1. Лёхин с Шишиком на плече

Две продавщицы расставляли стопки книг по стеллажам. За прилавком с канцтоварами кассирша выбивала чек девушке, которая словно в сомнении оглядывала полки — все ли назвала? Еще одна кассирша болтала со знакомой. На подоконнике рядом с кассой спал серый кот. Странно, но Лехин почувствовал тревогу, приметив его.

А потом в почти пустой магазин забежала компашка десяти-двенадцатилетних ребятишек, достаточно громкоголосых, чтобы разбудить кота. Зверь приоткрыл сонные глаза и хищно прищурился, обводя помещение магазина хозяйским взором.

Когда ребятишки столпились у стеллажей со школьными учебниками, хвостатый хищник сузил глаза на полки слева от них. Лехин глянул туда же. Нижняя широкая полка была, уставлена огромными книгами, верхние из которых прозрачно переливались, потеряв былую твердость. Шишик копается — понял Лехин. Кот — тоже. Отчего и сиганул с подоконника на пол, в несколько прыжков покрывая расстояние от кассы до нужного стеллажа.

Лехин понятия не имел, что может сделать кот с "помпошкой", но шепот с губ сорвался машинально:

— Шишик!

Фолианты резко отвердели, а "помпошка", бывшая прозрачной волной, стала Шишиком и прыгнула на полку выше. Две девчоночки из компании завизжали: кот уверенно взлетел с широкой на узкую полку и только чудом удержался на ней и чудом не сбросил тонкие брошюрки из медицинской серии. Ахнула кассирша на такое безобразие. Одна из продавщиц,раскладывавших книг, маленького росточка черноволосая девушка в джинсовом сарафане, поспешила на место происшествия. Орава детишек опомнилась от неожиданности и радостно глазела: кот стоял на задних лапах на стопке книг, упирался левой в верхнюю полку, отчаянно махал правой и орал от негодования, что невидимый всем Шишик совершенно недоступен.

— Там, наверно, мышь, — солидно предположил белобрысый пацаненок подбежавшей продавщице.

Остальные загалдели, подтверждая такую возможность. Девушка кинула недоверчивый взгляд на полки и с внезапным писком унеслась из зала куда-то в подсобку.

Ребятишки прыснули со смеху.

Чувствуя себя единственным мужчиной на острове женщин и детей, Суровым Охотником и Бесстрашным Рейнджером, Лехин понял, что нужно немедленно действовать, и поспешил к стеллажам. Ситуация оставалась патовой: счастливые детишки галдели и хихикали; женщины стояли за их спинами, удивляясь и не решаясь вмешиваться; кот вопил, а "помпошка" шипела на него сверху. Шипела? Ах, вот в чем дело. Хвостатый хищник задними лапами упирался в роскошнейший "Географический атлас мира". Так-так, значит автомобильные дороги уже побоку?.. Но ведь ж Лехин обещал...

Лехин взялся за воротник рубашонки одного пацана, вынудил отойти в сторону. Второго похлопал по плечу — тот отпрыгнул сам. Примерившись, Лехин подхватил кота под пушистый зад и передние лапы. Кот мявкнул и уставился на захватчика.

— Куда его? — коротко и бесстрастно спросил Суровый Охотник. Теперь уже запричитали только женщины. Ребятишки смолкли и со смешливым любопытством наблюдали за развитием событий.

Бесстрашный Рейнджер установил следующие факты: кот вообще-то спокойный, приходит с улицы с открытием магазина и сам уходит вечером; никогда такого не было, чтобы... И т.д. Лехин предложил кота кассирше канцтоваров.

— Подержите. Мне кажется, на руках он успокоится.

Кот с опаской был принят, но поскольку вел себя в высшей степени достойно (Шишик на глазах серого хищника перебрался в карман хозяина), то в скором времени был водружен на свое обычное место — на подоконник.

Пока Лехин расплачивался за атлас, он то и дело взглядывал в ответ на пристальный кошачий взгляд. Но ушел из "Бестселлера" без всяких эксцессов.

23.

К большому удивлению Лехина, Шишик в пакет с атласом не рвался, сидел в кармане и сурово пялился на дорогу. Лехин невольно улыбнулся "сурьезности" "помпошки" и подумал, что именно Шишик помогает ему смириться с явлением мира "других". Шишик частенько смягчал острые и кошмарные ситуации одним только нелепым видом. "Каждому человеку — видимого Шишика! — выдвинул про себя лозунг Лехин. И поправился: — Каждому Шишику — зрячего хозяина!"

Кстати, именно Шишик спас хозяина от непростительной ошибки. Выйдя из книжного магазина, Лехин по инерции двинулся вперед, дальше по улице. Направление-то было задано и уже усвоено. Вот тут-то Шишик и обшлепал собой лоб и глаза хозяина. От неожиданности Лехин чуть не завопил. Ведь каково это, а? Двигаешься себе спокойно по спокойной августовской улице и бац! Пол-лица в холодной жиже, а перед закрытыми глазами мелькают кадры кино в ускоренной съемке!.. Но Шишик прав. Показать преследователю, что они заходили в магазин, общались там... Брр...

Лехин вернулся к дорожке, с которой зашел в магазин, и на ней старательно потоптался от старого следа: шесть шагов вперед — шесть назад, и так несколько раз. Слава Богу, народа здесь в этот час немного. То-то бы поглазели на чудного типа, который шляется туда-сюда, словно не может решить, куда ему идти. Проезжающие по дороге машины не в счет. Их Лехин не стеснялся. Зато Тренер теперь вряд ли пойдет по тонкой нити следа налево, когда есть могучая тропа неуклонно вперед.

Когда Лехин последний раз возвращался, ему показалось, что фигура Тренера мелькнула за три дома от книжного. И Лехин заторопился по старому следу зомби, не желая, чтобы спину сверлили чьи-то почти мертвые глаза.

Эта улица славилась магазинами и магазинчиками. Некоторые из них время от времени исчезали, а на их месте неожиданно и незаметно появлялись новые. Дом у перекрестка единственный имел незыблемый "Книжный" с одного конца и вечную библиотеку — с другого. И дом этот состоял из двух частей, соединенных аркой, через которую довольно часто выезжали машины.

Прежде чем перейти дорогу, Лехин привычно пригляделся к арке. Машин не было. Но не было и привычной струйки людей, спешащих по своим делам, что было необычно. Двор-то у дома проходной. Удобная дорога на рынок пролегала именно здесь. Да и на остановку отсюда легче пройти. Весь микрорайон пользовался сквозным двором. А тут — пустыня.

Лехин даже сразу не понял, что его вдруг озадачило, отчего он столбом застыл. Отсутствие людей в самый деятельный обеденный час? Ну нет, вон идет полная тетка с двумя полными сумками, явно с рынка. "Пошагали дальше!" — приказал себе Лехин.

Но недоумение осталось и скоро переросло в нудное беспокойство: что-то изменилось здесь, но что? Стараясь заглушить странную тревогу, Лехин заставил себя думать о Тренере. Что с ним делать? Хотел к себе домой заманить, а сейчас вдруг подумалось, что ближе к вечеру, ласковому теплому вечеру, улица запестреет гуляющими, и это будет большой риск: вести по людной улице живую машину для убийства. А если Тренер наткнётся на какую-нибудь группу агрессивно настроенных подростков? Он ведь дороги не уступит. И это будет достаточный повод для драки. А кто его знает, станет ли драться Тренер с чужаками, которые не несут на себе чужого следа? Вот закавыка-то... Может, завалить зомби куда-нибудь в кусты, где никто не увидит, и сунуть ему в рот шприц без иглы. Но. Святая вода безукоризненно выполнит свою миссию, да ведь душа-то Тренера останется при теле, и куда она его заставит идти?.. Лучше не думать...

Уволокут беднягу в "Скорую" и — что? Не худший вариант, между прочим...

Лехин наконец сообразил, что его смущает и тревожит. Когда небо сплошь в темных грозовых тучах, любой ощутит беспокойство. Странно. Из дома он вышел в солнечный свет и в чистейшее синее небо. Опять синоптики лапшу на уши навешали со своим "преимущественно без осадков"? Или вот эта темень и бесконечные, размазанные облачные волны, вот этот вкрадчивый ветерок, пока невинно вздымающий пыль и мелкий сор, как раз и относятся к "преимущественно"?

Со слухом тоже что-то не то. Куда делись воробьи? Пешеходная дорога, по которой шагал Лехин, вела по нескольким микрорайонам. Когда-то давно ее обсадили шиповником, боярышником и еще чем-то, чему Лехин названия не знал. Сначала, до района Южного Бульвара, он шел между кустами, кое-где буквально звенящими от воробьиного крика. Здесь — тишина. Там — по асфальту бегали деловитые голуби. Здесь — только шелест рваной бумаги по земле.

"Распсиховался! — сердито решил Лехин. — Правильно все. Перед грозой вся птица прячется. А ты уж готов напридумывать черт те знает что! В обычных ситуациях увидеть — как это называется? — пророческие знаки? Знамения? Не отвлекайся. Еще о постороннем начнешь задумываться, когда с насущным не кончил". Он велел себе сосредоточиться на глазах "помпошки", хотя уже было ясно, что никуда сворачивать не придется.

А отвлекаться все-таки хотелось. Например, на поздние цветы шиповника. На холодный сладкий аромат, видимо, усиленный предгрозовой погодой. Ветер опахнул разгоряченное до пота лицо. Лехин вдохнул глубже, наслаждаясь запахом, напоминающим о весне. И — брезгливо сморщился; порывом донесло еще один "сладкий" аромат — вонь от гниющей плоти. Слева. Где кусты гуще. Притворяться, что срочно понадобилось что-то сделать возле этих кустов, не пришлось. Ни сзади никого, ни впереди. Поэтому Лехин просто раздвинул ветви. В тот миг, когда он стал наклоняться над кустом, он сообразил, что увидит. "Шишик мертвых видел", — сказали домовые.

Чуть дальше корней шиповника лежала черная псина. В общем-то, слово "лежала" ей не подходило. Собаки лежат, если спят или отдыхают. Лежат и дышат. Эта — всем телом обвалилась, откинув голову, и ровным гудом гудели над ней мухи.

Лехин резко отпустил шиповниковые ветки. Смотреть на собаку, погибшую не от старости, всегда тяжело. Ему захотелось побыстрее пройти дорогу с кустами и выйти на оживленное место перед следующим домом. Место, сплошь заасфальтированное. Без кустарника, скрывающего смерть.

Но тут заартачился Шишик. До конца дома с "Книжным" оставалось шагов двадцать, когда "помпошка" вылезла из кармана и так напряженно распахнула пасть, что даже хозяин понял: Шишик изо всех сил вопит. А чтобы Лехин точно знал, что его пассажир вопит, Шишик для верности крепко пинал карман.

— Чего тебе надо? Я что — не так тебя понял? Здесь и свернуть некуда. Разве только опять в кусты? Зачем?!

Но Шишик захлопнул пасть и мрачно таращился на кустарник, откуда нагло и победно торчала потемневшая от старости крапива.

— Мне обязательно туда смотреть? Шишик, я на первую псину хотел посмотреть, потому что запах был непонятный. Второго раза мне не надо. Времени в обрез!

"Помпошка" уставила на Лехина желтые глазища и демонстративно пнула в пуговицу. Лехин вздохнул, огляделся и снова нагнулся над кустом.

Рыжая собачонка-лисичка моргнула на него слезящимися глазами и проскулила что-то жалобное. Вокруг нее сидели три кошки — серая, белая и черная. Будто сторожили.

— Эй, Рыжик! Ты-то как уцелел? Пойдешь со мной? Я тебя выведу.

На подбадривающий голос собачонка с готовностью выскочила из-под куста и прижалась к ноге Лехина. На худущей шее болтался новехонький ошейник с металлическими клепками.

— Чья-то, да? Сбежала погулять, да не в то месте. Эх, бедняга... Ладно, пошли.

Кошки не дрогнули, остались в кустах. Лехин еще недоуменно подумал, что вид у них очень уж спокойный и не забыть бы у домовых спросить, что это значит. Собачонку он взял на "поводок" — отыскал в сумке веревку (он теперь запасливый!) и привязал к ошейнику. Подопечная не возражала, смирно семенила у самых ног, а "помпошка" то и дело свешивалась с Лехина снисходительно поглазеть на нечаянного спутника.

Следующий длинный домина начинался "Почтой", а заканчивался универсамом. Между ними ютилась куча магазинов и ателье. Здесь народ был. Правда, не прогуливался перед домом, а предпочитал сбегать куда надо и за чем надо и — домой. И никто не улыбался. Вытянутые лица. Пустота действовала.

В одном из отделов универсама Лехин купил Рыжику две сосиски, чем заслужил его вечную благодарность. Дальше появился дом, чуть отжатый от дороги шикарной лужайкой — газоном. Незадолго до Лехина с Рыжиком лужайку о-очень хорошо поливали, и Лехин терпеливо выждал, пока псинка напьется из лужицы. А напившись, Рыжик повеселел, поднял хвост шелковой длинной кистью и побежал даже чуть впереди.

Высотный дом. Потом дом-игрушка — в четыре этажа затейливой архитектуры. Девятиэтажка с грузными пристроями — настоящий городок-муравейник. Скучный длинный жилой дом, который рос, рос, а потом надоело вытягиваться в бесконечность, и поставили точку — газетный киоск.

А за киоском — широкая дорога. Троллейбусной линии здесь еще нет. Только автобусы соединяют две главные улицы — нижнюю, где живет Лехин, и верхнюю.

А за дорогой — пустырь, обнесенный забором из добротных железных прутьев. Внутри этой клетки — три этажа припавшего к земле огромного недостроенного здания. И при виде этой много лет назад застывшей стройки у Лехина сердце ухнуло куда-то вниз. "Здесь? — спросил он себя. — Я такой чувствительный стал или только придумываю? Потому как ежу ясно, что место с дурной репутацией всегда служит логовом для всяких монстров. А вот с чего бы у меня в ушах звенит? Предгрозовое напряжение в воздухе?"

От Шишиковых глазищ остались лишь желтые скобки, и эти скобки не отрывались от стройки. Псинка потянула налево: "Пошли, временный хозяин, дальше гулять!"

— Вдохнули полной грудью — и вперед, — вполголоса сказал Лехин. Он безо всяких причин вдруг начал бояться, что стройка услышит. И — что сделает? Неизвестно. Но боязно.

Шаг на дорогу. Привычно слабая веревка в руке внезапно поехала по коже, и Лехин цапнул ее, чтобы совсем не выронить.

Рыжая псинка стояла насмерть. Она, видимо, приготовилась, что ее поволокут или вообще придушат. Однако собственными лапами идти к страшному месту не желала. Псинка стояла боком — дрожащий зад приподнят, хвост исчез под животом, и весь пришибленный вид ее словно говорил: "Ах, хозяин, я такая виноватая, что не слушаюсь! Мне так неудобно! Но поделать с этим ничего не могу!"

Лехин вернулся на тротуар. До перекрестка — пара шагов. Надо бы перевести подопечную из Пустоты на ту сторону. Проблема нарисовалась в том, что рыжая псинка-лисичка видела вдоль проезжей части каменную стену и пройти ее не могла. А для Лехина устраивать представление, вынимая меч и сражаясь с невидимой стеной — то есть дурака валять в глазах прохожих и пассажиров проезжающего транспорта, — это наверняка наткнуться на сердобольного, который немедленно решит Лехина спасать и наберет на телефоне заветный номер "Скорой".

Пораскинув мозгами, Лехин отвязал веревку от ошейника (подивившись, что вообще привязывал. Вон, какая послушная!) и взял собачонку на руки. К перекрестку и от дома он двинулся не спеша — так, чтобы Рыжик видел, что они уходят именно отсюда. Псинка увидела, успокоилась, перестала дрожать и сама сделала то, что хотел от нее Лехин: уткнулась ему носом в подмышку. Теперь оставалось только погладить ее и как бы в рассеянности оставить ладонь на гладкой теплой голове, чтобы в нужный момент прижать ее насильно. Больше псинка стены не видела, и Лехин мог надеяться, что стена не пускала только видящих ее. Сам он старательно разглядывал противоположную сторону улицы, жутко страшась своего желания снова полюбоваться на камень, перейдя на необычное зрение.