Прекрасная дружба

Они собрали небольшую толпу, осознала она, взглянув вниз. Фактически, для столь пустякового местечка как Твин Форкс это была огромная толпа. Внизу собралось тридцать-сорок человек, заслоняя глаза, наблюдая за парящими и танцующими над ними дельтапланами.

Ну, если они пришли посмотреть шоу, то, может быть, им с Львиным Сердцем стоит взять и устроить его им!

Она круто нырнула, одновременно с этим разворачиваясь, и устремилась к площадке, с которой они взлетели, подобно пикирующему четырехкрылому сфинксианскому горному орлу. Она уже собиралась погасить набранную скорость, но поняла, что кричит от восторга, когда земля с головокружительной скоростью проносилась под ними.

* * *

Лазающий-Быстро прищурил глаза под ударами ветра, когда они скользили по небу, и он услышал, как радостные ротозвуки его двуногой смешиваются с его собственным высоким, звонким мявом восхищения. Подумать только, когда-то его это беспокоило! Это чудесно — почти так же чудесно, как пучковый стебель! Нет, возможно, это так же чудесно, как пучковый стебель!

Он знал, что в металлической летающей штуке летал быстрее и выше, но так!.. Так, должно быть, чувствовала себя птица, одна из величайших птиц-охотников с вершин гор! Он чувствовал, как его хвост струится позади него, чувствовал, как ветер ерошит ему мех и сдувает назад усы, и понимал, почему же его двуногая так радовалась в такие моменты.

Она снова сместила свой вес, и Лазающий-Быстро увидел, что это скорректировало угол их летающей штуки. Пока еще он слабо понимал, как именно подстройка угла влияет на их полет, но он быстро выяснил, как она контролирует их курс, и не удивился, когда их скорость резко упала. Они замедлились еще сильнее, и он увидел, как земля приближается к ним. Потом они почти остановились — по крайней мере, по сравнению с их прежней скоростью — и ее ноги опустились и коснулись травы. Она побежала, смеясь и задыхаясь, пока не смогла погасить остатки их скорости и, наконец, остановиться, и он подался вперед и оставшейся у него передней лапой похлопал по задней части ее шлема.

* * *

Стефани снова рассмеялась, почувствовав, как Львиное Сердце похлопывает ее по шлему. Она услышала аплодисменты от зрителей, собравшихся в то время, как они были в воздухе, но по-настоящему дорожила она именно этим похлопыванием и явной радостью сзади.

— Не так уж плохо, а? — спросила она, сняла шлем и обернулась улыбнуться ему, опустившись на одно колено и положив раму дельтаплана на землю. — Понравилось ведь, да?

— Мя-ать! Мя-ать, мя-ать, мя-ать! — ответил он, и она снова рассмеялась, поправляя шлем под левой рукой, и протянула правую руку погладить его.

— О, он такой прелестный! — сказал новый голос. Даже взвизгнул, подумала Стефани, повернув голову и увидев стоящую неподалеку Труди Франкитти.

Труди и Стефани были двумя лучшими дельтапланеристками группы. На самом деле, Стефани думала, что они обе были лучше Стэна Ченга, явно считавшего себя самым лихим дельтапланеристом на всем Сфинксе. Столь же явно Труди была сражена наповал его мужественными достижениями.

Насколько знала Стефани, Труди была такой же. Они много времени проводили неподалеку (и тайком) друг от друга. И их характеры, как мрачно подумала она, идеально подходили друг другу.

Факт, что они с Труди обе были хорошими дельтапланеристками, и их обеих (по крайней мере, на данный момент) записали в одну команду не обязательно привел бы к какой-нибудь крепкой дружбе. Даже скорее всего. Несмотря на неоспоримое мастерство Труди в, по крайней мере, некоторых спортивных областях, Стефани пришла к выводу, что ее обсчитали в количестве нейронных синапсов. Просто казалось, что ее работали не слишком хорошо. Хоть Труди и была почти на стандартный год старше Стефани, по курсовым работам Стефани опережала ее на три семестра. Конечно, если смотреть на них двоих, стоящих бок о бок, Труди выглядела как минимум на два (или даже на три, мрачно подумала Стефани) стандартных года старше, судя по ее неуклонному — можно даже сказать взрывному — созреванию. Стефани не была готова признать, как же сильно ее это возмущало, так что она решила, что обижаться было глупо. Хотя порой она так не считала. И она действительно ненавидела то, как Труди стояла, чтобы искусно подчеркнуть свои новые… атрибуты.

Особенно когда неподалеку был хотя бы немного привлекательный мужчина.

И вдвойне особенно, когда упомянутому мужчине действительно это нравилось, подумала она, глядя в сторону Стэна. Абсолютная безалаберность в глубине его глаз почти пугала. Не то чтобы за ними действительно скрывалось много ума, раз уж она об этом задумалась. И не то чтобы она хотела, чтобы Стэн — фу! — так глядел на нее, но все же…

Несмотря на это, Стефани подумала, что ей смогла бы понравиться Труди, если бы только у нее работал мозг. Или было что-то отдаленно напоминающее чувство зрелости. Или (немного, хотя Стефани хотела изучить все возможности) если бы Труди была чуть менее популярна «у толпы».

