Практическая психология. Герцог

— В сторону, кир Алан!

Ветераны окружили горца, отрезая ему путь по тропе. Он попытался рвануть в горы через камни, при этом успев ранить Пипа в руку, и может быть, прорвался бы, но что-то вжикнуло, и игуш начал заваливаться набок...

— Ну и зачем? — спустя пять минут спросил Алан, со злой тоской пиная труп Ведмедя, из горла которого, прошив его насквозь, торчала стрела с белым опереньем. — Зачем ты это сделал? — едва сдерживая гнев, прошипел он, резко разворачиваясь к Иверту. Улыбка сползла с лица горца. — Следы заметаешь? Ты мог убить его лошадь, мог ранить Гихарда, но ты его убил!

Виктория поняла, что еще немного, и она бросится на Иверта с кулаками. Недоверие вновь просочилось в мысли, отравляя разум. Алан подошел к Углю устало забрался в седло.

— Обыщите труп и завалите его камнями.

Она пришпорила жеребца и погнала в сторону Осколка, совершенно не заботясь о своей безопасности, только отметила отстраненно, что Иверт едет следом, держа лук на коленях. Закралась мысль, что сейчас конт для горца просто идеальная мишень. Выстрелил в спину и свалил все на людей Ведмедя. Трезво оценивать ситуацию не получалось, оказывается, она совершенно не знала этого зеленоглазого мужчину.

На подъезде к Осколку им наперерез выехали две группы — двое ксенов в неизменных балахонах и с пиками в руках и несколько воинов, размахивающих мечами.

— Это Уголь господина! — Виктория с облегчением узнала в хриплом надсадном крике голос Серого. Ее окружили воины во главе с окровавленным наместником Осколка. — Живой! Слава Ирию, живой! Эй, Кривой, скачи к капитану, сообщи радостную новость, пока он всех пленных не перерезал.

— Сильно ранен? — коротко спросил Алан, заметив в отблесках пожара наскоро перетянутое обрывками рубашки плечо Серого.

— Сквозная от стрелы, заштопают, и буду как новенький, — усмехнулся воин.

— Много погибших?

— Много, кир Алан. — Даже в темноте было видно, как посуровело лицо Серого. — Кабы не подмога, всех бы порезали. Хват попал в засаду, едва отбился со своими парнями, двоих потерял, а мои салаги только меч держать научились. Ведмедь, уррод, почитай, все свое племя привел, да еще договор заключил с Черным Ястребом.

Когда за её спиной замаячили двое ксенов, Виктория даже не заметила, но Серый заметил и не смолчал:

— Кир Алан, где вы таких знатных бойцов раздобыли? Один такой воин пятерых в бою стоит. Никогда не видел, чтобы так пиками орудовали, не братья, а дети Вадия, — с искренним восхищением заявил он. — Мне бы таких парней в сержанты, и мы бы удержали Осколок. Простите меня, господин, — склонил он голову, придерживая поводья здоровой рукой, по импровизированной повязке расползалось кровавое пятно, но наместник не обращал на это внимание.

— Не ты виновен, Серый, — громко заявил Алан, выразительно глядя на Иверта.

— Я, кир Алан. Ведь не верил я горцам, знал, что обманут, готовился, но не успел. Думал, они соль выкачают, а только потом полезут, а оно вона как вышло.

Нападение началось изнутри. Ведмедь в сопровождении звезды приехал обсудить сроки отправки соли на континент. Пока Серый с вождем спорили, а затем замывали договор, горцы разоружили охрану на воротах и впустили в замок своих. Когда ударил тревожный колокол, Ведмедь попытался убить наместника, но старый воин оказался сильнее и опытнее, он пошел на прорыв и смог присоединиться к своим людям.Ведмедюочень хотелось сохранить Осколок для себя, поэтому бой, фактически, шел за каждую комнату, и когда Серый понял, что горцев слишком много, он приказал поджечь замок.

— Помирать мы уже собрались, так чтобы этой роже немытой ничего не досталось, думаю, дай спалю все к духам темного!

Они спешились у стены недалеко от ворот, и первый,кого Виктория заметила, это Рэя спешащего на встречу, а следом за ним, ругаясь и что-то крича, бежал Хват, размахивая полотенцем.

