Мой неожиданный сиамский брат

Еще через полтора часа на 'Тумане' убрали сигнал о неисправности машин. Судно начало набирать ход, когда над ним промчалась четверка самолетов с красно-бело-черными кругами на крыльях и такой же расцветки прямоугольным знаком на хвосте. Они прошли низко, словно стараясь задеть мачты пароходика, оглушив ревом двигателей собравшихся на палубе зевак, резко развернулись и ушли куда-то в сторону севера.

— Ничего себе, — выдохнул один из матросов. — Иранские, что ли? Не наши МиГи, точно.

— Не наши, — подтвердил второй. — Иракские, французского производства 'Миражи' Ф.1.

— И откуда ты все знаешь? — поразился первый.

— Так надо не только братьев Вайнеров и инструкции по обслуживанию машин читать, — усмехнулся его собеседник.

По приходу же в Умм-Каср моряки узнали, что война резко обострилась после нескольких налетов иракской авиации на нефтяные платформы Ирана и разрушения нескольких из них.

Закономерно, что цены на нефть при таких новостях начали повышаться...

Синее море, только море за кормой.

XXVII. Красиво жить не запретишь...

Вано Гургенидзе, старший официант ресторана 'Иверия' чувствовал себя не слишком уютно, несмотря на малочисленность гостей. Просто потому что знал, какие люди собрались сейчас в зале закрытого 'на спецобслуживание' ресторана. Нет, каких-либо скандалов или драк Вано не ждал. 'Воры в законе', конечно, не в ладах с уголовным кодексом, но при личной встрече силовые разборки устраивать не будут, как и хамить 'халдеям'. Но все равно, томило опытного официанта какое-то неявное предчувствие чего-то нехорошего. Он даже прошел на кухню и посмотрел на работу поваров, пока шеф-повар не рассердился и не отправил его в зал, заметив, что лишних людей ему здесь не надо.

Да, человек, знакомый с уголовной средой, был бы поражен, увидев, какие авторитеты криминального мира Союза собрались в закрытом зале этого ресторана: Вячеслав Иваньков — Япончик, Дед Хасан, Васька Бриллиант, Сво Раф, Алимжан Тохтахунов — Тайваньчик, Амиран и Отари Квантришвили, Анзор Кикалишвили... Хотя был апрель месяц — самое, пожалуй, прекрасное время в Тбилиси, красоты грузинской столицы нисколько не интересовали собравшихся здесь. Как, впрочем и вкус приготовленных со всей тщательностью блюд. Как понял Вано, они больше были заняты предстоящим разговором. Как раз тогда, когда старший официант заглянул в зал, слово взял вор в законе Джаба Иоселиани, по личной инициативе которого и была созвана сходка. (Вор в законе, доктор филологических наук, советник Эдуарда Шеварднадзе — такова краткая биография Джабы Иоселиани...)

— Друзья,— сказал Джаба,— мы должны признать, что настали новые времена. И политические деятели, и 'цеховики' любят говорить, что нет сильной политики без сильной экономики. Эту мысль подтверждает пример мощных государств Америки и Европы. Заметно это и у нас, в Советском Союзе. Хотим мы или не хотим, но должны принимать участие в политических процессах, которые явно идут не в ту сторону... А еще точнее — мы, независимо от нашей воли, уже участвуем в политических процессах. Хотя бы наш брат Отарик...

Кто-то из присутствующих, Вано не успел заметить, кто довольно громко высказался на тему 'взломщика мохнатых сейфов' (Отари Квантришвили сидел за изнасилование и строго 'по понятиям' не мог быть вором в законе). Но это высказывание сразу же утонуло в громких выкриках грузин.

— А ну, тихо! — бас Япончика легко перекрыл шум в зале. — Базарь дальше, Джаба.

