А Оскару это не нужно. Ему нужно, чтобы принцесса Абиатти стала королевой Марияди.
Советник погладил дрожащую ручку Женевьевы и похвалил:
— Вы сделали правильный выбор, ваше высочество.
Девушка даже носом не шмыгнула. Так и сидела с поникшими плечами и опущенной головой, глядя в пол.
— Посидите в моем кабинете, ваше высочество, — участливо предложил Оскар. — На вас так много свалилось. А я обо всем позабочусь.
Женевьева посмотрела на него с благодарностью. Она была счастлива, что нашелся хоть кто-то, кому можно переложить на плечи свои проблемы.
Оскар ушел, попутно приказав страже у двери не выпускать принцессу, если вдруг та захочет уйти, а кому-то из слуг принести чай в свой кабинет. Пусть почувствует себя в безопасности. Так ей легче будет смириться с принятым решением. А у Оскара будет меньше проблем и отпадет необходимость использовать силу или альтернативные способы убеждения. В конце концов, если есть легкий путь, то почему бы не сделать свою жизнь проще? Вокруг и так достаточно вопросов, у которых есть лишь сложные пути решения.
Советник быстро преодолел путь от своего кабинета, до кабинета нового короля. Благо, они располагались недалеко друг от друга, потому, что Закери постоянно требовалась помощь, а Оскару так легче было держать его под контролем.
Как и предполагалось, молодой правитель Малероссы все также находился в своем кабинете и занимался какими-то своими делами. Раньше Оскар мог свободно входить и выходить из кабинета. Но сейчас охрана его не пропустила. Сначала слуга вошел и доложил о его приходе, потом уточнил причину визита и только после этого советник смог увидеть Закери.
Со стороны молодого короля Абиатти это конечно было полное ребячество: показать таким образом, что он тут главный и указать Оскару на его место. Наивный. Если бы спустя столько лет при власти советник все ещё принимал близко к сердцу вот такие выходки, то свою должность вряд ли получилось бы удержать.
В кабинет он вошел как всегда спокойным и собранным. Иногда мужчина всерьез задумывался: способен ли он ещё хоть на какие-то чувства? И сам не мог дать себе однозначного ответа.
Закери все так же сидел за своим столом и даже голову на гостя не поднял. Может и правда был чем-то занят, а может просто не желал разговаривать. Хорошо, что Оскар знал, как привлечь его внимание:
— Ваше величество, у меня к вам дело, не терпящее отлагательства.
Молодой человек за столом вздохнул и отложил перо. Он поднял на своего гостя усталый взгляд. И это был не взгляд человека, уставшего физически. В позе, взгляде, в поджатых губах читалось, что устал он именно от Оскара.
— Я не займу много вашего времени, — советник сделал шаг вперед и кратко изложил суть вопроса, который его сюда привел. — Свадьбу с правителем Эфраима придется отложить, так как ваша сестра беременна от своего любовника, имени которого так и не назвала.
Закери несколько раз растеряно моргнул, затем его лицо изумленно вытянулось. Такого развития разговора он не ожидал. Затем его посетила догадка:
— Если ты пытаешься расстроить свадьбу...
— Ваше величество, — своим привычно бесстрастным голосом возразил Оскар. — Я заинтересован в том, чтобы принцесса Женевьева вышла замуж за правителя Марияди. Но в данный момент это будет затруднительно сделать. Она действительно беременна. Правитель Эфраима согласится жениться на потерявшей невинность принцессе, ведь этот союз для него политически выгоден больше, чем нам. Но он не согласится воспитывать чужого бастарда.
Вот теперь Оскар увидел то, что и ожидал. На лице Закери появилась полная растерянность. Вот она, ситуация, с которой молодой монарх ни разу не сталкивался, поэтому не знает, что вообще можно предпринять и как с достоинством выйти из этого непростого положения. Вот он, момент, когда ему нужен кто-то кому можно доверять, и кто может его подстраховать. А никого кроме Оскара у него нет.
— И что теперь делать? — вполне ожидаемо спросил Закери, глядя на своего старого учителя почти испуганно.
Оскар с задумчивым видом прошелся по коридору. Он сознательно заставлял Закери нервничать, чтобы не повадно было излишнюю самостоятельность проявлять. Затем тихо сказал:
— Тянуть время. Я сделаю так, что когда принцесса Женевьева родит, она безропотно выйдет замуж и будет хорошей женой. А ребенка мы отдадим на воспитание в хорошую семью, которая и знать не будет, чьего малыша им доверили.
Закери лихорадочно соображал. Слова Оскара действительно выбили его из колеи, и теперь он разрывался между "о, господи, как она могла?", " я начищу рожу мерзавцу, который обрюхатил мою младшую сестру" и "что делать с Эфраимом, этот союз очень нужен, ведь на этом чертовом острове большие залежи железной руды".
Когда советник предложил нечто похожее на план, Закери ухватился за него, как за соломинку. Но одно его волновало:
— А если Женевьева не согласится?