— Швы разойдутся, тау ты бешеный! Капитан! Стой, башку перевяжу!

Рэй только отмахивался. Он налетел словно резкий пустынный ветер, пахнущий дымом и кровью, молча ощупал конта, а потом вдруг прижал к себе. Даже когда Викторию вытащили из плена, Рэй не проявлял столько чувств.

— Живой я, живой, — пробормотал в смущении Алан. — Рэй! Да у тебя голова рассечена!

— Один уррод кожу снял, да Хват уже зашил, — отмахнулся капитан. В этот момент его и догнал вышеупомянутый Хват. — Давай сюда тряпку, сам намотаю, — буркнул Рэй, поворачиваясь к ветерану и отбирая у него полотенце.

— Капитан, тама игуш! Один! Говорит, что он отец жены нашего конта! Ага! Гнать али вешать? — к ним подбежал молоденький парнишка из слуг. Он смотрел на Рэя с нескрываемым восторгом. — Он в поле, его братья Искореняющие на пику взяли, да мордой в землю поклали! А меня послали вас найти! И сказали это вам отдать! — он с благоговейным трепетом, как огромную ценность, протянул Рэю большую мытую морковку.

Алан отвернулся, чтобы скрыть неуместный смех, так и рвущийся наружу. Нервы, не иначе.

Они сидели в чудом уцелевшей замковой кухне: конт, Рэй, Хват, Сарх и Иверт, за стулом Алана стоял безмолвный ксен, второй сидел на подоконнике, наблюдая за всеми безразличными зелеными глазами, — тот рыжий, что вывел конта из заточения в лагере Гадюки. За все это время Виктория не услышала от воспитанников отца Пауля ни одного слова. Где остальные Искореняющие и чем они занимаются, она не знала, только видела несколько фигур в длинных рясах возле раненых.

— Эй, брат Искореняющий, как мне к вам обращаться?

— Как угодно, — улыбнулся рыжий. — Только не называйте нас Искореняющими, мы пока еще ученики.

— А имена у вас есть?

Парень безразлично пожал плечами.

— Имя дается вместе с саном.

Вот еще головная боль! Ну не звать же их Первый и Второй, она ведь не Сен! Виктория резко повернулась и всмотрелась в лицо второго парня, в противоположность курносому и круглолицему рыжему этот был худощавый, темноволосый с длинным тонким носом с горбинкой и с карими круглыми глазами.

— Я буду звать его Ворон, а тебя Лис.

— Что означают эти имена? — поинтересовался темноволосый.

Виктория впервые услышала его голос — хрипловатый, словно простуженный или сорванный долгим криком.

— Ворон — это хищная птица, посредник между миром мертвых и живых. Лис — хитрый и коварный рыжий зверь.

Парни согласно кивнули.

— Вы не могли бы помочь нашимксенам?

— Кир Алан, у нас есть четкий приказ охранять вас. Вы просто забудьте о нашем существовании, — ответил рыжий, который верховодил в этой двойке и, как подозревала Виктория, не только здесь.

Просто забудьте еще о двух шпионах! Прекрасно!

— Не слишком ли много телохранителей на одного скромного меня? — с тихой злостью прошипел Алан. — Десяток Хвата, Иверт, теперь еще и вы!

— Вы ведь до сих пор живы, — безразлично произнес рыжий, глядя на конта пустыми глазами.

— Они готовы умереть за вас, встав на пути стрелы? — подал из-за спины конта голос Ворон, Иверт услышав вопрос, встрепенулся, но Сарх положил руку на плечо сыну и отрицательно покачал головой.

— А вы готовы? — нахмурился Алан, ощущая колоссальную усталость.

— Нас этому учили — умирать за других, принимать за других боль. Мы сумеем защитить вас, кир Алан, пусть даже ценой своей жизни, — просто ответил парень.

И Виктория поняла, что это не бравада. Они действительно готовы умереть за незнакомого и ненужного им человека только потому, что им приказали. И писать доносы кроме них есть кому. Что-то громко щелкнуло, она опустила взгляд и поняла, что сломала деревянную ложку, которую крутила в руках. Мальчишки ведь совсем! Им еще и по двадцать лет нет, почему они должны умирать за чужие идеи? Ладно, пора брать себя в руки.

— Я постараюсь сохранить вам жизнь, — пообещал конт Алан Валлид своим охранникам и повернулся к остальным.

— Рассказывайте.

Виктория понимала, что не навязанные телохранители-соглядатаи за спиной выбили ее из колеи, а то, что она увидела в Осколке.

Трупы, трупы, трупы. Молодые воины, которые пришли в замок в расчете на лучшую жизнь, рабы, слуги. Женщины, мужчины и дети. Она никак не могла избавиться от видения — мальчишка не старше семи лет с размозженной головой, он лежал на животе в луже крови, нелепо подогнув ногу. Она не хотела видеть его лица, не хотела видеть страх и боль в детских глазах, но кто-то из воинов перевернул тело. Стоя над трупом, Виктория представила, как перепуганный ребенок убегает, как его догоняет взрослый мужчина и опускает тяжелый яташ на светлую макушку. Она так хорошо и отчетливо это вообразила — ужас ребенка и безразличие убийцы, отчаянное желание жить и ненависть, что ее повело в сторону, и только благодаря Рэю, ухватившему конта за руку, Алан не упал. Что сделал им ребенок? В чем его вина? И как теперь поступить конту Алану Валлид? Как сделать так, чтобы больше никогда такое не повторилось? Маркиз приказал вырезать племя за нападение на своювеску, не так ли он был неправ?

— Пожалуй, я начну, — устало улыбнулся Хват, а затем повернулся к Иверту. — Спасибо, игуш. Спас ты меня от позора, а нашего конта — от смерти неминучей. Кабы не увел кира в сторону, вместе с нами бы в засаду попали, и пела бы Тарания нам песню погребальную. Люди Ястреба как увидели, что конта с нами нет, так сразу половина ушла, тем и спаслись. Козопасы все полегли, да и я двоих потерял, зато остальных успел привести в Осколок на подмогу Серому.

— Кир Алан, а эти откуда? — покосился на безмолвных послушников Рэй и выволок на свет тонкую и кривую морковку.

— От твоего друга Учителя. Где Литина? — не обращая внимания на побледневшего великана, спросил Алан.

— Хват не прислал гонца, и я понял, что вы в Осколок не прибыли. А как понял, сразу скомандовал задержать обоз, а сам взял три десятка и поспешил на подмогу, — сообщил Рэй. — С нами брат Эдар и наш Турид. Они раненых пользуют. Я гонца отправил в Роган и в Кровь, чтобы глядели во все глаза. Найк в Рогане, готов выступить на Черного Ястреба, им там близко. Племя-то мы раньше хорошо пощипали, да не добили урродов. Эх, говорил я вам, надо было с ними заканчивать еще когда они Берта взяли, — взмахнул он морковкой. — Сейчас ударить самое время будет. Там в племени, почитай, одни бабы да дети остались, мужики все сюда пришли. Те, что выжили после бойни, которую ученики ксенов устроили, нам не соперники. Прикажите, кир Алан, да я гонца Найку пошлю. Ему своих салаг в деле опробовать надо, чем не повод?

— Лис? Выделишь людей в помощь? — отстраненно поинтересовалась Виктория, уже приняв непростое решение. Ученик отца Пауля мгновение подумал и кивнул. — Хочу, чтобы от племен Ведмедя и Ястреба ничего не осталось, хочу, чтобы вы разрушили их селения, чтобы о них забыли через зиму! — Алан стукнул кулаком по столу, заставив стоящие на нем тарелки жалобно звякнуть. — Не трогать только детей до пяти лет. Мальчиков послушники заберут с собой к Учителю. Скажи, я просил воспитать из них Искореняющих, которые не будут знать своих предков и будут преданы нам и нашим богам. — А про себя подумала, что эти мальчишки вырастут и придут на земли своих родных, огнем и словом выжигая ересь и навязывая остаткам игушей новую религию. — Девочек отдадим на воспитание нашим бабам, за каждую дам приданое, но чтобы растили как своих, не попрекая происхождением. — Алан поднял глаза, его жесткий и прямой взгляд пробежал по притихшим собеседникам и остановился на лице Сарха Гривастого Волка. — За каждого моего человека, убитого игушем, я буду брать жизнь всего племени. Я приветствую мир, но готов к войне. Племя Ведмедя было самым большим на фронтире, но через несколько дней о нем все забудут. Запомни это, Сарх!

— Так я пошлю гонца в Роган? — Рэй хмурился, но не оспаривал решения господина. — Может, в рабство баб и старших? Или всех под нож?

— Сарх, ты возьмешь в племя старших детей или женщин?

— Ты удивил меня, Бешеный Алан. Твоя месть изощренная и коварная. Воспитать наших детей против нас... Ты очень опасный человек, и мое сердце наполняет радость от мысли, что не я твой враг. От Ястреба никого не возьму, у нас с ним вражда еще от прадеда, — спокойно ответил Волк, он сидел, откинувшись на спинку стула, и смотрел на конта, словно впервые его видел. С уважением, которое никогда раньше Виктория не наблюдала в его глазах. — А от Ведмедя позволь мне выбрать? Я женат на его дочери и хотел бы забрать ее родню.

— Почему ты не предупредил меня? — вырвался вопрос, который Виктория не собиралась задавать. Но он уже слетел с губ и отозвался в душе болью. Ведь можно было избежать кровопролития!

— У меня союз с Ведмедем, его дочь мне жена, но у меня союз и с тобой, моя любимая дочь носит твоего ребенка. Чтобы не запятнать честь, я задал вопрос духам предков, как мне поступить. И не получил ответа. Духи хотели проверить меня, что я выберу — давнюю дружбу или новые возможности. Я не глупая девушка, Бешеный Алан, я выучил ваш язык, я плавал по морю и видел ваши селения. Я вижу, что мир меняется, растут города, появляется новое оружие, ваши наставники делают новые открытия и только мой народ не хочет идти вперед, цепляясь за старые обычаи. Я не хочу, чтобы нас забыли, я хочу, чтобы со мной считались, чтобы нас принимали как... государство. Чтобы больше ни один король не смог сказать, что это его горы! Он не воевал с нами! Он просто сказал, что это его земля, и все ему поверили! Я не хочу отдавать земли предков изгнанникам! Я хочу, чтобы мой народ тоже жил в городах, чтобы нас уважали и боялись, а не считали глупыми козопасами. Ты понимаешь меня, сын моего кровника Сани? — Алан кивнул. — Поэтому я не стал воевать на стороне Ведмедя, и он очень на меня обиделся, и молодые воины племени обиделись. Мне пришлось убить двоих, потому что волчата посмели бросить вызов матерому волку. Но я не стал воевать и на твоей стороне, Бешеный Алан. И ты очень хорошо справился сам.

— Ты не мой друг, Сарх Гривастый Волк, ты партнер, и я понимаю тебя, но твоего сына я считал другом. Он предал меня, не сказав о готовящемся нападении. Я больше не хочу видеть Иверта Урагана рядом с собой.

Ну и зачем она это сказала? Кто ее дернул за язык? Да еще и голос сорвался от обиды. У, как стыдно! Как это не по-мужски! Надо было просто дать ему в морду!

— Эй, Бешеный Алан, — в отличие от спокойного отца Иверт бурлил, словно весенний ручей, хватанувший слишком много талых вод. Он вскочил на ноги и положил руку на рукоять кинжала. Виктория почувствовала, как сзади подобрался Ворон. — Я давал клятву верности лично тебе, а не твоему народу! Тебе, Бешеный Алан, я должен жизни!

— Мой сын не мог пойти против союзного племени, — пояснил Сарх. — Это бесчестие — выдать захватчикам тех, с кем у тебя общие предки.

— Он убил Ведмедя.

— Я горжусь своим сыном. Он спас моего друга от позора. Смерть в бою ведет к предкам, смерть от веревки — ведет к забвению. Это худшее, что может произойти с воином.

— Он спас вас, кир Алан, — вступил в разговор Хват. — Увел от опасности, а ваше исчезновение навело Рэя на подозрения, что затевается грязное дело, и капитан поспешил на помощь. Иначе мы бы все были мертвы. Все. И вы тоже. У горцев странные понятия о чести, но если они дают клятвы, можно не волноваться.