Провидица (временное)

Такие перемены заметили все, даже Катиль с удивлением наблюдала за тем, как между двумя, казалось, беззаветно любящими друг друга людьми, все шире разрасталась пропасть. Уже недалеко от столицы, когда боль в теле не так сильно тревожила ее, и Корвель позволил провидице пересесть на лошадь, девушка решилась заговорить с ним.

— Сайер, позволено ли мне будет задать вам вопрос?

— Спрашивайте, Катиль, — с легкой улыбкой ответил ласс. Близость маленькой лаиссы, как обычно, принесла мужчине душевное успокоение.

— Гален, я незамужняя девица, и Святые не послали мне возлюбленного, потому мне сложно понять, что должно случиться, чтобы мужчина, готовый ради своей любви на многое, даже сворачивать шеи воробьям, — насмешливый взгляд Катиль смутил ласса, — вдруг начинает избегать своей возлюбленной и смотрит на нее, словно она его враг, а не та, кого он превознес до высот госпожи, назвав перед всем светом избранницей?

Сайер подарил лаиссе Альвран недовольный взгляд, но это не смутило ее. Девушка смотрела на него все с тем же любопытством. Похоже, ей, действительно, было интересно узнать, отчего мужчина и женщина могут вдруг стать далеки друг от друга. В любом случае, издевки ласс Корвель не заметил, не смотря на то, что Катиль припомнила ему угрозы, брошенные в начале их пути.

Корвель тоже вспомнил тот день и повод, который заставил его выйти из себя, посчитав заносчивостью высокородной девицы ее нежелание уважать заранее ту, что никогда не видела. Невеселая усмешка коснулась губ мужчины. Что ж, Катиль была права. Пока Рагна никак не показала того, что достойна уважения благородной лаиссы. И если бы Катиль знала, чего требовала дочь егеря, лаисса наградила бы ее презрением. Сейчас девушка не испытывала к наложнице сайера ничего, кроме безразличия. Не раздражалась от ее присутствия, и не вела оживленных бесед. Ни одна, ни вторая не жаловались, что им приходится делить повозку. Они сохраняли видимый нейтралитет. И если равнодушие Катиль вполне устраивало ласса Корвеля, то тайные помыслы Рагны на этом фоне казались и вовсе омерзительными. Много ли она видела такого спокойного отношения к себе от других дворян? Шлюха сайера, как сказала сама Рагна, вот что было написано в их глазах. Но вместо того, чтобы оценить и порадоваться, что за ней признают право на то место, на котором она находится, женщина пытается унизить мнимую соперницу руками своего возлюбленного, готового убить каждого, кто посмеет оспорить их чувства.

— Вам, правда, интересно капаться в чужом грязном белье, Катиль? — прищурившись, спросил Корвель.

Кати вспыхнула и отвернулась. Сайер усмехнулся, глядя на смятение девушки.

— Простите мою непозволительную наглость, сайер, — наконец ответила лаисса Альвран. — Мой нос больше не лезет к вам под одеяло.

— Святые, Катиль, что я слышу?! — притворно ужаснулся ласс. — Вы сказали — одеяло?

Лицо лаиссы приобрело пунцовый цвет. Она открыла рот, желая что-то ответить, но тут же закрыла его и отъехала в сторону, больше не глядя на мужчину. Тот рассмеялся, впервые за эти дни, бросая на девушку взгляды, в которых плескалось веселье. Кати ответила мрачным взглядом и, проворчав:

— Чтоб вас Нечистый забрал, сайер, — перестала обращать на ласса внимание.

Когда до Фасгерда — столицы королевства остался час пути, Катиль вернулась в повозку. Она села на свое место и тут же встретилась со злым и подозрительным взглядом Рагны. Приподняв брови, лаисса одарила чуть насмешливым взглядом наложницу сайера. Женщина отвернулась от Катиль и больше не смотрела в ее сторону. Но когда отряд достиг ворот Фасгерда, женщина порывисто обернулась, немного помешкала и пересела к лаиссе.

