Драконоборец

Ричард почувствовал, что кровь горячей волной бросилась ему в лицо, и ощутил желание немедленно, не сходя с этого самого места, провалиться через каменные плиты пола. Даже в Аду ему вряд ли было бы так жарко, как сейчас. Да что там Ричард... даже Алисон впервые в жизни казалась слишком смущённой, чтобы подыскать какие-то слова.

Эдвард остановился на пороге, оглядел представшую перед ним сцену долгим взглядом, хмыкнул — и захлопнул дверь.

Оставшись в одиночестве, Ричард и Алисон испуганно переглянулись.

— Думаешь, он скажет твоему отцу?.. — упавшим тоном спросил Ричард, подобрав камизу с пола и поспешно натянув ее обратно на себя, как будто бы наличие рубашки могло как-то исправить ситуацию.

— Не успеет. Ужин уже через несколько минут. Не будет же он сообщать об этом прямо за столом. А после ужина ты сможешь перехватить моего отца у выхода из зала и сам с ним поговорить.

К Алисон, судя по всему, стремительно возвращалось ее обычное спокойствие. От этого Ричард тоже почувствовал себя гораздо более уверенно.

— Ты права. В конце концов, Невилл же был свидетелем нашей помолвки. Нехорошо, конечно, втягивать его в эту историю, но в крайнем случае он сможет подтвердить, что мы не сделали ничего такого уж... Ну, то есть, коридор — это, конечно, уже слишком, но ведь я, в конце концов, просто поцеловал свою невесту.

— Иди хоть переоденься, — спохватилась Алисон. — Не станешь ведь ты просить моей руки в этой потной рубашке...

Когда гости уже успели относительно насытиться, Эдвард хлопнул в ладоши, привлекая к себе общее внимание.

— Рождество уже кончилось, Двенадцатая ночь пока еще не наступила, но у нас есть для нашего хозяина еще один подарок, — сказал он. И повернулся к королеве. — Ваше Величество?..

— Да, думаю, сейчас самое время, — согласилась королева. И распорядилась — Принесите щит для сэра Ричарда!

В зал внесли щит. Но Ричард сразу же заметил изменения, внесённые в привычный герб — вокруг белой башни Эйсли, расправив широкие острые крылья, обвивался золотой дракон. "Ригель не золотой, он чёрный" — промелькнуло в голове у Ричарда. Но рыцарь почти сразу осознал, как это глупо. Исполинский змей, которого когда-то поразил предок Гильома, тоже почти наверняка был, как и все другие змеи, серым или пестрым, а совсем не алым...

— Я думаю, что такой герб больше подойдёт человеку, которого вся страна зовёт Драконоборцем, — сказал Эдвард. — Это наш подарок дому Эйсли... И вашим будущим детям, леди, — сказал он, слегка поклонившись в сторону Алисон.

Сэр Роджер изумлённо охнул, не донеся свой бокал до рта. Вино алой кляксой выплеснулось на новую скатерть. Король удивлённо вскинул бровь.

— Вы что, до сих пор не посватались, сэр Ричард? Ну, тогда считайте, что я только что сделал это за вас... Ведь вы же не откажете вашему королю? — с усмешкой спросил он у лорда Роджера.

Тот заторможено покачал головой.

— Выглядите вы не слишком радостно. Вы что же, не хотите отдать свою дочь этому юноше? — с усмешкой спросил Эдвард.

— Нет, это не то... Я всегда знал, что этим все и кончится, — пробормотал сэр Роджер, постепенно приходя в себя. — Думал, что подготовился, но вы, Ваше величество, смогли застать меня врасплох. Но я, конечно же, не против. Ричард — славный парень...

— Это верно, — согласился Эдвард. — Что ж, давайте выпьем за здоровье нашего хозяина и его будущей жены.

Все, кроме Ричарда и Алисон, поднялись на ноги. Глядя на то, как они поднимают кубки в его честь, Эйсли подумал, что олень, которого он так и не убил, похоже, в самом деле был способен исполнять желания.

Часть вторая.

Год спустя

Ригель болел. Он лежал посреди конюшни, сложив крылья, в горле у него свистело, булькало и клокотало, а из ноздрей дракона непрерывно текли сопли. Ричард, Филипп и Алисон попеременно дежурили на конюшне рядом с Ригелем, не оставляя его одного ни на минуту.

Как и все больные, Ригель сделался капризен. Он воротил нос от любой еды, даже от свежей выпечки. Хотел, чтобы его все время гладили, чесали, и не отходили от него даже на шаг. Если Ричард, дежуривший возле Ригеля всю ночь, переставал почесывать его под челюстью — там, где шкура дракона была тоньше и чувствительнее, чем в других местах, — Ригель находил его взглядом и смотрел с таким укором, что Ричард тут же отбрасывал кощунственную мысль о сне. Если же рыцарь все же начинал дремать, то Ригель принимался сперва тихо ныть, а после этого и плакать в голос, как в те времена, когда он только вылупился из яйца — хотя сейчас слышать подобные звуки в исполнении огромного, сильного зверя казалось нелепым. Ричард испуганно встряхивал склонившейся во сне на локоть головой, распахивал слипающиеся глаза — и продолжал чесать и гладить, гладить и чесать, бормоча те же утешительные глупости, которые произносил уже несколько сотен раз, так что без конца повторяемые им слова давно лишились смысла и сделались чем-то вроде монотонной колыбельной.

Больше всего пугало то, что Ричард не имел ни малейшего представления о том, что происходит с Ригелем. Простыть выносливый дракон никак не мог — за последнее время он не делал ничего такого, чего бы не делал сотни раз до этого. Отравленным Ригель тоже не выглядел. Буквально пару дней назад он выглядел весёлым и довольным, кружил в небе над фамильным замком Эйсли, бегал и охотился с Филиппом, а потом внезапно поскучнел и слег, и уже третьи сутки не поднимался на ноги. Пил мало и неохотно, ничего не ел, как его не упрашивали и не соблазняли любимыми кушаньями, и казался даже более горячим, чем обычно. Ричард и его домашние не знали, чем помочь, и беспокоились все больше.

Правда, умирающим Ригель не выглядел, а трехдневная голодовка при его прожорливости могла быть даже полезной... Но вдруг это и в самом деле что-нибудь опасное...

— Сэр Ричард! Я понял, что с ним такое!! — голос Филиппа вывел Ричарда из полузабытья, в котором он продолжал гладить Ригеля под челюстью. От неожиданности рыцарь чуть не подскочил.

— Господи... Ты чего орёшь?.. — сиплым спросонья голосом спросил он у оруженосца.

— Вы спали? — удивился Филипп. — Простите, сэр Ричард, я не понял. У вас глаза были открыты...

— Да я уже сам не знаю, сплю я или нет. С этой его болезнью мы все скоро начнем, как лунатики, ходить и спать с открытыми глазами...

— Об этой болезни я как раз и хотел вам сказать, когда вас разбудил. Мне кажется, я понял, что это такое! Ригель вообще не болен. Он линяет. Становится совсем взрослым и меняет старую детскую чешую на новую, покрепче и потолще.

— Линяет? — повторил Ричард медленно. — А с чего ты решил, что драконы вообще линяют? Мне вот в юности много рассказывали про драконов. Их повадки, боевую тактику, любимые места — вообще все, что может пригодиться рыцарю при встрече с ними. Но никто никогда не говорил, что они линяют или сбрасывают кожу, как змеи.

— Так в том-то и дело! Посмотрите, например, на Ригеля. Какого рыцаря он смог бы одолеть в подобном состоянии? Естественно, если драконы так беспомощны во время линьки, они должны прятаться так хорошо, чтобы никто их не нашел!

Ричард насторожился. В самом строе фразы было что-то удивительно знакомое. Такие рассуждения Ричард слушал все свое детство, так что ошибиться он не мог.

— Ты сам это придумал? — спросил он.

Филипп, казалось, несколько смутился.

— Ну, вначале мы беседовали о болезни Ригеля с отцом Ансельмом...

Ричард кивнул. Ну разумеется!

— И эту идею насчёт линьки тоже подал он?

— Уже не помню. Может, он, а может, я...

Рыцарь только покачал головой.

— Господи, Фил... Ну неужели непонятно, как нехорошо выдавать чужие открытия за свои, да ещё и хвастаться ими?

— Так я и не хвастался... Я просто хотел вас порадовать. Я ведь знаю, как вы переживали за него, — начал оправдываться парень.

— И ты полагаешь, что я бы обрадовался меньше, если бы ты сразу же сказал, что услышал идею насчёт линьки от отца Ансельма?

Оруженосец совершенно скис. Дракон, о котором Ричард забыл, с упрёком посмотрел на занятых своими глупыми беседами людей и недовольно завозился, давая понять, что Ричарду пора бы уже перестать болтать и уделить ему внимание. Ричард положил руку на челюсть дракона, и почесывая ему горло, проворчал :

— И ты тоже хорош! Я тут с ума схожу от беспокойства, а ты и рад... Стонешь и плачешься, как умирающий, а сам, оказывается, просто линяешь!

Если сородичи Ригеля, по мнению отца Ансельма, обычно прятались в глухие и укромные места, чтобы перелинять вдали от посторонних глаз, то Ригель, уж конечно, не нуждался в том, чтобы Ричард сидел тут с ним часами напролет и непрерывно гладил и чесал "несчастного страдальца". Но Ригель воспользовался беспокойством Ричарда и остальных своих друзей, чтобы обзавестись компанией заботливых сиделок, да ещё и не стеснялся постоянно требовать внимания к себе, делая вид, что находится едва ли не на пороге смерти. Притворщик несчастный.

— Постыдился бы, — укорил рыцарь. — Твои родичи как-то справляются одни, а ты меня не отпускаешь третьи сутки. Я уже забыл, как выглядит моя кровать. Бросить бы тебя здесь одного...

— Да вы идите, отдыхайте, сэр, — сказал Филипп. — Я посижу с ним вместо вас.

Несмотря на усталость и трёхдневный недосып, настроение у Ричарда заметно улучшалось. Дракон, похоже, находился вне опасности, и беспокойство, ни на минуту не отпускающее Ричарда с момента, когда Ригель заболел, исчезло. Злиться на дракона тоже было бесполезно. Чувствовал он себя в самом деле скверно, а кому же не захочется, чтобы в такой момент кто-нибудь о тебе заботился? Другим драконам, правда, приходилось обходиться без сиделок, но так ведь и люди вполне могут болеть в одиночестве, однако все равно предпочитают, чтобы вокруг хлопотали родственники и члены семьи. А семьёй Ригеля были Ричард, Филипп и Алисон. Так что вряд ли стоило удивляться, что он требовал внимания к себе.

С оруженосцем тоже все было понятно. Филипп обожал, когда его хвалили. Особенно, когда его хвалил сам Ричард. Видно, сказывалось то, что большую часть жизни ни похвал, ни одобрения ему не доставалось вовсе. И неудивительно, если ради желанной похвалы он был готов приврать.

Ричард уступил место Филиппу и прежде, чем уйти, положил руку парню на плечо.

— Спасибо, Фил. Ты молодец. Если бы ты не завел этот разговор с Ансельмом, он, может быть, и не догадался бы, в чем дело. Я давно заметил, что удачные идеи не приходят к человеку в одиночестве. Иногда думаешь о чем-то много дней подряд, и в голову ничего не приходит, а начнёшь с кем-нибудь обсуждать этот вопрос — и все сразу становится понятным. Так что, если уж не то пошло, идея насчёт линьки — ваша общая заслуга.

— Да какая там "заслуга"... — смущённо пробормотал Филипп.

— Самая настоящая. Ладно, я пойду посплю. Разбуди меня утром, я тебя сменю. И не вздумай геройствовать и ждать, пока я встану сам, — на всякий случай сказал Ричард, понимая, что после изматывающих ночных бдений рядом с Ригелем может проспать до вечера.

Естественно, Филипп не стал его будить. Когда сэр Ричард, наконец, открыл глаза, по свету в комнате было понятно, что сейчас никак не меньше десяти часов утра. Алисон рядом уже не было, хотя, когда он поднялся в их спальню ночью, вымотанная заботами о Ригеле жена мирно спала — как это часто с ней бывало, почти поперек кровати, так что Ричарду стоило большого труда втиснуться на супружеское ложе так, чтобы ее не разбудить.

— Вот интересно — у всех рыцарей оруженосцы поступают, как им вздумается, или я один такой?.. — проворчал Ричард, одеваясь. Но сердиться на Филиппа он не мог. Тот же о нем заботился, в конце концов... К тому же, наконец-то выспавшись и перестав тревожиться о Ригеле, сэр Ричард вспомнил то, о чем за всеми этими заботами едва не позабыл — что завтра годовщина его свадьбы. Ровно год назад, в первый день марта, отец Ансельм обвенчал их в маленькой замковой часовне. В тот день замок трещал по швам из-за обилия гостей — соседей, дальних родичей, даже крестьян, пришедших посмотреть на то, как их молодой лорд женится. Трудно было поверить, что с тех пор прошел целый год. Время пролетело так быстро... В детстве Ричард полагал, что быть женатым человеком — это серьезное дело, и что в браке начинается какая-то особая, взрослая жизнь, которую трудно себе представить, но которая никак не может быть такой же бурной и веселой, как их дружба с Алисон и Невиллом. На самом деле получилось все наоборот — после того, как он женился, Ричарду стало казаться, что они с Алисон вернулись обратно во времена своего детства. Все, что со временем начало разделять их или вызывать известную неловкость, после свадьбы потеряло всякое значение, и они снова могли быть так же близки и так же мало стесняться друг друга, как в первые годы своей дружбы. В результате, вместо того чтобы ощутить себя более взрослым и солидным человеком, женившийся Ричард значительно чаще снова чувствовал себя ребенком — они с Алисон играли и дурачились, как будто им опять было по восемь лет.

Но это не мешало Ричарду помнить о куртуазности, и в перерывах между шутками или детской возней он старался ухаживать за своей женой так, как подобает рыцарю по отношению к его Прекрасной даме. За несколько недель до годовщины свадьбы Ричард стал втайне готовиться к этому дню и потихоньку послал Невилла в ближайший город за новыми книгами, желая сделать Алисон сюрприз. Алисон обожала чтение, но большинство имеющихся в замке книг они зачитали до дыр еще во времена своего детства. Так что покупка новых книг всегда служила поводом для праздника. Естественно, насладиться подобным сокровищем в одиночку можно было только пару месяцев спустя, а поначалу слушать очередную повесть о путешествиях в дальние страны, новое историческое сочинение или же новый рыцарский роман собирались все домочадцы, и после ужина все проводили в Большом зале долгие часы, слушая, как Алисон или сам Ричард читают вслух. Кроме подарка Алисон, Ричард задумывал и несколько других сюрпризов, но внезапно "заболевший" Ригель спутал Ричарду все карты. Теперь было уже слишком поздно браться за воплощение каких-то грандиозных планов, но кое-что сделать все же стоило...

Рыцарь вышел из спальни и прокрался в кухню, воровато озираясь, чтобы не столкнуться с Алисон нос к носу и не навести ее на подозрения. Только оказавшись наконец-то во владениях Анны, деловито раздающей указания полудюжине поварят, Ричард вздохнул свободно.

— Я хотел поговорить насчет еды на завтра, — сказал он, остановившись за спиной у поварихи. — Испеки нам, пожалуйста, на завтрак овсяное печенье с изюмом. А к обеду я хотел бы сливочного супа и мясной пирог. А к ужину...

Анна оставила свою работу и повернулась к хозяину замка.

— Не трудитесь, сэр. Скажите проще — "Анна, приготовь на завтра все любимые блюда леди Алисон".

— Ну... В целом и общем, да, — сознался Ричард.

— А вы знаете, что ваша жена ещё утром заказала всю еду на завтра? Я уже готовлю яблочный пирог...

— То есть она приказала приготовить то, что люблю я? — угадал Ричард. Он взглянул на тесто, которое Анна уже раскатала на огромном кухонном столе, и растерянно сказал — Я думал, что она забыла...