали мириться с Землей. В конечном итоге ты просто-напросто встал между нами двумя и начал плакать крокодильими слезами. В тот раз ты рыдал настолько жалостливо, что даже проходящий мимо Кара не мог не взглянуть на нас с Землей грозным взглядом. Из-за этого нам пришлось отринуть все наши разногласия и объединить свои усилия в попытках успокоить тебя и убедить не плакать больше.

Я продолжал вспоминать разнообразные события из прошлого, вплоть до самых первых дней...

— Я отчетливо помню, что в самый первый день нашего знакомства у тебя на лице была теплая улыбка. Я, может, и могу улыбаться лучезарнее тебя, могу создать образ более надежного человека. Я могу улыбаться в сто раз более притягательной улыбкой, чем ты, но я никогда не смогу улыбнуться столь же искренней улыбкой, что и ты. Та твоя улыбка была подобна легкому, приятному бризу...

Я замолчал на какое-то время, после чего заявил:

— Если честно, я ненавижу ее, эту твою улыбку. Она словно издевается надо мной, смеется над тем, насколько фальшивы мои собственные улыбки. Ты не находишь это довольно ироничным, что все люди вокруг считают меня отзывчивым человеком, в то время как воистину хорошим человеком являешься ты?

— Поэтому-то я всегда и любил задирать тебя. Даже сейчас я тебя задираю... Но ты всегда упорно отказывался злиться на меня за это. Разве ж так уж сложно хотя бы раз накричать на меня? В конечном счете, единственным актом протеста, который ты себе позволял, было вбивание гвоздей в соломенную куклу вуду.

Уже не в силах сдерживать себя я прорычал:

— Ну почему ты у нас такой добрячок! Идиот!

Я продолжал вытаскивать из своей памяти все новые и новые эпизоды из прошлого, продолжал вспоминать... до тех пор, пока все мое лицо не оказалось залито слезами. Капля за каплей они срывались с моего подбородка и падали к ногам Листа. Я плакал до тех пор, пока в моем сердце не осталось больше никакого другого чувства, кроме желания вновь увидеть Листа живым, чтобы он вновь открыл свои глаза.

Лист, я не дам тебе умереть. И я так же не позволю тебе воскреснуть с какими-либо изъянами! Я никогда не дам тебе воскреснуть ничем иным, кроме совершенства! Никогда!

Я закрыл глаза и усилием воли подавил в себе желание плакать. Я понял голову и взглянул на небо, далекое солнце и невидимого глазу Бога Света.

Я медленно открыл свой рот. Каждое произнесенное мною слово звучало четко и ясно.

— О, Бог Света! Прошу, выслушай мое покаяние и узри мою глупость. Я утверждал, что для Рыцаря Солнца нет никого важнее, чем его священные рыцари. Я заявлял, что все священные рыцари принадлежат мне, и никто не вправе тронуть их. Однако я не пришел на помощь к Эльмайри Листу, когда он оказался в опасности. Я не смог выполнить своих товарищеских обязательств, и я не был с ним рядом в ту роковую минуту...

Я сделал глубокий вдох и продолжил мою молитву:

— Все это случилось по моей вине. Никакие слова не сумеют передать всю тяжесть моего греха. Я готов заплатить любую цену. Я лишь прошу не забирать Эльмайри Листа назад в ваши объятия.

— О, Бог Света! Я клянусь, что готов заплатить любую цену, лишь бы Эльмайри Лист смог вновь открыть свои глаза. Прошу, прими кровь из моей левой руки, чтобы вернуть возможность движения его левой руке. Прошу, прими кровь из моей правой руки, чтобы вернуть возможность движения его правой руке...

Я прижал острое лезвие Божественного Солнечного Меча к своей левой руке и позволил крови стечь по его лезвию и в конечном итоге приземлиться на левую руку Листа. Затем настала очередь правой руки, обеих ног...

Только когда все тело Листа оказалось залито моей кровью я наконец-то перешел к следующему этапу ритуала... Я вонзил Божественный Солнечный Меч прямо в смертельную рану Листа в его сердце.

После чего я встал на колени и, подняв обе руки к небу, вознес свою молитву далекому и неведомому Богу Света...

Прошу, верни мне Листа в целости и сохранности. Ради этого, я готов отдать что угодно.

Прошу, верни мне целого Листа.

Верни его мне!

Я вновь опустил свой взгляд и медленно обхватил рукоять Священного Солнечного Меча. Я начал излучать энергию света и концентрировать ее в мече. Через Священный Божественный Меч энергия света начала проникать в тело Листа и изгонять тот элемент тьмы, что уже успел скопиться в его теле. Наконец все его тело настолько наполнилось элементом света, что его было фактически невозможно разглядеть в ярком свете, что словно сфера окружал Листа.

Я вложил в это максимум своих сил и сохранял это состояние очень, очень долгое время...

Чтобы не потерять сознание до завершения ритуала, я оборвал передачу элемента света, когда в моем теле еще оставалось немного про запас. Я поднялся на ноги и медленно начал вытаскивать Божественный Солнечный Меч. Пока я вытаскивал меч, смертельная рана на груди Листа затянулась сама собой благодаря энергии света в теле Листа.

Когда же Божественный Солнечный Меч наконец-то полностью покинул тело, я тут же отшвырнул его в сторону. Без малейшего промедления я сконцентрировал шар элемента света на ладони и со всей дури ударил им в грудь Листа. Туда, где было его сердце.

В этот момент Лист сделал резкий глубокий вдох, а его тело выгнулось словно лук, приподнявшись на лопатках. Он вновь и вновь бился в конвульсиях и заходился приступами неистового кашля. По его лицу я мог с точностью сказать, что сейчас ему было очень больно.

Увидя это, я облегченно выдохнул. Я едва сдерживал слезы. К счастью, Лист воскрес.

После череды долгого кашля, Лист наконец-то сумел собрать в себе немного сил и, глядя мне в глаза, произнес:

— С-солнце...

Я пристально вглядывался в Листа. Славно. Похоже, что он осознает себя и окружающий мир, да и с голосом его тоже все в порядке. С внешностью все тоже, вроде бы как, в норме.

Вот и хорошо...

— Солнце...

Мир в моих глазах вдруг резко потемнел, а сознание начало стремительно ускользать. Последним, что я успел запомнить перед тем, как окончательно потерял сознание, было ощущение того, как я заваливаюсь на бок...

* * *

— Солнце...

Когда я вновь пришел в себя, первой моей мыслью было, что кто-то зовет меня по имени. Он же помог мне приподняться с земли. Я повернул было голову, чтобы увидеть лицо этого человека, но вокруг меня была кромешная тьма. Может я забыл отрыть свои глаза?

Я моргнул. Да нет, глаза у меня явно открыты.

— Солнце?

Это был голос Листа. Он был очень близко... Я повернулся на звук, но так и не смог разглядеть его сквозь всю эту тьму. Черт! Ну и как, по-вашему, я должен убедиться, что его воскрешение прошло без каких-либо побочных эффектов?

Я нахмурился и начал обшаривать руками воздух перед собой в поисках источника этого голоса. Я аккуратно прикоснулся к лицу Листа. На ощупь оно оказалось абсолютно таким же, как и лицо самого обычного человека. Я облегченно вздохнул. Ну, хотя бы с самой главной частью его тела, лицом, все, вроде бы, было в норме.

— Солнце...

В этот момент голос Листа надорвался, и он сдавленно произнес:

— Твои глаза...

Я немного озадаченно замер. Только через несколько секунд я вспомнил, мои глаза...

В течение последующего довольно продолжительного времени Лист неоднократно охал и даже вновь и вновь накладывал на меня исцеление. Вскоре до меня донеслись его всхлипывания. Было очевидно, что он сейчас находился в таком паническом состоянии, что совершенно не был в состоянии четко понять, что ему следует делать дальше...

Наконец-то я улыбнулся ему:

— Со мной уже все в норме. Когда я только проснулся, мое зрение на время помутилось. Вероятно, я просто-напросто слишком сильно устал. Прости, что так тебя напугал.

После моих слов дыхание Листа заметно участилось. Он с тревогой спросил:

— Солнце, ответь мне, сколько пальцев?

Я затих.

После этой затянувшейся паузы Лист выдавил сквозь слезы:

— Солнце...

В этот момент я тихонько захихикал и ухмыльнулся:

— Ха-ха-ха! Два. Ты бы видел сейчас свое лицо. Я действительно очень устал, так что мое зрение ненадолго помутилось.

Лист на какое-то время выпал в осадок, после чего резко закричал:

— Ах, ты! Ты меня чуть в могилу не вогнал! Разве ж ты не покаялся в своих грехах? Я-то думал, что ты больше не будешь задирать меня.

Так он слышал... Черт! Мое смущение тут же превратилось в злость, и я выпалил:

— Я действительно покаялся, но это не значит, что я не намерен делать этого впредь!

Лист шмыгнул носом и вновь возмущенно вскрикнул:

— Ты и впрямь... Можешь хотя бы на секунду представить, насколько обеспокоен я был? Я так на тебя зол.

Славно! Это ведь должно сойти за яростный вопль, я прав? Где-то в глубине души я был очень рад этому выплеску эмоций. Спустя столько лет великий план под кодовым названием "Взбесить Листа" наконец-то принес свои плоды! Я так тронут.

— Ладно, проехали с этим! Давайте уже прекратим валять дурака и пустимся в погоню за тем темным рыцарем, что посмел убить тебя. Майк и остальные, подойдите сюда поскорее. Я исцелю ваши раны!

Я поднял Божественный Солнечный Меч и, задорно смеясь, поднялся с земли с намереньем пойти навстречу Майку и остальным. Вот только я не заметил рытвину на земле прямо рядом с моей ногой. Я оступился, и мне пришлось сделать два довольно неуклюжих шага вперед. Если бы в тот момент я не держал бы крепко свой Божественный Солнечный Меч в руках и не оперся на него в нужный момент, я непременно бы упал.

В воздухе повисла гробовая тишина.

Я тут же торопливо выпрямился и с улыбкой заявил:

— Чего это вы все замолчали, ребята? Наложение заклинания "воскрешение" — это вам не шутки шутить. Мои ноги меня немного подвели в виду моей чрезмерной усталости, только и всего. Сол —

— Солнце, ты ведь больше не можешь видеть своими глазами, ведь так? — резко оборвал мои слова Лист. — Не лги мне. И не преследуй группу того темного рыцаря лишь для того, чтобы позволить ему полоснуть тебя по глазам, чтобы ты смог скрыть ото всех факт своей слепоты. Я ведь знаю, о чем ты думаешь. Не делай этого, прошу тебя...

Я ненадолго замолк, но вскоре выдавил из себя улыбку:

— Что за ерунду ты несешь? Я же видел те два пальца, что ты мне показал! Разве ж мог слепой человек увидеть их? Ты такой дурачок, Лист.