— Вот вы этим и займитесь товарищ старшина. Я смотрю, у Вас боевой опыт есть? Кивнул я на "Боевые Заслуги".
— Есть, товарищ лейтенант.
— Вот и отлично. Да-а! Я видел нескольких связистов, сколько их? И что из связи есть?
— Неполное телефонное отделение. Шесть телефонистов, семь полевых телефонов, девятнадцать катушек кабеля.
— Отлично! Добавь в каждое отделение на фланги по одному телефонисту с аппаратом, а в разведгруппу добавь двоих, и пусть сразу два кабеля тянут от тех артиллеристов — так надежнее. Понятно?
— Да, понятно, товарищ лейтенант!
— Выполняйте старшина!
Земля на высотке нетрудная. Думаю за час — полтора, у нас уже должна быть траншея в полный профиль. Впереди, до кромки леса расстилалось белое поле цветущей гречихи, кое-где прерываемая полосками каких-то других растений и попятнаное воронками от бомб. Казалось, гречишное поле покрыто глубоким свежевыпавшим снегом. Тишина такая, словно и не было войны. За нами метров на восемьсот в глубину, до самой железной дороги, тянулся луг с редким кустарником, справа и слева у насыпи ограниченный небольшими вишневыми садиками. В километре на юго-востоке в густых садах пряталась железнодорожная станция. Отсюда, с высоты, была видна водокачка.
Однако одно обстоятельство меня насторожило и встревожило. Стрелки рыли одиночные стрелковые ячейки, а не окопы, на значительном расстоянии друг от друга. Конечно, это безопаснее. Если снаряд попадет в расположение взвода, даже отделения, большого вреда это не принесет, люди останутся целы. Но как взводный или отделенный командир будет управлять действиями своих подчиненных, во время боя? Да, и солдат, чувствуя локоть соседа, будет себя намного уверенней чувствовать! Подумав над этим, решил провести такой эксперимент:
— Товарищ старшина, подойдите ко мне!
Хильчук, как положено за три шага попытался перейти строевой шаг. Махнув рукой, я сказал:
— Старшина, сейчас не до шагистики! Подайте команду: 'Все ко мне!'
— Рота, слушай мою команду! — У старшины неожиданно оказался густой и зычный бас. — Бегом ко мне!
Тотчас же к нам поспешили несколько бойцов, окапывающихся по соседству. На других команда не произвела ни малейшего впечатления. Они просто ее не услышали и продолжали заниматься своим делом. Напрасно Хильчук повторил ее дважды, сопровождая энергичной жестикуляцией.
— Достаточно, старшина, — сказал я, — соберите личный состав через посыльного. А пока они соберутся по рассуждаем, подумаем.
— В бою и мы будем стрелять, и противник. Станет бить артиллерия, минометы, пулеметы, пойдут танки, в небе загудят самолеты. Словом, слышимость уменьшится в несколько раз. Как же вы будете командовать красноармейцами, если теперь, когда никто не стреляет и стоит относительная тишина, они не услышали вас? Наверное, надо бойцов расположить иначе, собрать каждый взвод в кулак и отрыть одну траншею на взвод. Риск от этого, конечно, возрастет, но на войне без риска нельзя. Вы согласны, товарищ старшина?
Хильчук, видимо ожидавший разноса от нового начальства, весело доложил:
— Есть, товарищ лейтенант, отрыть одну общую траншею. В Монголии, в тридцать девятом, мы тоже сначала в ячейках сидели, а потом поняли — окоп надежнее. Оно конечно, не по Уставу, но так шкура солдатская целее будет! Разрешите выполнять?
— Выполняйте!
Связисты посланные с группами прикрытия на фланги, уже проложили полевой кабель к капониру БТРа, который копали мои бойцы и сидя на корточках бубнили позывные своих абонентов.
Вот один из них, развернувшись ко мне доложил:
— Товарищ командир! На правом фланге обнаружено и направлено к нам три "двуколки" с обозно-вещевым имуществом.
— Добро!
