Сгоревшие сказки

3. В городе неспешно пришла весна. Всё началось с капели и с ангела, разбивающего на реке лёд. Первыми его увидели дети. Конечно, дети. Они вездесущи, для них не существует тайн: они знают все тропы, все кровавые пиршества и могут сказать, где лепреконы попрятали своё золото.Что понесло их на реку? Не то чтобы они хотели посмотреть на то, как льдины играют между собой в бои без правил. Разве что только послушать.Огненнокрылый ангел, конечно, был более весёлой новостью, чем начавшийся раньше времени ледоход.Аптекарь сообщил, что знает ангела в лицо, и детвора немедленно начала ему завидовать. Алестина, младшая из вампирской семьи, недавно вставшая на крыло, опробовала свои перепончатые сокровища и тоже перекинулась с ангелом парой слов.Вскоре после этого он стал появляться чаще. У аптекаря. На окраине у заброшенных ночлежек. У железного дерева.Цветочник с улицы Полярного Сияния подловил ангела за довольно странным занятием. Он, похоже, плавил ключи.В другой раз это не на шутку встревожило бы город, ведь железное дерево оставалось неприкосновенным целый год до очередной Ночи песен. Но теперь всё изменилось: с холма за воротами пропала угрюмая громада замка, а железное дерево начало ржаветь и облетать. Вряд ли хоть один ключ доживёт до зимы.В празднике больше не было смысла: круг фэйри искал бога, жившего в замке, и теперь, похоже, этот бог пропал вместе со своёй тюрьмой. Большинство жителей верило, что замок хранил Анку

* * *

, мрачного жнеца, который тоже был своего рода богом. А раз больше нет замка и замков, зачем Смерти оставаться рядом с городом монстров? У мрачного жнеца появилось множество других неотложных задач. Смерть вернулась в мир монстров, и это ли был не праздник. Ведь вместе с ним к чудовищам вернулся и рассудок.Ангел действовал последовательно: срывал покрывающиеся ржавчиной ключи, пытался отпереть врата, а после очередной неудачи оставлял от железки лужицу расплавленного металла.Цветочник поначалу не решался подходить к ангелу — тот выглядел крайне раздражённым. Но в один не очень прекрасный вечер, когда торговля не заладилась, а Жаклин Лэнтерн опять не приняла приглашение в местный паб, и цветочник достиг синхронизации с ангельской раздражительностью, он заговорил:— Хотите, скажу, какие точно не подойдут?Ангел замер. Странно, вблизи он выглядел даже менее человечно, чем издали. Он не ответил, но чуть отошёл от дерева, словно расчищая торговцу путь. — Любые симметричные можно сразу плавить. Что до остальных, — цветочник подпрыгнул, ловко уцепился за железную ветку, подтянулся и вскарабкался наверх. — Их легче сразу собрать.Горка ключей в корнях дерева росла. На шум подходили любопытные местные. Некоторые оставались помочь. Когда каждый нужный ключ был снят, Пабло Гриберец, портной и самый настоящий горный тролль, вырвал железное дерево из земли и отнёс к кузнице. Ангел, который так и не назвал своего имени — да и вообще пока не проронивший ни слова (Алестина призналась, что и с ней он так и не заговорил) — принялся пробовать ключи. Цветочник взял привычку сидеть рядом и разговаривать с самим собой, коль скоро ангел хранил молчание.Иногда, когда цветочнику благоволили боги, не иначе, к воротам приходила Жаклин Лэнтерн.— Как думаешь, зачем он это делает? Они сидели на лавочке, неподалёку от ворот, и если пироги. Жаклин была очень удивлена тем фактом, что оборотни любят пироги с малиной, а цветочник просто наслаждался едой.— А зафем мы емфу помофаем? — ответил он, а потом сделал могучее глотательное движение. Пирог был таким вкусным, что сложно было оторваться от него даже ради нормального разговора.— Ну, он выглядит так, словно это дело жизни и смерти. Вы-то должны понимать что-то в ритуалах. А ещё я видела человека, который зашёл за ворота. Думаю, ангел хочет последовать за ним.— И ты так решила, потому что...? — цветочник вернулся к расправе над куском пирога.— Потому что только эти двое пытались помочь мне в Ночь песен.Цветочник замер. Ночь песен была слишком больной и дикой темой для обсуждения в такой хороший вечер. Жаклин и Жанна Лэнтерны были людьми в городе монстров. А в Ночь песен монстры становились настолько настоящими, что забывали сами себя.— Джеки, я не...— Ешь свой пирог, волчара, — она усмехнулась. Это был хороший знак. Они ещё успеют поговорить.И цветочник вернулся к пирогу. А ангел сложил огненные крылья и уставился на горку ключей, которая сделалась совсем маленькой.

