А я смотрю на него и улыбаюсь, и впервые мысль перейти черту Грани окончательно не кажется мне пугающей. Я ведь всю жизнь только и делала, что стремилась к изнанке, чем сегодняшнее положение лучше? А главное, рядом всегда будет Тео... И сейчас я по-настоящему рада, что смогла найти его, несмотря ни на что.
— Рен? — веселье улетучивается мигом, и вот уже озабоченное лицо Теодора рассматривает что-то в районе моих глаз. — Что случилось? Почему ты плачешь?
И тут меня прорывает второй раз в жизни. Силы сдерживаться заканчиваются, и я, прикрыв лицо руками, начинаю рыдать прямо на глазах у Тео. Ничего не могу с собой поделать, но это возвращение через две недели не внушает мне ничего, кроме страха. И да — я хочу жить! Безумно, до одури, до последней капли воздуха в легких хочу жить... Не хочу бродить в виде астрального тела по пещерам изнанки. Хочу любить Тео, видеть его рядом, ощущать теплоту ладони в своих руках. Дурачиться днем, кормить его вечером и плавиться под жаром рук каждую ночь. И чтобы все это было вживую. Не так, как сейчас. Наяву. Назло всему миру, который словно ополчился против меня и через воплощения нефилимов хочет приблизить к Грани и оставить за ее чертой навсегда. Когда я думаю об этом, мне хочется взреветь диким зверем, потому что я ничего не могу с этим поделать, и жизнь все также потихоньку утекает из меня...
Тео не остается в стороне: одним плавным движением хватает меня в охапку и немедленно поднимается в положение сидя, тихонько убаюкивая и дожидаясь, когда прекратится истерика. Его мягкие поглаживания по волосам делают свое дело, и вскоре я уже тихо всхлипываю у него на плече, пытаясь успокоиться и виня себя за то, что позволила дать слабину. Но здравый смысл подсказывает, что с этим человеком можно вести себя как угодно, он в любом случае останется рядом и поможет преодолеть любое горе.
— Рен, — его голос доносится сквозь пелену тумана. — Что произошло, милая?
Я всхлипываю последний раз и сломленным после истерики голосом хрипло выговариваю:
— Я воскрешаю душу города в этом году...
Объятие на миг становится болезненным, и я начинаю бояться, что сейчас Тео скажет что-нибудь злое и непримиримое и мне придется уйти, чего делать не хочется, да и я совсем не в том состоянии, но некромант внезапно расслабляется, прижимая меня еще сильнее. Даря успокаивающий поцелуй в макушку. А потом разворачивает лицом к себе и уверенным голосом произносит:
— Мы справимся. Вот увидишь.
Глава 12. Ритуал
Я сижу напротив Тео и с любопытством наблюдаю за его работой в мире духов. Перед ним в воздухе висит уменьшенный голографический портрет человеческого тела, с которым сейчас колдует некромант. Хотя, скорее, в данный момент деятельность блондина относится к целительской стороне дара. Потому что, попеременно нажимая на определенные точки кожи, он постепенно замедляет обменные процессы в организме, погружая оный в состояние, близкое к коме. И все бы ничего, только вот тело, над которым усиленно работает мужчина, принадлежит именно мне.
— Ну вот, — улыбается Теодор с чувством выполненного долга. — Соберешься обратно — запущу все процессы по новой, правда, в первое время может хромать координация движений, — немного извиняющимся тоном добавляет он.
Но я рада такому повороту событий, потому что уж теперь-то могу провести на изнанке столько времени, сколько потребуется для того, чтобы прийти в себя и осознать, что вскоре предстоит вернуть отсюда совершенно незнакомую душу, которая некоторое время будет жить внутри меня, пока целители не начнут восстанавливать тело. Поэтому вместо ответа просто придвигаюсь к ставшему родным человеку и изо всех сил обнимаю его. Тео прижимает к себе, и я чувствую его успокаивающие прикосновения к спине: он осторожно проводит кончиками пальцев по позвоночнику, рождая в теле трепет и одновременное успокоение, и я словно чувствую прилив сил, происходящий от нехитрых действий блондина. С удивлением отстраняюсь, чтобы встретиться с решительным выражением на лице мужчины:
— Рен, пора вспомнить о том, что ты не только ходящая, но еще некромант.
— Слабенький, — будто пытаясь оправдаться, замечаю я, однако Тео только отмахивается:
— Это и ребенку известно, Рен, не отпирайся, — и кладет ладонь посредине моей груди, как раз в том месте, где находится сердце. — Как лишить мага жизни молниеносно? С точки зрения некромантии?
— Мгновенно остановить сердце, — выдаю, словно заученную перед экзаменом, формулу я.
— Это если ты захочешь убить. А если подчинить — замедляй его работу, твоя магия это сможет. Как добраться до сердца? — а рука некроманта разворачивается на девяносто градусов, и мерный стук главного мотора моего организма ненадолго затихает. — Не бойся, астральному телу смерть от недостатка крови не страшна. Так как это сделать, Рен, когда у мага сильнейшая защита в виде поля?
— Подключиться к ауре, сделав в ней дыру, — и одобрительный кивок становится мне ответом.
— А теперь запомни, Рен: подключиться можно к ауре абсолютно любого мага. А затем, подпитавшись от него, не задерживаться и разорвать слияние.
— А иначе? — пытливо попросила продолжать.
— А иначе рискуешь стать таким же призраком, как и я, — грустно замечает Тео, продолжая объяснение:
— Когда будешь искать по изнанке, просто закрой глаза и представь себе ауру души из кристалла. А потом попробуй сориентироваться, в каком именно направлении ее искать. Она обязательно найдется, Рен, — уверенно добавил Тео. — А уж когда найдешь — смело перекрывай энергетические потоки, и она ничем не сможет помешать тебе выбраться на поверхность. И главное — не мешкай, Рен. Если душа окажется сильной, она может воспротивиться возвращению, и малейшее промедление рискует обернуться для тебя потерей магического резерва.
Я невольно задумываюсь, сосредоточенно киваю, и Тео, видимо, удовлетворившись пониманием, появившимся в глазах, внезапно меняет тему:
— А теперь — немного практики! — и странно улыбается.
Недоверчиво смотрю на некроманта, потому что в голове от такой улыбочки бродят очень странные мысли, однако в следующий момент он развеивает все, что можно истолковать превратно:
— Расслабься и закрой глаза.
Я послушно выполняю указание, а потом чувствую, как руки некроманта захватывают мои, а в голосе слышится просьба:
— А теперь включай свое чутье ходящей...
И что-то начинает происходить. Расходится покалыванием от кончиков пальцев, аккуратно удерживаемых руками блондина, вверх по запястьям к предплечьям, шее, голове; к сердцу, заставляя то биться сильнее и чаще. К легким, вынуждая задержать дыхание от непривычных ощущений. Я в смятении открываю глаза и вижу Тео, в тусклом свете пещеры кажущегося светящимся призраком.
— Что это такое? — удивленно спрашиваю я.
— Взаимный переход энергии от меня к тебе и обратно, — отвечает Тео, постепенно возвращаясь к своему привычному виду и заканчивая сеанс исцеления. — Это такая небольшая тайна целителей, о которой не любят распространяться.
— Просто переход или?..
— С небольшими дополнениями, — Тео наклоняет голову влево, словно по-новому оценивая меня. — Твоя потрепанная душа, скажем так, немножко причесалась и теперь не будет слишком сильно тебе надоедать своими метаниями.
— И?.. — прошу я продолжения.
— Просто хотел предупредить, что если что-то пойдет не так, то помогу тебе на этой стороне всеми своими силами, — подмигивают мне.
— Впервые в жизни вижу бескорыстного некроманта, — улыбаюсь и тянусь к нему в спасительные объятия, макушкой ощущая, как фыркает блондин и насмешливо произносит:
— Впервые в жизни вижу настолько преданную делу ходящую!
— И много ты в жизни ходящих застал? — поднимаю голову и встречаюсь со смешинками во взгляде.
— Ты первая, — с серьезным видом отвечает Тео, притягивая ближе к себе и ласково целуя. — Время, Рен, — с сожалением напоминает он, оторвавшись от меня. — Тебе пора...
Молча киваю, тяжело вздохнув. Не хочу покидать Тео. Но и не могу сейчас при нем раскиснуть, особенно после того, что он успел открыть для меня. Поэтому просто беру его ладонь и прислоняю к щеке. Я готова вернуться...
Когда сияние охватывает меня, успеваю только ободряюще улыбнуться Теодору, а в следующее мгновение уже ощущаю себя в теле на стороне мира живых. Здесь царят сумерки, а дата в сети оповещает о том, что завтра состоится праздник Воскрешения. Что ж, у меня есть еще десяток часов, чтобы выспаться и как следует подумать над тем, как именно я буду возвращать нужную городу душу. Посмотреть бы на нее хоть одним глазком. Но, видимо, сегодня уже не судьба. А завтра просто не останется выбора.
Медленно поднимаюсь с пола, собираю свечи и стираю пентаграмму, чтобы начать готовиться ко сну. Тело, отдохнувшее за две недели, долго приходит в себя, и то самое отсутствие координации движений, о котором говорил Тео, ощущается в полной мере. Но я не отчаиваюсь, постепенно разрабатывая затекшие мышцы, охая от ощущения тысячи игл сразу и везде и мужественно доползая до душа. Вода приносит небольшое облегчение, но после организм решительно дает понять, что прошедшее время ничем хорошим для него не обернулось, и стоит, по крайней мере, его хоть немного, но покормить...странно, с этой работой о еде практически перестала вспоминать.
В итоге, покончив с делами и наконец-то оказавшись в теплой постели, засыпаю сном сытого и практически довольного жизнью человека. Не знаю, что предстоит завтра, но я определенно должна с этим справиться!
Утром просыпаюсь гораздо раньше будильника. Шесть часов, начинающаяся осень уже не радует в это время первыми лучами солнца, поэтому я в предрассветных сумерках бреду на кухню, чтобы полюбоваться восходом за чашкой утреннего, приводящего рассудок и тело в гармонию кофе. Приготовив себе чашечку, попадаю как раз на появление первых лучей и заворожено устраиваюсь на подоконнике, наблюдая, возможно, последний в своей жизни рассвет. В своей старой жизни, тут же поправляю сама себя, но, возможно, первый в новой. Потому что в голове всплывает идея одной давно продуманной авантюры, которая гнездится во мне с тех самых пор, когда снова повстречалась с одним благородным некромантом. Поэтому я срываюсь с места и бегу к своим записям, проверяя время действия заклинания ходящих, описанного там. Чем хороша наша врожденная магия — она не требует никакого подтверждения ритуалов в виде крови или принесенных жертв. Это одна из причин, по которым я, в том числе, недолюбливаю некромантию. Поэтому с удовольствием читаю однажды втайне от Агазона списанные слова нараспев, усиливая их смысл. Действие заклинания рассчитано на сутки. Значит, с душой я должна поторопиться.
Следующим пунктом в моем расписании является звонок Боно. Мысленно дав себе пинка за то, что собираюсь будить босса в несколько ранний час, пытаюсь успокоить совесть тем фактом, что это точно ради дела и во имя справедливости. Шеф отвечает не сразу: его заспанный голос после пяти гудков трубки выражает хорошо скрываемое неодобрение:
— Да, я в курсе, где ты пропадала эти две недели, Рен, но разве не стоило перенести наш разговор часа на два в будущее?
— Просто хотела поинтересоваться, во сколько мне нужно быть на площади, — виновато произношу я, надеясь на снисхождение.
И не ошибаюсь в ожиданиях: обреченный вздох на том конце и сменивший оттенок на доброжелательность тон в голосе дают в совокупности понять, что Боно окончательно проснулся и теперь способен рассуждать здраво.
— В полдень, Рен. Тебе нужно быть там в полдень. С приездом помочь? — с надеждой спрашивает он, намекая на свою старую развалюху, которая только молитвами Творцу еще держится на ходу, но я отрицательно качаю головой, подтверждая действия словами:
— Не надо, я пройдусь, спасибо за помощь.
— Ты хоть отдохнула? — интересуется начальник с отеческой заботой в голосе.
— Конечно, — искренне улыбаюсь, вспоминая время, проведенное с Тео. — Как будто заново родилась.
— Тогда хорошо, — как-то неуверенно у него эта фраза выходит, поэтому босс стремительно прощается:
— Я собираюсь посмотреть десятый сон. Надеюсь успеть к тому времени, как ты шагнешь в бездну.
— Буду ждать тебя, Бонифаций, — произношу кодовое слово, уверенная в том, что на другом конце слышавший меня человек заметно напрягся. — До встречи, — отключаюсь, обводя взглядом комнату.
Из вчерашнего возвращения сотворить аккуратное складывание вещей не вышло, поэтому форма валяется так, как была снята, учитывая онемение и жесткую пытку организма воображаемыми иголками отходняка после затекания. Собираю все возможные принадлежности и не спеша одеваюсь к встрече с менталистами. Наверняка отдающим кристалл будет Кельвин Джонс, сильнее его в городе пока не наблюдалось мага...если, конечно, Господин Бенуа не умел скрывать свой истинный потенциал. Как там Агнес? Если все пройдет хорошо, нужно будет навестить ее и передать согласие на встречу с неуловимым дедушкой.
Кинжал из серебра — единственная любимая мной вещь из арсенала некромантов — удобно устраивается в руке и явно просит быть не забытым в дорогу. Исполняю его пожелание, определяя в незаметном кармашке на бедре. Так, кажется, готова...
В последний раз обвожу взглядом комнату, отмечая, где именно лежат любимые вещи. Словно прощаясь. Словно чутье подсказывает, что, даже если вернусь, никогда не стану прежней. Что бы это значило? Почему так отчетливо кричит интуиция о том, что сейчас я именно прощаюсь с домом? Знать бы наверняка...
Поворачивая ключ в замке, ощущаю странную опустошенность души. Частичку я явно оставила дома. От осознания этого улыбаюсь: если изнанка меня захватит, то что-то все равно останется в мире живых. Осознание факта мигом поднимает настроение, и из дома я уже выхожу с улыбкой: жизнь по-своему прекрасна!
Сначала — в Совет Магов. Там необходимо встретить Кельвина и получить из его рук кристалл, а также напутствие по поводу изнанки. Значит, туда и отправимся. Дорога до особняка занимает немногим более получаса. До ритуала — еще полтора. Успеваю. А физическую нагрузку в виде ходьбы еще никто не отменял. Да и развеяться не помешает после тяжелых дум в домашних стенах.
Кабинет главного мага города встречает меня тишиной, на фоне которой шелест бумаг кажется особенно громким. Мистер Джонс отрывает глаза от проверяемых отчетов и улыбается мне:
— Доброе утро, Рен. Вы ранняя пташка!
— Предпочитаю подготовиться к работе заранее. И мысли в порядок заодно привести, — почему-то улыбнуться в ответ не получается, и, видимо, маг понимает это, поскольку почти сразу поднимается из своего кресла и направляется к книжному шкафу, из которого достает черную бархатную шкатулку. Вместилище души, догадываюсь я, а Джонс тем временем подтверждает догадки:
— Я думаю, вам не терпится на нее посмотреть, — и маг передает собственность некогда Совета в мои руки.
Он даже не догадывается, насколько прав. Руки так и тянутся открыть коробку. И есть в этом стремлении что-то странное, неродное, что-то...неизбежное. И вместе с тем то, от чего я не могу отказаться. Все мое существо словно тянется к этой душе. Краем глаза заметив движение и оторвав глаза от шкатулки, понимаю, что Кельвин хмуро разглядывает меня с коробочкой в руках. В ответ на вопросительный взгляд только произносит:
