Р.А.Ц.

Шварц покачал головой, плотно сжав губы. Не прошло и десяти минут, а он уже лишился одного солдата, хорошо хоть не навсегда. А тресни забрало? Смертоносной хрени вокруг столько, что малейшей дырочки хватит, чтобы склеить ласты.

— Не зевать! Стрелять на любое движение! Здесь только враг!

Словно бы услышав его, вновь рявкнула двуствольная 'стеногрызка' транспортера. Красный треугольник цели мелькнул и исчез за углом 'ломтика'. Шварц обратил внимание, что материал драконьего тела чихать хотел на снаряды тридцатимиллиметровой скорострелки, от него рикошетили даже бронебойные твердосплавные штыри, не говоря уже об осколочных. Мда-а.

— Что это было?

— Не определилось, что-то большое, как 'бык' и быстрое, как 'гончая' — откликнулся наводчик.

— ... Твою налево! — Длинно выматерился сержант. Еще не хватало! Он наступил кованым ботинком на угольно-черный труп гончей. Впрочем, она и при жизни была трупом — пришел ему на ум не очень смешной каламбур. Гончие были тоже некросовскими тварями, шипастыми, худыми и верткими, как 'Як' на вираже. Передние лапы имели один огромный коготь и складывались на манер конечности богомола, так, что тварь могла бить когтем как боевым серпом или клевцом, многократно усиливая удар. Внезапно тварь под ногой дернулась, захрипела, сержант подскочил на полметра и всадил, наверное, патронов тридцать, пока осознал, что никто нападать не собирается. То, что он принял за хрип, оказалось звуком выходящего из пробитого корпуса воздуха.

— Дальше! Уступ, перебежками! — и бойцы начали ловко продвигаться вперед, беспрестанно контролируя окружающее пространство. Клубы наконец опали, но лейтенантский канал никуда не делся, продолжая исправно вносить свою лепту. И это было правильно. Привычные условные цвета дополненной реальности несли больше информации, чем мог бы увидеть невооруженный человеческий глаз, они сильно помогали в принятии решений и расцвечивали унылую черно-серо-бурую картину перепаханного поля битвы. Не было даже островков зеленой травы, она вся пожухла и выцвела с пролетом Пепельных драконов.

Им пришлось положить еще штук пятнадцать разных тварей, но то, большое, замеченное наводчиком, больше не появлялось. Гончих они больше не подпускали, срубали влет, благо пошла еще инфа сверху. Вообще-то, должна была идти с самого начала, но как всегда, что-то пошло не так. Однако наладили. 'Брамеи' еще что-то поливали своими скорострелками позади груды ломтей, раньше бывших драконом, а на них больше никто не нападал. Великанские плиты иссиня-черного материала, в котором бесследно тонул свет, внушали подспудный страх. Солдаты, хоть и использовали их как укрытие, очень старались не касаться лишний раз. Никакой инструмент их не брал, даже столкновение с землей, усыпанной большими валунами, нисколько им не повредило — столь велика была прочность магически усиленного материала. А потом они завернули за угол и увидели это...

27.

Огромный клиновидный кусок глубоко, едва не до половины, вонзился в землю, да так и замер, почти вертикально. Он был одним из самых больших, поскольку был вырезан из середины торса, на краях его светились чистейшей белизной полированной кости срезы ребер с остатками смолянисто-черных жгутов и чешуй на них, а середина поражала чернотой иного плана. Эта субстанция имела мало общего с привычными людям материалами, и была несколько схожа лишь со светопоглощающим покрытием орбитальной станции 'Южный крест'. Беспроглядная чернота — вот что лезло в голову при взгляде на нее, в ней свет тонул, не вызывая даже малейшего блика на поверхности и не освещая ничего внутри. В самой середине клина, на высоте примерно трех метров над землей, виднелась небольшая полость, похожая на занорыш в гранитном плутоне. Черные нити, во множестве выходившие из стенок полости, в середине сплетались в изящное тонкое кружево, словно в оправе, держащее на весу это. Оно более всего походило на огромный драгоценный камень, ограненный тысячью тысяч граней кристалл, постреливавший искристыми сполохами, переливами и радужной игрой света. Льдисто-синий, как северное море в редкие дни морозного спокойствия, насыщенного, густого цвета лучшего из сапфиров. Величиной с кулак Шварца в бронированной перчатке, камень завораживал своей почти живой красотой.

