Инъекция Платины. Часть 2

— С удовольствием, — встрепенулся мужчина, торопливо хватаясь за бутылку.

Жадно осушив стопарик, он как-то искоса глянул на Платину и проговорил:

— Матушка, наверное, совсем замучила вас своими занятиями?

— Мне совсем нетрудно, господин Андо, — возразила Ия, но, поймав странный — то ли презрительный, то ли разочарованный взгляд наставницы, озадаченно замолчала, сообразив, что опять опростоволосилась.

Смущённо кашлянув, она с полминуты лихорадочно подыскивала нужные слова, а когда поняла, что ничего стоящего в голову не приходит, пробормотала:

— Это мой долг — заниматься, не жалея ни времени, ни сил.

Старушка одобрительно кивнула, а её отпрыск, криво усмехнувшись, вновь взялся за бутылку.

— На каком музыкальном инструменте играете, госпожа Сабуро? — с пьяненькой улыбочкой спросил он, хрустя долькой маринованного чеснока. — На флейте или на барабане?

— Увы, господин Андо, — вздохнула девушка, скромно потупив глазки. — Это высокое искусство мне недоступно.

— Вот как? — с фальшивым удивлением вскричал собеседник и, сурово сведя брови к переносице, обратился к своей родительнице. — Матушка, вы же неплохо обращаетесь с бубном. Почему же не учите госпожу Сабуро на нём играть?

— Быть может, позже, сын мой, — натянуто улыбнулась наставница, и в её глазах блеснули слёзы обиды и стыда за поведение непутёвого отпрыска. — Для начала госпоже Сабуро следует досконально изучить правила этикета и "Наставления благородным женщинам". Вы же знаете, как важно постичь мудрость древних...

— Да всё я помню, матушка! — вскинул руки, словно защищаясь, хозяин дома, выдав скороговоркой: — Только гуманизм и строгое соблюдение предписываемых предками правил поведения отличает благородного мужа от окружающих.

— Я рада, что вы не забыли Трёхкнижие, сын мой, — слегка расслабилась старушка.

— И всё-таки жаль, госпожа Сабуро, что вы не умеете играть на бубне, покачал головой пьяненький писец. — А вот певичка Весенний Василёк из "Поющего под ветром тростника" играет на нём божественно! А как поёт!

Мужчина прикрыл глаза, мечтательно улыбнулся и затянул противным гнусавым голосом:

Судьбу певички разве я искала!

Она мне от рождения дана.

Цветок цветёт,

И вот уже он вянет,

Всему свой срок

Когда-нибудь настанет,

Всё будет так,

Как повелит весна.

Уйти в конце концов, уйти мне надо,

Жить невозможно так, как я жила.

О, если бы

Укрыться за горами,

Украсить волосы...

(Китайская поэтесса Янь Жуй (XII в.))

Прервав песню, он посмотрел на гостью мутным взглядом и пробормотал:

— Прекрасно поёт, хотя тоже...

— Сын мой! — вскричала хозяйка дома, не по годам резво вскакивая со своего места. — Вы заставляете свою мать стыдиться! Как можно вести подобные разговоры в присутствии благородной девушки!? Вы же не в компании своих непутёвых приятелей на улице Тучки и Дождя! Вы дома за одним столом с молодой родственницей благородной семьи Сабуро!

— Простите, матушка, — словно очнувшись, встрепенулся мужчина и, неуклюже поднявшись на ноги, поклонился сначала недовольно насупленной родительнице, потом Платине. — Простите, госпожа Сабуро, я забылся и вёл себя совершенно недопустимо.

— Вы просто много выпили, господин Андо, — с деланным смущением пролепетала Платина, подумав: "Вот тебя и развезло на старые дрожжи".

Гневно раздувая ноздри, старушка опустилась в кресло.

В комнате повисла напряжённая тишина.

Девушку заинтересовали слова пьяненького писца. Опасаясь, что наставница объявит обед закончившимся и отправит ученицу обратно в павильон, она спросила:

— А что это была за песня, господин Андо?

