— А я не против. Отдохнём, как люди, рыбки половим, уху сварим, — похлопывая по шее лошади, произнёс капитан Хабибуллин. — Эх, красота-та вокруг, какая!

Действительно, оккупировавший озеро туман потихоньку таял, представляя возможность обозреть окружающую местность в свете наступающего дня. Трижды прав Ринат — русская природа прекрасна! Абсолютно неподвижная гладь длинного озера, окружённого хвойным лесом, едва начинающая желтеть берёзовая роща, на опушке которой мы вчера в темноте встали на ночёвку. Метрах в пятистах от нас, на противоположном берегу озера топились очаги крестьянских изб, почти вертикально вверх поднимались столбы серого пушистого дыма. Виднелись фигурки людей, с утра раннего занимавшиеся по хозяйству.

Около полусотни конных дружинников уже покинули лагерь, а мы с помощью мужиков-обозников впрягали последних лошадей, когда из шатра появился тот самый загадочный дедуля. Остей со своими ближними воинами самолично сопроводили старика до его долблёнки, относясь к нему с хорошо заметным со стороны почтением. Кто-то из десятников уложил в челн солидный свёрток, вероятно, с княжескими дарами. Затем ратники во главе с князем неподвижно замерли на берегу, а седовласый дед трижды перекрестил их всех по христианскому обычаю. Пару секунд спустя старик перекрестил и стан заканчивающей приготовления к движению дружины, и нас, вместе с нашими бронетранспортёрами. Минуту спустя долблёнка с загадочным дедом бесшумно удалялась по водной глади озера в сторону противоположного берега, а князь зычным и громким голосом отдавал своим воинам новые распоряжения. Сотник Владимир, обыкновенно словоохотливый, и быстро идущий на контакт, едва столкнувшись глазами с моим взглядом, шустро скрылся в рядах дружинников. А затем целый день старательно уводил разговор в сторону, парируя мои любые попытки порасспрашивать его о седовласом старце. Вот, гусь, какой!

Начало нового дневного перехода не принесло ничего нового и интересного. Часа три мы мерно и неторопливо катили по лесной дороге, лишь иногда пересекая небольшие полянки. Один раз заметили лисицу, светлым пятном мелькнувшую среди деревьев, несколько раз видели белок, скакавших по соснам.

Проведя полтора дня в седле, я почувствовал некоторые неудобства, скажем так, с седалищным местом, и был вынужден пересесть на броню. Сказалось-таки длительное отсутствие практики верховой езды, и мои непривычные к подобным нагрузкам мышцы не выдержали напряжения. Впрочем, не один я взял таймаут в верховой езде. Где-то после полудня Ринат также пересел с седла в кресло бронетранспортёра, а к вечеру к нему присоединился и Юра Вонг.

Часов в одиннадцать дня наша конно-бронетранспортёрная колонна пересекла перекрёсток дорог, минуя расположившийся в потенциально доходном месте трактир, корчму, и постоялый двор за одним забором. Годами накатанная к постройкам колея, присутствие на подворье множества людей, в т.ч., минимум, пары купеческих обозов. Кроме того, на уходящей в северном направлении дороге виднелся удаляющийся хвост третьего обоза. Судя по косвенным признакам, дела у местного предпринимателя шли весьма, и весьма неплохо. Мотель с подворьем в стиле четырнадцатого века стоял примерно метрах в ста от перекрёстка, и поглазеть на нашу экзотическую колонну высыпали все его постояльцы и обитатели во главе с хозяином. Мы проехали мимо корчмы, не останавливаясь, а князь, во главе полусотни воинов сделал небольшой крюк, чтобы предупредить людей о приближении ордынцев.