— Лаисса Альвран, — начала наложница, — вы такая хорошая, добрая, сильная. Вы хороши собой и достойны большего, чем прозябание в замке моего господина. Мне так жаль, что я надоумила Галена забрать вас из отчего дома, и сейчас мне хочется исправить эту несправедливость.

— Что вы имеете в виду, Рагна? — недоуменно спросила девушка.

— Вы достойны стать женой и матерью, а не слепым орудием судьбы в руках мужчины, — продолжала женщина. — Вам ведь не противен Гален, почему бы не стать ему верной супругой? Ласс Корвель имеет к вам склонность, я вижу это.

— Не понимаю, Рагна...

— Не перебивайте меня, благородная лаисса, мне было тяжело решиться на этот разговор, — в глазах наложницы отразилась мука. — Галену нужен законный наследник, а вы женщина и должны желать того, чего хотят все женщины. И раз уж теперь вы будете жить в замке господина, почему бы не стать его хозяйкой?

Катиль нахмурилась и отодвинулась от женщины, взгляд ее стал холоден и подозрителен.

— Зачем вам это нужно? — девушка сделала ударение на "вам", подчеркивая свое непонимание мотивов наложницы.

— Единственное, что тревожит меня, это благополучие моего возлюбленного господина, — ответила Рагна. — Гален уязвим, пока нет того, кто наследует Удел после него. К тому же вы сможете закрепить свое положение, став лаиссой Корвель. Только нужно стать его супругой раньше, чем господин предстанет перед королем, закрепив ваш брак на ложе...

— Вы покидаете замок Корвель? — насмешливо спросила лаисса Альвран. — Наложницы у моего супруга быть не может, Рагна. Если я стану хозяйкой замка, вам придется убраться. Но мы обе знаем, что ласс Корвель не отпустит вас, пусть вы сейчас и в ссоре. А стало быть, мне придется существовать рядом с его любовницей, которой он к тому же будет выказывать явное предпочтение. Мой ответ — нет.

— Лаисса...

— Замолчите, Рагна, ваши слова глупы и подозрительны! — в негодовании воскликнула Катиль. — Сайер считает вас умной женщиной, я все более недоумеваю, в чем причина подобных выводов. Почему вы так желаете нашего брака? И если ваше желание искренне, то почему непременно до турнира? Что вы скрываете? В чем ваша истинная цель?

Рагна поджала губы. Она смерила лаиссу злым взглядом и выпалила:

— Хотите знать? Хорошо! Я не хочу, чтобы вас забрали у моего господина. Если перед королем он предстанет, имея жену, а не пленницу, то избежит королевского гнева. Гален оказал вам честь, приблизив к себе, заботится о вас, вы должны быть ему благодарны! — Она вдруг упала на колени и воскликнула протягивая к Катиль руки. — Умоляю вас, пусть все свершится! Скажите ему, что хотите помочь ему, и пусть он отведет вас в дом Святых Защитников, станьте ему женой!

— И лишиться дара, ради которого ласс Корвель пришел под стены моего замка? — лаисса рассмеялась. — Нет, Рагна, я не лишусь единственной своей защиты. Я могу понять ваше желание защитить своего возлюбленного и помочь ему заполучить необходимого ему наследника. А что потом? Наследник есть, дара нет, и что станется со мной? Во всем этом проигрываю только я. Получаю мужа с приданном в вашем лице, унижение моего достоинства и слишком туманное будущее.

— Но у вас и так нет будущего!

— И, тем не менее, у меня есть достоинство, честь и самоуважение. Мой дар — моя защита и возможность сохранить мои единственные богатства. Лишившись его, я лишусь и всего остального. Замолчите и не смейте больше мне предлагать своей заботы.

— Что у вас происходит? — женщины в запале спора не заметили, что повозка остановилась, и сайер заглянул к ним, привлеченный громкими голосами. — Почему ты на коленях, Рагна? Отчего на вашем лице негодование, Катиль?

Лаисса и наложница обернулись к нему.

— Возлюбленный мой, — всхлипнула Рагна.