* * *

Дверь закрылась за ним с лязгом старых ворот, уже почти привычным. Кая встретила тишина, тоже вполне привычная. На этот раз он не стал заглядывать за угол — снова повернул ключ. Дверь поддалась. Эта тишина была тонкой, и лязганье створок в ней прозвучало почти святотатственно. В этих коридорах не было пепла. Здесь везде был иней, а воздух был ледяным, как в морозильной камере. Кай попятился назад и упёрся спиной в покрытую изморозью Дверь. В этих коридорах ему придётся встретить ещё одну свою копию?На этот раз в чёрной короне, разросшейся, быть может, так сильно, что она превратилась в шлем, и ледяные безучастные глаза почти не видно за забралом. Тут точно понравилось бы сломленному Фэню. У самых ног Кая вдруг что-то зашевелилось: ему понадобилось несколько мгновение, чтобы он разглядел длинный шлейф белых волос, двигающийся по коридору, и ещё минута, чтобы попасть ключом в замочную скважину.Дверь захлопнулась. Кай опустился на пол и принялся вертеть в руках ключ, инстинктивно оттирая пятно на посеребренном металле.С ним играл какой-то Закон. Невозможно было по-другому объяснить этот калейдоскоп Сторожевых Башен. Всё это ненастоящее. Не могла Вера осознанно согласиться на казнь Грэя. Не мог Фэнь сжечь свой дом. Не мог сам Кай превратится в то, чего так боялся. Хотя, может, и мог бы.Но из его нелепых страхов открываются Двери. Как кривые, ярмарочные зеркала: они как-то попали в передвижной цирк Семерых Козлят и Умудрённого Волка. Последний показывал довольно убедительные фокусы с поеданием козла — и, как ни странно, последующим его возвращением.Нужно было только понять, что за Закон вздумал над ним потешаться, и по каким правилам он существует. Не этого ли, в конце концов, хотел от него Феникс.И Кай поднялся с пола, повернулся к Двери лицом и сказал, разгоняя дыханием пыль:— Я тебя не боюсь.

* * *

Летом Феникс заснул.По некоторым не совсем сказочным законам, когда-нибудь может случиться всё, что угодно.Однажды перья Фэнхуана догорят. Божественный огонь исчезнет. Расплавятся цвета: сначала алый, потом рыжий, потом жёлтый. Синий будет последним — и, может, до конца так и не пропадёт. Крылья станут пепельно-чёрными, а отмерянное ему время вдруг стремительно утечёт сквозь пальцы. Конечно, этого не случится, пока Законы так близко.Однажды Сторожевая Башня рухнет: от времени или, может, по чьему-то плану, хорошему или не очень.Однажды Кай передаст Бену слова другого Кая — потому что на самом делое это и его слова.Когда Феникс заснул, вместе с ним заснули и все Законы. Обычно хотя бы один из них бодрствовал, но сегодня был явно не тот случай.В город пришло лето. Феникс начал уставать. Раньше он ждал, когда мистер Сноу появится, чтобы точно знать, что он идёт следом. Теперь он не знал наверняка ничего. Кроме того, что ему придётся поверить в ключника и проверить другую сторону заключённого контракта.Бен Бенну Фэнхуан спал и видел самый прекрасный на свете сон.Под ногами его хрустел свежевыпавший снег, в который хотелось провалиться по самый подбородок и плыть в нём, как иные плавают в солёной воде.Но вода — смерть для пламени. А снег... снег — совсем другое дело.Фэнь шёл и чувствовал, как северный ветер приятно холодит его кожу. Даже опять поругавшиеся между собой Десять солнц не смогли испортить утреннюю прохладу. Северные ветра вообще были очень упрямы, когда дело касалось того, в какую сторону им дуть.Мама послала его к Хранителю Севера, старому любителю змей и черепах, и Фэнхуан представлял, как по дороге побеждает чудовищ, о которых ему иногда рассказывали перед сном. Огромных драконов с ледяным дыханием. Снежных змей, похожих на небесных драконов Золотого императора. И, конечно, вонючих троллей — в невообразимом количестве. Хотя мама и предупреждала, что лучше сначала побеседовать с троллем — вдруг он окажется неплохим парнем. Некоторые обители Нефритовых садов считали, что Фэнь сумеет договориться с любым. Даже несмотря на все остальные его достоинства, главным всё же оставался даже не размах небывалых огненных крыльев. Главным был волшебный фэнхуановский язык. Птенец уговорил кучу сварливых предков покинуть насиженные места и перестать пугать обычных людей, которые от вида призрачных фигур в своём саду быстро седели. Его отсылали с поручениями к самым закоренелым человеконенавистникам — и с любым ему удавалось поговорить. Даже с Всезнающим Тигром, который хотел помериться силами с самим Байху, повелителем запада. Фэнхуан, по счастью, отговорил упрямца, и через пару столетий Тигр переродится учёным, который соберёт великое множество последователей и сотворит немало добра. Вместо одной драки, которая могла бы снести несколько горных хребтов — сотни просветлённых людей. Да, Фэнхуан часто умел находить нужные слова. Идти по снегу было очень приятно. Наверное, именно поэтому он не расправлял своих крыльев. Да, конечно, только поэтому. Дом хозяина севера уже виднелся на горизонте, когда Фэнхуан вдруг нос к носу столкнулся с... кем-то.Был этот кто-то невысоким, рыжеволосым и в странной одежде. Шрамы, конечно, только украшают мужчину, но этот шрам, тонкий, совсем рядом с глазом, придавал мужчине несколько пренебрежительное выражение лица. А угрожающе не выглядел. Мужчина просто стоял на пути у Фэнхуана, и тот, конечно, решил поступить так, как поступил бы любой воспитанный мальчик.Он поздоровался.Мужчина распахнул глаза — а до того он держал их плотно закрытыми. Фэню совсем не понравился этот взгляд. Какой-то он был мёртвый. Ему ещё подумалось, что эти глаза совсем не подходят к такому лицу.И он не поздоровался в ответ. Только беспомощно заозирался по сторонам, словно ждал кого-то. Подмогу? Фэнхуан огляделся. Он был окружён — и даже не заметил их появления.Бледная девушка с чёрными — самыми чёрными, которые Фэнь только видел в своей жизни — волосами. Странное железное существо с огромным ртом. Старушка с сундуком в руках. И ещё множество таких странных личностей, словно их набрали из колоды старинных мистических карт.Фэнхуан снова посмотрел на рыжеволосого мужчину со шрамом.И вдруг вспомнил, что смотрит на самого себя.— Это значит, я могу победить, — Фэнь, уже не мальчишка, улыбнулся и попытался распахнуть крылья. Но огненный ореол перьев появился за спиной у его отражения, и Бенну выругался, мысленно попросив у мамы прощения.Феникс проснулся с колотящимся сердцем — впервые в своей недолгой физической жизни. Ощущение ему не очень понравилось. А ещё ему показалось, что за то время, пока спал, он пропустил что-то очень важное. Через пару часов он вдруг обнаружил себя хозяином маленькой местной кузницы и тюфяка за горном, на котором он мог, при желании, спать хоть каждый день.И иногда Феникс действительно спал. Осенью — всё чаще.Не замечая, как после этих снов меняется.

* * *

Смех застал Кая врасплох.Он ожидал чего угодно, но только не простецкого смеха. Взрыва дьявольского хохота — может быть. Удара по лицу — вполне вероятно. Парочки бьющих точно в цель подколок — почти наверняка. Но никак не смеха, звучащего почти удивлённо.— Мне просто остаётся ответить, что и я тебя не боюсь, Кузнец Зимы, но тогда я тебе совру. А ты мне ещё не лгал... Ну, разве что самую малость. В те моменты, когда лгал самому себе.Стены коридоров словно отодвинулись на задний план — теперь Кай стоял в полукруглой зале с огромными окнами, которые, впрочем, всё равно были закрыты плотными шторами. Царивший тут полумрак не давал сразу же рассмотреть обладателя голоса, но Кай уже совершенно точно знал, что с ним говорит Закон. Стало быть, это был не просто голос — это был Голос. — Любопытные тебе открылись двери, да?Кай снова сжал в руке злополучный ключ — это уже превращалось в привычку, причём довольно дурацкую.— Стало быть, за первой произошло что-то такое, чего ты боялся в прошлом. А после мне и напрягаться не пришлось. Дверь, где никогда не было тебя. Дверь, где никогда не было твоих друзей. Парочка дверей, за которые не хотел заходить: а ведь если бы посмотрел, нашёл бы много любопытных вещичек. Поучительных даже.Голос снова засмеялся. И как же открыто и доброжелательно звучал этот смех.— Теперь ты знаешь, как много есть вещей много хуже того, что происходят с тобой сейчас. Не так ли?В зале начало светлеть, но Кай так и не смог обнаружить источник света. Он словно бы лился... отовсюду. И посредине зала стояла клетка.А в клетке сидела птица. Синяя, с хохолком. Похожая на Рикки.