А под ним на земле стояла та большая тварь, и что-то делала в скоплении черных нитей, отчего те начинали съеживаться и втягиваться в дно и стенки полости. Тварь действительно была велика. Около трех метров в холке, примерно семь метров в длину. Четыре больших опорных конечности, еще две впереди навроде рук, которыми она ловко и быстро орудовала в полости с камнем. Небольшая угловато-бронированная голова с фасеточными глазами, похожая на муравьиную, угловатые полунасекомьи конечности. Вообще, вся она, казалось, состоит из одних острых углов, этакая смесь кузнечика, гончей, муравья и бронетранспортера.

Тварь их, несомненно, заметила, но не обращала никакого внимания, продолжая заниматься своим делом. По-хорошему, им следовало сначала высунуть усик сенсора-микрокамеры из-за угла, и лишь затем появляться или не появляться самим, но в горячке боя все наставления у молодого Марка вылетели из головы, и он буквально выпрыгнул из-за угла, поводя стволом пулемета. Как он удержался от немедленной стрельбы — неизвестно, наверное, засмотрелся на камень, как и все остальные бойцы.

Тварь взяли под прицел, только двое продолжали контролировать подступы, даже ракетчики сочли ее достойной целью для своих пташек. И в этот момент Шварцу пришла в голову шальная мысль. Он включил внешние динамики и крикнул:

— Эй, ты!

Один из глаз на затылке твари, глубоко утопленный под наплывы черной брони, остановился на сержанте. Тот сразу почувствовал себя неуютно. За этим взглядом изумрудно-зеленого глаза таилась такая пропасть, такая жуткая чуждость, что разговор с осьминогом был бы, наверное, более конструктивным. Он не был бесстрастным, наоборот, сержант уловил в нем бешеное кипение чувств, эмоций — но совершенно других, чем испытывали люди. Тем больше он был удивлен, когда тварь ответила. Не речью, конечно, просто она издала непонятно чем длинный скрежещущий звук, примерно как напильником по стеклу.

— Отдай нам камень и вали отсюда нафиг! — Какое-то безудержное, лихое чувство подхватило и понесло сержанта. Он не задумывался над тем, что это происходит впервые за все время столкновений, разговор человека с тварью. Новое скрежетание. Тем временем она закончила разбираться с нитями оправки, и камень теперь покоился на одной-единственной нити, поддерживающей его снизу.

— Пристрелю, тля! — Крикнул Моня еще громче. Все замерло. Потом... тварь отступила на шаг. Еще на один. Еще. И тут все понеслось бешеной круговертью. Робинзон не выдержал напряжения, его палец незаметно даже для самого хозяина вдавил спусковой крючок, и зыбкую тишину разорвала очередь крупнокалиберного пулемета.

— Убью нахрен! — прохрипел сержант уже в прыжке, и было непонятно, кого он имеет в виду, тварь или Марка. — Урод! — расставил он все по местам. Тем временем первая очередь завязла в возникшем вдруг мерцании воздуха перед тварью. Она не попыталась спрятаться, наоборот, мгновенно скакнула вперед и сорвала дистанцию, попутно схватив камень из полости. С 'рук' ее сорвались две молнии, сшибив с ног ближайших противников, а из центра груди, где на броне располагался небольшой круглый нарост, прянул знакомый голубовато-серый плевок, который Шварц уже наблюдал на поле боя. По-видимому, это оружие было жестко закреплено в корпусе, и для наведения тварь должна была поворачивать его весь. Только это и спасло сержанта. Удар пришелся в угол ломтя примерно в метре от него, и он с ужасом увидел, что плоть мертвого дракона расползается, подобно пенопласту в костре. Но полностью избежать урона не удалось. Брызги плевка расплескались вокруг, и несколько из них попали на броню Шварца. Мелкие капли глубоко проели прочный металл, оставив похожие на оспяные язвочки повреждения. К счастью, ничего важного они не задели, а без датчика ветра вполне можно было обойтись в этом выходе.

