Вообще такой метод диагностики мне очень понравился, и по возвращению в родной ангар я буду пытать наш мотоциклет со всем пристрастием, приглашу Далина, и в его присутствии поинтересуюсь у этого железного осла, чего же ему, ленивой скотине, надобно. Владели мы этим трёхколёсным чудом с коляской уже больше года, но прокатились за всё это время всего пару раз, и то недолго и недалеко.

Погода за бортом взлёту не помешала ни капли, ветра не было совсем, и получилось стартовать с места, я лишь для перестраховки и собственного спокойствия попросил хирдманов, стоявших на охране, придержать наш кораблик руками в момент разворачивания силового каркаса.

И вот теперь мы очень медленно набирали высоту и скорость, я не хотел портить сон Арчи резким изменением давления, пусть отдыхает, чувствительный наш.

На полутора километрах высоты, куда мы очень неторопливо лезли больше часа чистого времени, стало совсем светло. Солнце высунулось из-за горизонта, осветив нашу 'Ласточку' как яркий фонарик, медленно плывущий на юг между редких облаков, а на земле было совсем ещё темно. Но штурманом я всё же был хорошим, ходить по приборам, в темноте, для меня никакой проблемы не было, разве только если не считать таковой недостаток практики слепых полётов.

Поэтому я прибавил ходу, стараясь выжать всё из доступной мне сейчас мощи двигателей, преодолевая появившийся небольшой встречно-боковой ветер. В обзорных зеркалах заднего вида появилось несколько дирижаблей, освещённых солнцем не хуже нашей 'Ласточки', пустившихся в дорогу вслед за нами. Кто-то честно торопился домой, просто было ему по пути, а кто-то рванул в погоню, преследуя свои неясные цели, но таких торопыг ожидал сюрприз — в аэропорту Новониколаевска, отданного моим братом гномам, ждали только нас, а остальных будут заворачивать на посадочную площадку дружины у рудников. И ничего не поделаешь, если нет чрезвычайной ситуации на борту — дуй на выселки.

Я потянулся к Лариске, но девочка наша спала, тревожно съёжившись в у себя в спаленке в ощетинившийся сильными сполохами огня клубочек. Вообще перепугалась она сразу после взрыва очень сильно, ребёнок же ещё совсем, и вот теперь лечилась усиленным сном да нашей компанией в часы своего редкого бодрствования. Кирюха вообще любую свободную минутку проводил у стеклянной жаропрочной дверцы в её топку, внимательно следя за штатной дамой сердца нашего ордена, изо всех своих сил навевая на неё лишь одни лишь хорошие, лечащие душу сны.

Я мысленно обнял её обеими руками и погладил между ушками, потом по пушистому огненному хвостику, мысленно приговаривая слышанный мной ещё в юности, от сестер, наивный рифмованный детский наговор на отвращение от бед. Лариска глубоко прерывисто вздохнула во сне, что-то почувствовав, и немного расслабилась, под наше с Кирюхой совместное колдунство.

Но тут ветер начал меняться, и управление кораблём потребовало от меня больше внимания, и я оставил их вдвоём. Попросил только Кирюшку следить за саламандрой повнимательнее, и не полагаться на себя. А уж если приснится ей кошмар, то пусть безотлагательно зовёт меня или Арчи, по ситуации. Трюмный коротко и очень серьёзно кивнул мне в ответ, не прерывая своей странной тихой песни, навевающей хорошие сны, и которую он пел сейчас не только для Лариски, но и для Далина с Арчи.

Лишним не будет, хмыкнул я про себя, и перевёл взгляд вперёд и вниз, разглядывая уже отчётливо видимую сейчас ленту широкой реки, бегущей по направлению к Каменке. Народу, кстати, на ней было что-то очень много, я разглядел и мониторы людских княжеств, и гномские основательные посудины, и эльфийские яхты. Причём я по опыту знал, что ажурные, выглядящие лёгкими и воздушными кораблики длинноухих были здесь самыми опасными.

Я выматерился, обругав себя самого за легкомыслие, и полез выше, для пущей безопасности спрятавшись за уже густые облака, наплевав на удобство навигации.

Так мы шли практически до полудня, тихо и без приключений, всегда бы так. Мерно гудели двигатель с генератором, спящая Лариска давала градус нормально, позволяя им работать без перебоев, энергии хватало на всё с избытком. Единственно, как я с досадой сообразил, даже у сильномогучих магов есть всё те же недостатки и ограничения в организме, что и у обычных людей, и никакой магией это не изменишь. Зря я, в общем, напился чаю.

Я уже начинал крутиться на своём месте, подумывая о том, что от Антохи за штурвалом не будет большого вреда, когда в рубку наконец-то вошёл проснувшийся Далин. Он догадливо плюхнулся в кресло рядом со мной, на место Арчи, пристегнулся и дёрнул головой в сторону коридора, отпуская меня.

— У Антохи всё норм, -зевая и прикрывая рот кулаком, прогудел Далин. — Молодец, удачно он к нам пристроился. Готового спеца в экипаж я бы хрен взял, тем более гнома, и вам бы не дал. Решено — если в будущем нужда заставит экипаж пополнять, берём только молодого, прямо из училища. Чтоб дрессировке поддавался, умничать-то я и сам могу.

Но я уже бежал по коридору, не слушая гнома, до пополнения нашему экипажу было ещё далеко, и заморачиваться и строить планы на этот счёт я просто не хотел. Мне бы твои проблемы, как говорится.

Арчи ещё спал сном праведника, поэтому я так же быстро вернулся обратно, на своё место и отпустил Далина, не забыв сказать спасибо. Гном вылез из кресла, но из штурманской рубки не ушёл, а начал брякать инструментом, выкладывая на мой штурманский стол, на предусмотрительно подложенную суконку, различные ключи, отвёртки и прочее из своих карманов.

Я усмехнулся, но ничего не сказал. Имелась у нашего Далина одна, но пламенная страсть ко всему новому. До ужаса любил он вытаскивать свежие вещи из коробок, срывать упаковочную бумагу, читать инструкции, собирать их, если это было что-то из семейства 'Сделай сам', и никому никогда не уступал право на это удовольствие. Я так думаю, что сегодня он встал раньше Арчи прежде всего потому, что боялся, не начну ли я сам доставать адмиральский граммофон из коробки.

— Приступим! — с огромным энтузиазмом в голосе произнёс он и срезал бечёвку с обёрточной провощённой бумаги, которой гномы обмотали подарок в несколько слоёв, для пущей сохранности. Бумагой шуршал он довольно долго, потому что ящик был здоровенный, объёмом чуть ли не в куб, и довольно тяжёлый.

— И биться сердце перестало! — с ещё большим энтузиазмом прокомментировал он увиденное, перестав шуршать бумагой и в нетерпении просто руками оторвав верхнюю крышку ящика из тонкой фанеры. — Да они его даже не собирали, он же совсем новый! Всё в упаковке, муха не сидела! У нашего адмирала слуха же нет, вот он его и подарил, зараза такая!

И воодушевившийся Далин стал выкладывать на мой стол тяжёлые свёртки один за другим, разворачивая их так, чтобы были видны надписи и обозначения. Гремел и сопел он довольно долго, а я смотрел вперёд, постановив себе не отвлекаться. Но когда в том углу что-то слегка озарило всю рубку чем-то голубым, я не выдержал и обернулся.

Далин в этом момент срывал остатки упаковки с огромного раструба, настолько невыразимо прекрасного в своём гномском великолепии, что меня проняло до глубины души, и я уже не знал, радоваться мне или нет.

Этот агрегат был покрыт слоем отчаянно-бирюзовой эмали и от души расписан жёлтыми розами, про остальной разноцветный орнамент я уж и не говорю. Гном бережно уложил его в угол, подальше от всего остального, и принялся освобождать прочие детали музыкального конструктора, устроив на моём столе завал из красного дерева, бронзы и латуни, стекла и непонятных побрякушек.

— Так, регулятор вращения сюда, калибровать будем , — гудел он довольным шёпотом себе под нос. — Это пока сюда, а вот это что за хрень? Ну-ка, а что нам об этом скажет инструкция?

Далин, в отличие от меня и Арчи, никогда не пренебрегал инструкциями, он получал удовольствие только от такого чтения. Механик затих в углу довольно долго, а потом оттуда раздался такой поражённый вздох, что я снова обернулся, забеспокоившись за него. Далин сидел, горящими глазами рассматривая какой-то агрегат в своей руке и восторженно матерился себе под нос на гномьем. Он перевёл ошалелый взгляд на меня, и протянул в мою сторону дрожащие руки, бережно зажав в каждой по какой-то хреновине.

— Ты хоть понимаешь, что это? — давно я не видел Далина в таком состоянии, и на всякий случай осторожно отрицающе помотал головой из стороны в сторону, беспокоясь больше за него, чем за все эти узлы и агрегаты.

Гном судорожно вдохнул и выдохнул несколько раз, пытаясь справиться с волнением, но не смог, плюнул на это дело и вытянул вперёд правую руку.

— Это, Тёма, электродвигатель! — восторженным басом проревел он. — Все нам завидуют, что у нас на корабле их четыре, так это будет пятый! Пусть маленький, но так даже лучше, я такие и не видел никогда!

Я проникся, потому что знал, что в среднем один электродвигатель гномская семья делает примерно год, изготовляя все его комплектующие собственноручно, и только для него одного. Такая у них традиция, но от этого и цены соответствующие, и сроки, и редкость. Ну и надёжность, именно на неё и списывают гномы все свои заморочки.

— А это, — протянул он мне левую руку с зажатым в ней магическим узлом, и тут я впервые забеспокоился, потому что откуда там мог взяться амулетный узел на основе дорогущего кристалла, мне было совершенно непонятно, — это, Тёма, магический усилитель звука! Это Электро-Маго-Механика, Тёма!

— Да за такой подарок, — я прикинул, сколько этот чудо-граммофон может стоить, — я им не только с горой поговорю, я им воробья в поле загоняю! А обычная заводная ручка там есть?

— На воробья вместе пойдём, — Далин зашуршал чем-то там дальше. — Вдвоём мы его быстро, супостата. И ручка есть, и целая сотня сапфировых, Тёма, игл! Или алмазных, чёрт его знает, мелко больно, не разглядеть. Так, это в сторону!

Далин шуганул полезшего было помогать ему Кирюху, а потом повернулся ко мне.

— На ближайшее время меня нет! — впавший в детство гном говорил совершенно серьёзно. — Не отвлекайте! Давно мне такой головоломки в руки не попадалось, так что не мешайте получать удовольствие, ясно вам?

Я лишь усмехнулся и пожал плечами, мол, да без проблем, молча про себя прикидывая, что именно я могу сделать с этим граммофоном при помощи своей новоявленной магии. Пластинки заговорю от износа, это раз. Со звуком можно будет поэкспериментировать, шипение убрать и вообще вытянуть из дисков Древних всё то, что они могут дать, это два. Ну, тут надо поосторожней, тут надо будет специалиста найти, для акустических консультаций. В Новониколаевске один мужик гитары да балалайки на продажу делает, звук — чистый хрусталь, вот к нему и зайду, поинтересуюсь, это три. Иглы заговорю, опять же. Потом ещё что-нибудь придумаю, в таких делах от недостатка идей я не страдал, в таких делах для меня главное было — вовремя остановиться. Лучшее — враг хорошего, напомнил я себе, унимая рационализаторский зуд. Да и гномы, теперь я в этом был уверен, выжали из конструкции этого граммофона всё, что можно.

— О-бал-деть! — в рубку вошёл Арчи и остановился, больше всего поражённый тем самым отчаянно-бирюзовым раструбом в жёлтых розах. — А в машинном отсеке всё это великолепие установить не хотите?

Но гном ему не ответил, даже не повёл глазом в его сторону, и маг подошёл ко мне.

— Хотя бы перекрасим, — предложил он, страдальчески улыбаясь, — в благородный глубокий чёрный, а? Сил же нет смотреть, до того волшебно!

— Как хочешь, — я не стал упираться, — без проблем. Но ты на цвет не гляди, это мощный агрегат. Электро-маго-механика! Тут электродвигатель есть, амулетные усилители и ещё бог знает что! Да ещё мы с тобой над ним магией поработаем, чудо-машина получится.

— Всё понятно, — и Арчи обернулся к гному, пытаясь оценить на глазок объём работ. — Далин часа на полтора выпал из реальности, значит. Тогда сдавай управление, пообедай да дуй обратно, а то мы с тобой как два мага всё никак поговорить не можем.

— Не хочу, — я никуда не пошёл, потому что обед перед таким разговором встал бы мне колом в горле. В конце концов, не настолько уж я безмятежен и просветлён, кто бы что себе ни думал.— Но поговорить надо, а то всё нам что-то мешает, даже не смешно. И Лара вот хотела, да снова на смогла.

— Если Лара что-то хочет, — Арчи был серьёзен как никогда, — то она тут же и может. Сразу же, без раскачки. Ты, кстати, должен это понимать. Не захотела, я тебе так скажу. Взяла время на раздумья. На твои ответы, сказала, у неё вопросов пока нет. И наоборот тоже.

— Интересно, — я даже немного опешил. — А как же учёба?

— Не знаю, — пожал плечами Арчи. — Я, в отличие от неё, мало что понимаю. Спрашивал про тебя, высказалась очень туманно. Что-то в том духе, что не надо учить рыбу плавать, человека дышать и прочее. Ещё про обучению полёту у птиц было, мол, дали тебе пинка под задницу, выкинули из гнезда, а дальше только твои проблемы. Сказала, что надеется на твою самостоятельность, и что учителей тебе искать не надо, что они все вокруг тебя, глаза только открой. Говорит, тем фокусам, что ты у монастыря проворачивал, она бы тебя научить не смогла.

— Да я об этом и сам подозревал! — даже обиделся я на неё немного. — Но поговорить-то надо было! Ты даже не знаешь, сколько всего мне надо вам рассказать!

— Жги, — и Арчи уселся в кресле поудобнее. — Мне вот лично очень интересно. Только давай сначала чаю с печеньками попросим.

И мы заказали у Кирюхи чаю с печеньками, молча дождались появления трюмного с коромыслицем на плече, расставили стаканы с блюдечками на откидном штурманском планшете, а потом я встал и закрыл дверь в рубку. Антохе-то я доверял, конечно, но знать обо мне всё ему было прямо незачем.

Далин на нас внимания вроде бы не обращал, но отчётливо чувствовалось, что удовольствие от сборки граммофона мы ему попортить можем, да и Кирюха никуда не пошёл, а затихарился под столом, среди упаковочной бумаги. И гному помочь хотел, и интересно ему было до жути, как я про наши приключения расскажу. Он, в отличие от всех остальных, знал и видел всё. И уж своему заместителю по ордену я доверял на все сто, всё-таки он мне два раза жизнь спас.

Я не торопясь прикинул, что ближайшие два часа навигация никакой сложности представлять не будет, притом что из соображений безопасности я вёл 'Ласточку' не прямо над рекой, где могут проплывать корабли с орудиями опасного для нас калибра, а километрах в шести от неё, над безлюдным правым берегом, низким, безлесным и заболоченным. Там не спрячешься.

Вообще в свете последних событий я без тоски и уныния понял, что работы мне, как штурману, очень и очень прибавится. Теперь нам надо оставить нахоженные маршруты над рекой и известными ориентирами, там нас легко могут вычислить и подстеречь. Да даже и не подстеречь, просто общение со всеми желающими использовать нас в своих делах и делишках не очень вдохновляло. Теперь мы будем ходить над безлюдной тайгой, будем сбрасывать с хвоста нечаянных попутчиков, будем решительнее в своём стремлении к праву на частную жизнь.