А в следующее лето была в экспедиции, где мы после рекультивации засаживали саженцами будущего леса подготовленные территории. Очень кстати оказалось имеющееся разрешение работать оператором УШМа, правда всего второго разряда из двенадцати, но у нас в экспедиции операторов кроме меня оказалось всего пять человек и разряды у них от первого до пятого у самого опытного. А очень большая часть работы была как раз на специальные УШМы. В прошлой экспедиции мы работали на строительных УШМах, а здесь механизмы приспособлены для культивационных работ, то есть у них совсем другие задачи и возможности. Собственно, сбылась мечта дурочки, я стала работать на маленьком УШМике, том самом, где оператор сидит в кресле впереди платформы, а манипуляторы могут работать практически у него перед носом и под ногами. А так, как эти УШМы сделаны для работ связанных с посадкой и уходом за саженцами, то гусеничного хода у них нет совсем. Для движения по дорогам у них есть четыре опускаемых колеса, а при работе они ходят на своих опорах, только у них не четыре, а шесть опор, у которых опорная лапа так же раскрывается трёхпалым венчиком. В мою работу входило вначале выкапывание саженцев в питомнике и аккуратная их установка в транспортировочные контейнеры. Довольно сложная задача, между прочим. У меня один манипулятор имел раскрываемый ковш, который при складывании смыкал лезвия почти в полушар, внутри которого оказывался саженец с корнями и землёй. А при разгрузке нужно было осторожно опустить манипулятор в подготовленный раскрытый пластиковый мешок и потихоньку раскрыть лепестки лезвий, но так, чтобы земляной ком не упал в мешок с высоты, а мягко опустился не повредив корневую систему деревца. Помощник быстро поднимал края мешка, из трубки на другом манипуляторе я брызгала два литра воды с удобрениями, после чего мешок можно завязывать вокруг стволика деревца, он готов к транспортировке. В контейнерах каждый саженец помещался в свою круглую отформованную из торфо-гумуса ячейку и торчал из неё своей маленькой, но гордой игольчатой макушкой. Потом, когда саженец сажали на его место, мне нужно было его аккуратно вынуть манипулятором из контейнера вместе с его ячейкой, второй манипулятор в это время буром в форме шара словно высверливал в земле ямку по форме ячейки саженца и я мягко опускала ячейку в углубление, чуть раздвигая и придавливая стенки лепестками лезвий манипулятора. После этого помощник, или мне самой приходилось спрыгивать, выдёргивал плёнку, в которую был обёрнут земляной комок с корнями саженца. И я тихонечко манипуляторами придавливала землю вокруг саженца, немного рыхлила, частично надвигала разбросанную при высверливании землю к стволику деревца и поливала будущее дерево. Почему такие сложности с плёнкой я узнала от мальчика-агронома с четвёртого курса биофака. Я бы наверно об этом даже спрашивать не стала. Ну, плёнка. Ну, вынимают и оборачивают. Честно сказать, не сильно и интересно. Но с нами была жуткая почемучка — Алёна, его шестилетняя дочка — безумно очаровательный ангелочек с рыжими кудрявыми растрёпанными волосами и распахнутыми голубыми глазищами, которая лезла всюду и донимала всех своими бесчисленными ″Почему?″. И вообще она тараторила почти без умолку, замолкая только когда получала ответы на свои вопросы и может ради этих минут тишины её папа и давал ей свои ответы обстоятельно и подробно. Вообще, уже через день мы все знали, что папу в эту экспедицию отправила злая тётя-акушер, потому, что у папы скоро пузико вырастет и у них будет ещё один маленький. А с маленьким братиком, которому всего два годика, он ещё мамину грудь сосёт, мама дома осталась. А вторую маму она сама папе в то лето нашла, только она сейчас в экспедиции собирает материал для своей научной работы, а папу с ней злая тётя-акушер не пустила и, подняв пальчик с самым серьёзным видом явно изображая реальный разговор, проговаривала: ″А тебе, мальчик, на таком сроке уже лёгкий труд показан! И никаких далёких поездок, где до ближайшего врача два часа на дирижабле. Не маленький ведь, уже двоих детей родил″... Не знаю, как там с пузиком, в комбинезоне с его плотной фигурой у агронома признаков беременности не наблюдалось. А вот то, что он совершенно не умеет за девочкой ухаживать, стало понятно в первые же дни, так, что Алёнку мы женским коллективом взяли под свою опеку. Вот на один из вопросов дочери я и узнала, что было очень много попыток как-то от этой лишней операции избавиться, но в итоге решили не менять ничего. Растворимые и полупроницаемые мембраны — это всё прекрасно и замечательно, но они все довольно быстро разрушаются при использовании, как и сам торфяной контейнер, а время транспортировки может быть самым разным. И если контейнер разрушится не в земле, то саженец может погибнуть. А так, плёнка обеспечивает влажность корневой системы и защищает торфяной контейнер от влаги, а выдернуть плёнку — совсем не сложно.

За лето мы должны были засадить молодым лесом больше двухсот гектаров рекультивированных земель и вырубок. Сажали мы саженцы вперемешку — сосна, лиственница, пихта и ель. Только в одном месте на взгорке сажали будущий небольшой кедрач, вот с ним возни было больше всего. Саженцы сибирского кедра оказывается, очень сложны при посадке, требуют самого трепетного обращения и ими занималась отдельная бригада. Там даже маркировка у саженцев по сторонам света имеет значение. Если в питомнике саженец рос в одной ориентации по сторонам света, а при посадке его развернули, то он может погибнуть. И контейнеры у кедра гораздо больше размером. Меня туда не пускали, да и не рвалась я особенно. А разносортица саженцев при посадке была нужна для того, чтобы лес сам сформировал свой состав. Вообще, как бы мы не тряслись над своими посадками, но до трети саженцев не принимаются или гибнут в первые пять лет. И если сажать одну культуру, то вероятность проплешин из-за этого будет гораздо больше. А так, на каком-то участке не принялись из-за почвы или ещё почему-то пихты, но выжили остальные и лес встанет. Вот и пятились наши УШМики задом, оставляя после себя ровные ряды высаженных деревцев. Почему задом? Да, чтобы не задавить и не повредить свои же посадки. Так и прошло всё лето. А когда я приехала обветренная и загорелая с двумя вёдрами голубики и целой сумкой варенья из земляники, бабушка в ужасе всплеснула руками, что я сейчас больше всего похожа на индейца — Большое перо, а не на приличную девочку. Так, что неделя до школы для меня прошла в салоне, где мне делали маникюр, педикюр, массажи, маски и обёртывания. А от сшитой мне девчонками юбки из камуфляжной ткани бабушку аж передёрнуло. И она мне объяснила, что даже на службе, а мы — медики все являемся военнообязанными, мы ходим в форме и при оружии, но всем всегда должно быть видно, что идёт врач, а не пожарник ″прости, господи″... И чего это бабушка так пожарников не любит?

Вот так весело и интересно у меня прошли каникулы после девятого и десятого класса, а в этом году из-за моей любви я осталась в городе. Конечно, никто не позволит старшеклассникам целое лето дурака валять. Меня прикрепили к отряду помощников городского хозяйства. И чем мы только не занимались. Где рук не хватало или работников хотели в отпуск отпустить, туда нас и бросали. Я за лето занималась сортировкой и сбором стеклотары. Я же рассказывала, что всю стеклотару мы на мусорке выставляем на специальные стеллажи. Вот с этих стеллажей мы и собирали и сортировали посуду по видам и размерам. Больше всего, конечно, было пищевых банок и бутылок от молока или разных соков, но и другой посуды хватало. С утра нас развозили по жилым комплексам, где мы до обеда занимались разбором и раскладкой по ящикам тары бутылок и банок. Вообще, для меня эта работа была не новой, я после младших классов так уже работала. Хотя нас тогда, как маленьких, чаще ставили на полив кустов и газонов. Вот это было занятие. Мы с небольшими шлангами распылителями поливали из поливочных бочек на мобилях кусты и траву. Только, полив очень быстро превращался в брызганье друг в друга. Всё это весело с визгом и догонялками. Домой мы приходили совсем без сил, мокрые, грязные и ужасно радостные. Лето, жара, солнце, что ещё нужно для счастья. Прежде чем мыть, говорила бабушка, свою внучку мне придётся сначала из грязи откопать...

Когда появилась Светлана, шмыгая носиком и бормочущая извинения, ну, я же не железная. Потом она поступила на свои курсы секретарей и стала ходить в чёрном платье с коротким рукавом, отделанное белым кружевом, с широкой юбкой и пышным подъюбником, коротенькой настолько, что едва прикрывала края чулок на чудовищных шпильках. Честно, я не очень понимала её, при выборе такой профессии, но она сама выбрала и я видела, что она ей очень радуется. Мы продолжили встречаться, меня немного смущало, что при встречах у нас был только секс, сразу и где угодно, а после ей всё время нужно было куда-то бежать. Хотя и ночевали мы вместе хотя бы раз в неделю и там тоже были ласки до изнеможения, а утром нам обеим нужно было идти, мне на практику, ей на уже начавшиеся занятия. В их училище не ждали первого сентября, а учить начинали по мере заполнения групп и выпуск у них должен был случиться сразу после новогодних праздников...

Наступила осень, я стала в дни, когда у меня не было пластики встречать мою Светочку после занятий, которые у них шли дольше наших уроков, и мне даже стало нравиться смотреть на неё в её секретарском платье. Их у неё было три штуки разных и все весьма откровенные. Я видела других девочек из её группы, у некоторых платья хоть и были в том же стиле, но более скромные, если можно так сказать. А у Светы груди почти вываливались из выреза, а длина юбки, я уже говорила. В феврале Света получила диплом и устроилась работать у нас в университетском городке. Я даже обрадовалась, что у неё оказалась не начальница, а начальник. Ведь я уже заметила, что Свете больше нравится, когда я её беру, а саму давала мне свой агрегатик только ласкать ротиком, что меня вполне устраивало и нравилось. Она теперь работала в управлении городского хозяйства, это как раз там, где нас летом распределяли на разные работы по городку. Теперь я часто забегала к ней на работу и она сразу тащила меня в дальний туалет, где быстро нагибалась и закидывала подол платья себе на спинку, я отодвигала в строну узенькую полоску её трусиков и мой моментально вскочивший агрегатик оказывался в её готовой и горячей дырочке. Потом она быстро облизывала мой агрегатик, поправляла помаду и чмокнув меня убегала, дескать начальник сильно ругается. Из-за долгих отлучек. В принципе, я давно понимала, что ничего кроме секса нас со Светой не связывает и мне, как молодой здоровой девушке регулярные интимные отношения нужны. Но мне очень сильно не хватало просто дружеских отношений, но с этим чем дальше, тем напряжённее становилось у нас со Светой. А других подруг у меня не было...

В тот день я привычно забежала к Свете, ещё на подходе связалась с ней по КомБу и сразу пошла в наш туалет, куда вихрем влетела моя любимая. Она буквально накинулась на меня. После суетливых объятий и поцелуев, уже привычно оттопыренная красивая любимая попочка и я через десяток минут уже разрядилась в неё. Поласкала мой агрегатик, поправила платье, привела в порядок свой макияж и умчалась попрощавшись. Голая физиология и никакой нежности и теплоты, она даже целуется теперь в спешке, стараясь скорее ухватить ртом мой агрегатик. Я уже забыла когда мы в последний раз где-нибудь просто посидели и поболтали как подружки...

Наверно я в школьной столовой что-то не свежее скушала, но я не ушла, а после ухода моей подружки заняла одну из кабин. Знаете, такое дурацкое состояние, когда в животе бурлит, как при поносе, но до него вроде ещё не дошло, а вот когда дойдёт неизвестно и непонятно успеешь ли домой дойти. Словом, я сидела и ждала, на что же решится мой организм в ближайшие минуты...

Примерно минут через двадцать, когда я уже была готова уходить, справившись с бунтом в своём организме, вдруг услышала приближающиеся голоса. Странно, в этот дальний туалет так редко кто-нибудь заходит, на нём даже таблички туалетной нет...

* — К слову, 25 кв. км. даже немного больше площади всего Василеостровского района в Ленинграде или всей территории внутри Садового, а не Бульварного кольца в Москве. Для справки, сейчас на Васильевском острове, который далеко не весь застроен жилыми домами официально зарегистрировано как жители (а это от 5/6 до 2/3 реально проживающих людей) больше трёхсот тысяч человек.

** — сама была почти в шоке, когда впервые услышала. У нас ведь почти вколочено в голову, что в подвалах холодно, мерзко и сыро. А когда разговаривала с одним шахтёром, он случайно оговорился, что жарко и пот течёт. Я удивилась и стала расспрашивать, оказалось, что в шахте за полярным кругом на глубине температура градусов тридцать и это нормально и одинаково, что в Норильске, что в Донецке.

7. Медицинский халат-платье

Перед самым окончанием школы я рассталась со Светой. Из-за несвежего салатика в школьной столовой я случайно оказалась свидетелем встречи Светы с её подругами. Это как раз те три старшие девушки, которые пришли на её выпускной, и одна из которых меня тогда напоила вином. Сначала они втроём взяли мою подружку. Довольно грубо одна брала наклонившуюся Свету, которая в это время ротиком ласкала вторую, а третью Света ласкала рукой под юбкой, потом девушки менялись местами и так пока через полчаса все трое не излились Свете в ротик и на лицо, а она, смеясь, распахнутым ротиком ловила летящие струйки. Девушки со Светой были очень грубы и старались сделать ей больнее, щипали, отвешивали оплеухи, дёргали за волосы, иногда моя любимая вскрикивала явно от боли, а в остальное время она радостно повизгивала и старалась доставить девушкам удовольствие. Я наблюдала всё это в щёлку дверцы и чувствовала себя полной дурой. Время, когда я могла без проблем вылезти, я уже упустила, вот и сидела теперь и подглядывала. А моя любимая извивалась, когда её насаживали на свои агрегаты три девицы, сопровождая всё такими похабными матерными комментариями, что у меня от стыда лицо и уши горели. А я как никто знаю, что так повизгивает Света когда ей особенно хорошо, что в таком состоянии она ничего не видит и не слишком понимает, её просто сотрясает безумное возбуждение. Потом Света под шуточки подруг смыла семя с лица, одёрнула платье, накрасила губки и пошла, как она сама сказала:

― Вот теперь я смогу отодрать моё волосатое начальственное животное. Спасибо! Девочки! Вы меня подождёте?

― Иди уж, злая птичка потрахунчик... — С хохотом шлёпнула Свету по попочке одна из девиц.

Все трое достали сигареты и задымили, негромко обсуждая какие-то свои дела. В какой-то момент две стали целоваться и ласкаться, а третья приподняла платье и стала подмываться, между делом ехидно комментируя ласки подружек. Я уже думала, что больше ничего интересного для меня не будет и мне нужно просто пересидеть, пока не уйдут эти озабоченные девицы.