После оставленного позади перекрёстка дорог нам пару раз попались встречные крестьянские подводы, гружёные, скорее всего, зерном в мешках, и какой-то боярин с небольшим сопровождением из двух десятков конных ратников. Боярин, похоже, не являлся старым другом отца нашего князя, поэтому Остей перекинулся с ним всего лишь десятком-другим фраз, известив его о татарах. Боярские воины, как и их патрон, с немалой долей удивления поглазели на восьмиколёсные повозки, но так и не стали задавать "литовцам" лишних вопросов о стальном чуде. Видимо, в дружине этого боярина было как-то не принято выказывать встречным незнакомцам своё излишнее любопытство. Тем не менее, и сам боярин, и его ратники сильно забеспокоились, услыхав об ордынском набеге, и, нахлёстывая лошадей, поспешили в свою вотчину.

Остановились, совместно с обозниками поменяли четвероногих тягачей, по-быстрому перекусили сухим пайком, тронулись дальше. Чувствовалось, что Остей торопится, быстрее хочет добраться до Москвы. Князь постоянно находился в авангарде, ни разу не отъехав в хвост колонны.

Вскоре по левую сторону дороги появилась деревенька, а по правую мелькнула лента реки. Местные крестьяне, как и ранее встреченные нами, хлопотали по хозяйству, в поте лица трудились на полях и в огородах. Наша колонна, конечно, вызывала своим весьма необычным видом любопытные взоры, но не более. Даже вездесущая босоногая ребятня не отважилась подходить к дружинникам ближе сотни метров. От колонны отделился и поскакал к местному старосте отряженный князем десяток ратников.

Оставив за спиной деревеньку, въехали в берёзовую рощу, где разминулись с небольшим, всего в четыре повозки, купеческим обозом, сопровождаемым полудесятком верховых. На сей раз ширина дороги позволила встречным обозам мирно разъехаться, без эксцессов с применением княжьей воли и доброго слова. Купец, толстый и круглый, словно колобок, оказался из Москвы, и, едва заслышал про татар, сразу же стал поворачивать лошадей обратно. Похоже, испугался не на шутку. Его возничие истово нахлёстывали лошадей, и спустя какое-то время обогнали-таки нашу медленную колонну.

Километра через два, всё по той же левой стороне, вновь потянулись бревенчатые крестьянские избы, обработанные поля, а чуть вдалеке мелькнул крест церквушки. Князь снова отрядил десяток дружинников, и те помчались в деревню, искать и ставить на уши местного старосту. В какой-то момент дорога потянулась по речному берегу, дав нам возможность лицезреть идущую на вёслах ладью. Речников оповестили о татарах посредством лужёной глотки одного из десятников.

Затем вновь разминулись со встречным купеческим обозом, в целых полтора десятка повозок, который направлялся в Смоленск. Хозяин обоза, небольшого роста шустрый чернобородый мужик, каким-то боком знал Остея. "Литовец" и купец сразу же отъехали чуть в сторону, о здоровье спросить, да за жизнь парой слов перемолвиться. К нашему удивление, этот торговый гость весьма скептически отнёсся к информации об ордынцах. Обладая холерическим темпераментом, купец принялся громко спорить с князем о достоверности сведений о татарах, по его мнению, специально распространяемыми недовольными в последнее время политикой Дмитрия Ивановича москвичами. Тем самым купец подтвердил моё личное подозрение, что перед нашествием Тохтамыша в московском княжестве не всё было так гладко и мирно, как нам представляли историки. Похоже, что образовался слой недовольных властью, какая-то оппозиция, что ли.

Неизвестно, чем бы закончился разговор Остея с купцом, если бы мимо колонны не пронёслась тройка ратников из сотни Мирона, посланная сотником со срочным донесением для князя. Подлетев на взмыленных лошадях вплотную к "литовцу", один из дружинников соскочил на землю, и, почтительно склонив голову, протянул Остею небольшой свиток.

— Ордынцы, княже, нынче поутру уже в двадцати верстах на полдень от Москвы стояли, — на словах добавил воин. — Мы давеча на Москву пришли, весь обоз твой довели в целости и сохранности. Сотник Мирон велел передать, что нет нынче на Москве Дмитрия Ивановича, в отъезде он.

ГЛАВА 11.

Сразу же после короткой речи примчавшегося из Москвы гонца на дороге возникла немая сцена: открывший, было, рот упёртый купец поперхнулся словами, да так и застыл, широко раскрыв варежку. Возникла относительная тишина, длившаяся долгое мгновение, пару-тройку секунд, не более, затем воины стали тихонько переговариваться меж собой. Десятки пар глаз смотрели на принесших дурную новость ратников, успокаивавших разгорячённых лошадей, а князь со сосредоточенным видом, молча читал доставленное ему послание.

— Благодарен я сотнику Мирону за вести о ворогах лютых, вовремя переданные, — отрываясь от текста, произнёс "литовец". — Испей водицы, десятник Святополк, и сам молви обо всём, что на Москве деется, молви без утайки. Кто, когда, где, и сколько повстречал ордынцев?

В следующий миг всё пришло в движение. Купец вышел из ступора, развернулся, припустил к своим повозкам, галдя на ходу, раздавая направо и налево множество всяческих указаний. Остей тряхнул головой, переглянулся с сотником Владимиром, мельком глянул в нашу сторону, и вновь развернул свиток.

Едва услыхав озвученную гонцом новость, Стрельцов спрыгнул с бронетранспортёра, скорым шагом направляясь к князю. Я поспешил вслед за майором, а за моей спиной капитан Коваль громким голосом приказал Кондрату остановить колонну. Со второй машины соскочили Ринат и Юра, и быстренько зашагали в нашу сторону. Увидев наши маневры, князь спешился, не желая вести предстоящий разговор в прямом смысле этого слова свысока, кинул поводья ближайшему дружиннику.

Тем временем Святополк принял из рук одного из воинов чашу с водой, осушил её быстрыми торопящимися глотками, перевёл дух, и мы услышали подробности происшедшего. Выяснилось, что утром этого дня передовые татарские разъезды объявились на северном берегу Пахры. Об этом сообщил какой-то боярин, чьи земли лежали на берегу этой самой реки, успевший до боя послать в Москву гонца с грамотой. А спустя всего пару часов после прибытия гонца в город примчались и остатки боярского ополчения, все, кто уцелел в сече с ордынцами. В т.ч. и сам боярин, едва державшийся в седле от полученных ран. Затем до Москвы добрались ещё несколько десятков всадников: воинов, купцов, крестьян, из числа тех, кто сумел отбиться, а затем и оторваться от погони. В городе ударили в набат, среди населения началась страшная паника, множество народа бросилось удирать в сторону Дмитрова, надеясь выиграть обогнать приближающихся татар. Другие хватали семьи, всякие, там, пожитки, поджигали свои дома, и торопились укрыться в белокаменном кремле. Центральная власть, как таковая, отсутствовала напрочь — Дмитрий Иванович и его семья отъехали несколько дней назад, а митрополит и прочие исчезли из города чуть позднее князя. Сотник Мирон, разузнав, что и как, послал к князю посыльных, чтобы тот торопился, если пойдёт на выручку, пока ордынцы не осадили Москву.

— Слышали вы, бояре, дурные вести про татар окаянных, посему поспешать дружине надобно, — окинув нас пронзительным взглядом, весьма озабоченным тоном произнёс "литовец". — Ежели враг осадит город, то мы никак не пробьёмся в помощь моим ратникам. Да и мало осталось при мне воев для доброй рати с ворогом.

— Погоди, Александр Андреевич, не торопи события, — прищурился Стрельцов. — Предлагаю сначала хорошенько обдумать все наши действия, и выработать план взаимодействия бронетехники и конницы. А первым делом хорошо бы разобраться с топографией местности вокруг Москвы.

— Дивные ты слова молвишь, майор Сергей Александрович, но послушаю я вас, бояре, коли измыслите, как совладать нам с татарами, — помедлив, ответил Остей. — Но, всё одно, поспешать нам надобно.

Кивнув, соглашаясь со словами князя, наш командир достал и развернул карту московской области. Затем присел, и, посматривая на карту, кончиком выдернутого из ножен на разгрузке кинжала сделал на земле пару-тройку стремительных росчерков. Провёл несколько волнистых линий, вычертив Москва-реку и её ближайшие притоки. Дополнил эскиз силуэтами домиков и звёздочкой, обозначив города с нашим текущим местоположением. Нарисовал вторую звёздочку, символизирующую отряд сотника Мирона, находящийся в Москве. Обступившие нас ближние дружинники князя молчаливо взирали на создающуюся прямо на их глазах импровизированную карту местности. Остей молчал, поглядывая на бумажную карту, затем хмыкнул, и, приняв из рук одного из воинов сулицу, ткнул древком в землю.

— Вот здесь, у реки, стоит городок малый, Капустиным прозванный, — произнёс "литовец", а затем сделал на земле ещё пару вмятин. — Здесь, и здесь, городища имеются, под рукой серпуховского князя оба.

— А тут стоит городок князя коломенского, — поставив крестик вынутой из колчана стрелой, добавил густым басом сотник Лукьян. — Да ещё место для переправы знатное.

— А помогите-ка, ратники, с позволения княжеского, дорисовать боярину Сергею Александровичу план окрестных земель, — я широко улыбнулся Остею самой искренней из своих улыбок, во все тридцать два зуба. — Хорошо бы обозначить недостающие города, броды на реках, и прочие места, удобные для переправ больших масс конницы.

— Что же, боярин Артур Иванович дело молвит. Надобно подсобить боярам заморским сотворить чертёж землицы московитской, — отведя взгляд от карты, которую держал майор, князь глянул мне прямо в глаза. — Зело богаты знания у бояр императора Владимира, что правит Канадой да Россией, о землях наших, славянских. Не видывал я доселе подобного чертежа земель, весьма, и весьма искусного.

Под слегка насмешливым взглядом Остея я чувствовал определённую неловкость, неудобство положения. "Литовец", похоже, интуитивно догадывался, что "бояре заморские" на ходу импровизируют разные небылицы, чтобы скрывать истинные масштабы своих знаний. На выручку пришёл сотник Владимир, несколько раз ткнувший древком копья в петли Москва-реки, указывая на удобные для переправы и последующего развёртывания войск пункты. Ну, да, сотник бывал здесь ни раз, и ни два, и, хотя у него нет подробной топографической карты, он знает об этой местности больше нашего. Десятники Ольгерд и Михаил Рябой начертили на земле ещё несколько закорючек и крестиков, обозначая брод выше по течению, и пару населённых пунктов, городищ, что ли. Затем дружинники нарисовали все более-менее значимые в округе дороги, по которым ездили сами, или слышали о них от других.

Постепенно набор штрихов, линий, и крестиков превращался в неплохой по местным меркам чертёж местности. Тем временем наш командир развернул карту из нашего времени, и принялся вносить изменения, которые в ней отсутствовали, со всеми подробностями и деталями. Стоявшие вокруг нас ратники восхищённо цокали языками, глядя, как карандаш майора быстро-быстро касается гладкой бумаги, оставляя за собой аккуратные маленькие значки и символы.

— Скажи, княже Александр Андреевич, где ты бы на месте ордынцев переходил реку? — поднимаясь во весь рост, спросил Стрельцов. — Вот, поставь себя, княже, на место татарских военачальников, и скажи, как бы ты поступил?

— Здесь и здесь для перехода Москва-реки пути добрые. И подходы к реке удобны, и на том берегу есть, где развернуть конницу, — немного подумав, Остей указал копьём на изгибы русла. — А после я бы охватил город с двух сторон, да полонил бы тех беглецов, что попадутся ратникам. Да только татары порубят многих, не станут брать в полон.

— А народ, живущий на другой стороне реки, куда побежит спасаться — в саму Москву, или на север? — задал следующий вопрос наш командир.