Оскар посмотрел на своего молодого собеседника и с холодной вежливостью произнес:
— Принцесса Женевьева согласится на брак. Но на время до родов её нужно изолировать и ограничить все возможные контакты с внешним миром. Это позволит позорному секрету вашей сестры остаться секретом. Все необходимые меры я приму самостоятельно. Её высочество сегодня же покинет дворец.
Закери согласно кивнул и благодарно посмотрел на своего советника:
— Оскар, спасибо тебе. Извини, что я был с тобой холоден и резок.
— Я этого не заметил ваше величество, — поклонился Оскар. — Вам не за что извиняться. Разрешите, я пойду заниматься этим деликатным вопросом?
— Да-да, конечно, — быстро ответил Закери, чувствуя себя очень виноватым. Ведь Оскар всю жизнь заботился о нем как отец. Не стоило ему срываться. Наверное, тому, что советник умолчал об отношениях Боадикеи и Патио, была разумная причина.
Нет, нужно будет ещё извиниться.
Советник вышел из кабинета и пошел по направлению к своему. Пока все складывалось удачно. Ребенок, который по достижению совершеннолетия мог бы претендовать на трон так и не узнает из какой он семьи, Женевьеву увезут сегодня же и до свадьбы они с Закери больше не увидятся, так что можно не бояться, что она попытается уговорить его оставить ребенка. Дайон Киприонис так и не узнает, что стал отцом.
Оставалось решить, что делать с юной графиней Монтефиор и герцогом Патио.
Глава 11
Крытый экипаж доставил герцога Александра Патио из загородного имения, где он пребывал последние несколько дней, в "Купеческий дом", как его принято называть в народе. Это представительство гильдии купцов в столице, хотя сердце гильдии находиться намного восточнее столицы — в порте Мацуи.
В этом же представительстве круглосуточно кипела жизнь. Главной задачей этого здания, как и всей гильдии в целом, было сводить людей, желающих что-то купить, с людьми, желающими что-то продать. И в данном случае речь шла не об аналоге базара. Простые горожане не могли попасть сюда даже случайно. Нет! Попасть на территорию "Купеческого дома" могли только состоящие в гильдии торговцы. И за соблюдением этого правила зорко следила расставленная по всей территории охрана. В этом многоэтажном особняке, да во всех остальных зданиях, принадлежащих гильдии, охраны было намного больше, чем в королевском дворце.
"Купеческий дом" использовался членами гильдии для хранения своих товаров, для того, чтобы обмениваться ими или продавать друг другу. Это крайне удобно, когда не нужно ездить из одного конца порта в другое или ездить по всему городу, а достаточно лишь приказать слугам перенести товар из одного склада в другой или и вовсе просто обменяться ключами.
Все операции по купле-продаже, или обмену товарами, проводили под пристальным надзором представителя гильдии, который сразу же взымал процент с каждой проведенной операции. Для заключения более мелких сделок использовался внутренний двор. Здесь также постоянно стояли крытые навесы с различными товарами, которые заинтересованные могли подойти потрогать, попробовать и решить стоит ли его покупать. В распоряжении тех, кто заключал более крупные сделки, были несколько верхних этажей.
Для тех, кто состоит в гильдии, большим преимуществом также являлась гарантированная честность партнера. Те, кто пытались мошенничать или воровать, просто бесследно исчезали. И о них никто, никогда больше не вспоминал.
У торговой гильдии был свой флот из кораблей, которые считались полувоенными, так как всех судах было разрешено устанавливать пушки для защиты от пиратов. С этой же целью на службе у торговой гильдии находилось более двадцати тысяч наемников, которые условно считались гражданскими, хотя по факту были настоящими головорезами. Эта небольшая армия была верна лишь тому, кто платит. А платила им гильдия за защиту кораблей, принадлежащих гильдии или её членам более чем щедро.
У гильдии также существовало что-то вроде собственной валютной системы. Она была довольно сложна и в то же время очень проста. Перевозить с собой золото и ценности опасно даже при наличии такой охраны, какую предлагала гильдия. Поэтому, каждый член гильдии мог оставить свое золото и другие ценности, которые не планирует продавать на сохранение в специально созданном для этого "Схроне". Находился он только в одном месте во всей Малероссе — порте Мацуи. Взамен оставленных ценностей, выдавались специальные литые пластины, изготовленные из золота и серебра. Каждая из пластин была эквивалентом тысячи золотых грану. Грану — это самая крупная золотая монета в обиходе в Малероссе, состоит из двадцати нуи. Нуи бывают золотые и серебряные. Каждая нуи — это прекрасных двенадцать серебряных рейвов. Медными рейвами пользовались только бедняки. То есть — основная часть населения Малероссы. Не все богатые люди даже знали о том, что в стране чеканиться такая монета. Поэтому и гильдия для своих пластин — дарнов — выбирала только золото. Купцам идея с дарнами пришлась по вкусу. Можно было не бояться за сохранность их сбережений. И путешествовать практически налегке, ведь имея при себе хотя бы два дарна можно считать себя очень и очень богатым человеком. А при необходимости их обменять, достаточно просто обратиться в ближайшее представительство гильдии.