Конечно же, Стефани нисколько не заботило мнение «толпы». Она могла занять свое время чем-то более полезным, чем беспокойством об этом.

— Он такой милый, Стефани! — восхитилась Труди, подходя ближе, когда Стефани начала отстегивать ремни. — О, я должна получить своего собственного! У него — у Львиного Сердца, конечно же — у него нет, знаешь, друга, с которым ты могла бы меня познакомить?

Она, хихикнув, прикрыла глаза. Это, безусловно, было хихиканьем, с отвращением подумала Стефани. И разве не удивительно, как же Труди вдруг стала такой дружелюбной? Возможно, по-настоящему удивительным было то, что Труди могла на мгновение подумать, что Стефани была достаточно глупа, чтобы не понять, почему же другая девушка так неожиданно захотела стать ее подругой.

— Я так не думаю, — ответила Стефани так любезно, как только могла. — То есть, я уверена, что у него есть друзья, но я не думаю, что большинство их них готовы, как он, «взяться за людей», как моя мама это называет. Лично я думаю, что это показывает, что у них лучшие чувства, чем у него!

В последнюю фразу она вложила весь свой юмор, надеясь обратить это в шутку, но Труди не собиралась отвлекаться.

— О, да ладно, — сказала она. — Никто и никогда не видел ни одного из них, и первый же, которого ты встретила, решил, что он хочет «взяться» за тебя? — надулась она и пожала плечами. — Насколько это в действительность сложно? В смысле, как только у тебя появляется возможность.

— Боюсь, это не так просто, Труди, — постаралась Стефани — действительно постаралась — убрать из своего голоса раздражение. Она знала, как недоумки вроде Труди будут на это реагировать, она просто знала. — Даже просто найти их весьма тяжело, если тебе не повезет случайно, как мне. И никто точно не знает, почему же Львиное Сердце вообще решил остаться со мной. Пока не знает.

— Ну, это я знаю, — немного едко сказала Труди. — Но теперь мы знаем, что они есть, и я думаю, что вскоре мы увидим гораздо большее их число.

— Поверь мне, — рассмеялась Стефани, — никто не увидит древесного кота, если он не захочет, чтобы его увидели!

— Да ну? — склонила Труди голову, и ее улыбка показалась немного застывшей, когда она смотрела, как Стефани заканчивала отстегивать ремни.

— Ну да, — кивнула Стефани. Она сбросила с себя ремни и начала отстегивать Львиное Сердце, потянувшегося к ней своей оставшейся передней лапой и обеими средними. Когда она закончила, он забрался к ней на руки и перелез повыше, чтобы занять правильную позицию у нее на плече.

— Кажется, ты смогла найти их, — заметила Труди с прозвучавшим в голосе намеком на раздражение.

— Возможно, — пожала плечами Стефани. — С другой стороны, как я уже сказала, лишь по чистой удаче мне повезло в первый раз встреть Львиное Сердце. А во второй раз… ну, давай просто скажем, что я бы рекомендовала для заведения друзей менее травматический способ.

— Ага, мы все слышали о тебе и гексапуме, — закатила глаза Труди. — Мой папа говорит, что любой, кто действительно сталкивается с гексапумой лицом к лицу, заканчивает в итоге у нее в желудке.

— Он так сказал, да? — настала очередь Стефани склонить голову, и она поняла, что ее тон стал холоднее.

Не в первый уже раз она слышала подобные замечания, хотя в первый раз кто-то сказал это ей прямо в лицо… и намеренно подразумевая, что на самом деле этого не было. А еще в первый раз, это сказала кто-то ее возраста, и она поразилась, насколько же сильнее это ее взбесило. Почему же она вообще позволили Труди Франкитти задеть ее?

— Знаешь ли, он охотился на гексапум, — и если голос Стефани стал холоднее, то Труди резал как бритва. — Он сказал, что любой, кого гексапума поймает на земле без оружия, становится куском мяса.

Было некое неоспоримое наслаждение, с которым Труди произнесла последние два слова, и Стефани заставила себя приостановиться, прежде чем открыть по девушке ответный огонь.

Она предполагала, что нельзя винить людей за то, что они удивляются ее выживанию. Если уж на то пошло, она все еще этому удивлялась, и она знала, что Львиное Сердце и другие древесные коты были единственной причиной, по которой она сейчас была жива. Но все же она не привыкла к людям, сомневающимся в ее честности. Кроме того, Лесная Служба побывала там и сфотографировала тушу именно на том месте, которое родители им указали. Итак, как же, по мнению миз Труди Франкитти, скончалась эта гексапума?

— Ну, у меня не было оружия, — сказала она через мгновение. — Полагаю, мне повезло, что Львиное Сердце и его друзья появились там, когда я в них нуждалась, не так ли?

— Думаю, да, — немного надменно сказала Труди, после чего встряхнулась. — Но это мое мнение. Если они «появились» ради тебя, почему бы им не появиться ради кого-то еще?

