Жестяная корона

— Я за ноги, ты за руки, — приказал отец. — И за стену их.

Они выбросили сначала одного, а потом и второго. "Все-таки далеко лететь", — подумал оск, еле различив глухой удар.

— Теперь быстро обратно на башню.

Они вернулись обратно, отправив убитого стражника к его товарищам, лежащим в равнине под горой, и стали ждать. Биргир хотел поговорить, но отец жестом заставил его замолчать, сначала дернув за руку, потом прижав палец к уху. Оск прислушался, хотя внизу ровным счетом ничего не происходило. Вот ведь, сделали же дело, можно хоть на один вопрос было ответить.

Но когда внизу послышались шаги, сыну Гнупа стало стыдно. Не скоро он еще станет таким воином, как отец, ох как не скоро. Шло трое, хотя бы это, но Биргир определил сразу. И только теперь догадался — стражники же должны еще меняться именно в полночь. Дойдя до стены, люди разделились, и теперь на башню поднимался всего один человек. Сначала появилась его голова с помятым, опухшим и заспанным лицом. Оску даже жалко его стало, ведь и на воина совсем не похож — какой-то растяпа, решивший, что в стражниках ему будет спокойнее и сытнее. Отец схватил его сзади за шею, и позвонки громко хрустнули.

Тех двоих на стене они догнали быстро. Неудобная броня мешала Биргиру двигаться совершенно бесшумно, но это и не требовалось. Смена грохотала, как первородные морские чудища в Кйорерисен-фьорде, украсив вскоре своими перерезанными глотками заиндевевшую равнину. Лишь теперь отец заговорил.

— Я на башню, а ты иди вниз. Там оставалось несколько факелов, принеси их.

Биргир торопливо спустился. Здесь и вправду висело два пламенника, прямо перед входом в башню. Еще один, уже едва горящий, он вытащил из держателя на лестнице. Четвертый забрал у мертвеца.

— Что теперь? — Биргир отдал свою добычу.

Отец ничего не ответил, вглядываясь в сонный город и прислушиваясь к его звукам. Молодой оск принялся греть руки о горящий факел. Можно было снять перчатки со стражника, но сын Гнупа сразу прикинул, что его рука раза в полтора больше десницы мертвеца.

Сколько они так просидели, вернее, просидел Биргир, а отец все также напряженно всматривался, силясь нечто увидеть, оск не понял. Он размышлял о Данелаге, своем родном племени, мечтал, как вернется с богатой добычей обратно. Тогда можно будет обзавестись семьей. Оские женщины не самые красивые, но очень трудолюбивые, бедра у них широкие, тело крепкое, такие рожают много сыновей.

Но Гнуп развеял грезы Биргира, повернувшись и собрав все факелы вместе. Сведенные воедино пламенники вспыхнули подобно восходящему солнцу, заставив оска зажмуриться. Отец поднял факелы над собой и стал медленно водить из стороны в сторону. Биргиру даже показалось, что где-то там, в равнине, на мгновение вспыхнул яркий огонек, поплясавший в такт движениям Гнупа, и тут же потух.

Только тут Биргир понял, это был знак конунгу. Теперь Хродмар проведет войско через проход в горе и выйдет в Утес Гроз незамеченным. Отец с Хродмаром не учили одного...

— На самом замке ведь тоже лучники. Они могли видеть огонь.

— Конечно, там лучники, — принялся отец тушить факелы. — Это наши союзники. Мы проникли сюда только благодаря им.

Биргир удрученно замолчал. Ну конечно, отец с конунгом предусмотрели все. По-другому и быть не могло. Отец пережил пятьдесят восемь зим, а конунг и того больше. Уж они вдвоем помудрее его одного.

— Можешь поспать, я разбужу, когда все начнется.

Биргиру спать вовсе не хотелось. Ему было интересно, как все начнется, да и, прислонившись к каменной стене в южных чужих доспехах, оск заметно озяб. Но молодой организм взял свое, сын Гнупа сам не заметил, как глаза сомкнулись, и дыхание стало спокойным и ровным. Он несколько раз просыпался, силясь подняться, растереть задеревеневшие от холода руки, но, видя фигуру отца, успокаивался и снова засыпал.

Лишь когда Гнуп принялся трясти его за плечо, оск вскочил на ноги, потирая опухшие веки.

— Началось, — сказал отец, и они вместе подошли к краю башни.

Город встревожено ожил, задыхаясь от страха и пытаясь спастись от внезапно возникшей на улицах смерти жалобными воплями и криками. Крошечные огоньки вспыхивали то тут, то там, прячась за высокими домами и вновь открываясь взору Биргира. Слышался звон стали, треск выбиваемых из косяков дверей, хруст разрубаемых костей и чавкающее хлюпанье рассеченной плоти.

Пару раз мимо пробежало несколько человек. Судя по всему, местных. Они рванули в противоположную сторону от башни, скрывшись в ночи. Оно и понятно — никому и в голову не придет искать защиты здесь. Позади внизу лишь камни, а если прорваться к воротам, то шансы спастись еще оставались.

Вскоре на улице шум боя стал затихать и напротив возрастать в замке, где еще оставалась часть защитников. Вспыхивал и тотчас гас свет в узких окнах, мелькали тени, бранились, умирая, воины. Но и это продолжалось совсем недолго. Все звуки сопротивления стихли, слышно были лишь, как мародерствуют захватчики, переходя из дома в дома. Биргир удивлялся другому — до сих пор город не обратился в пламя, ни одна хижина не заалела от красного петуха, ни одна кровля не вспыхнула от случайно упавшего факела.

Но все следы нападения стали видны лишь к утру. Оску не было чуждо сострадание к проигравшим на поле битвы, одни приходят домой с щитом, других укладывают на челн в последнее плаванье. Всегда были проигравшие и выигравшие. Но это не была битва. Племена перерезали жителей Утеса Гроз подобно скоту, отправленному под нож в начале зимы. Вся земля, зачем-то выложенная южанами камнем, багровела от пролитой крови. И тогда Биргир содрогнулся.

Они с отцом спустились из своего укрытия, натыкаясь на опьяненных и взбудораженных таким количеством смертей победителей. Несколько данелагцев кидались им навстречу, но, увидев белые тряпки на руках, смущенно отходили в сторону. Оск видел и других людей из его отряда, шутивших с соотечественниками и показывающих движениями, как они расправлялись с врагами.

Гнуп прошел к самому замку, по прилипающей к сапогам крови, а Биргир следовал за ним. Теперь здесь стояла уже своя стража — четыре хускарла конунга охраняли вход в замок, но старого оска узнали, и они оказались внутри.

Биргир слышал, что южане склонны к неоправданной роскоши, но такого не ожидал. Повсюду рядами висели ткани с изображением битв, а уже дальше, где их не было, стены расписывались светлой краской. Южане много сидели и мало двигались, потому что повсюду стояли обычные стулья и лавки со спинками, именуемые "креслами". К удивлению оска, они оказались очень удобными. Если бы он жил в этом замке, то, наверное, его задница этих "кресел" не покидала бы вовсе. Мебели было значительно больше, чем в данелагском длинном доме самых богатых ярлов, но Биргира она не удивляла. А вот огромные вертикальные ящики, которые отец обозвал "шиффониерами", сильно позабавили. В них южные правители держали свои многочисленные доспехи, которые без посторонней помощи и одеть не могли. Некоторые "шиффониеры" стояли полупустые, похоже, кто-то успел облачиться в броню, а некоторые целые, даже не тронутые данелагцами.

Вообще ярлы этих земель Биргиру не понравились. Слишком хвастливы и тщеславны оказались. В каждом зале у них висели развесистые рога или шкуры диких зверей. Выставлялись не для какой-то пользы, а на потеху. Такого оск не понимал. Если уж лишил медведя жизни, то мясо надо съесть, а из шкуры сделать теплый плащ. Также висели везде щиты той семьи, к которой принадлежал ярл, и знамена. По мнению сына Гнупа, тоже глупость страшная. Повесь один на входе, чтобы человек зашел и понял, к кому попал, так нет, по всем стенам раскиданы.