— Вам понравилась, госпожа Сабуро? — удивился мужчина.

— Она называется "Судьба певичка", — недовольно проворчала хозяйка дома. — Её тоже написала Егумо Ясито.

— И тоже, между прочим, гетера, — пробормотал себе под нос сын, но, поймав негодующий взгляд матери, шутливо воздел руки. — Всё, молчу, молчу.

— Госпожа Ясино, — со значением проговорила наставница, обращаясь не столько к ученице, сколько к отпрыску. — Была возлюбленной барона Симадо — великого художника Даяро. Ей посвящал свои стихи знаменитый Гаэто Мензоро. Эти люди не стали бы общаться с безмозглыми куклами, вроде тех, с которыми проводите время вы с друзьями!

Она посмотрела на Платину.

— Вы понимаете меня, госпожа Сабуро.

— Да, госпожа Андо, — с самым серьёзным видом кивнула та, усмехнувшись: "Это другое".

... и спросила:

— Господин Андо, а там, где вы слышали эту чудесную песню, только поют?

— Госпожа Сабуро! — прикрикнула хозяйка дома.

— Прошу прощения, госпожа Андо, — не вставая, поклонилась гостья. — Но разве я говорю о чём-то постыдном или недостойном благородной девушки? Мне просто любопытно: быть может, господин Андо видел там танцы или ещё что-нибудь интересное?

Старушка приоткрыла рот, явно собираясь прочитать очередную нотацию, но сын её опередил.

— В "Тростнике" плясуньи так себе, — пренебрежительно махнул рукой он. — Лучше всего танцуют в "Гнезде соловья на ветках сливы"...

Его лицо вновь приобрело мечтательное выражение, губы растянулись в улыбку, а глаза превратились в узкие щёлочки, затерявшиеся среди многочисленных морщин.

— Одинокая Цапля и Лёгкий Ветерок так миловидны... Их движения так грациозны и настолько отточены, будто они не смертные девы, а феи, спустившиеся с небес... Несколько лет назад в Букасо проездом побывал чиновник двора самого Сына неба. Ему так понравились танцовщицы из "Гнезда", что он купил лучших из них и увёз в столицу.

Внимательно слушавшая его Ия удивлённо покачала головой.

— А вы танцевать умеете, госпожа Сабуро? — внезапно спросила напряжённо следившая за их разговором хозяйка дома.

— Что вы, госпожа Андо! — сыграла смущение девушка. — Вы же знаете, как неуклюже я двигаюсь.

— Движения у вас очень чёткие, — неожиданно возразила наставница. — Вам не хватает грации.

— Спасибо за столь высокую оценку моих скромных способностей, госпожа Андо, — склонила голову Платина, мельком отметив: "Препод в колледже говорил то же самое".

Мисочки на столе почти опустели, обед явно подходил к концу, а путешественница между мирами так и не удовлетворила своё любопытство.

Понимая, что времени почти не осталось, она торопливо спросила:

— Скажите, господин Андо, а, кроме певиц и танцовщиц, ещё кто-нибудь демонстрирует там своё искусство?

Откупоривший ещё одну бутыль мужчина на миг задумался.

— Капля Росы из "Гнезда" великолепно играет на цитре . Многие приходят туда только за тем, чтобы её послушать. Когда в город приезжает театр, актёры разыгрывают там короткие сценки из известных пьес. К сожалению, такое случается редко. В открытых заведениях для простолюдинов хозяева иногда приглашают мангиров. На потеху неотёсанной публике они кидают ножи, подбрасывают и ловят всякие предметы, вроде пустых бутылок. Выделывают прочие низкопробные штуки. Но это зрелища для невежд и глупцов. Образованным людям подобные зрелища просто неинтересны и даже оскорбительны. Поэтому мангиров и не пускают в закрытые заведения.

— Я же не за тем спрашиваю, чтобы туда идти, — Ия смущённо потупилась, изо всех сил стараясь покраснеть.

— Если вам любопытны подобного рода представления, госпожа Сабуро, — проговорила старушка строгим тоном. — То попросите господина Сабуро пригласить мангиров в дом, потому что благородные девушки не посещают всякого рода... заведения и не глазеют на выступления этих кривляк на городских площадях!

— Я вовсе не это имела ввиду, госпожа Андо, — опустив голову, пролепетала Платина, в очередной раз похвалив себя за то, что скрыла от аборигенов правду о себе и своих родителей. — Мне просто интересно...

— Вы обещали исполнять наставления императрицы Есионо, — с издёвкой напомнила наставница. — А она предостерегала женщин от чрезмерного любопытства, считая это столь же неоспоримым пороком, как и ревность.

— Простите меня, госпожа Андо, — повинилась не на шутку встревоженная ученица, представив, что вредная старуха наплетёт супруге начальника уезда, и пообещав: — Такого больше не повторится.

— Надеюсь, — проворчала хозяйка дома.

Пока она отчитывала гостью, писец сноровисто наполнил чарки. Девушка, мужчина и старушка поклонились друг дружке, подняв фарфоровые чашечки.

— Прежде чем отдавать мне переписанные "Наставления", ещё раз проверьте ошибки, госпожа Сабуро, — начальственным тоном заявила она, поднимаясь и давая понять, что обед подошёл к концу. — А то вы слишком часто повторяетесь.

— Да, госпожа Андо, — ответила Ия, изо всех сил стараясь встать с табурета, как учили, и отвесила поклон так, чтобы тот соответствовал строгим требованиям наставницы.

— До свидания, господин Андо, — поклонилась девушка сначала уже порядком осоловевшему хозяину дома, потом хозяйке. — До свидания, госпожа Андо.

— До свидания, госпожа Сабуро, — холодно кивнула та.

Выбравшись на веранду, Платина увидела, что Угара сидит за врытым в землю столом и о чём-то оживлённо беседует со служанкой хозяев дома.

Заметив подопечную, женщина торопливо спрятала маленькую пиалу за миской с остатками квашенной редьки и, вскочив, склонилась в почтительном поклоне.

— Если хочешь, ещё посиди, — снисходительно махнула рукой Ия. — Ты мне пока не нужна.

— Спасибо, госпожа, — выпрямилась Угара.

Два дня назад прошёл изрядно встревоживший госпожу Андо снегопад. Возле стен и в углах намело сугробы почти по колено. Не блиставший умом, но выносливый и старательный Фабай уже очистил дворы и дорожки.

Шагая вокруг пруда, путешественница из иного мира напряжённо размышляла о своём будущем.

За время, проведённое среди аборигенов, идея прибиться к местным цирковым перестала казаться ей столь же привлекательной, как раньше. Уже одно то, как их называли представители правящего сословия, говорило о многом.

Девушка достаточно хорошо знала местный язык для понимания того, что название цирковых артистов здесь происходит от слова "изображать", но не в смысле "играть", "перевоплощаться в образ" и т.д., а в значении "передразнивать", "кривляться" в самом негативном понимании этого действия.

Присоединившись к подобной труппе, Платина окажется если не на самом дне здешнего общества, то где-то совсем рядом. Тогда как сделавшись приёмной дочерью целого начальника уезда, она автоматически войдёт в местную элиту, по крайней мере, в её женскую часть. А значит, у Ии будет еда, крыша над головой и хоть какая-то защита от произвола мелких чиновников и богатеев.

Вот только, став членом семьи Бано Сабуро, она отдавала свою судьбу целиком и полностью в его руки. А у здешних девиц только один удел: выйти замуж по воле родителей, после чего всю оставшуюся жизнь служить, угождать и ублажать мужа со всей его роднёй, попутно рожая побольше сыновей. Хорошо ещё, если будущий супруг окажется более-менее порядочным человеком. Но вдруг названному папаше зачем-то понадобится выдать её за какого-нибудь придурка?

Бывшая учащаяся циркового колледжа понимала, что, в отличие от героев и героинь, прочитанных когда-то книг про попаданцев, она умеет только выступать на манеже.

Самое плохое в той ситуации, в которой оказалась сейчас Платина, это то, что она не владеет ни профессией, ни какими-либо полезными навыками, которые могли бы помочь ей выжить в этом мире. А полученные в средней школе знания здесь никому не нужны. Да и кто будет слушать откровения невесть откуда взявшейся девчонки о строении атома или о свободных радикалах?

Лучше бы она пошла в хореографическое училище. Хотя, если здешние танцовщицы выступают в публичных домах, то им наверняка приходится удовлетворять не только эстетические запросы богатых зрителей.

Так что полезнее для неё было бы умение вязать какие-нибудь кружева или готовить косметику. В экзотические ремёсла, вроде кузнечного дела или какой другой механики, лучше вообще не соваться. Ия ничего не понимала в железках.

Приходилось признать, что мастера в чём-то из неё не получится, а идти в подмастерье уже поздно. Да никто и не возьмёт.

Девушка в очередной раз честно призналась, что если бы не встреча с Амадо Сабуро и не благорасположение брата монашки, её судьба в этом мире могла бы сложиться очень печально. Кто знает: на что пришлось бы пойти, чтобы не умереть с голоду?

Платина поёжилась. Однако, соглашаясь с тем, что для неё пока всё складывается более-менее благополучно, она не желала давать другим решать свою судьбу. Уж если нет иного пути, кроме замужества, а жениха будет выбирать приёмный папаша, то, чтобы нормально устроиться, необходимо каким-нибудь образом отсеять совсем уж паршивых кандидатов на свою руку, сердце и прочие органы. Не дать выдать себя за урода или придурка. Пока Ия не знала, как это сделать, но считала, что обязательно придумает.

Как часто случалось ранее, определив для себя какую-то цель, девушка чувствовала прямо-таки бешеный прилив энергии. Хотелось начать действовать немедленно, вот прямо сейчас.

Она даже прибавила шаг, но тут же попыталась взять себя в руки, творчески развивая залетевшую в голову мудрую мысль. Чтобы отслеживать неугодных женихов, не вызывая подозрений у приёмного папаши, нужно разбираться в местных реалиях.

Вот только сидя за забором, изучая этикет да переписывая глупые "Наставления" давно умершей императрицы, жизнь обычных людей не поймёшь. Поэтому для начала надо хотя бы выйти в город, осмотреться, походить по улицам, заглянуть на базар. Только что там делать с пустыми руками? А денег у неё нет и вряд ли кто-нибудь из будущих родственников снабдит её средствами на "карманные расходы".

"Вот же ж дура! — мысленно обругала себя путешественница между мирами. — Сколько шаталась по пустым деревням и не додумалась поискать денег или хотя бы безделушек каких-нибудь. Вечно не о том думаешь, пока жареный петух не клюнет..."

Ввиду очевидности собственной глупости оставалось только воспользоваться советом мультяшного Шарика из Простоквашино и продать что-нибудь ненужное.

Платина почти бегом устремилась в павильон, на ходу соображая, от чего можно избавиться, не нанеся себе серьёзного ущерба и не привлекая излишнего внимания к своей скромной персоне?

Ворвавшись внутрь, она сняла крышку с корзины. Самой дорогой её вещью, безусловно, является шёлковый плащ на тёплом меху. Но пока стоят холода, он может ещё понадобиться. Хотя, если его продать и купить накидку попроще, сколько-то денег у неё останется.

Только как бы супруга названного папаши не заинтересовалась, куда это приёмная дщерь задевала такой приметный предмет из своего гардероба? Нет, надо поискать что-нибудь попроще. Одежды у неё хватает.

Внезапно Ия застыла с кофточкой в руке и поморщилась, словно от зубной боли, досадуя на собственную глупость. Угара же прекрасно знает, сколько у неё вещей, поэтому быстро обнаружит пропажу любой тряпки.

Нет, ничего из того, что лежит в корзине, трогать нельзя. Как бы на скандал не нарваться. Тогда, может, толкнуть какой-нибудь предмет из её родного мира?