Корвель нахмурился и бросил вопросительный взгляд на лаиссу Альвран. Девушка скользнула по нему гневным взглядом и отвернулась. Сайер снова посмотрел на наложницу, поджал губы и вернулся в седло. До его столичного дома оставалось совсем немного, и Корвель решил узнать причину спора между женщинами уже на месте, не спеша верить несчастным глазам Рагны, и не делая выводов из гнева Катиль.

Отряд возобновил путь, и вскоре уже въезжал в ворота дома ласса. Корвель подошел к повозке, помогая женщинам выбраться из нее. Наложница, сохраняя на лице все то же горестное выражение, прижалась к лассу, словно моля о защите. Сайер вновь нахмурился. Он подал руку Кати, но девушка отвергла ее и сама спустилась на землю, тут же направившись во дворец ласса, не глядя на него. Корвель с подозрением взглянул на наложницу, неожиданное подозрение, мелькнувшее у него, заставило мужчину отодвинуть женщину от себя и поспешить за Катиль.

Он догнал ее у дверей и, взяв за плечо, развернул к себе лицом.

— Я требую объяснений вашему гневу, — сухо велел сайер.

— Ласс Корвель, вы пришли за мной ради того, что скрывается во мне, — девушка бросила взгляд на дворцовую стражу, сейчас замершую на своих места, в приветственном жесте вскинувшую мечи. — Это единственное, что я могу дать вам. Ни о каком браке речи идти не может. Если вы посмеете...

— Так и знал, — торжествующе усмехнулся Корвель и отпустил лаиссу Альвран. — Вам не о чем беспокоиться. Нашего брака нет в моих видах на будущее. — После сбежал по ступеням вниз и поманил к себе наложницу. Молча взял ее за руку и потащил за собой во дворец, уже не глядя на Катиль.

Что происходило за закрытыми дверями покоев господина, никто не знал, но вышел оттуда ласс Корвель в одиночестве, не обращая внимания на несшиеся ему в спину рыдания. Сайер распорядился приготовить для него другие покои. Туда же принесли горячую воду и чистую одежду. Трапезничал мужчина так же в одиночестве, после заглянул к своей пленнице, удостовериться, что ей оказано надлежащее почтение, и Катиль ни в чем не нуждается.

— Держите, — Корвель вручил девушке кошель, полный монет. Она недоуменно взглянула на него. — Ни на турнир, ни во дворец я вас с собой не возьму по понятным причинам, но пройтись по городу вы можете. Вас будет сопровождать ваша служанка и четыре моих воина. Не скупитесь, купите все, что посчитаете нужным. Развлекайтесь.

Мужчина развернулся, чтобы уйти. Катиль еще раз взглянула на кошель, затем поднялась со своего места и окрикнула сайера.

— Ласс Корвель, это... неожиданно, — произнесла она. — Благодарю. Но что вы сделали с Рагной?

— Закрыл в покоях, — спокойно ответил ласс Корвель. — Один из нас должен понять свою ошибку. Или она найдет, в чем была неправа, или я буду вынужден признать, что все это время был слепцом и ошибался в той, кого посчитал достойной моих любви и почитания.

— А как же турнир? Рагна так ждала его, — удивилась лаисса Альвран.

— Она сама себя лишила зрелищ неразумным поведением, — отчеканил сайер, склонил голову, прощаясь, и покинул покои Катиль.

— Чудны дела ваши, Святые, — прошептала девушка, глядя на закрывшиеся двери.

Глава 11

Площадь Угольщиков встретила сайера гомоном тысячи голосов, криками зазывал, громким хохотом, надрывным собачьим лаем и смешением множества запахов, доносившихся со всех сторон. Тут пахло свежими пирогами и вафлями, конским навозом, травяными настоями, хмельными напитками и элями, текшими бескрайней рекой. В общей толпе смешались знать и простолюдины, спешившие насладиться зрелищами. И хоть празднование дня рождения короля длилось целых пять дней, никогда не было того, кто бы сказал, что устал от этой радостной толчеи. Люди спешили каждый день на площадь Угольщиков, с жадностью впитывая в себя происходящее.

