Мёртвая тишина

Несмотря на то, что последние слова Чеха были произнесены тихо и больше для самого себя, Финн их расслышал, понял и сделал абсолютно верные выводы, которые совершенно не добавили ему оптимизма.

В церковь бойцы влетели на морально-волевых, надсадно дыша, а в случае с Финном, и захлёбываясь кашлем. Чех сразу взял "быка за рога", громко захлопнув за собой, до этого момента, широко распахнутые двери, не забыв задвинуть засов, вызывая недоумение у служителя культа и его немногочисленной паствы.

Тяжёлые, окованные почерневшими от времени металлическими полосами, створки, грохнули словно выстрел, оборвав на полуслове раздававшийся под сводами храма мерный речитатив. Все взгляды верующих оказались обращены на источник звука. А этот самый источник, ничуть не смущаясь сконцентрированного на нём внимания, придавая убедительности своим словам, направленным в сторону прихожан стволом пулемёта, просто сказал: — Вяжи их, — протягивая мне, до боли знакомые, пластиковые стяжки.

Местные, а их здесь было ровно шестнадцать душ, среди которых оказались четырнадцать бабулек пенсионного возраста, какой-то забулдыга неопределяемого возраста с насквозь пропитым лицом и сам настоятель прихода, выделявшийся на фоне остальных своей широкой статью как конь тяжеловоз на фоне сереньких, побитых жизнью пони, молча подчинились и были мною связаны. Ну, или охомутованы, если придираться к буквальной сути моих действий. Даже странно. Ни одного протеста, и ни одной попытки как-либо помешать мне, не было предпринято.

-И чего с ними дальше делать? — я искренне не понимал, за каким чёртом, я тут же мысленно настучал себе по губам вспомнив где я нахожусь, они нам здесь сдались. Чего их просто было не выгнать. Да и вообще, не понимал зачем за водкой мы попёрлись в церковь.

-Ничего, — как само собой разумеющееся ответил Чех, — Посидят пока. А там видно будет.

Тут он придвинулся поближе к попу, и буквально дав тому понюхать дуло пулемёта, спросил: — Чего покрепче выпить не найдётся?

По-моему, все были откровенно ошарашены наглостью и, я бы сказал, безбашенностью нашего поведения и экстравагантностью нашего вида, что просто не понимали, чего от нас можно ждать, а потому и молча подчинились, дав себя связать. Теперь же, когда прозвучал вполне себе укладывающийся в сознание сельских обывателей вопрос, и они поняли, что сейчас их убивать не будут, бабулек словно прорвало. Вот это из них попёрло! То, что мы алкаши, оказалось самым безобидным в чём нас обвинили.

-А ну ка все заткнулись! — рявкнул Чех, когда ему, судя по всему, надоел разыгравшийся балаган. Он, даже выстрелил из пистолета, выбив из стены над головами наших пленных кусок штукатурки. Благо он стрелял с навёрнутым глушителем, так что звук выстрела не вышел дальше крепких стен храма.

Когда в помещении вновь воцарилась тишина, он повторил свой вопрос: — Я ещё раз спрашиваю. Есть алкоголь или нет? Мне всё равно, что есть, водка или самогон, главное, чтобы покрепче.

-Под Престолом Царя Небесного, обрящешь что искомо тобой, сын мой, — с видимой мукой на лице, пробасил настоятель храма.

На лице Чеха отразилось много эмоций от недоумения до негодования: — Ты чего мне тут свои сказки рассказываешь? Я тебя русским языком спрашиваю. Бухло где?! — выплеснул он из себя скопившийся негатив.

-Да, успокойся ты Чех. Нечего людей пугать, — в отличии от него, слова батюшки для меня несли вполне определённый, приземлённый смысл. Оглядев единственную на всё помещение церкви массивную тумбу, искусно украшенную по верху красным бархатом, я быстро нашёл неприметную со стороны дверцу. Распахнув её я тихо прифигел. Такого я не ожидал от слова совсем. Чего тут только не было. Всё внутреннее пространство под престолом, а именно так называлась эта тумба, было заполнено самыми разнообразными бутылками с этикетками, как известных, так и неизвестных мне производителей алкогольной продукции. Здесь были и водка, и виски и коньяк с текилой. Да здесь было всё, чтобы бодяжить живчик по меньшей мере, целый месяц.

-Джек пот! — восхищённо проговорил я, глядя на это богатство. Искать магазин или шариться по домам нам теперь было точно не нужно.

-Не понял. Чего там, — спросил Чех, подойдя ко мне. Я отодвинулся чтобы и он мог рассмотреть свалившееся на нас "богатство".

-Ох..еть! Ничего себе попы живут! — выпалил на радостях Чех, подбрасывая в руке литровую бутыль с янтарной жидкостью.

— То для жертвы господу нашему ..., — начал было оправдываться уже бывший владелец подпрестольной алкогольной лавки, но был послан Чехом в пешее эротическое путешествие, соединённое с ультимативным требованием заткнуться.

-Ты давай разведи нам живца на дорогу и набивай рюкзаки, а я пока огляжусь что там к чему, — оставив мне свою дорожную сумку и сунув в руку споран, Чех потрусил на верх под купол храма, воспользовавшись сваренной из кусков арматуры лестницей, которой и ранее пользовались по тому же назначению.

Я, не плохо могу подстраиваться под окружающую меня обстановку и, наверное, исключительно поэтому заразился полным пофигизмом Чеха. Только так я могу объяснить свой следующий поступок, когда я отобрал у прихожанок их платки, которыми они покрыли свои головы при входе в церковь. Нет, я никак не желал оскорблять чувства верующих, просто мне нужно было чем-то переложить стеклянную тару, чтобы она не гремела и уж тем более не разбилась при возвращении к боту. Ну, не придумал я ничего больше. Кстати, только здесь я впервые увидел водку, разлитую в алюминиевые банки, прям как пиво. Все эти банки я прибрал себе в рюкзак, а живчик приготовил из уже початой бутылки с белым Ромом. Правда разбавить мне его было особо нечем, ну не простой водой же в самом деле. Так только всё испортить.

Пока местный бомонд с недоумением наблюдал за моим священнодействием, вернулся взъерошенный Чех с перекошенным лицом и словами: — Попали мы. Здесь Муры.

Приподнятое было настроение тут же пробило пол и зарылось в землю. Муры это плохо. Это охренеть как плохо. Да это полный п..здец!

Тем временем Чех метался взглядом по помещению, кстати, совершенно пустому, в котором не за что было укрыться. Да здесь нормальным людям даже присесть было не на что! На весь зал, который в лучшие времена вмещал в себя пару сотен человек, была одна тумба Престола — так себе укрытие, да стул у стены за ним. Бл..дь! Хоть бы лавки у стен поставили! Было бы из чего завал устроить. Видимо Чех пришёл к тем же выводам, что и я.

-Этих, — он экспрессивно махнул рукой на связанный народ, — Туда, — он указал рукой на еле заметную маленькую дверь сбоку от Амвона, — Живо!

Спорить с ним совершенно не хотелось, и потому, подгоняя пинками каких-то осоловевших и безмолвных прихожан, я управился с поручением в рекордные сроки. Чех же тем временем водрузил пулемёт на тумбу Престола, направив его стволом ко входу в церковь. Подбежав к створкам двери, он убедился, что пулемёт своим дулом смотрит точно в их центр и, откинул засов, молча подозвав меня к себе.

-Значит так, — начал он, — В нашу сторону едут трое на пикапе с пулемётом, — я лишь скрипнул зубами, — Может проедут мимо, а может и нет. Х..р их знает. Но будем исходить из худшего. Если они не полные придурки, то двое зайдут сюда, а третий останется в машине их прикрывать, — в принципе всё логично.

-Сначала валим первых двух на входе. И главное тихо. Не шуми, не говори. Просто сделай. Твой тот что пойдёт первым. Ляжешь вот здесь, — объясняя мне мои действия, он показывал мне всё буквально на пальцах, — справа от входа за углом и как только увидишь вошедшего стреляй. Большего от тебя не требуется. Бей наверняка, наглухо, лучше в голову. Надеюсь с трёх метров не промажешь из своей игрушки. Мой второй, — наверное с моим лицом было что-то не так, а потому Чех, встряхнув меня, заставил посмотреть ему в лицо, сказав при этом, — Делай что говорю. Не думай. Просто делай. Помни, если нашумим, то лучше самим застрелиться, — у меня желудок провалился куда-то вниз, став очень тяжелым, а ещё появилось нестерпимое желание блевануть.

Дождавшись от меня утвердительного, а главное осмысленного, кивка головой и, уложив меня на моё место, он прошептал, под уже слышимое завывание двигателя, доносившегося из-за стен храма: -Всё. Замри.

Приложив палец к губам, обозначая полную тишину, он отошёл к противоположной стороне и присел за угол, где заканчивался короткий коридор, ведущий от дверей к основному помещению церкви, сжимая одной рукой пистолет с накрученным ПБС, а второй, приготовленный к броску нож.

Было так тихо, что я слышал, как гулко бухает моё сердце в груди. Знаю, что фраза эта заезжена вдоль и поперёк, да ведь из песни слов не выкинешь. Стучало так, что я совершенно не слышал, что происходит вокруг. Не слышал, как подъехала и остановилась машина, не слышал и как хлопнули её дверцы, говоря, что пассажиры покинули её. Мне было до одури страшно от того, что нас идут убивать. Меня идут убивать. Причём, помня рассказы Пика, убивать будут долго и мучительно. А ещё мне было страшно, от того что мне нужно сделать, чтобы остаться в живых. Не привык я стрелять в живых людей. Знаю, что уже один раз это сделал, и, хоть и случайно, но убил человека. Понимаю, что это нужно, но всё равно, как будто что-то не даёт, удерживает, от того чтобы переступить через себя. Так не должно быть.

Глухо, как сквозь вату в ушах, доносятся звуки:

— Давайте быстрее. Выносите бухло и валим. Не хочу здесь с Зарами бодаться, — произнёс, казавшийся далёким, голос.

-Да не ссы Клык. Ты главное поляну секи. Один хр..н всё забирать, — отвечал ему другой, более близкий баритон.

Третий тоже не забыл вставить в разговор своё веское слово: — Интересный тут Поп окопался. Это же надо сколько элитного пойла заныкал, — его слова поддержал искренний, негромкий смех, — Эх, жаль, что здесь ни одной нормальной бл..ди не найти.... Хотя, один раз такая лярва была. Помните? — прыснувшее с новой силой грубое ржание, говорило, что никто ничего не забыл.

Тихий скрип, раздавшийся от входа в церковь, звучал раздражающе долго, но именно он прочистил мне уши и прогнал из головы посторонние мысли.

-Да, было дело. Под монашку всё косила. А как распечатали, так сама подмахивала, только успевай за ней ...Ух,ё! — последнее восклицание совпало со звуком рухнувшего на пол тяжёлого предмета, лязгнувшего металлом. Причём из-за угла, закрывающего меня от входа, высунулась передняя половина туловища нацелившая ствол автомата на что-то внутри церкви.

Я сам не понял, как нажал спусковой крючок арбалета, совместив метку коллиматора с открыты виском, непредусмотрительно неприкрытого шлемом. Это был словно не я. Молча и хладнокровно отправил короткий болт в подставившуюся под выстрел голову. На такой короткой дистанции, практически в упор, я не мог промахнуться. Я знал, что попал, но не видел этого. Я просто не мог смог заставить себя посмотреть на дело своих рук.

Тем временем, остальные события развивались столь стремительно, что полностью обошли меня своей стороной. Вместе с падением ещё живого тела, не дожидаясь меня, Чех, "выстрелил" себя вверх, заворачивая за угол. Что было после я совершенно не слышал, уйдя в себя.

Растормошил меня всё тот же Чех, растянувший по лицу широкую улыбку. Даже моя запоздалая реакция на его прикосновение, когда я, отшатнувшись от чужих рук, навёл на него не взведённое оружие, не смогла её стереть.

-Всё, всё. Успокойся. Ты молодец. Отработал как надо, — говорил он, подняв руки в примиряющем жесте. Угу, успокоил называется. Хоть бы нож от крови вытер, а то машет им у меня перед носом.

Хотя, то что я отработал свой живчик, было видно и так. Болт вошёл точно в висок своей жертве. Не сильно глубоко, у меня ведь не какой-то там боевой вариант. Так, можно сказать игрушка, на которую и разрешения то не требуется. Однако, дело он своё сделал, пробив височную кость и уйдя в мозг на всю длину стального жала.

-Да убери ты свой тесак от моего лица, — рявкнул я в раздражении, уже окончательно придя в себя, — Тут завтрак просится наружу, а ты кровавой железкой в нос тычешь, — и да, я с трудом сдерживал рвотные позывы.

Чех отбросил финку, а может это была и другая модель холодного оружия, на пол и сказал: -Погоди блевать. Нам нужно с улицы всё прибрать, — Чех потащил меня за собой.

Бл..! Я всё-таки проблевался. Этому в большей мере способствовал вид лежавшего в луже крови трупа с развороченным горлом. Вот, я в эту лужу и добавил. Запах парящей, ещё тёплой крови был разбавлен куда более стойким "ароматом".

-Финн, твою мать! Вильгельм Тель ты недоделанный! Не мог до улицы потерпеть! — искренне возмущался Чех.

-Нам в церкви ещё х..й знает сколько сидеть, — вот это было очень неожиданно. Может х..й то и знает, но меня то зовут по другому. Чего это мы здесь ещё забыли? Оставаться в этом смраде, у меня нет никакого желания. Я, собственно, это ему и сказал, только очень коротко, так что мой вопрос уместился в одном слове: — Нахрена?

Мы как раз вышли на улицу. Вот здесь было всё в порядке. Всё было чинно, благородно. Обвисший на ремнях в обнимку с "Утёсом" труп с поникшей головой, расположившийся в кузове монструозного пикапа, с сохранившимся на решётке радиатора знаком "Форд", уже не вызывал у меня никаких эмоций.

-Ты думаешь здесь этих только трое? — я промолчал, так как ни о чём подобном я совершенно не думал. Я вообще сейчас ни о чём не думал. Моя голова была на удивление пуста.

-Их здесь десятка два. Может чуть меньше или больше. Да похрен! Я с верху видел ещё два таких пикапа, Шишигу с кунгом и БТР-Д с Зушкой, — я продолжал молчать, — Они по дороге в нашу сторону идут, народ из домов вытаскивают. Это эти трое к попу за алкашкой резко рванули, остальные не торопятся. Работают спокойно и методично, как у себя дома. Отбирают иммунных, — а вот здесь мне стало интересно, и я его прервал.

-Как отбирают? Разве можно заранее определить того, у кого есть иммунитет на споры грибка? — что это возможно я, в принципе, и не сомневался. Полученное образование просто кричало о наличии такой возможности, но как это происходит действительно, стоило уточнить.

-Можно, — не разочаровал меня Чех и выдавил из себя сквозь зубы, — Есть люди с такими дарами. Посмотрят и сразу скажут кто есть, кто. Но таких мало, ценят их и по кластерам просто так мотаться не пускают. Им и так работы хватает, дар редкий и полезный. Внешники, су..и, специальный прибор сделали. Тыкают им в только что прилетевшего в Улей, и он показывает есть иммунитет или нет. Вот ими они Муров и снабжают. Так что сейчас я бы поставил именно на прибор, — да, я ещё ничего толком и не знаю про Улей и, даже не знаю какие мне стоит поставить вопросы, чтобы устранить такие неожиданно выскакивающие пробелы в понимании местных реалий.

Видимо, я опять залип на своих проблемах, поэтому извлечение из транспорта лишнего пассажира прошло без моего участия. И опять же рухнувшее передо мною тело заставило меня вернуться к насущным проблемам. А их было много.

-Ты давай раздевай этого, а я пока машину внутрь загоню, — что он задумал, я не знал, но Чех не собирался оставлять меня в неведении: — Нужно переждать. Сейчас сюда со всей округи, заражённые попрут, да так, что Мурам будет не до нас. Самим бы уйти.