Der Sohn des Regiments (Рейхов сын)

(11) FK wz. 38 модель A.

В реальной истории Р. Э. Орлик действительно служил, вместе с механиком-водителем Брониславом Закржевским, на этой машине и в боях 14-го, 18-го и 19-го сентября 1939 г. подбил 13 немецких танков, в том числе один Pz-IV Ausf. B, во что, конечно, поверить трудно — но приходится. Потери (и именно от него) подтверждены немцами.

(12) Le Corps de Cavalerie, 1e DCR.

(13) Мирный договор между Китаем и Японией, заключенный при посредничестве СССР в 1940-м году. В реальной истории его, разумеется, не было и быть не могло.

(14) Подобный случай действительно имел место в 1941 г., когда Иван Середа с помощью топора вывел из строя немецкий танк и пленил его экипаж.

(15) По мнению историков военно-морского флота, ни один военный корабль на Земле к моменту начала Второй Мировой войны сколь-либо достаточным зенитным вооружением не обладал.

(16) К.Л. Кейли-Пич, капитан 2 ранга, командир боевой летной части "Игла".

(17) Что в реальной истории и сделал.

Часть III. Какое дело тонкое — Восток...

Если все предпринимаемые меры направлены наконец

на главную цель (экономическое покорение завоёванного

восточного пространства), которая и является их сутью,

то они должны проводиться с беспощадной строгостью на

возможно более широком пространстве... Необходимо

добиться, чтобы армия не просто терпела присутствия

оперативных групп в своем тылу но и вменила в

обязанность своим ответственным службам оказывать

полную поддержку всем мероприятиям этих групп,

политической полиции и службе безопасности

Рейнхард Тристан Гейдрих

I'd hate to drop in a parachute and land an enemy in your land.

If your Soviet people make it so hard on invadin' men

Woody Guthrie, "Miss Pavlichenko" (0)

Анкара, ул. Салман

02 ноября 1940 г., 12 часов 05 минут

Кого только не видели улицы древнего хеттского Анкуваша: фригийцы, персы, кельты, византийцы, арабы, крестоносцы, османы — кто только не владел городом за почти четыре тысячи лет его существования. Но века шли, менялись окружающие и населяющие город народы, а сам он оставался стоять, с истинно восточной невозмутимостью вглядываясь в вечность.

"Придет день, и мы также отсюда уйдем", подумал Генка, неторопливо бредущий по "медной аллее". Сегодня начался первый день его отпуска, и парень определенно не знал, на что его потратить. За полным неимением идей, он шлялся по улицам Анкары, глазел на достопримечательности и никак не мог решить, каким именно образом ему следует потратить две недели совершенно свободного времени.

Турецкая столица от войны практически не пострадала. Франко-британцы взяли ее весной без единого выстрела, и оставили без боя же, когда танки Гота и Рокоссовского начали свое неудержимое движение на Конью, и, хотя соединиться там им так и не удалось, север Турции, до самого озера Туз, перешел под контроль союзников. Вейгану, правда, удалось при этом выбить русско-турецкие войска за хребет Битлис, но существенной роли это уже не играло. Всем было понятно, что англо-британская агония на Ближнем Востоке и в Северной Африке плавно переходит в неуправляемый коллапс. Особенно отчетливо это стало ясно после убедительной победы, которую одержал на днях Амадей Савойский в Керенском сражении. Если уж зажатые в Эфиопии итальяшки смогли порвать британского льва на тряпочки, то о чем вообще может идти речь?

Генка поправил на плече пистолет-пулемет (1) и огляделся в поисках какого-нибудь кафе. Завтрак, съеденный еще в казарме, переварился без остатка — хотелось кушать. Увы, улица Саламан, по которой он уныло плелся, была славна своими медниками и изделиями из них, но никак не ресторациями, трактирами или кабаками. Да что там — Кудрин согласился бы и на обычную "рыгаловку", шинок, только бы закинуть внутрь пару бутербродов. Однако и таких заведений поблизости не наблюдалось.

— Печально это все. — пробормотал он себе под нос. — Занесло же в город, где можно с голодухи протянуть ноги.

Вообще-то с продуктами, конечно, в Турции было неахти: война давала знать о себе. Но голода не было, следовательно и всевозможные комбинаты общественного питания должны были иметься. Пусть недешевые — ну так жалование же дали.

"Рейхсмарки я жрать не стану. — с мрачной усмешкой подумал молодой человек. — Начну с обуви".

Проблуждав по улицам Анкары еще с полчаса и придя к выводу, что он, похоже, заблудился, Генка повстречал патруль фельджандармерии. Командовавший нарядом оберлейтенант первый и последний раз в жизни увидал неподдельную радость на лице военнослужащего, столкнувшегося с патрулем комендатуры.

— Гудериан Гейнц? — просматривавший его документы длинный и тощий оберлейтенант недоверчиво поглядел на Кудрина.

— Так точно, герр офицер! — бодро отрапортовал тот, улыбаясь до ушей.

— Восьмисотый учебный полк особого назначения "Бранденбург"? (2)

— Так точно, герр офицер! — Генка решил быть неоригинальным.

— Хм-хм... Что-то рановато вас отпустили в отпуск, пионер. — фельджандарм хмуро покосился на генкин Железный крест и знак за ранение. — Хм-хм... Где ж вы что так ударно строили, что получили отпуск?

— Это секретная информация, герр офицер. — "обрадовал" оберлейтенанта парень. — Мы же даже не штурмовые инженеры, мы относимся к Абверу.

— Хм-хм... — командиру патруля услышанное не понравилось, да и прицепиться к идеально оформленным документам и подтянутому молодцеватому виду пионера было не за что. — Ну а сейчас куда направляетесь?

— Мне бы местечко где покушать... — почти жалобно протянул Генка, и опомнившись, добавил: — ...герр офицер. А я заблудился, похоже.

— Все в порядке. — фельджандарм вернул Кудрину документы. — Можете идти, пионер. Если завернете на следующем перекрестке налево, через двести метров будет вполне приличное кафе. Счастливого отпуска.

Представления о приличности у жандарма оказались весьма своеобразными, если не сказать больше. Место, куда он направил Генку оказалось дешевым кабаком самого низкого пошиба, заполненное выпивающими нижними чинами всех, пожалуй, воюющих против Англии и Франции армий, табачным дымом и ароматами дешевого пива и немытых тел. Возможно оберлейтенант ожидал, что парень напьется тут до полного изумления и его можно будет на вполне законных основаниях задержать, а быть может искренне считал заведения подобного рода наиболее привлекательными для рядовых — кто его знает? В другой ситуации парень, скорее всего, плюнул бы в сердцах, развернулся на пороге, да и пошел куда подальше, однако сейчас Генке так хотелось есть, что обстановкой он решил пренебречь.

Окинув зал беглым взглядом молодой человек непроизвольно скривился. Воздух в помещении был настолько наполнен табачным дымом, что у некурящего парня слезились глаза и першило в горле, столиков свободных не наблюдалось, а совмещать трапезу с обществом пьяных солдат для ни разу в жизни не употреблявшего алкоголь подростка казалось не самым приятным времяпрепровождением. Однако на запахи пищи и специй, пробивавшиеся даже сквозь клубы дыма от дешевого табака, молодой растущий организм прореагировал сильным урчанием в желудке и усилением сосущего чувства под ложечкой.

— Однако, кушать хочется. — вздохнул Генка, и сделал первый шаг от порога, выискивая взглядом столик почище или хотя бы компанию потрезвее.

Таковая отыскалась довольно легко и состояла из полудюжины ягеров и шутце. Горные стрелки и СС-овцы, похоже, вошли в кафе незадолго до Генки и, судя по физиономиям двоих из них, тех, что сидели лицами к двери, назюзюкаться еще не успели. Кудрин уверенно двинулся в их направлении, однако, чем сильнее он приближался, тем медленнее и неслышнее становились его шаги. Наконец, он, совершенно беззвучно, оказался за спиной одного из егерей.

— Ба, знакомые всё морды. — хмыкнул Гена, хлопнув одного из горнострелков по плечу.

Над столиком повисла тишина, в Кудрина вперились взглядами пять пар глаз, а стрелок, с которым он обошелся столь запанибратски, начал медленно оборачиваться.

— Как там Виорика поживает? — меж тем, с самым невинным выражением лица полюбопытствовал парень.

— С ума сойти! — выдохнул Курт Бюндель (а это был он), и уже громко, не все кафе радостно заорал, обращаясь к своим товарищам: — Парни, да это же наш сын полка!!! Наш "маленький эдельвейс"!!!

В следующую секунду Генка был поочередно схвачен и заключен в объятия всеми присутствующими егерями, после чего усажен за стол и награжден кружкой с пивом.

— Ты гляди как вымахал-то! — удивленно заявил гефрайтер Макс Шнее, сам бывший всего года на три старше Кудрина, и, приглядевшись к его лицу, добавил. — Ба! Да ты никак уже бреешься, Гейнц?

— Иногда. — смутился парень, прикидывавший, как бы вежливо избавиться от пива. — Где-то раз в неделю уже приходится. И не так уж я и вымахал, не надо врать. Всего на пять сантиметров.

— Угу. Ниже пояса. В диаметре. — прокомментировал Шнее и заржал.

Генка смутился еще сильнее.

— А ведь мы тебя так после того боя и не поблагодарили. — еще двое егерей из числа присутствующих оказались братьями-близнецами Ойгеном и Гюнтером Квалм. Кто из них есть кто отличить мог, по какому-то одному ему ведомому признаку, лишь оберфельдфебель Рольф Фишер.

— За что? — удивился Кудрин и, пользуясь случаем, поставил на стол кружку, с любопытством глядя на близнецов.

— Так... Тот танк, что ты подбил, как раз на нас с братом ехал. Ты, выходит, нам жизнь спас.

— Да нечаянно я его подбил, ну ей же ей! — Генка мученически возвел очи горе, демонстрируя, как устал объяснять этот очевидный факт.

— Конечно-конечно, мы уже верим. — ехидно заметил Бюндель, и повернувшись к ничего не понимающим СС-овцам пояснил. — Дело было под Мерзифоном. Приказали, значит, нашему батальону удерживать перевал...

Покуда бывшие сослуживцы, разливаясь соловьями, рассказывали историю Генкиных похождений от потопления "Черноморца" до его выписки из госпиталя в Бухаресте, попутно употребляя пиво, а, чуть позже, и шнапс, сам Кудрин успел сделать заказ и от пузца наесться. В изложении Бюнделя, обоснованно гордившегося своим воспитанником, история получилась эпическая, сильно приукрашенная и расцвеченная такими неправдоподобными подробностями, что куда там рейхсминистру Йозефу Геббельсу. Остальные егеря подливали масла в огонь как могли, и Генка с некоторой грустью подумал, что слава самой брехливой нации досталась итальянцам незаслуженно.

— Ну а сейчас ты где службу тащишь? — внезапно прервался Бюндель, повернувшись к парню.

— Восьмисотый учебный полк. — Гена постучал себя по шеврону с наименованием части. — Совсем глаза залил, Курт, уже не видишь?

— Ты сам-то чего не пьешь? — парировал тот, и налил ему в кружку шнапса. — Давай-ка, не маленький уже, воду пить. Солдат или где?

— Так я...

— Давай-давай. — поддержали оберягера остальные горнострелки. — До дна! Русский ты или нет?

— Русский. — обречено вздохнул Генка, выдохнул, и влил в себя алкоголь, как горькое лекарство.

— Что-то знакомое название у его полка. — задумчиво протянул один из СС-овцев пару минут спустя. — Где-то я его слышал.

— Я тоже. — добавил второй, потом помотал головой, нахмурился, прищелкнул пальцами вспоминая и, просветлев лицом, выпалил: — Да это ж "Бранденбург"! Диверсанты-разведчики!

— Быть не может, парни. — возразил один из близнецов. — Что-то вы путаете. Слыхал я про этот полк, для зачисления в него надо такие нормативы сдать — мы с братом за одного вдвоем не осилим... Другой восьмисотый какой-то.

"Еще как может. — подумал Генка, чувствуя, как от шнапса у него начинает мутиться в голове, а зрение расфокусироваться. — Специальное отделение под патронажем Абверштелле 117". (3)

— Какой-какой Абверштелле? — спросил Бюндель.

— А я это что, вслух сказал? — Кудрин икнул.

— Так, Бранденбургу ничего крепче пива больше не наливать. — резюмировал Курт. — Связались черти с младенцем.

— Черти — это мы. — глубокомысленно заметил один из СС-овцев. — Потому что у нас форма черная. А вы эти... горные...

— Козлы? — добродушно хмыкнул Шнее.

— Ангелы. Вечно витаете в облаках.

— Да? — добродушно удивился Бюндель. — А десантники тогда кто?

— Смертники. — мрачно обронил Генка. — У нас в "Бранденбурге"-то парашюты как у летчиков, а у этих... Если с "Тетушки Ю" с таким неправильно сигануть, запросто можно о хвостовое оперение переломаться.

— Ты и парашютист еще? — удивился Курт. — Однако, как я погляжу, целый.

Генку передернуло.

— У нас в отделении один... поломался. — глухо произнес он. — Еще в лагере. Инструктор по прыжкам нас... водил потом на место, куда он упал. Показывал. Такой смерти — не дай Бог.

— А говорил, что Бога нет. — задумчиво произнес Бюндель.

— Может и нету. — еще больше помрачнел Генка. — Только верно говорил наш куратор, что в окопах атеистов не бывает. Ты, Курт, вообще представляешь, чем я последние месяцы занимался? Да я тот свой самый первый бой, где меня ранили, как нечто прекрасное вспоминаю! Там мы честно воевали, лицом к лицу, стреляли мы, стреляли в нас, мы убивали и умирали, но все это открыто, это бой был, схватка, сражение... А я эти месяцы тишком подкрадывался да глотки резал, мины в санитарные поезда закладывал, бомбардировщики наводил на цели, лгал, предавал, обманывал, подличал как мог. Что, похвалить меня за все это? Героем сделать?!!

Последнюю фразу изрядно подокосевший паренек буквально выкрикнул.

— Ты, дружище, хотя бы с солдатами воюешь. — вдруг помрачнел один из СС-овцев. — А посмотрел бы я чего б ты запел у нас, в айнзацкоманде.

— Так, ну его нафиг, про войну. — прервал их Шнее. — Давайте лучше про п...зду.

— О! Верно. — поддержал сослуживца Бюндель. — Туда, куда приходит французская армия, туда приходят и бордели. Да там и остаются. Тут неподалеку есть недорогой публичный дом, так я предлагаю его навестить.

Анкара, военная комендатура

03 ноября 1940 г., 01 час 10 минут

"В бордель что ли сходить после дежурства? — кригсфервалтунгсрат Штайнер, командир комендатуры, устало потер глаза. — Как эти семь самураев, что сейчас дрыхнут в кутузке. Нашли место, где отстоять честь мундира, понимаешь. В публичном доме надо не постоять, а полежать за своих боевых товарищей".

Штайнер хмыкнул и покосился на протоколы допросов, подумав, попутно, что так вот, как с этими солдатами, анекдоты, похоже, и рождаются. В это время противно тренькнул телефон.

— Да. — произнес начальник комендатуры, сняв трубку.

— Герр кригсфервалтунгсрат, — раздался в динамике замученный голос его секретарши, — к вам прибыл офицер абвера, майор Густов.

— Просите, фрау Марта. — вздохнул Штайнер, подумав, что вот только разведчиков посреди ночи ему для полного счастья и не хватало. А ведь только собирался домой...

Майор тоже выглядел замотанным донельзя и, судя по всему, тоже отнюдь не прочь был бы оказаться сейчас в постели, желательно — чужой, а не в кабинете кригсфервалтунгсрата.