* * *

В такой Закон и не признаешь.— Любопытство сгубило кошку. Ещё несколько не очень умных жён и даже, говорят, двести ни в чём неповинны деток. Что сделало любопытство со Снежным королём?— Ты — Закон...— Какой наблюдательный мальчик.Сарказм в Голосе — это тоже было по-своему страшно.Кай подошёл к клетке и легко подхватил её на руки. Птица взмахнула крыльями, чтобы удержаться на жёрдочке:— Снежный король научился думать о хорошем.Он бы с радостью придушил птицу собственными руками. Но тогда он сделался бы Другим Каем. Может, стоило и в самом деле успокоиться. Так с большей вероятностью не потеряешь бдительности в момент, когда она особенно тебе понадобится.— Вот и умница.Живи этот Закон в мире Сезама, он мог бы зашибать на своей терапии неплохие деньги.

* * *

— Это тебе, — Кай сунул клетку с птицей в руки Феникса. — А мне, пожалуй, не мешало бы немного отдохнуть.— Он подошёл к лавочке, тяжело опустился на неё и только потом заметил, что на другом её конце примостилась парочка.— О, Жаклин! Нашли свою сестру?Девушка кивнула. Схватившийся за неё парень выглядел даже чуть более удивлённо, чем она сама.— Вижу, не только сестру. Хорошо, — Кай отвернулся от уставившихся на его молодых, положил голову на спинку скамьи и прикрыл глаза.Парень и девушка о чём-то зашептались. В шёпоте парня отчётливо слышалось рычание.— О, и даже волка. Поздравляю. Волки очень верные, Вам повезло.— Вам тоже, в таком случае, — робко отозвалась девушка.Но Кай уже не успел вскинуть в удивлении брови и спросить, что это она такое имеет в виду. Усталость взяла своё. Ему снилось, что он лежит в гнезде. В ветках его торчат передатчики, связки ключей, разбитое стекло и даже кусочки чёрной короны. Один из таких кусочков блестит над ухом Герды, которая сидит рядом и улыбается. Пол гнезда устлан перьями, и потому, наверное, вся конструкция не тонула и была такой тёплой — ведь за низкими стенами гнезда плескалось бескрайнее море.Кай просыпался медленно и очень лениво, хотя солнечный свет бил ему прямо в глаза. Он лежал в мягкой постели и даже под настоящим одеялом, и ему было очень тепло. Словно за бойлером следил, кто надо. Для полной гармонии момента не хватало только пения птиц. И тут где-то рядом действительно запела птица, словно подслушала мысли Кая. Приятная неожиданность.И тут ключник резко сел. Здесь не могло быть бойлерной, потому что "здесь" не было Сторожевой Башней. И какие птицы в самом начале зимы? И почему так жарко?Ответы на его вопросы нашлись сразу же. За окном действительно валил снег — прямо сквозь солнечные лучи. На гардине висела клетка с Законом, который действительно выводил утренние трели, и мелодия очень походила на ту ночную песню, разливавшуюся над городом. А ещё в комнате горел камин. Хотя "горел" — немного не то слово. Кай на цыпочках подбежал поближе к источнику тепла и обомлел: вместо весело потрескивающих дров среди камней лежало фэнхуановское перо. И слегка дымилось. И дым вместе с невесть откуда взявшимися искрами поднимался вверх по трубе.— В городе не так много домов. А у ангела довольно много перьев.Жаклин Лэнтерн стояла у Двери с подносом в руках, и из кружки на подносе поднимался восхитительный запах трав. Мятный чай. Кай вскочил, но не успел помочь девушке с её ношей — она ловко поставил поднос на низенький столик.Кай с наслаждением склонился над чашкой и вдохнул аромат мяты.— Вы называете его "ангелом"?— Он сказал, что это нелепо и не точно, но ему понравилось, я заметила.Ключник фыркнул и поблагодарил Жаклин за чай.В комнате воцарилась довольно уютная тишина, прерываемая только редкими птичьими трелями и звуками поглощения молодым организмом недурно нарезанных бутербродов. — Теперь бы оба уйдёте? — наконец, нарушила тишину Жаклин.Кай кивнул, не отрываясь от завтрака.— Может, расскажете, что там, за воротами? Всё-таки, Вас так долго не было. Словно там Нарния какая-нибудь.Кай не слышал о Нарнии, но был уверен, что все увиденные им Сторожевые Башни на неё не похожи. Он покачал головой.— Только мои страхи... Подождите, долго?— Прошла ещё одна ночь Песен. Думаю, теперь мне будет нравиться этот праздник. Без арбалета танцевать сподручнее.Ещё одна ночь? Год? Обычно время за Дверьми не идёт так быстро. Обычно оно идёт куда медленнее. И... что же получается? — Он целый год обретался в Вашем городе?— Ну да. Хотя поначалу ни с кем не разговаривал. Всё пытался открыть ворота. Кучу ключей переплавил. И дерево тоже.Каю, похоже, понадобится некоторое время, чтобы всё это переварить. И ещё чашечка травяного чай, пожалуй. Феникс вёл очень уж серьёзную охоту за Законами, раз готов был просто... ждать.— Он и вправду безвозмездно подарил Вам свои перья?Оказалось, Феникс сделал не только это. Он поговорил со спрайтами и решил проблему с перебоями питания. Он помог аптекарю со строительством оранжереи. А потом ещё одной — для оборотня-садовода. Он научил Жанну держаться в седле — после того, как мило пообщался с семьёй эмигрантов-киринов**, которых в городе сторонились. Он унял тягу к крови у всего вампирского клана — наверное, с помощью Закона из космического корабля. А большую часть времени он, судя по всему, работал в кузнице.— Поднос — его работа.Кай чуть не поперхнулся. Тут же составил с небывалой вещицы чайничек и чашку. Поднос был довольно простенький, но на удивление лёгкий. А геометрические узоры, на первый взгляд совершенно бессмысленные, при более пристальном изучении оказались схематичным изображением коридоров Сторожевой Башни.Когда провожающая делегация, наконец, отпустила Феникса обратно в дом Лэнтернов, Кай, не придумав ничего лучше, снова протянул ему клетку с Законом.— Я думал, ты его сразу... эээ... выпустишь. "Поглотишь" — немного не то слово, которым хочется разбрасываться в приличной компании.Феникс достал откуда-то — Каю показалось, что прямо из перьев на распахнутых крыльях — серебряный ключик с неотмывающимся пятном и отпер клетку. Синяя птица на пробу высунула из клетки голову, а потом вылетела полностью и уселась на люстру.— Он кажется... любопытным, — произнёс Феникс, и Закон в ту же секунду опустился ему на плечо. Более точного слова Кай и сам бы не подобрал.— И всё? Не будешь запускать лапы в синие перья?Птица что-то взволнованно щебетнула, и Феникс покачал головой.— Три — хорошее число для путешествий.И Кай не смог не согласиться.— Мне понравился поднос.— А мне твои волосы.Хорошая маскировка для фразы "Что-то в тебе изменилось". А также для всего невысказанного вроде "Я не думал, что ты прождёшь целый год, но доверять тебе всё равно почти невозможно" и "Мне нужно было найти Закон. А остальное случайности".— А что с ними не так? — Кай озадаченно провёл рукой по волосам. На ощупь всё те же.— Они подросли, — отозвался Феникс, толкая дверь чулана, которая на пару минут превратилась в переходную Дверь. И на мгновение его серы глаза сверкнули насмешливым золотом.В краях, населённых монстрами с лицами человека, теперь поют немного другую песню. И охотно принимают людей в танцевальные ряды. Их танец — больше не пляска со Смертью. Это танец за нёе — ведь без смерти не может быть и истинной радости жизни.Год пронесётся вслед за годом -Уж так заведено природой.Весна надломит лёд речной,А осень лес раскрасит хной.Хмельное лето принесётЖар кузни и горячий мёд.Зима в ворота постучит -Все страхи сердце победит.Пой под ангела крылом,Грейся ангельским огнём.В вихре снега потанцуй -Суженого поцелуй.Говорят, песню эту до сих пор поют на островах, хотя никаких ангелов там отродясь никто не видывал. Да и снежных бурь — уже очень-очень давно.________________________________________________*очевидную копию этого бара, но в другом столетии, можно найти в моём рассказе "Чудеса".**кирины (цилины) — грубо говоря, азиатские единороги.

* * *

что-то типа французского мрачного жнеца.

* * *

"Чубчик-Рикки" — сказка, в которой мужика превратили в птицу, и его опять пришлось спасать самоотверженной девице.