Так уж сложилось, что главное здание гильдии находилась в порте Мацуи. И не только здание. Практически все, кто основал гильдию, жили именно там. Главная военная сила также была расположена в этом порту. Да и большинство кораблей гильдии находились в этом порту.
В столице находился второе по величине представительство гильдии в стране. И так управляющие гильдией купцы прекрасно понимали, что игнорировать короля и его двор будет как минимум неприлично, а как максимум чревато последствиями, при дворе, неотрывно находился человек, представляющий интересы гильдии. После смерти герцога Валентино Патио, кандидатуру его сына, молодого герцога Патио, одобрили единогласно.
Выбор пал на него по нескольким причинам. Молодой человек умен и рассудителен непогодам. Умеет надавить, где нужно и знает, когда следует отступить. Опять же, его отец стоял у истоков формирования гильдии и Александр прекрасно знает об обратной стороне жизни купеческой гильдии. Мало кто сейчас обсуждает это вслух, но по молодости герцог Валентино был лихим пиратом. Пока не встретил леди Розамунд, будущую герцогиню Патио. Может брак так и не состоялся бы (кто выдаст свою дочь за пирата, пусть и из очень знатного рода?), но вмешался его величество случай в лице покойного короля Эгберта. В один прекрасный момент он решил, что бороться с пиратами ему не по зубам и пошел с ними на сделку. Эгберт простил им все прежние грехи, многих предводителей одарил дворянским титулом (мелким, безземельным и не передающимся по наследству, но все же!) и позволил организовать купеческую гильдию. И это сработало. Многие бросили свое ремесло и вступили в гильдию. С тех прошло уже немногим больше двадцати шести лет. Конечно, до конца бывшие пираты с противозаконными привычками расстаться не смогли. До сих пор они продолжали заниматься контрабандой и оказанием некоторых других услуг, за которые можно как минимум загреметь в тюрьму. Поэтому гильдия находилась так далеко от королевского ока, а все дела в ней проводились тихо, без шума и пыли. Если возникали "ситуации", то их быстро решали во внутреннем кругу. Очень редко они становились достоянием гласности. В купеческой гильдии жили по принципу "Чего королевское око не видит, о том не болят отрубленные руки, языки и голова".
Оскар видел, как с каждым годом усиливала свое влияние гильдия. И зорко следил за тем, как они развиваются. Закери не видел в них угрозы, потому, что не застал времена, когда эта ныне облагороженная, но все такая же банда, свирепствовала на морях. А Оскар понимал, что если упустить момент и предоставить им слишком много власти — проблем не оберешься. Пока эта свора была благодарна за то, что им позволяют жить, в качестве честных людей и понемногу творить нечестные дела. Как волки, которых не так давно приручили. Но волки — не собаки. Их сколько не соблазняй свежайшим мясом, они все равно будут выискивать себе жертву. Тут, как и с волком, если потерять бдительность, и забыть кто перед тобой, можно остаться без руки или без жизни.
Но пока что от "волков" было больше пользы, и Оскар не предпринимал попыток их ограничить и взять под контроль. Он мудро выжидал, пока те, кто основал гильдию, по естественным или не очень причинам по умирают. Ну, или хотя бы большинство из них.
Кандидатура герцога Патио подходила на роль представителя при дворе ещё и потому, что молодой человек был прекрасно воспитан и образован. В нем не было определенной грубости, от которой простолюдины так и не смогли избавиться. Александра с удовольствием принимали при дворе, и он в кратчайшие сроки решал почти все вопросы. Одновременно с тем, если кто-то из товарищей отца приезжал в столицу, или молодому герцогу доводилось приезжать в порт Мацуи по делам, с ним с удовольствием пропускали по кружке доброго вина бывшие пираты. Они принимали его, как своего, потому, что большинство относилось к нему, как к сыну.
Александр же отплачивал им тем, что хранил верность гильдии, и всегда соблюдал их интересы. При нем практически неотлучно находился ближайший друг отца — Эдмунд Гастен. Он был одним из немногих, кто принял помилование, но отказался от титула. И он же стал первым, кто узнал, что Александр влюбился и намерен жениться. Это было несколько месяцев назад. Молодой человек приехал среди ночи, сразу после бала. Несмотря на очень позднее время, Эдмунд принял парня, потому, что для него такое поведение не характерно. Мужчина боялся, что случилось что-то из ряда вон выходящее, и даже переживал, что этого уже не исправить. Оказалось, он был прав и в первом, и, во-втором, случае.
Немного помолчав, Александр сказал, вместо приветствия:
— Эдмунд, я женюсь.
Будь на месте старого Гастена кто-либо другой, то он вполне мог бы и разозлиться, и в зубы дать. Но старик провел слишком много времени рядом с покойным Валентино. Поэтому просто вздохнул:
