Полчаса до весны

Воцарилась тишина.

Какие идеи? Сбережений ни у кого из них не было, даже если все минималисты сбросятся, сумма получится жалкой. Просить у квартов? У кого?

У Джустин?

— Боюсь, у нас не осталось законных вариантов, — спокойно сообщил Паштет.

Лиза внимательно, но без удивления уставилась на него.

— Времени мало, — тот пожал плечами. — Чисто теоретически за отведенное время честным способом мы деньги не достанем. Мне и самому этот вывод не нравится. Или есть другие предложения?

Девчонки переглянулись и покачали головами. Ни единого предложения.

— И что мы можем? — спросил Кот, которого данная идея, похоже, вовсе не напугала, будто он уже заранее предполагал такой исход.

Похоже, только Кветку искренне тревожило направление, в сторону которого двигается их небольшое собрание. Такое впечатление, что люди, которых знаешь давно-давно, вдруг оказались отпетыми негодяями, а ты, глупец, всегда был уверен, что они разделяют твои наивные взгляды на жизнь и справедливость.

— И что мы можем? Ограбить банк? — усмехнулась Лиза. — Нереально без подготовки.

— Правильно заметила — без тщательной подготовки у нас ничего не выйдет. А времени нет, счет идет чуть ли не на часы. Значит, выход только один.

— Ну?

— Пойти и взять деньги у кого-нибудь из квартов в соседнем общежитии. Прямо сейчас.

Кветка вздохнула от изумления, а Лиза кивнула и побледнела.

— Да. Боюсь, это наш единственный шанс.

— Вы о чем? — проговорила Кветка, неверяще оглядываясь и не узнавая людей, с которыми вроде давно знакома. — Я правильно понимаю — вы собираетесь украсть деньги? У квартов?

— Да. — Кот твердо кивнул. — Или эти женщины умрут.

— А кварты от этого не обеднеют, — добавила Синичка.

— Осталось решить, у кого? — спросил Паштет, так, будто Кветкины сомнения никого не волновали и ничего не решали. — Нам нужна точная информация о деньгах или ценных предметах, о месте, где их хранят и свободный доступ. Думайте, что есть на примете.

Все молчали. Кветка не думала, все равно у нее никаких наводок не было, а слушала, как в ушах отдается грохот сердца, испуганный и возбужденный. Неужели они действительно собираются совершить нечто противозаконное? Это же уму непостижимо. А остальные так серьезно и уверенно говорят, будто на самом деле собираются...

Лиза посмотрела на каждого из них по очереди и решительно вздохнула.

— Я знаю место.

— Говори.

— У Косты есть один предмет, который очень много стоит. Это кинжал — сувенир, который лежит в коробке и никогда им не используется. И еще... у меня есть точная копия этого предмета, это была такая шутка — ему подарили оригинал, мне — копию. Если подменить его кинжал моим, он даже не заметит.

— Ты сможешь это сделать? — спросил Кот.

— Нет, — она с сожалением качнула головой. — Мне нельзя к нему приходить, он сразу заподозрит неладное. Но это может сделать... Кветка.

И все сразу посмотрели на Кветку, которая вдруг сильно закашлялась. В горле так першило, будто гладкая слизистая стала как наждак.

— Я? — пропищала она, прижимая ладонь к горлу.

— Больше некому. — Лиза отвела глаза. — Ты у него убираешь, свободно заходишь в его кабинет, знаешь, когда он возвращается домой. Ты можешь подменить кинжал, и никто об этом не узнает.

— Я не смогу.

Все промолчали.

— Я не смогу! — еще громче повторила Кветка.

Паштет задергал ногой, продолжая держать руки скрещенными, а Кот сжал челюсти.

— Не могу я! — Кветка вскочила со стула и чуть ли не заплясала на месте от переизбытка нервной энергии.

Рядом, плечом к плечу вдруг оказалась Лиза, которая смотрела прямо на двух других заговорщиков.

— Ладно, расходимся, — сказала она. — Я с ней сама поговорю, ждите у Кота и будьте готовы на случай, если мы пойдем. Все равно других вариантов нет. Жаль, конечно, Ленкину родню, но все там будем. Если Кветка не согласится, ничего не поделаешь, придется смириться.

Кот и Паштет кивнули и ушли, больше не сказав ни слова.

Лиза села обратно на стул. Ноги не держали.

— Остается еще, правда, Ленкина сестра, Эля, которая может продать маковое семечко, но не факт, что много дадут.

Кветка потрясла головой. Это ей снится! Это бред какой-то! Это не на самом деле!

— Что продать?

Лиза внимательно смотрела на Кветку влажными и до жути серьезными глазами.

— Девственность.

— То есть? — Кветка озадачилась, тоже снова присаживаясь на стул.

— Маковое семечко. Существует такая организация, где на торги выставляют людскую девственность. Эльке как раз 16. Правда, туда если попадешь, то в базе будешь числиться лет до 23 лет, а база маковых семечек все равно что база проституток. Короче, спокойной жизни не светит. Но зато самый первый раз денег можно заработать очень даже неплохо. Многие так и делают. На учебу там или на свадьбу.

Лиза замолчала. Чай давно остыл, как и чайник, на столе стояли пустые кружки с остатками заварки и пустая обертка из-под печений, которые принес Кот. И сам же съел.

— Но это же... ужас, — сказала Кветка, уставившись на красный ободок своей кружки.

— Да.

— И что... она согласна?

— Она согласна. Я говорила с Ленкой. И Ленка согласилась бы, да продавать уже нечего.

— И там... прямо торги?

— Да. На первоначальные торги выставляется трехмерная модель в голом виде, на окончательные — живьем. Забирает ее тот, кто заплатил больше всего. Побои и увечья исключаются, за этим устроители следят. В этом деле самое плохое — попасть в базу, понимаешь? Базы открыты, каждое полугодие печатается журнал с текущими маковыми семечками. В нее все участницы попадают автоматом. Считай, до двадцати трех Эльке будет доступен только один заработок — у неё выхода другого не будет — только за деньги продаваться. На работу не возьмут — она же в базе засветилась. Учиться тоже не возьмут. И замуж никто нормальный, ты же понимаешь... Тоже своеобразная смерть.

Кветка обхватила руками голову. Как, оказывается, жутко, когда надо отвечать за кого-то, а ты и за себя отвечать толком не привык. Незнакомые женщины, которых никогда не видел, почему так важно, выживут они или нет? А девчонка шестнадцати лет, которую и в глаза не видел? — почему же так страшно представлять круглую пустую комнату, где она стоит голышом, замершая и бледная от равнодушия и душевной опустошенности, перед лицом толпы мужчин, чьи глаза горят алым.

Кветка хлюпнула носом.

Некоторые вещи неизбежны.

Какая из них? Кража, способная сломать её будущее, или жизнь посторонних людей, по сути, не имеющих к ней никакого отношения? Или продажа неизвестной Элькой своей девственности — единственного ценного товара, который у нее когда-либо будет? А как жить матери, зная, что сделала дочь ради её спасения?

Губы прорезала горькая улыбка.

Лиза сидела прямо, опустив голову так, что подбородок почти прикасался к груди.

Внутри закипело что-то горячее. Почему только от неё зависит выбор? Почему больше никто не платит? Не хочет платить?

— А ты откуда столько знаешь про эти семечки? — с подозрением спросила Кветка.

— Была у меня одна подружка... собиралась там заработать и уехать далеко-далеко, чтобы стать свободной. Передумала, к счастью, но мы многое успели узнать, — почти шепотом рассказала Лиза, внимательно пялясь себе под ноги. — Прости меня. Я понимаю, это нечестно.

— Конечно, нечестно! — крикнула Кветка, подаваясь вперед. — А ты сама готова что-нибудь сделать? Такого, чтобы пришлось через себя переступать? Через страх, через нежелание и вопреки воле?

— Да.

Кветка усмехнулась, практически вживую услыхав, как внутри, закаляясь, звенят нервы, превращаясь из жалкого желе в крепкую сталь. Придется быть сильной, черт возьми, иначе никак.

— Я сделаю то, что вы хотите только в одном случае, — надо же, насколько твердый и уверенный голос, будто и не Кветка говорит.

Лиза подняла глаза.

— Если ты расскажешь мне, что было между тобой и Костой. Почему он хранит портрет, написанный твоей рукой. Почему ты корчишь рожи каждый раз, когда видишь его в обществе его подруг. Правду.

— Это глупо, — пробормотала Лиза, рассеянно покачивая головой.

— Я рискую своей свободой. Я одна за все отвечу, если меня поймают, так ведь? Так что не говори мне про глупость. Кот и Паштет займутся реализацией кинжала и переводом денег, твое участие им не понадобиться. Но ты тоже должна чем-то заплатить, всего-то словами. Сравни с тем, что предстоит мне!

Некоторое время на кухне сгущалось молчание.

— Ладно. — Синичка отодвинула от себя посуду, не обращая внимания, что чашка почти опрокинулась на сахарницу. Тяжело оперлась локтями на стол, глубоко вздохнула и замерла. — Спрашивай.

— Что между вами?

— Ничего.

Кветка немного передвинулась, чтобы оказаться прямо напротив, и пристально уставилась на сильно побледневшую Лизу.

— Что между вами было?

Та сильно навалилась на стол и недолго молчала.

— Не знаю, как объяснить. Что это было? Я часто теперь думаю, что? Скорее всего, я его любила.

— Любила? Раньше? — уточнила Кветка таким скептическим тоном, которого сама от себя не ожидала. Она же не была жестокой — и вот, пожалуйста, довели. Но по-другому она тоже не могла — ей нужны были силы. Нужен пример, нужно доказательство, что это не глупость, что другие тоже готовы пойти на какие-то жертвы ради спасения неизвестных родственниц Ленки.

— Может, и сейчас люблю, — кивнула Лиза. — Но я выдавливаю эту любовь. Я с ней справлюсь. Давлю по капле, день за днем, раз за разом, когда вижу его с его бабами. Вычеркиваю. Забываю. Заменяю другими впечатлениями. Однажды от него ничего не останется.

Кветка разжала кулак, вытирая мокрую ладонь о футболку.

— Ты была... с ним?

— Да. — Отрешенно кивнула Синичка. — Мы вместе... одновременно узнали физическую сторону любви. И еще раз, на следующий день... Мы были счастливы, знакомились с тем, что могут наши тела. Дарили себя друг другу. Стоили планы, — Лиза усмехнулась. — Так примитивно звучит. Но ведь правда — так и было. А следующим днем его вызвал к себе в город его отец. Я же всегда жила в загородном доме — что-то типа дачи, куда Пактокринские только на отдых приезжали. Коста собирался тогда к отцу, постоянно прерываясь и бросая вещи, которые собирал, чтобы меня поцеловать и обещал, что обо всем ему расскажет и всё решит. Что мы обязательно поженимся и всегда будем вместе. Что он вернется через два дня и мы никогда больше не расстанемся.

— Вернулся?

— Вернулся, — глухо ответила Лиза. — Через год. В компании друга и двух подружек. Он сказал мне всего одну фразу. 'Привет, прошлое прошло'. И всё. Я еще не верила. Смотрела, думала, его заставили или ещё что. Ему наврали, наговорили на меня. Но он же знал, что был у меня первым! Он не так глуп, чтобы верить наговорам. И запугать его бы не смогли — он не трус. Значит, сам решил. Сделал выбор. А потом эти его подружки. Меня раньше так не оскорбляли, они вели себя, будто об меня можно ноги вытирать. Такие гадости говорили, особенно когда заметили, как я на него смотрю. Знаешь, когда стоишь за его спиной и глаз не можешь отвести... Впрочем, это в прошлом. — Синичка опустила голову, пряча лицо, вдохнула и твердо продолжила. — А он меня не защищал. Морщился и махал рукой, чтобы я убиралась. А им ни слова...

Кветка отвернулась, закрывая глаза. Знала же... чувствовала, что все не просто так.

— В тот день я повзрослела. Раз и навсегда.

Лиза опустила руки и встретилась с Кветкой взглядом.

— Теперь ты понимаешь? Понимаешь, как сильно я хочу от него отделаться? Оказаться так далеко, как только можно оказаться. Оставить между нами океаны, континенты, всю вселенную, что угодно, только бы никогда о нем не слышать, не видеть. А память... из памяти я его вычеркнула.

Они долго молчали.

— Достаточно услышала? — спросила Лиза, почти равнодушно, но не сдержалась и сглотнула.

— Да, — глухо ответила Кветка. — Мне жаль.

— Всем жаль, — бесцветно ответила Лиза. — Таких историй пруд пруди, с каждой второй случается. Не будем больше об этом. Собирайся, мы идем за кинжалом.

— Дай мне минутку.

— Хорошо.

— Всего одну...

Кветке нужно было отдышаться. Все услышанное пусть сейчас спрячется в стенах этой комнаты до того времени, когда она вернется сюда с успехом, или с... Нет! Конечно, с успехом! Но сейчас это нужно спрятать, закрыть и запереть, чтобы не отвлекало от дела.

Иначе не хватит решимости.

Глава 8. Амулет

Алехо вошел в зал, когда все остальные уже собрались. Банкет в честь назначения очередного честолюбивого глупца в Совет, ради места в котором верхушка квартов землю готова грызть — скучнее вечера не придумаешь, но особого выбора ему не предлагали.

Отец с обычной, подчеркнуто вежливой улыбкой и холодным взглядом людоеда, оценивающего потенциальные запасы живой еды, неподалеку беседовал с двумя мужчинами в практически одинаковых костюмах. Все вместе они смотрелись как однояйцовые близнецы. Когда Алехо подойдет, то станет четвертым в их ряду однородности.

— Алехо, — отец улыбнулся ему на пару градусов теплее обычного. — Господа, разрешите представить моего наследника — студент пятого курса с потрясающими даже для нашего круга способностями. Его коэффициент сэнсуры практически равен единице. Черт, у меня голос дрожит каждый раз, когда я это произношу! Алехо, моя гордость и надежда. Алехо, а это мой давние друзья и коллеги Птен Сохари и Зискинд Чейз. Вероятно, ты помнишь виллу на Лазурном пятне, которую нам любезно предоставил для отдыха Птен. И Флинта, с которым ты катался на яхте — сына Зискинда.

— Да, прекрасно помню, — улыбнулся Алехо, даже не пытаясь напрягать память. — Прекрасное лето, замечательный отдых. Как поживает Флинт?

— Благодарю, прекрасно. Скоро женится.

— Рад за него.

— На дочери главы тихоокеанского концерна грузоперевозок, прекрасной Лидии Жагрэ.

— Отличный союз, — вежливо сказал отец.

— Отличный выбор, — присоединился к поздравлению Алехо, вспоминая, как несколько лет назад отодрал эту прекрасную Лидию во время круиза на тихоокеанском лайнере после трехдневной пьянки. Молодой был, глупый, думал в основном не тем местом. Чего удивляться, что она оказалась не единственной и неповторимой, а просто одной из стерв, которыми шикарный круизный лайнер был набит под завязку. Впрочем, как обычно. Да и он сам разве лучше?

— Уверен, Алехо сделает не менее м-м... впечатляющий выбор, — попытался проявить вежливость Зискинд Чейз.

— Не сомневаюсь, — ответил отец.

— Уже есть кто-то на примете? — улыбнулся Сохари.

— А как же, — ответил отец.

Алехо знал, что без спроса найти ему невесту тот не рискнет, потому просто загадочно улыбнулся. Даже такая мелкая обязанность потенциального наследника должности, как присутствие на подобных вечерах, его практически душила, а что будет дальше, когда отец станет передавать ему дела, и еще позже, когда он займет отцовское место? Ответ прост — Алехо станет одним из окружающих, одним из Совета, потому что иначе рассудок не сохранишь. Вернее, те жалкие ошметки рассудка, которые ему по их милости остались.