Восхождение пламени

Оказалось, вампиры почти ничем не отличаются от людей. Разве что крови маловато вытекло, да и та черная и вонючая. Хотя, что можно с точностью сказать, если половина груди разворочена фаерболом? Вампир не продержался и пары секунд, попавшись на первый же обманный финт мечом и получив фаербол в подарок.

— У-и-и-и!!!

Внезапно завыло сиреной что-то справа. Хм, похоже, откликнулся папочка нашей лабораторной мышки. И это проблема. Судя по состоянию внутренних органов, еще не полностью сформировавшихся, для убитого мной упыря сегодня была первая кормежка. Во какой я гад — младенца убил!

Дальше мне стало не до рассуждений. Я наконец понял, как выгляжу для обычных людей, находясь в состоянии транса. Примерно такая же разница в скорости оказалась у меня и 'папули'. Еще один оберукий, с грустью констатировал факт мой мозг, получив заряд боли от разрубленного левого бока. Второй клинок, который должен был снести мне голову, я только чудом смог остановить.

— Тварь! — зашипел я от боли, возводя вокруг себя Огненный Щит — слабая защита от вампира, но отличный крик о помощи.

Настолько быструю и сильную тварь мне одному не победить... Ему ведь никак не меньше трехсот лет. Учитель в свое время просветил меня насчет кровососов. Потягаться человек (Мастера Меча не в счет, они исключение из правила) мог лишь с молодым кровососом, возрастом лет до ста пятидесяти. И это я, у которого скорость передвижения в трансе одна из высочайших в Ордене, спасибо темноэльфийской крови.

Оскаленная морда, вынырнувшая из огня, показала решительный настрой упыря в вопросе моего убиения. Но сейчас у меня было преимущество — окруженный щитом, я был скрыт от врага, а потому один меч вампира просвистел высоко над моей головой (я, не будь дураком, заранее присел), а второй, планировавший распахать меня от паха до челюсти я, хоть и с трудом, сблокировал кинжалом. Хлынувшая из разрубленной в колене ноги кровь и дикий визг твари, пролились бальзамом на мою душу. Вампир отпрыгнул в сторону и издал очередной визг — любят же повизжать, гады! Три ближайших тени прекратили развлечение и понеслись ко мне.

Жалкий фаербол, выданный скорее от отчаяния, совсем не произвел на упырей впечатления — они примитивно и даже с пренебрежением уклонились. Поморщившись от боли, я двумя руками покрепче ухватил рукоять меча — создать даже слабый фаербол я просто не успевал. Зато Мастер успел создать свой неоригинальный Ветер Ножей, в который раз продемонстрировав мне не самое приятное зрелище. Кучи вонючего мяса отнюдь не украсили пейзаж.

Гибель четырех сильных бойцов оказала деморализующее действие на кровососов. Пронзительный клич, пронесшийся над крепостью, заставил пять еще живых теней ретироваться, за пару секунд с легкостью вскарабкавшись на стену, игнорируя лестницы и спрыгнув вниз. Тьма! Неужели весь этот погром и куча трупов — работа всего десяти клыкастых?

— Адер, вы ранены! — Подскочивший ко мне медик бесцеремонно разрезал уже и так пострадавший свитер ножом и полил чем-то рану.

— Не надо, я сам...

Медик кивнул:

— Не сомневаюсь, вы способны сами о себе позаботиться, но мы сделаем это быстрее.

— Ладно, — сдался я, решив не проявлять глупую строптивость. — Пошли.

* * *

— Тяжелый, блин!

Незнакомый, раздраженный и скрипучий голос пробился сквозь тяжелую, липкую вату, заполнившую мое сознание. Это еще кто такой? Последнее, что я помнил, была горечь сонного зелья, несмотря на все возражения, влитого в меня санитаром.

— Бросай его! Надоело! — Короткий полет и тупая боль от удара головой о землю. — Лантарцы могут нас догнать в любой момент, а мы тащим эту тушу!

— Эй! Он шевелится, смотри! — обозначил себя второй человек, продолжавший держать меня за ноги.