Оск ожидал найти конунга в самой большой зале, но Хродмар Ожидающий Бури напротив, стоял подле стола в какой-то проходной комнатенке. Здесь же были ярлы — Хейле Шееруб, Сигурд Чернозубый, Хравн Бородач, Офейг Бледный, Мерд Кровавый и еще несколько, которых Биргир не знал. Многих правителей, судя по всему, сюда попросту не позвали. В стороне виднелось несколько южан, самых что ни на есть настоящих стражников в доспехах с дубом на груди и такими же белыми тряпками, как у него и отца. Во главе незнакомцев оказался красивый рослый мужчина с белым, словно первый снег, лицом.

— Вот он, мой герой, — конунг обнял Гнупа. — Смотрите, вот настоящий данелагец. Как тебе битва, мой друг?

— В этой победе мало чести, — ответил отец.

— Вот и Хейле мне говорит то же самое, — усмехнулся Хродмар. — Но скажи Гнуп, когда в последний раз племена захватывали южный замок?

— Давно, — спокойно ответил Гнуп.

— Давно, — рассмеялся конунг. — И мой отец и отец отца довольствовались лишь деревенскими поселениями близ побережья. Но Даленторденвайер замок замков, об этой победе сложат не один эпос.

— Эпосы слагают о каждом конунге, — задумчиво ответил Гнуп, — но не все остаются в людской памяти.

— Опять твое оское занудство, — рассмеялся конунг. — Этот поход назовут великим, когда мы возьмем столицу южного королевства.

— Ты хочешь пойти дальше? — Вмешался Хейле. — Мы награбим в этом городе достаточно, чтобы жить в роскоши несколько лет, но вместо этого ты хочешь повести нас на смерть?

— Глупо воровать весло, когда можно захватить драккар, — ответил конунг. Хейле хотел сказать еще что-то, но Хродмар поднял руку, заставляя его замолчать, и обратился уже к южанам. — Скажите вашему господину, что он сдержал обещание, теперь я сдержу свое.

"Стражники" поклонились и вышли прочь. Биргир еще подумал, проберутся ли эти южане сквозь город, до отказа набитый данелагцами, но предатели своего народа не выглядели озабоченными. Значит, пройдут.

— Я понимаю, что вы совсем не отдыхали, — повернулся к Гнупу конунг, — но есть важное дело, которое не терпит отлагательств.

— Я отдохну после смерти в чертогах асов, мой повелитель, — ответил отец. — Говори, что нужно.

Утес Гроз оказался намного больше, чем представлялось Биргиру. Он состоял будто из трех огромных ступеней, по которым ступал самый первый великан Имир, рожденный прежде других богов. Город был поделен на три части: верхнюю, где располагался замок и дома богатых господ, среднюю и нижнюю. Каждая отделялась от предыдущей высокими крепкими стенами и воротами с решетками. Как понял оск, Даленторденвайер считался самым крепким и надежным городом.

Их отряд пробрался в самую верхнюю и маленькую ступень. Отсюда племена понеслись во все стороны, убивая и грабя мирных жителей. Сын Гнупа думал, что удалось спастись бедным южанам, живущим в самом низу, но и там царило разрушение и убийство. Уже позже Биргир узнал, что замысел конунга был в том, чтобы никто в королевстве не узнал о нападении на Утес Гроз. Хродмар отправил ярлов Сигурда и Мерда с конным отрядом по окружному пути, к главным воротам Даленторденвайера. Когда в городе началась резня, то ли стражники, то ли сами люди открыли ворота, и бежали прочь в надежде спастись, но нашли лишь смерть.

Войска конунга могучими тисками сжали Утес Гроз с двух сторон и раскололи подобно заморскому ореху, что возят им с юга каждое лето. Но и этого было мало. Теперь два больших конных отряда ехали на юг, во главе с Хейле и Гнупом, не по главной дороге, а, напротив, сквозь горную цепь, пока не выехали на огромную равнину. Здесь небольшие поселения стали попадаться чаще, хотя воевать по-прежнему практически не приходилось.

Племена окружали деревню и медленно сжимали кольцо. Если вначале еще кто-то из южан хватался за вилы, реже за меч, то увидев совсем рядом десятки вооруженных данелагцев со спокойными холодными взглядами, их храбрость резко улетучивалась. Вперед выезжал скальд Хальфдан из племени ваннов, знавший уйму языков, в том числе и кантийский. Биргир почти не понимал, что говорил этот ученый человек, но догадывался. Он обещал им жизнь в ответ на покорность. Однако молодой оск ясно представлял участь этих людей — они станут рабами, мужей разделят с их женами, детей отнимут от матерей. Возможно, они никогда больше не увидят друг друга, но это был их выбор. Выбор в пользу жизни.

Лишь в одном месте пришлось драться. Люди с самой большой деревни не дали связать себе руки и не пошли покорно за своими новым владельцами сначала в захваченный Даленторденвайер, а оттуда на побережье, к кораблям. Здесь жил ярл, большой толстый человек, на которого не налезли никакие доспехи и который вышел биться с ними с одним двуручным мечом. У него было всего два десятка дружиников, но крестьяне встали подле своего господина... встали и умерли. Впервые за все время вторжения в южные земли Биргир уважал своих врагов, ибо они погибли, как и подобает воину, хотя воинами при жизни не были.

С каждым новым шагом данелагцы приближались к своей цели, пока перед замком мальчика-лорда, о котором говорил конунг, не осталась одна деревня. Когда людей увели, Хейле спалил несколько домов, чтобы привлечь внимание, и спрятался со своей дружиной, всего в тридцать человек, в уцелевших хижинах. Гнуп укрыл оставшееся воинство в большой балке севернее. Тут когда-то протекал широкий ручей, но со временем он высох. Биргир подумал, что лучше места для засады не придумать — далековато-то, конечно, но зато даже в полупустой деревне не слышно лошадиного ржания и перестука копыт. А доскачут они туда в мгновение ока.

Но к вечеру первого дня в деревню въехал всего лишь небольшой отряд воинов. Их провели мимо Биргира ночью люди Хейле, связанных, с опущенными головами — несколько ветеранов, да пара молокососов. Их командира вождь ктаттов сжег в доме, и они снова стали ждать.

К обеду следующего дня прибежал дозорный отца — мальчишку видели на дороге с небольшим отрядом. Гнуп больше не садился, всматриваясь в горизонт, не отвлекался на еду и питье, будто обратился в камень. Лишь много позже он поднял одну руку, и все стали седлать лошадей. А когда отец сел на коня сам и выехал из балки, за ним последовали уже остальные. Племена быстрым потоком потекли по равнине, к деревне, навстречу кучке вооруженных и испуганных южан. И когда они были уже совсем близко, из домов высыпали воины Хейле, введя противника в замешательство, но не успев еще обагрить мечи кровью.

Биргир никогда не видел, как гневаются боги, потому что считал, богов нет, и россказни про них — глупые сказки. Но в тот день оску было суждено увидеть сына Одина в гневе, ибо ктатты разлетелись в стороны, как сор, поднятый налетевшим ураганом. А когда Тор обратил взор на приближающийся конный отряд, перед Биргиром померк белый свет.

Лорд Воров

— Вот он, этот предатель и трус! — голос Виссела гремел над площадью. — Тогда как наш король был предательски убит, этот человек решил прибрать всю власть к своим рукам!

Толпа взорвалась, подавшись вперед, и если бы не стражники, окружившие наскоро сколоченный эшафот, то растерзали на части регента Джоруила. Последний потерял всю свою спесь и высокомерие, превратившись в заискивающего попрошайку, еще тешившего себя надеждами на сохранение жизни. Соловей видел регента несколько раз до этого, и если бы его люди лично не схватили врага Эригана, то сказал бы, что Джоруила подменили. Вместо высокого и прямого, словно засунули раскаленный меч в задницу, аристократа, перед Ренди опустил голову сгорбленный, выцветший старик с проседью в волосах. Ночь далась регенту непросто.