— Вроде тебя? — Стефани готова была откусить свой язык, едва два слова вопроса вылетели у нее изо рта, но было уже слишком поздно, и голубые глаза Труди вспыхнули.

— Не понимаю, почему бы и нет. То есть, у меня много питомцев. У меня уже сейчас есть два бурундука и квазивыдра!

Стефани стиснула зубы. В такие моменты она убеждалась, что Труди на самом деле было около девяти стандартных лет, невзирая на то, что ее свидетельство о рождении (или внешние данные) говорило обратное. Она все знала о квазивыдре Труди, и если бы смогла придумать, как освободить беднягу, сделала бы это с большим удовольствием. А еще она знала, что это совсем не Труди поймала зверя; это был ее старший брат, Ральф, который на интеллектуальной пирамиде стоял еще ниже ее.

Как ни тяжело было сейчас поверить, что кто-то мог быть в столь глубоких и темных океанских глубинах.

— Львиное Сердце не домашнее животное, Труди, — сказала она так спокойно, как только могла.

Она начала складывать свой дельтаплан, надеясь, что Труди поймет намек и пойдет куда-нибудь еще. Хотя она не ждала, что ей так повезет, и ее сердце упало, когда она поняла, что большинство остальных уже приземлилось и, казалось, лишь немногие собрались вокруг нее и Труди. Стен Ченг, Бекки Моровиц и Фрэнк Камара выстроились позади Труди, что было нисколько не удивительно, учитывая отношение Стена к заинтересованности Труди, и что все четверо были приятелями. Чет Понтье и Кристина Шредер постарались сделать вид, что они не подслушивают разговор, но они не были такими уж хорошими актерами. Что было хуже, некоторые из зрителей заметно приблизились, чтобы лучше слышать.

— О, конечно, мы все знаем, что он не домашнее животное, — сказала Труди, закатывая глаза куда театральнее, чем прежде. — Он просто выглядит как домашнее животное, верно?

Уходи, Стефани, шептал в глубине разума негромкий, похожий на материнский, голосок. Уходи. Последнее, что тебе нужно, это ввязываться в такой спор с такой легкомысленной дурой, как Труди.

— Правда? — услышала она вместо этого свой голос, оторвав взгляд от складываемого дельтаплана. — Значит, для тебя он выглядит так, да?

— Конечно, да! — поморщилась Труди. — Знаешь же, мой отец родился на Сфинксе, как и я. Мы все время были здесь… в отличие от других. И он сказал, что смешно думать, что кто-то настолько маленький, как он… — ткнула она в сторону Львиного Сердца, — имеет достаточную массу тела, чтобы поддерживать настоящий мозг. Все это знают.

— Тогда советую твоему отцу сказать это всем ксенобиологам и ксенологам, что в очередь выстраиваются, чтобы встретиться с Львиным Сердцем, — ответила Стефани. — Сомневаюсь, что большая их часть разделяют его мнение.

— Ты называешь моего отца глупым? — потребовала ответа Труди с одним из тех резких смен тем, что Стефани никогда не понимала. — Ты ведь это говоришь? Что мой отец не знает, о чем он говорит?

— Нет, я не называла твоего отца глупым, — сказала Стефани. В конце концов, родители всегда говорили ей быть вежливой. — Я только сказала, что у него не было возможности действительно встретиться с Львиным Сердцем. Если он полагается на то, что ему сказали другие, то они могли немного напутать.

— Они явно не напутали! — отрезала Труди. — Знаешь, мы тоже говорили с рейнджерами. И если они настолько умны, почему же так много их погибло в прошлом месяце? Как по мне, звучит не очень «умно»!

Сквозь Стефани прошла вспышка чистой, беспримесной ярости. Она чувствовала, как она пела у нее в крови, дрожала у нее в мышцах.

— Это не древесные коты не были умны, Труди, — услышала она саму себя. — А люди. Это была доктор Убель и ее тупой эксперимент! Если бы у нее…

Стефани оборвала себя, резко встряхнув головой, и Труди усмехнулась.

— Если бы у нее было столь же много мозгов, как у тебя? Это ты хотела сказать? — задала она вопрос и презрительно рассмеялась. — Считаешь себя такой умной, а? Считаешь, все думают, что вы такие особенные, ты и твой «Львиное Сердце». Ну, это не так. Мой папа сказал, что будет рад достать мне моего собственного древесного кота, если я его захочу!

— И как же он собирается этого добиться? — спросила Стефани, с хмурым взглядом повернувшись к Труди. Гневу Труди удалось раздуть ее собственную ярость, поддуть топку этой предполагаемой угрозой древесным котам.

— Как будто бы ты не знаешь? — с противной улыбкой огрызнулась Труди. — Скажем так, они с Ральфом охотились здесь, на Сфинксе, дольше, чем вся твоя семья здесь была.

— И за все это время даже не увидели древесного кота, не так ли? — парировала Стефани с милой улыбкой, которая была еще гаже, чем у Труди. — Не очень говорит о них как о следопытах, а?

— Теперь, зная, что искать, они их найдут! — свернула взглядом Труди. — Раз уж ты нашла их, то, уверена, и другие смогут, не так ли?