— Вы, там! Чего застряли? — Еще один голос, на этот раз смутно знакомый.

Я с трудом разлепил глаза. Находился я почему-то не в палате лазарета, а в длинном коридоре, погруженном в полумрак. Тьма рассеивалась лишь тусклым свечением эльфийского мха, покрывавшего стены. Где это я?

— Очнулся, колдун? — Надо мной склонилась рожа того самого десятника, с которым у меня вышел конфликт в первый день пребывания в крепости. — Очнулся, глазами-то лупаешь! Эх, если б не приказ лэра Кавера.

— Так ведь помер лэр, — с недоумением произнес скрипучеголосый.

— Заткнись, недоумок! Лэр преставился, а приказ остался. Если я его не выполню — ты же первый донесешь, — презрительно процедил десятник.

— Как можно, лэр! Вы мне как отец родной!

Я поморщился: актер из подхалима был неважный.

— Заткнись! — Не я один здесь был тонким ценителем актерского мастерства. — Колдун, можешь идти?

Я на секунду задумался, оценивая свое состояние. Бок, конечно, болел, но в целом все было нормально.

— Могу. — Я с трудом поднялся на ноги и сделал первый пробный шаг. Никто даже и не подумал помогать. — Что случилось, где мы?

— Случилось? — Далее последовала длинная фраза, состоящая из грубых нецензурных выражений, суть которой состояла в том, что крепость мы потеряли. — С рассветом лантарцы снова полезли, тысячник вывел всех боеспособных на стену, да там они и подохли. — Десятник сплюнул на стену, густой желтый плевок начал медленно сползать вниз. — Маг закричал, чтобы все спасались, и начал в воздухе что-то рисовать... А потом люди на стенах высыхать стали, их это марево высасывало... Я такие трупы только в пустыне видел — когда полежат, подсохнут.

— Марево? — спросил я неожиданно охрипшим голосом. — Как в сильную жару?

— Да... Ты знаешь, что это было, колдун?

Я кивнул:

— Знаю. Это Полуденный Зной, одно из сильнейших заклятий, в котором используются сразу Стихии Воздуха и Воды. Для него необходима слаженная работы двух Магистров этих Стихий... Значит, они решили рискнуть и на время перестали блокировать порталы, а наши, как обычно, упустили шанс. Уроды!.. А мы-то как выжили? Насколько я знаю, деревянная дверь Зною не помеха — высушит в мгновение...

Десятник поморщился:

— Когда началось, я совсем рядом с лазаретом был — успел добежать и спрятаться, а лэр сотник показал тайных ход и приказал уводить выживших... — Я окинул взглядом небольшую группу раненых, с трудом переставлявших ноги людей. Шестнадцать человек.

— Где он сам? — Сколько я ни всматривался, никого званием старше десятника не заметил.

— Преставился. Он на стене стоял, когда волна пришла... Доспехи на нем были гномьи, они и помогли прожить дольше других. — Десятник бросил подозрительный взгляд сначала на товарищей, а затем на объемный мешок на спине идущего первым легионера. Ясно теперь, где доспехи. — Да только силы их немного не хватило... Помер он внутри, у нас на руках..

— Что с магом?

— Пропал чародей, — Десятник намекающе взглянул на меня. — Только хлопнуло что-то — и нету нашего мага.

Ясно. Мастер телепортировался — не слишком красивый, но правильный поступок. Людям в крепости помочь уже было нечем.

— Долго нам идти?

— Я откуда знаю? Я об этом ходе и не слышал до сего дня! — раздраженно прорычал десятник, отбив у меня всю охоту что-то еще спрашивать. Ну и ладно, что мне нужно, я уже выяснил, а беседа с таким 'высококультурным' человеком была не самым приятным делом.

Долго ждать окончания пути не пришлось — минут пять спустя коридор закончился тупиком, но это только на взгляд не сведущего в таких делах человека. Светящийся мягким голубым светом рунный круг, начерченный в центре стены, явно указывал на дверь.

— Эй, колдун, сюда иди!

— Что случилось? — Я включил дурака.

— Ты должен открыть дверь. — Десятник порылся у себя в кошеле на поясе. — На, держи! — В руках у меня оказался кусок желтой бумаги с начертанными на ней рунами. Теперь понятно, почему меня оставили в живых и не бросили. Чтобы открыть дверь, не имея ключа (имевшегося лишь у тысячника), нужен обладающий Даром. Это, а вовсе не приказ мертвого командира сыграло решающую роль.

Я медленно набрал шифр, вливая в каждую руну чуть-чуть энергии... Сперва ничего не происходило, и солдаты за моей спиной начали недовольно ворчать. В этот момент стена едва заметно вздрогнула, потом тихо сдвинулась вперед и в сторону, открывая нам путь на небольшую, скрытую от чужих глаз скальными гребнями, площадку. Выхода из гигантской чаши не было — нам предстояло еще взбираться по отвесным стенам наверх, что для некоторых раненых было абсолютно невозможно, а веревки, чтобы их втащить, у нас нет.

О чем думали строители? Впрочем, вряд ли кто-то из них мог представить подобное тому, что случилось. Даже в случае прорыва врага в крепость кто-то из офицеров, осведомленных об особенностях хода, должен был позаботиться о веревке... Или здесь есть какой-то секрет?

— Смотрите!

Слева раздался радостный голос одного из солдат, который стоял у стены и смотрел вверх.

Всей толпой мы рванули на крик.

В стене были выдолблены удобные для восхождения выемки для рук и ног. Логично: их почти не заметно не то, что снаружи, но даже и изнутри чаши. Идеально, если нужно сохранить секрет хода от случайно забредшего охотника или пастуха. Но вопрос с ранеными все равно оставался открытым.

Первым наверх полез один из молодых бойцов — через полминуты он уже сидел наверху и махал нам рукой. Процесс пошел... Мой черед подниматься настал практически в самом конце — внизу остались лишь пятеро раненых, не способных на самостоятельный подъем.

А наверху меня ждал сюрприз...

— Положи меч на землю и отойди на три шага! — Арбалет, направленный мне прямо в лицо, удобно расположился в руках воина с решительным волевым лицом и тяжелым взглядом, одетого в незнакомую форму с вышитым в центре груди парящим орлом со змеей в когтях. Тьма! Да это же герб специальных частей Лантара! Как они вычислили тайный ход?

Я медленно повернул голову, осматриваясь. Здесь, как минимум, десяток воинов врага, и у всех либо лук, либо арбалет. А мои сослуживцы уже сидят со связанными за спиной руками. Вояки... Их просто перехватывали по одному... Представляю удивление десятника. Он же планировал выгодно продать доспехи командира и зажить как сыр в масле, а здесь такое. Ха-ха!

Я медленно снял ножны с мечом с пояса (кстати, маскировку я с оружия так и не убрал) и аккуратно положил на землю. Сделал три шага в сторону.

— Подними руки вверх, и без глупостей! — Я послушно поднял руки, позволяя себя обыскать. Эх, жалко ножей — похоже, с ними я вижусь в последний раз.

Через минуту я сидел в толпе пленных со связанными за спиной руками, с бессильной злобой наблюдая, как командир лантарских горных егерей складывает мои вещи в свой мешок, уделив особое внимание магической книге и сбросившему маскировку мечу. Что ж, в плену я никогда не был, а мой отец правильно говорил: пока не попробуешь — не узнаешь. Может мне там даже понравиться? Главное, чтобы кормили хорошо...

Глава 10.

Нет, в плену мне решительно не нравиться. Кормят отвратительно — вернее, вообще не кормят, потому как есть бурду, гордо именуемую здесь похлебкой, я не стал. Лучше поголодать, чем уподобиться другим пленникам, источавшим жуткую, режущую глаза вонь — не успели добежать до отхожей ямы в углу загона...

Привели нас в этот загон, бывший некогда местом содержания скота, два дня назад, пинками загнали внутрь, не удосужившись даже развязать руки. Видимо, предоставили нам право сделать это самим или при помощи уже находившихся внутри собратьев по несчастью, которых накопилось в загоне прилично — человек тридцать. В основной массе это были простые солдаты, но встречались и исключения, хотя лучше бы не встречались. В дальнем углу, отдельно от всех сидела троица благородных: двое с виду безземельных дворянчиков и их друг-покровитель, мужчина лет двадцати двух-двадцати трех с надменным лицом и блокирующим магию ошейником, братом-близнецом украшавшего мою шею. Маг, пусть и совсем слабый, судя по ауре (единственное, что оставил мне ошейник-блокиратор из былых способностей — возможность видеть ауры), но отнюдь не это послужило причиной особого отношения к нему со стороны охраны, выражавшегося в лучшей еде и отсутствии тумаков. Мой невольный сосед оказался бароном и сыном одного из ближних советников герцога Донкарского.

— Эй, колдун! — позвал меня Худой — огромный, жирный до безобразия мужик, главарь группы из шести таких же наглых и тупых уродов, захвативших власть среди быстро превратившихся из солдат в толпу, пленных. — Иди сюда.

Даже странно, что два дня я, идеальная мишень для ненависти и издевательств, жил спокойно. Одна только моя внешность вызывала неприязнь у окружающих — причиной ее была извечная нелюбовь бесправного простолюдина к высокомерному фору, глядящему на него как на коровью лепешку под сапогом и дерущему налог в три шкуры. Правда, смелости выплеснуть эту ненависть на настоящего аристократа (даже трех, имевшихся в наличии совсем рядом) у злобствующего быдла не было, вот они и нашли им замену в моем лице. А два спокойных дня объяснялись просто: Худой оценивал жертву на предмет опасности, присматриваясь к отношению ко мне со стороны охраны — лучшему мерилу социальной значимости человека на данный момент.

— Ты оглох?! Иди сюда, ублюдок! — Худой начал заводиться, такое демонстративное пренебрежение ему не нравилось. — Ну, ты сам напросился!

Толстяк, а вслед за ним и вся банда, медленно поднялся на ноги.

Увы, планам Худого по моему моральному уничтожению не суждено было сбыться. Наступило время обеда, и в загон вошли три охранника: двое несли стопки с черными от старости и грязи деревянными мисками, а третий, почему-то улыбаясь — два ведра с бурой дрянью, заменявшей здесь еду. Следом за троицей 'кормильцев' вошел их десятник, в руках которого была небольшая кастрюлька с содержимым, явно мясного происхождения, и столовые приборы для благородных.

— Подходи, — буркнул охранник и постучал черпаком по ведру, с ухмылкой наблюдая, как пленные вскакивают на ноги и, расталкивая друг друга локтями, бегут занимать очередь. Худой, сопровождаемый по пятам своими шакалами, тут же изменил маршрут и вальяжно двинул сквозь толпу в начало очереди. Крепкий бородатый легионер, попытавшийся возмутиться, получил в зубы и пошел отплевывать их в уголок — сегодня ему стало не до обеда.

— Ты! Почему не подходишь за едой? — Голос подкравшегося сзади десятника охраны заставил меня вздрогнуть и оторваться от созерцания процесса насыщения окончательно скатившихся к скотскому состоянию людей... Не самое приятное зрелище: присев на корточки или согнувшись, словно пытаясь прикрыть миску телом, пленники руками запихивали в рот вонючую бурую массу, злобно зыркая исподлобья на соседей. То тут, то там возникали драки... Я и представить раньше не мог, до чего легко можно превратить вчера еще нормального человека в тупое животное. Оказывается, всего-то и нужно, что толпа таких же людей вокруг и голод.

— Я наблюдал за тобой — ты еще ни разу не брал еду... Иди жри, я не собираюсь отвечать за труп в своей камере (это у нас камера такая оригинальная, оказывается! Никогда бы не догадался)! Или тебе тоже не нравится наша еда? — Охранник бросил недовольный взгляд на неспешно обедавших в углу форов, с откровенным презрением наблюдавших за простолюдинами. Что ж, в данном конкретном случае я с ними солидарен.