Семь пулеметов, два из которых крупнокалиберные, и две ракеты могли бы остановить даже динозавра — но не эту тварь. Она была еще быстрее, чем даже гончие. Очереди 6,5 мм пуль горохом сыпанули по ее броне, захват ракет она сорвала быстрым зигзагообразным броском вперед, отчего те прошли сверху и самоликвидировались далеко позади. Лишь крупняки проломили защиту и нанесли твари несколько ран. Однако она была уже в нескольких шагах от людей, ее щит вязкой тяжестью навалился на технопехов, стесняя движения подобно густому клею, конечности замахнулись для сокрушительного удара, на них сверкнули на солнце острейшие лезвия выщелкнутых когтей — и тут сержант Шварц решил, что терять нечего. Еще миг — и она скосит его парней как молодую траву, а потому он нажал на спуск своего модуля тяжелого оружия.

Согласно наставлению, 'Крапиву' следовало применять на дистанции не менее ста метров, иначе не гарантировалась безопасность для самого стрелка. Сержант выстрелил с восьми.

Рвануло руки отдачей, с раструба толстого короткого ствола сорвалась мгновенно распухшая до размеров теленка ослепительно-белая шаровая молния и с электрическим шипением-треском воткнулась в атакующую тварь. Все остальное Михаил Швальцман помнил какими-то полубессвязными отрывками. Огромный Свет. Краткие мгновения полета спиной вперед, черный провал, потом он вновь на ногах, идет к распростертому телу твари. Колени подгибаются, мир окрашен в багряные цвета от лопнувших в глазах капилляров, истошно верещит система биоконтроля, сигнализируя о нарушении герметичности скафандра. Куда он идет? Зачем? Вновь провал. Прояснение, он стоит, покачиваясь, возле угловатой туши, даже лежа возвышающейся над ним, и штурмовым тесаком разжимает каменно-твердый шипастый кулак с шестью пальцами. Почему-то мелкие детали видятся как никогда ясно, например, что у твари на руке два противостоящих больших пальца, а все окружающее тонет в багровом мареве. Гул в ушах нарастает, и сержанту чудится, что над ним идут колонны 'Бореев', перебрасывающие его дивизию на кровавую заварушку в Чимкент. Наконец, нож с противным хрустом отламывает мешающий палец, и из кулака прямо в безумно расширенные зрачки колет искрами света камень. Он берет его перчаткой, вернее, хочет взять, поскольку тыльная сторона перчатки оплавлена, и пальцы не сгибаются. Тогда он вкладывает тесак в ножны, и берет камень другой рукой, которую в момент взрыва прикрыл корпус оружия.

И мир замирает. Сержант видит, как осыпается прахом с ладони мгновенно истлевшая перчатка, сделанная из титанового сплава, и лучащийся камень касается ее кожи. После этого на него спускается благословенная тьма.

28

Глаза Мони закатились так, что были видны лишь белки. Его тащили два наименее помятых солдата, тем не менее, силовые приводы их брони были повреждены, и от этого всю троицу шатало рывками туда и сюда. Остальные по мере сил прикрывали сзади и спереди. Наконец, они достигли транспортера. Тот ожидал снаружи этого лабиринта из черно-белых стен, настороженно поводя стволами. Загрузились. Лишь когда с солидным звуком захлопнулся люк, бойцы смогли перевести дыхание и немного расслабиться.

— Ты видел, Леха? Ё-моё!

— Ты про камень-то? Видел. — Отозвался в привате один из неразличимых шлемов. — Он внезапно стал как... ну, не знаю, сверкающий жидкий лед, что ли, и очень быстро впитался Шварцу в руку. А тот молча выгнулся дугой и так и рухнул навзничь, как бревно.

— Ага, точно так.

— Базар закрыли, мы еще не дома. Сечем свои сектора и не вякаем! — внезапно прорезался голос лейтенанта. Он поехал с ними, пересадив раненого бойца из отделения в свой транспортер. Парни тут же продолжили наблюдение.

— Ма-атерь божья... — Протянул вдруг лейт. Все видели ровно то же самое, потому никто не спросил, что он имеет в виду. Небо начало стремительно темнеть, на глазах набухая яростной чернотой. В нем неестественно быстро обозначились какие-то темные прожилки, вихри, складывавшиеся в странного вида узор. Через несколько минут наступила такая тьма, что пришлось включать ЭОП, а потом и вовсе перейти на тепловизоры. Небо же выглядело... пугающе. Оно стало похоже на натяжной потолок, по которому сверху бегает несколько тысяч крыс — оно прогибалось книзу упругими выступами, шло волнами, колебалось и дрожало. Зрелище было омерзительным.

— Газу, мать вашу, быстрее!

Но понуканий не требовалось, мехвод уже и так развил максимально возможную скорость. Семидесятитонный тяжелый транспортер прыгал на ухабах, как заяц, при каждом прыжке жалобно стонали торсионы и что-то зловеще ухало в моторном отделении, словно там поселился транспортерник. В инфракрасном зрении клубящаяся за кормой пыль завивалась в причудливые гротескные фигуры, сквозь которые каждые пять секунд проносились все новые граненые силуэты.

Они успели. Когда за последней машиной тяжело сомкнулись полутораметровые слоеные ворота, беременное гневом небо прорвалось первой исполинской рогатой молнией. Соединив на миг небо и землю, она ударила точно в закрытые ворота и прожгла их насквозь, при этом слегка выгнув их наружу! Металл наружного слоя потек и сварил массивные створки намертво, пазы, в которых они двигались, деформировались, и вдобавок, вход завалило снаружи обломками уничтоженного бетонного пандуса, что сделало отныне невозможным пользование данным входом. Только демонтаж пятисоттонных створок потребовал бы невероятных усилий и сверхтяжелой техники.

В ЦБУ тьма вызвала большой ажиотаж. Враг применил какое-то новое оружие, и требовалось как можно быстрее разобраться, что же это такое. Специалисты работали со всем напряжением сил, зал походил на улей, полный растревоженных озабоченных пчел.

— Быстро растет ионизация тропосферы. Напряженность электрического поля увеличивается в прогрессии.

— Нужны еще зонды.

— Здесь Мудрый Филин. Наблюдаю область потемнения в атмосфере, диаметром до трехсот километров. Над пятном в тех же границах наблюдаю область интенсивного свечения. Свечение частично упорядоченно, даю интегральную картинку.

Вид был грандиозный. Из тьмы вверх поднимались разноцветные струи, столбы сияния, какие-то медузообразные вспышки, словно призраки ядерного взрыва. Координатная сетка давала представление о масштабах происходящего — некоторые явления достигали девяноста километров высоты!

— Это эльфы и спрайты. — Вдруг сказал кто-то из погодников. — Будет большая гроза.

Немедленно с ним заспорили:

— Но где же тучи? За счет чего растет заряд?

— За счет магии. Зачем им тучи? Они формируют каналы в ионосферу.

— Это против шерсти. Зачем заряд внизу? Колоссальные траты зазря.

— Не так уж много, он все равно подпороговый. У них явно есть источник быстрых электронов. Кто-нибудь встречал намеки?

— Да все что угодно, любой мощный артефакт фонит в широком спектре как я не знаю что. Чем они цитадель-два приголубили?

— Похоже, да.

— Поднять 'Арктор'?

— Что это даст?