Ласс Корвель огляделся и невесело усмехнулся. Он тоже ждал этого дня, чтобы показать своей возлюбленной все чудеса праздничной площади, увидеть в ее глазах восторг и насладиться чистой радостью Рагны. Но вышло так, как вышло, и мужчина откинул ненужные сожаления. Поведение наложницы выходило за рамки его понимания. И если поначалу он еще мог объяснить все ревностью, то сейчас окончательно запутался. То, что сотворила Рагна сегодня, уговаривая Катиль самой отвести сайера в дом Святых, было и вовсе выше его понимания. Катиль...

Неожиданно течение мыслей ласса Корвеля поменялось. Он представил маленькую лаиссу среди веселой толчеи и улыбнулся, представляя, как бы оживилась вечно закрытая в себе девушка. Ей ведь так мало нужно было для радости. Солнечные лучи, поездка верхом, прогулка по городу. Такая скромная и неприхотливая, главными ценностями считавшая честь, достоинство и свое доброе имя — все это восхищало Галена Корвеля, и с этим мужчина ничего не мог поделать, как бы он не старался держать лаиссу Альвран на расстоянии.

Сайер вытянул из-за шиворота шнурок, на котором висел оберег, а четыре дня назад появилась маленькая изящная подвеска — золотой воробей. Крылья и хвост его были усыпаны алмазной крошкой, а глаза заменяли два нежно-голубых сапфира. Он не смог удержаться и купил его в ювелирной лавке Брилла, пока Рагна была занята выбором серег. Она долго рассматривала себя в мутноватое зеркало, не замечая, что творится за ее плечом, а взгляд Корвеля упал на эту подвеску. Достаточно скромную, чтобы ее заметила наложница, но ласс, увидев, уже не сводил взгляда. Мужчина хотел в тот же вечер преподнести этот маленький подарок лаиссе, как знак своего сочувствия и пожелание скорейшего выздоровления, но так и не решился, опасаясь, что дар от постороннего мужчины оскорбит девушку. Проносив подвеску в кармане два дня, Гален Корвель нацепил ее на шнурок, опасаясь, что золотая птичка потеряется. Он просто хотел дождаться повода, чтобы порадовать лаиссу Альвран, хотя бы такой мелочью.

Полюбовавшись на игру камней в свете дневного солнца, ласс Корвель убрал обратно шнурок и уже больше не останавливался, спеша попасть на ристалище, чтобы приветствовать короля. Сейчас игры высокородной знати были в самом разгаре, это Корвель отлично знал, потому искать короля во дворце было пустым занятием. Он вернется туда с приходом темноты, и тогда начнется пир с шутами, циркачами, отобранными для королевских чертогов, с музыкой и танцами. А когда гости разойдутся по своим жилищам, придворные по покоям, чтобы предаться страсти в объятьях жен, наложниц или любовниц, если высокородные придворные дамы ответят взаимностью, у Его Величества начнется развлечение особого рода, на которое он приглашал лишь избранных. Ласс Корвель неизменно попадал в их число, потому знал, что творится глухой ночью за закрытыми дверями венценосца.

В покоях короля зажигались свечи, пол устилался шкурами, а прекрасные молодые девушки, чьи тела казались плодом труда великого скульптора, кружили в танце, не пряча своих прелестей. Они соблазняли, уводили в край чувственных наслаждений, куда охотно спешили нетрезвые мужчины. Жаркие стоны наполняли покои, переплетенные тела, не скрытые стенами опочивален, будоражили кровь, возбуждали, манили. Гален Корвель познал любовные утехи в объятьях сразу нескольких женщин, бывало, что вместе с королем они наслаждались одной женщиной. Бывало, что мужчин на одну женщину приходилось и больше, но это приносило лишь наслаждение, как господам, так и их любовницам.

Лишь один раз Корвель стал свидетелем, как пресыщенный привычными утехами, король связал женщину и пустил в ход плеть. Но возмущение сайера захлебнулось в страстном стоне, который издала жертва, взглянув на Галена замутненными желанием глазами. Король расхохотался, глядя на обескураженное лицо молодого ласса, и продолжил свои игры. Корвель больше не вмешивался.