— Вот я и говорю, — продолжил Иоселиани. — Времена изменились ... — что оратор говорил дальше, Вано не расслышал, его вызвали на кухню. Взяв поднос с закусками, он вернулся в зал. Никто из споривших воров не обращал внимания на суетящегося вокруг стола 'халдея'. Джаба просил всех высказать свои соображения, из-за чего в зале разгорелся жестокий спор. Джаба, Отари и другие грузины очень хотели, чтобы было принято решение о сращении с властью. Особенно резко выступил против этого Вася Бриллиант:

— Да стоит нам только высунуться, наш и головенки сразу почикают! Вы что, 'переели рыбного супа' или получили разжижение мозгов? ... — грязно ругаясь, он пытался донести до присутсвующих мысль, что номенклатура и госструктуры ни за что не потерпят покушения на их право управлять страной. — Гебня только и ждет команды, чтобы нами заняться, как 'цеховиками' и прочими фрайерами, типа торговцев, решившими, что с государством можно играть в азартные игры...

— Сядь и не мельтеши, — негромко перебил разошедшегося Васю Япончик. — Послушай Джабу...

— А государство и так готово нас придавить, не так ли, Отарик?

— Правду говоришь, дорогой, — Отари неторопливо поднялся из-за стола — Есть у меня друг... там, — он поднял палец вверх, — он говорил, что готовятся нехорошие изменения в кодексах... типа статья за организацию преступного сообщества и ужесточение наказаний за рецидивизм.

Действительно, земляк Квантришвили, Анзор Иосифович Кикалишвили-Аксентьев был одним из самых известных и матерых 'крестных отцов' советского преступного мира. Родившийся в 1948 году Анзор окончил Московский институт физкультуры, работал в пионерских лагерях, организовывал спортивные и другие массовые мероприятия. Как активного комсомольца его назначили заведующим отделом райкома комсомола Гагаринского района Москвы, затем перевели в Московский горком комсомола, где он являлся одним из ответственных за подготовку к Олимпиаде. Окончив Дипломатическую академию МИД России, он стал руководителем аспирантуры этой академии. Но это лишь видимый, внешний слой жизни Анзора Кикалишвили. Основным был другой, истинный, который целиком находился в мире криминала. Впечатляющему красавцу, блестящему великосветскому хлыщу, ценителю молоденьких девушек и гурману, ему никогда не доведется узнать вкус тюремной баланды, да, наверное, он и слова такого не знал. И не узнает, так как раз сегодня его легко уколол зонтиком прохожий. Отчего через полчаса сердце никогда и ничем серьезно не болевшего активиста-комсомольца вдруг резко остановилось. 'Сгорел на работе', — вынесли вердикт непосвященные в подоплеку сослуживцы.

Операция 'Синий туман' началась по всему Союзу почти одновременно, о чем не знал и никогда не узнали ни сидящие в зале, ни простой официант Вано. Который вернулся к раздаче за следующим подносом... и неожиданно получил струю чего-то резко пахнущего в лицо. Отчего быстро отключился и свалился на пол, успев лишь заметить мелькнувшую человеческую фигуру. Или нечеловеческую? Что-то черное, блестящее вместо головы...

Подобные же фигуры в черных блестящих шлемах-сферах почти одновременно ворвались в зал ресторана из нескольких дверей. И даже успели кое-кого из остолбеневших 'заседателей' свалить на пол и, выкручивая руки, нацепить наручники. Но тут раздался выстрел. Кто стрелял, следствие потом установить так и не смогло. Поскольку после начавшейся перестрелки в здании еще и разгорелся пожар. Прибывшие с опозданием пожарные смогли только спасти обслуживающий персонал, да предотвратить распространение огня на соседние здания. А что там случилось внутри для большинства населения оставалось загадкой довольно долго. По крайней мере до тех пор, пока кому-то из диссидентствующих радиолюбителей не удалось поймать передачу радио 'Свобода'. Прерываемая визгом глушилок, забивающих отдельные слова и предложения, передача как раз описывала уничтожение руками 'гэбистких убийц' мирного собрания оппозиционеров, 'несогласных с тоталитарным сталинистским режимом Брежнева'.

XXVIII. Ловушка для спецназа

Настроение Антона можно было описать одним словом — паршивое. С утра, еще до получения приказа на выход, как только стало ясно, что Григоренко все-таки настоял на реализации полученных из его источников сведений.

Несмотря на плохие предчувствия, профессионализм его бойцов снова оказался на высоте. Ночью, высадившись с вертолетов и скрытно пройдя через территорию, на которой 'духи'выставили наблюдателей, группа спецназа незамеченной подошла к месту засады — небольшому кишлаку в горах. Обогнув кишлак, часть группы ушла на горку, чтобы прикрыть отход основной группы и заняла позицию в заброшенном загоне для скота. Основная группа из 18 человек, заняла позиции по бокам дороги. План казался неплохим: бесшумно снять 'духовские' дозоры, огнем из всего оружия уничтожить основные силы душманов, а затем уйти под прикрытие группы сверху.

Идущих первыми в дозоре двоих 'духов' 'сняли' выстрелами из бесшумных автоматов. Тела духов затащили в канаву. Но когда расстреливали из АКМСБ следующую пару, один из 'духов' успел сорвать с плеча автомат и дать очередь... В считанные секунды ночь ощетинилась яркими вспышками выстрелов. Еще не зная точного расположения разведчиков, 'духи' били из оружия наугад, на звук только что прогремевшей очереди. Из-за дувалов кишлака выкатилась чёрная масса стреляющих 'духов', орущих: 'Аллах Акбар!'. Ответный огонь спецназовцев был страшен. В этой мясорубке невозможно было прицелиться. Спецназовцы просто водили автоматами по беснующемуся в двух десятках метрах людскому месиву. Прямо внутри этой толпы звонко рванули несколько гранат Ф-1, поднимая пыль и какие-то ошметки. Через несколько минут атака 'духов' захлебнулась. Оставшиеся в живых душманы, изредка постреливая, разбегались и прятались за дувалами и в домах духов. Но и спецназовцам пришлось спешно бежать к ближайшему домику, неся на плечах раненых и убитых. О том, чтобы удержать противника такой численности на прежнем месте засады не могло быть и речи.

'С домом им повезло. Забив двух духов, прятавшихся за дувалом, бойцы выбили дверь и заняли двор и дом, стоящий на небольшом пригорке, что позволяло контролировать огем все подступы к участку. Стены дома были леплены из кирпичей, обожженных в самодельной печи. Но, в отличие от нищих строений, крыша — не из тростника, а из ржавого железа, плоская. И этажей — два. Очень богатый человек жил. Во дворе колодец с самодельным воротом, часть двора застелена ковром — для людей, ковер во дворе символизирует особенное богатство дома. Во дворе стояла земляная печь, в которой видимо готовили пищу . Другая часть двора — для животных. Двери деревянные, но внутри дома дверей нет, вместо них — завесы из разукрашенной ткани, дверь только одна — между женской и мужской половиной. Полы земляные, но тоже застелены коврами до последнего сантиметра, что также свидетельствует о богатстве. Нормальные стекла, правда, без рам, в бедных домах и таких нет' — успел оценить подарок судьбы Рыбаков.

Где-то неподалеку громко треснул выстрел 'бура'. Пуля с громким треском впилась в в стенку над головой Антона, засыпав его глиняной крошкой и пылью, запорошив глаза. Пока он протирал глаза, по обнаружившему себя стрелку отработал пулемет сержанта Горячева. 'Дух' сразу заткнулся, убитый или просто решивший не искушать судьбу.

Антон, закончив чистить глаза, осмотрелся еще раз, словно надеясь обнаружить какие-то зримые изменения. И закономерно увидел тоже, что и до этого — внутренности дома, в котором засели спецназовцы и двор. Все по старому, лишь повсюду, на коврах, заборе, полу пятна и лужи. Кровь, в свете солнца почти черная, и трупы, оставшиеся после последней атаки.

'А начиналось все так хорошо, несмотря на мои предчувствия... Вообще отряду повезло с 'прикрепленным'. Маланг, как белудж (Белуджи — довольно воинственное племя, проживающее как в Афганистане, так и в Пакистане и Иране. Территория, которую они считают своей, находится на стыке этих трех государств. Уже не одну сотню лет белуджи безуспешно борются за создание независимого Белуджистана. Поэтому они в равной степени ненавидят как афганцев, так и пакистанцев и иранцев.), оказался тем самым классическим 'врагом моего врага' из пословицы и немало помог своими советами. После нескольких успешных перехватов за местом расположения отряда и за прилетающими и улетающими вертолетами явно установили слежку. Поэтому некоторое время все выходы заканчивались безрезультатно. Зато потом... Маланг предложил переодеваться в местные национальные одежды и... ловить верблюдов. Мы по своей европейской неосведомленности наивно полагали, что в пустыне диких верблюдов нет, что все они чья-то собственность. Но Маланг рассказал, что для того, чтобы перегнать караван, местные ловили верблюдов. Перегнав караван, 'басмачи' верблюдов распускали, а при надобности снова ловили. Так, оказывается, меньше мороки с их содержанием. Но ничего не мешало и нам повторить этот опыт, за исключением отсутствия опыта. Но Маланг не отказался помочь и научить хитростям ловли диких горбоносцев, и правильному ношению национальной одежды. И... удалось. Пару караванов мы так 'забили'. И сделали бы больше, но тут заболел 'Петрович' — командир. И приехало на его место это штабное чмо... А что — место 'хлебное', можно карьерный рост заработать, не слишком опасное, после наших зачисток. Все бы ничего, но старые связи с ХАД и агентурой он порвал. И 'ложные караваны' запретил, сволочь... А по его новым связям..., — несколько выстрелов и крики прервали размышления Антона. — Так..., похоже опять началось'.

Действительно, загремели выстрелы, на стены обрушился град пуль. Ответный огонь ослаб, уцелевшие спецназовцы выжидали за прикрытием. Посчитав, что 'шурави' подавлены и не смогут дать отпор, бандиты с криками 'Аллах акбар' поднялись в атаку. И даже пробежали несколько десятков метров. Под огнем. Стреляли спецназовцы метко, куда лучше 'духов'. Даже очередями и даже из пулеметов. А потом в небе прогрохотало и среди атакующих встала сплошная стена разрывов. Близко от двора и дома. Так близко, что несколько недолетевших НУРСов взорвались в нескольких метрах от обороняющихся. Антон невольно вжался в пол, когда над головой просвистел осколок.

Тройка Су-25, натужно ревя моторами и грохоча пушечными выстрелами, пронеслась над селением и скрылась в небе. Вслед ей, откуда-то из-за холма потянулась строчка трассеров.

'Крупнокалиберный, мать его... и ничем не достать. Рискованные парни эти пилотяги, — Рыбаков снова вжался в ковер, переживая обстрел вновь ожившей безоткатки. На этот раз душманы стреляли более метко, снаряды рванули в соседней комнатушке. — Боря! Рация! — мысли промелькнули, но душманы снова поднялись, и стало не до переживаний. Автомат несколько раз выстрелил и заклинил, словно издеваясь на потугами стрелка. — Черт! Заело!'

— Тарщстаршлейнант! Держите! — откуда сбоку появился боец и сунул в руки автомат, для чего-то схватив выроненный Антоном заклинивший. Рыбаков добил магазин по атакующим 'духам'. Крики смолкли, душманы залегли и даже прекратили огонь. Похоже, даже фанатикам не понравилось бежать под ливнем пуль навстречу неминуемой смерти. Боец, оказавшийся сержантом Андреем Горячевым, пристроился у соседнего пролома с автоматом.

— Где взял? — пользуясь затишьем, крикнул ему Антон.

— Дык ваш же, тарщстаршлейнант! Тушенку открыл и смазал, — откликнулся Андрей и тут же выстрелил по мелькунувшему внизу силуэту.

— Молодец, — крикнул Антон и тоже открыл огонь, стараясь достать перебегающих вдоль дувалов душманов, похоже вновь накапливающихся для атаки. 'А если нет рации — то и вызвать подмогу не удастся..., — мелькнула непрошенная мысль. Но снова стало не до размышлений. Возобновила огонь безоткатка. Гранатометчики старались достать спецназовцев, стреляя из своих стареньких М9 осколочными гранатами в проломы стен и дувалов. Шел четвёртый час боя... потом наступил пятый... Андрей, стрелявший, как и Антон, по атакующим, внезапно громко встрикнул и его автомат замолчал. Антон, услышав в грохоте боя крик, дернулся и, по-видимому, это спасло ему жизнь. В противоположную стену, как раз напротив его головы ударила пуля. Очевидно, стрелял снайпер, причем неплохо подготовленный, сумевший быстро сделать два выстрела по двум целям. Неожиданно Антон понял, что не стреляет и единственный оставшийся пулемет.