Подойдя ближе к ним, я с любопытством рассматривал полевой телефон этого времени, куда нас так неожиданно занесло. Он представлял из себя деревянный ящичек, покрашенный в защитный цвет. Крышка аппарата закрывалась на два латунных крючка, сбоку был прикреплен брезентовый ремень для переноски. А полевой кабель поверг меня в шок. Это был чисто медный многожильный кабель, в нитяной изоляции. Почему-то всплыл в памяти бабушкин утюг, у которого сетевой шнур был как две капли похож на этот кабель. Как-то раз, когда бабушка что-то гладила, она нечаянно опрокинула стакан воды на шнур, который сразу замкнул проводку и в доме выбило пробку. Припомнив это, я спросил у телефониста:
— Слышь, боец! А что будет со связью если к примеру пойдет дождь?
— Так известно чего товарищ командир, мы из телефонистов посыльными станем! Чуть вода и готово!
Ответ солдата поверг меня в уныние. Получается, в это время, в Красной армии, дела со связью — швах! Как же управлять подчиненными подразделениями? Я стал лихорадочно вспоминать, что есть у меня во взводе из имущества связи. Первое — 24 километра полевого кабеля П-274м в полиэтиленовой, герметичной изоляции! Во-вторых шесть штук полевых телефонов ТА-57 и в третьих — три радиостанции Р-159 с блоками усиления мощности УМ. За этими размышлениями меня застал вызов по рации от моего комбата.
— "Помело", "Помело", я "Снег", как слышно? Прием!
— "Снег", "Снег", я "Помело", слышу "отлично", Прием!
— "Помело", я "Снег", нахожусь в тысяче метров на восток от вас. Вы меня наблюдаете? Как слышно? Прием!
Развернувшись почти на 180 градусов, начал просматривать местность через бинокль. По дороге, неторопливо, на восток шли наши солдаты. Их было человек сорок-пятьдесят. На нескольких носилках они несли раненых. Дальше, за обочиной дороги в кювете, увидел столб пыли и затем не большую колонну из трех гусеничных машин.
— "Снег", "Снег", я "Помело", отлично вас вижу, как слышно? Прием!
— "Помело", я "Снег", сориентируйте меня!
— "Снег", я "Помело", через восемьсот метров вправо будет съезд на колею, по ней через двести метров будет НП. Как поняли? Прием!
— "Помело", я "Снег", понял Вас. Конец связи.
— "Снег", "Снег", я "Помело", впереди вас, за поворотом около взвода пехоты с раненными. Нам лишние бойцы не помешают! Как поняли? Прием!
— "Помело", я "Снег", понял вас. Конец связи!
Через несколько минут комбат снова вышел на связь.
— "Помело", я "Снег", как слышно? Прием!
— "Снег", я "Помело", слышу "отлично", прием!
— Я тут встретил "махру", у них пятеро тяжелых, один уже готов. Я приказал похоронить. Нам и так хватит без вести пропавших. Нужен транспорт до ближайшего медсанбата. У тебя что-то есть? Прием!
— "Снег", я "Помело", так точно есть! Сейчас пришлю три двуколки. Прием!
— Зачем три? Двух за глаза хватит!
— "Снег", я "Помело", третья с оставшимися бойцами пойдет на станцию за лопатами, БСЛок мало! Прием!
— Добро, "Помело". Конец связи.
Только я закончил говорить с комбатом, как к НП, скрипя подъехали три пароконные повозки. На каждой сидело по одному красноармейцу, с карабином за спиной. Первый боец натянул вожжи, и традиционным "Тпр-у-у!", остановил коня. Спрыгнув с сиденья и закрепив вожжи, он спросил:
— Товарищ командир! Где найти лейтенанта Омельченко?
— Это я, товарищ красноармеец.
— Товарищ лейтенант! Красноармеец Шелудченко. По приказу командира батальона эвакуирую батальонное обозно-вещевое имущество.
— Красноармеец Шелудченко! Слушай приказ! Повозки разгрузить, на дороге в восьмистах метрах группа бойцов с четырмя тяжело раненными. Раненых грузите в две повозки и отправляете в медсанбат. Третья повозка забирает сопровождавших бойцов и следуете на станцию, которая находится в километре на юго-восток. Ориентир — водокачка. На станции собираете все лопаты и пилы, которые сможете найти. И мухой назад. Понятно?
— Да! Понятно! Разрешите выполнять?
— Разрешаю!
Не успел Шелудченко, разгрузить повозки, как к НП с ревом подошла наша техника, вся облепленная красноармейцами.
После остановки, они горохом посыпались на землю, и по команде старшего начали строиться. Пока они строились, считались, я быстро довел до капитана Пленгея обстановку. В конце доклада я не удержался от вопроса:
-Товарищ капитан, а почему нам придали только одну "Шилку"? Ведь у нас тут, танкоопасное направление?
— Ну-у... Пленгей явно подбирает нематерные слова, чтобы довести свою мысль до меня. — Две "Шилки" придали Мисюре, там ...-полный п....ц! Еще две придали Ипанову со Скороходовым, это который из ЗРБ, одна осталась прикрывать дивизион, а что осталось в сухом остатке, отдали нам. Не ссы сынок! Мама новые трусы не купит!
После службы в одной из групп войск, Пленгея безоговорочно отправили проходить службу в Союз. Прибыл он в соседний танковый полк, на должность начальника штаба артдивизиона, но в силу своего характера, не сошелся с командиром полка, и должен был быть уволен из рядов нашей славной Советской Армии. Наш Суворыч, неизвестно какими путями сумел добиться его перевода к себе, комбатом-3. Сам однажды слышал, как Амбросимов кому-то по телефону доказывал, что Пленгею, с его-то опытом, полк можно дать, не то что, батарею...
Однажды, мне довелось слышать как повышал свое боевое мастерство наш комбат.
За время своей службы в группе войск, а это четыре года, провел он поочередно в 3-х военных городках на окраине крупнейшего полигона. Поэтому, их артиллерийский дивизион постоянно участвовал в проведении боевых стрельб, — то с мотострелками, то с танкистами или с десантниками. А поскольку не было такого, чтобы все они получали положительную оценку с первого раза, то и артиллеристы вместе с ними 'гнили' на полигоне. И снарядов на эти цели Родина не жалела. Наряду, с положенным количеством артиллерийских боеприпасов загруженных в транспорт батарей, по 'тихому' и устному распоряжению командира дивизиона в каждой батарее находилось и по 4-5 боевых выстрелов, 'сэкономленных' во время больших учений, и, естественно нигде не учтённых.
Регулярно, как правило ночью, командир дивизиона, поднимал ту или иную батарею по тревоге. Понятно, что в силу характера, чаще всего по тревоге выходила батарея, где служил Пленгей.
Комдив обычно вручал проштрафившемуся листок бумаги, на котором, к примеру, было написано: 'Цель 168, ДОТ, Х — такой то, У — такой то, Н — такая то, расход 1 снаряд — боевым'.
Т.е. кроме координат цели ничего больше не было. Ни района огневых позиций, ни рубежа наблюдательных пунктов. Всё остальное необходимо было выбирать и выполнять самостоятельно, — вывести батарею по тревоге с вооружением в самостоятельно выбранный район (в зависимости от места цели), занять его, провести топогеодезическую привязку боевого порядка, определить реально на цель на местности, подготовить все необходимые данные и произвести боевой выстрел. И по результатам отклонения разрыва от цели, подготовить корректуру. И только после этого, секундомер командира дивизиона останавливался.
Параллельно с этими действиями батареи, по указанию комдива, начальник разведки дивизиона с парой солдат разведчиков взвода управления дивизиона, зная местонахождение цели, определяет отклонение разрыва от цели.
И горе тому комбату, если после, какого-то ЧП в батарее, он не сможет уложиться по времени открытия и точности огня, — вывод один: значит случившееся ЧП не случайное, а закономерное.
Как видите, довольно эффективный метод воспитания и учёбы.
Ответив на мой вопрос, комбат сказал:
— Покажи всё, что доложил, на местности. Где НП?
После чего он оглянулся, и приказал:
— Товарищи командиры! Прошу всех со мной! И персонально ко мне:
— Давай показывай!
Пройдя всей группой к капониру, откуда открывался отличный обзор, я еще раз повторил свой доклад, но уже показывая все на местности и для всех офицеров: капитана Пленгея, старшего лейтенанта-зенитчика с "Шилки", с которым познокомился в эшелоне и еще офицера с ПРП, которого я вообще не знал. Я только догадывался что он с Ленинградского училища, ни звания, ни фамилии я не знал. Все мы были в маскхалатах и шлемофонах — так что ни званий, ни чего нельзя было определить.
После моего доклада, комбат нас всех представил друг другу. Незнакомый мне офицер оказался старшим лейтенантом Недзвецким, только оказался он не с ленинградского ВАКУ, а с ЦАОКа — центральных артиллерийских офицерских курсов. Надо же, я о таких и не слышал, как оказалось, что они также престижны как курсы "Выстрел".
После этого Пленгей начал ставить всем боевую задачу. Только он начал, как сам себя прервал:
— Стоп! А где у нас этот старшина?!
Я отойдя несколько шагов в сторону позвал:
— Старшина Хильчук! Ко мне!
Через несколько секунд, ветки кустарника затрещали, и перед мной появился старшина. Не дав ему доложить, я сказал:
— Идем со мной!
Увидев нас, Комбат сказал:
— Ну вот, можно начинать! Товарищи! Ситуация очень сложная. Я так понимаю, что этом направлении немцы еще не вводили в бой танки, а это как вы понимаете — основная ударная сила вермахта. Следовательно, что бы не допустить применения немецким командованием танков на нашем направлении, необходимо создать у них впечатление о крупном узле обороны. Для этого считаю нужным сделать следующее:
Первое: Не допустить ведение воздушной разведки в полосе нашей обороны. Это на твоей совести Чижиков! Понятно?
— Понятно! Товарищ капитан!
— Второе: Используя наше техническое преимущество в средствах артиллерийской разведки будем вскрывать и наносить упреждающие артиллерийские удары, не давая противнику скапливаться для нанесения удара. Они могут дать результат если
координаты объектов для ударов артиллерии определены с высокой степенью точности. Это в основном твоя задача Недзвецкий и соответственно моя. У тебя на ПРП стоит РЛС, выбери позицию и приступай немедленно!
— Есть!
Козырнув, Недзвецкий побежал к своему ПРП и крикнув "Заводи", начал показывать куда загнать машину.
— Омельченко на тебе — связь!
— Есть!
Старшина, на тебе подготовка линии окопов! Понятно?
— Да, товарищ капитан!
Теперь, у кого, какие предложения?
Первым внес предложение старшина:
— Хорошо бы на флангах ДЗОТы соорудить, и дорогу заминировать.
— Для ДЗОТов надо хотя бы бревна для перекрытия, пока с ними что-то придумаем, ройте ячейки полного профиля, а минированием — по дороге сюда, в километре за железнодорожным полотном, на обочине два расстрелянных грузовика со сто пятидесяти двух миллиметровыми снарядами. Их можно использовать для фугасов, но нет нужных взрывателей.
Хильчук тут же предложил:
— Можно использовать запалы для гранат...
— А взрывать как? Смертником?
— Зачем смертником? Провода со столбов снимем, окопчик выроем, гядишь и выживет...
— Понятно. Значит так Омельченко, давай дуй на своем аппарате за снарядами, только с моей машины возьми жесткую сцепку — вдруг тормоза откажут, а там не бублики, а мы тут дальше совет держать будем.
— Мне бы, красноармейцев на броню?
— Хильчук, выдели пять бойцов!
— Да, товарищ капитан.
Пока старшина отдавал распоряжения, передвижной разведывательный пункт заехал в капонир, который выкопали мои ребята и заглушил двигатель. Тут же механик водитель вылез из своего люка и побежал заводить автономный бензоагрегат для питания аппаратуры. Потом открылся лючек и из него начала выползать антенна радиолокационной станции. Зная не по наслышке, что такое электромагнитное излучение, поспешил отйти в сторону. Буквально через пару минут из ПРП вылез Недзвецкий и доложил Пленгею:
