Проспавший смерть, опоздавший к рождению

— Вот и я про то. Объезжать... — медленно, будто всё ещё пребывая в задумчивости, он подошёл к одной из лошадей, положил руку на холку а потом и запрыгнул на неё. Та попробовала взбрыкнуть, но вдруг успокоилась, а Холд соскочил на землю и пошёл к следующей... Через какое-то время он повторил ритуал со всеми ездовыми роботами, и вернулся к своему скакуну, ловко взобравшись на него.

— Я не верю своим глазам... В первый раз вижу подобное. Как? Как ты сделал это?

— Не спрашивай. Я их просто чувствую...

— Чувствуешь? Знаешь, вот серьёзно, а не тень ли ты...

— Ну а даже если и эта твоя тень, что тогда? Ты застрелила бы меня, или отправилась сообщать в тот самый отдел, который тут этим заведует?

— Не знаю... Наверное, сделала бы вид, что всё нормально, и донесла куда надо.

— А, замечательная гражданская позиция! Уважаю. Ладно, хватит болтовни — поехали. Лошади пойдут за нами.

— Ты ещё и на расстоянии можешь ими управлять?..

— Да нет, просто дал установку, следовать за собой. Видишь, уже подбираются...

— Знаешь, ты меня не перестаёшь удивлять. Боюсь предположить, что там следующее выкинешь...

— Да ничего страшного. Просто, превращусь как-нибудь в гадкого монстра с щупальцами, и проучу тебя, как тенями обзываться... А то, знаешь ли, так как-нибудь назовёшь человека свиньёй — а он после этого хрюкать начнёт. Слова имеют некоторую силу, уж не знаю, на подсознание или ещё как влияют — но это действует.

— На под что они действуют? Опять непонятно говоришь, запутать меня пытаешься... И успокойся, всё, не обзываюсь больше. Не хочу с монстром вдвоём несколько дней по глуши скакать. А то, мало ли что ему в его щупальца взбредёт...

— Вот то-то же. Рад, что ты наконец вняла доводам разума. Теперь могу быть спокоен и не превращусь ни во что. Только, сначала объясни мне пожалуйста ещё пару вещей.

— Опять? Да когда ты уже угомонишься-то?..

— Ну вот такой я, придётся тебе принять это как есть...

— Да я уже смирилась. Давай, жги, что там у тебя ещё...

— Мне не дают покоя слова Августа. Вернее, две его фразы. Первая — про то, что вы ещё встретитесь, но он будет другой. Вторая — про стрелы. Что за стрелы, какие стрелы? У него внешне только какие-то ранения были, на пулевые не похожие, но что-то такое, близкое...

— Нда-а-а уж. И опять — откуда ты такой свалился, а?

— Дык оттуда, где этих, с щупальцами раздают. Ты главное не думай об этом, и просто ответь, ладно?

— Отвечу, чего уж там. Снявши голову, по макияжу не плачут...

— Ни разу не видел тебя накрашенной.

— Да ты вообще меня не знаешь, если по чесноку. Как и я тебя. Что же касается твоих вопросов... Стрелы — он весь был истыкан стрелами, ты их просто не видел. Ведь индейцы — порождения хаоса, они используют особое оружие. Их томагавки, луки, копья, щиты — это сгустки энергии, которую можно увидеть, а можно и нет. Поэтому, ты не видел, и я не видела — но Август был, как дикобраз. Вообще удивляюсь, как он до нас с такими ранениями добрался. Но это я с конца начала отвечать тебе. А про его слова, что мы ещё встретимся... Ты знаешь вообще про гибель Императора, про её последствия для мира, как это произошло? Нет? Так и знала... Тогда — слушай!

Slice FFA157D6000223F4

Выполняя последнюю просьбу Августа, Холд и Лиз доскакали до того места, где осталось стадо и те, кому поручили следить за ним. Когда на горизонте удалось разглядеть жиденький дымок от костра, оба испытали огромное облегчение — ведь проскочить мимо цели по однообразным равнинам было проще простого, и до самого конца отсутствовала полная уверенность, что они не заблудились.

В лагере было несколько человек, расположившихся вокруг огня и, по видимому, занимавшихся готовкой. Однако, реакция на приближение вернувшихся из экспедиции оказалась на удивление спокойной и меланхоличной — лишь негр, тот, что был назначен старшим, помахал рукой, другие же сидели спиной или в пол оборота, и не проявляли никаких признаков интереса. Это было странным, учитывая, что из всех отправившихся в погоню возвращались только двое, да ещё и ведя за собой лошадей остальных.

Те несколько ковбоев, кто не обращал внимания на всадников, в конце концов, всё же повернулись. Когда до них оставалось уже несколько десятков шагов. И... Они выстрелили почти одновременно.

Многочисленные тренировки не прошли даром — Холд на одних рефлексах вскинул винтовку, которую уже держал наготове. Необычное поведение встречающих сразу заставило напрячься, и он подсознательно ждал чего-то подобного. То же самое и с Лиз — она будто ждала этого момента, и молниеносно выхватила из кобуры свой шестизарядник.

Множество выстрелов слились в сплошную канонаду, клубы порохового дыма вскоре почти полностью скрыли происходящее. Когда они рассеялись — стало ясно, что целым не остался никто. Почти все ковбои лежали неподвижно — тот счастливчик, в которого угодила единственная выпущенная из спрингфилда пуля, представлял собой грустное зрелище, да и сорок пятый калибр красноволосой красавицы оставлял мало шансов на спокойную жизнь до старости в тишине и покое. Трое, забыв про всё, корчились, истекая кровью, лишь один силился встать, так и не выпустив оружия из рук. На земле оказались и Холд с Лиз — первый просто обессиленно облокотился на ногу своего мустанга, вторая — стояла на коленях, зажимая рану в животе...

А ещё, они теперь были не одни. Место кровавой схватки обступили взявшиеся будто из-под земли многочисленные бойцы, с бронзовой кожей и в странных нарядах. Одежду большинства составляли лишь набедренные повязки, кожаные гамаши и мокасины, лишь немногие носили еще и красочно расшитые рубашки. В руках индейцы — а никем другим эти новые действующие лица быть не могли — сжимали копья, луки и томагавки, светящиеся, чем-то напоминающие неоновые вывески, и придававшие внешнему виду суровых воинов какую-то иррациональную праздничность. А из-за разбегающихся в испуге коров подъезжала группа всадников — и самым первым среди них был белый человек.

— Кто тут у нас... О, да я помню эту штучку! Старая знакомая! И его тоже, да... Беглый раб, хорошо позабавились с тобой тогда, да?

— Чтоб ты сдох...

— Спокойно, красавица, не надо так волноваться. Всё равно не поможет. Эй, Быстрая Рысь, отбери-ка у неё оружие! А то, нервирует.

Один из индейцев быстро метнулся к женщине, которая, облокотившись на свою лошадку, встала и вытягивала из чехла винтовку, и резко выхватил из её рук оружие.

Дикий Билл, не обращая никакого внимания на своих раненых, подъехал к Лиз вплотную и спешился.

— Боюсь только, придётся тебя проучить... За непотребное поведение. За то, что скрылась от нас, и за то, что опять попалась, — бандит засмеялся, сам радуясь собственной шутке. — Дружка твоего, кстати, тоже ждёт много интересного, но сначала ты... Помнишь мой нож, как...

Закончить он не успел. Конь Холда резко дёрнулся вперёд, и точным ударом обоих передних копыт заставил душегуба упасть на землю изломанной куклой. Оглядевшись вокруг, мужчина сказал, не обращаясь ни к кому конкретно:

— Он всё равно умрёт. Позвольте, добью уж. Чтоб не мучался... — медленно потянув из кобуры большой револьвер, разукрашенный рунами и с камнями в рукояти, осторожно навёл его на корчащегося и пускающего кровавые пузыри Дикого. Никто не помешал ему. Раздался выстрел.

Slice FFA157D60012CE79

— Что это там, вдалеке? Не город ли? — привстав на стременах и махнув рукой вперёд, спросила остроглазая Ива у остальных.

Руслан очнулся от задумчивости. Он уже давно так ехал, погрузившись в собственные мысли — собственно, всё время с тех пор, как они покинули заведение Толстого. Да и бесконечно однообразные травяные просторы до горизонта, которые простирались во все стороны и не менялись уже долгое время, не способствовали появлению интереса к происходящему вокруг, так же, как и безнадёжное отставание погони, которой Центурион устроил пару кровавых и вполне успешных засад.

Остановившись взглядом на своей ученице, жрец невольно залюбовался. Светлые волосы, выбивающиеся из-под широкополой шляпы, рассыпались на ветру и нежно гладили её по плечам, контрастируя с успевшими загореть и обветриться лицом и шеей. Выцветшая и запылившаяся рубашка с засученными рукавами и штаны из всё той же сине-бело-голубой ткани прекрасно сидели, вместе с высокими сапожками не столько, как говорится, скрывая, сколько подчёркивая. Ровная осанка, быстрые движения — всё это заставляло восхищаться красотой и молодостью.

Вообще, все члены компании успели разительно измениться за те несколько недель, что они каждый день, не вылезая из сёдел, скакали в сторону заката. Они потихоньку привыкали к своей новой одежде и снаряжению, адаптировались к непривычному для многих окружению, средствам передвижения, оружию. Руслан настоял на проведении нескольких стрельб и тренировок, и хоть большого количества патронов для этого не имелось — но, тем не менее, все теперь гораздо увереннее обращались с архаичными пороховыми винтовками и револьверами.

Ива обернулась, перехватив взгляд учителя, и улыбнулась ему. Тот глаз отводить не стал, но и не ответил на улыбку, напротив нахмурившись.

— Так что это такое, а? — повторила свой вопрос чуть упавшим голосом девушка.

— Да похоже на город... — неуверенно протянул Александр, чуть отставший и только сейчас догнавший остальных.

— Я не вижу, у меня глаза не те уже... Что, действительно говорите, город? Тут ничего не должно быть.

— Если это не город, тогда я — взорвавшийся реактор, — подал голос Хосе, до того внимательно вглядывавшийся в даль и наконец, видимо, сделавший какой-то вывод.

— Мне так тоже кажется... В смысле, что это город, — присоединилась к остальным и Азиль.

— Ну, раз вам всем кажется, что это город, но на карте его нет — значит, одно из двух. Либо вам врут глаза, либо — карта о чём-то умалчивает... И я склоняюсь ко второму.

— Так поехали туда! Проверим, — нетерпеливый юнга, как всегда, горел жаждой деятельности.

— А куда денемся? Конечно, поедем. Только вот подождём, когда Центурион догонит. Надеюсь, он скоро уже, и с хорошими новостями. А пока предлагаю передохнуть и перекусить, раз уж такая оказия случилась.

Они спешились у густых зарослей кустарника. Мужчины быстро натаскали сухих веток и развели огонь, женщины занялись готовкой. Было отмечено, что вода в бурдюках, которую набирали в последней встретившейся речке, подходит к концу, но Руслан сказал, что до цели уже недалеко, и беспокоиться из-за этого не стоит.

Чуть спустя он сообщил, что Центурион не обнаружил никаких преследователей и догонит уже через несколько часов. Все сидели в скудной тени ветвей какого-то куцего равнинного кустарника, вокруг уже давно погасшего и лишь чуть дымящегося костра, и наслаждались драгоценными каплями жидкости из походных фляжек.

Сытую и умиротворённую тишину нарушил Александр, который полулежал, облокотившись на локти, и жевал травинку.

— Руслан. Я вот давно хотел спросить — а что будет, если твой план не сработает? Как будем отсюда выбираться?

Жрец сначала, казалось, даже не отреагировал на обращённые к нему слова, будто не услышал. Однако всё же заговорил, хоть и не сразу.

— Если так получится — мы будем тут заперты. На этот случай есть пара заготовок, не таких надёжных и быстрых, правда. Может, нас поймают или кого-нибудь подстрелят. Но до этого, скорее всего, не дойдёт.

— Откуда такая уверенность? Я, конечно, ничего не говорю, но мне что-то наше будущее не кажется таким безоблачным, а вероятность счастливого исхода — такой безусловной...

— Да что ты разнылся, Руслан нас из любой жопы вытащит! — внезапно подалась вперёд ученица жреца, перебив говорившего. Всё это время она внимательно слушала, явно порываясь что-то сказать, и, наконец, всё же не выдержала.

— Ива! Что за слова!

— А что слова! Правда же...

— Будешь мыть котлы. Хоть и спасибо, что защищаешь...

Девушка чуть зарделась, довольная похвалой и совершенно не беспокоясь по поводу наказания.

— А я вот тоже считаю, что с таким предводителем нам нечего бояться, — внезапно поддержал её Хосе. — После корабля некроманта... Я тогда вообще думал, всё, порешает этот тип нас всех, да в зомбей превратит. А, однако, ничего, пронесло же... Спасибо Хаосу за это!

Slice FFA157D60012CE7В

Это и правда оказался город. Правда — мёртвый.

Выбитые стёкла окон, безжизненная темнота брошенных помещений за ними, вездесущая пыль, покрывающая всё и вся толстым слоем, разбросанные тут и там остовы оставленных где попало машин, флаеров и всевозможной робототехники, всё раскуроченное и проржавевшее насквозь, мох, кустарники, трава, проросшие в самых неожиданных местах... Всё кричало о том, что людей здесь давно нет.

Когда они оказались среди всего этого и направились вглубь по пустой улице, их встретило лишь эхо шагов и хлопанье крыльев вспорхнувшей прямо из-под ног птицы.

— Как-то жутковато тут.

— Видимо, один из Брошеных Городов. Бояться здесь некого — все жители давно... Их нет больше. Так что, если кого и встретим, то только дикого зверя. Центурион! Задача — обследовать местность, на предмет возможных угроз. Выполнять!

— Так точно!

— А можно, мы поднимемся наверх? Вон с того дома должен неплохой вид открываться...

— Ты вообще наказана, за слова в своей речи непотребные!

— Ну пожалуйста! Я больше не буду!

Руслан тряхнул головой, будто собираясь дать гневную отповедь — а потом будто прервал себя на полуслове, и ответил неожиданно мягко.

— Ладно, идите. Только — осторожно!

С крыши одного из домов, куда через некоторое время взобрались самые непоседливые — Ива и Хосе — и правда было видно достаточно далеко. И когда они стояли у самого парапета и любовались на бесконечную прерию вокруг, на покинутый город и фигурки жреца и Александра, которые сверху казались совсем крохотными, парень вдруг заговорил, необычно серьёзным для себя тоном:

— Я давно хотел спросить. Между тобой и Русланом есть что-то?

Девушка резко повернулась и настороженно уставилась на него.

— С чего ты взял?

— Ну, это, я не супер наблюдательный. Но вижу же, как ты на него смотришь, как защищаешь от нападок, как заботишься... Всегда поесть с горкой накладываешь, и самые лучшие куски. Нет-нет, — юнга поспешно поднял руки вверх, — сам не претендую. Он главный, без него нас с тобой уже вообще бы не было, скорее всего. Тут без претензий. Да не о том я хотел. Вот ты вся к нему, угодить пытаешься, в глаза заглядываешь. А он будто и не замечает ничего. Вы не спите вместе. Да и старик он немощный, видимо, в этом смысле тоже. Вот и не понимаю ничего, потому тебя и спрашиваю.

— И?.. Что тебе даст, если расскажу?

— Это... Ну, переживаю. Как друг.

— Да ладно.

— Не веришь?

— Вообще нет.

— Хорошо, сдаюсь. Не умею врать. Раскусила! Да, ты мне нравишься. Но... Это... Не хочу вам мешать. Если всё-же что-то есть. А если нет — то попробовал бы...

На крыше повисла тягостная тишина. Первым её нарушил опять Хосе: