— Мы обнаружили множество резервуаров микроскопических самовоспроизводящихся устройств, разбросанных по всему кораблю, но машины, похоже, неактивны. Несмотря на это, мы строго следуем процедурам сдерживания. Времялет опечатан и надежно спрятан в подвале, заперт в четвертом ангаре, и наше исследование его будет проводиться с помощью беспилотников до тех пор, пока я не сочту его достаточно безопасным для доступа человека.

— Согласуй это со мной, прежде чем отправлять людей внутрь, — сказал Шигеки.

— Конечно, директор.

— Что еще? — спросил Клосс.

— Весьма необычны некоторые аспекты конструкции хронотонного импеллера.

— Еще одно нарушение Яньлуо?

— Нет, не в этом случае. — Внешний вид времялета исчез, оставив после себя силовую установку и приводные системы. — Как вам известно, все импеллеры основаны на одной и той же базовой конструктивной предпосылке — достижении темпорального полета за счет избирательного проникновения хронотонов. Независимо от того, являются ли они нашими собственными или результатом независимых исследований, проведенных неорганизованно, все они имеют общие элементы дизайна, которые можно проследить до оригинального прототипа, разработанного доктором Теннантом и мной. За прошедшие годы было внесено много улучшений, но эволюция от этой первой конструкции к современным импеллерам заметна сразу.

— Этот импеллер возник из совершенно другой области мышления. Он достигает того же эффекта и внешне выглядит чем-то похожим, но способ достижения путешествия во времени совершенно иной. Например, он не вращается.

— Извините? — Джонас наконец убрал ботинки со стола и подался вперед. — Импеллер, который не вращается?

— Это верно. Возможно, вас удивит, что мы с доктором Теннантом когда-то рассматривали вариант решения проблемы без вращения, но отказались от него на стадии прототипирования, потому что нам понадобились бы два специальных импеллера, один для полета вверх по течению, а другой — вниз по течению.

— У времялета только один импеллер, — отметил Джонас.

— Да, и я бы предположила, что он может динамически управлять проникновением хронотонов во время полета. Если это так, то принтеры экзотической материи Администрации еще не обладают уровнем точности, необходимым для воспроизведения импеллера времялета.

Шигеки потер подбородок и уставился на рентгеновский снимок профессорского корабля, пока до него доходило ее откровение.

— В другом необычном дизайнерском решении импеллер лишен каких-либо экранов, что, учитывая их повсеместное использование в наших собственных конструкциях, может означать только то, что дизайнеры не заботились о снижении заметности аппарата при низких коэффициентах.

— Это, конечно, не было утонченным, когда дело дошло до настоящего момента, — отметил Джонас.

— Вполне. А еще есть это. — Хиннеркопф выделила четыре волдыря, которые выступали между шипом импеллера и серединой основного корпуса.

— Что это такое? — спросил Шигеки.

— Гравитонные двигатели, я полагаю.

— Черт, — выдохнул Джонас. — У этой штуки привод без отдачи? Как это вообще возможно?

— Гравиметрия на самом деле не моя область, но, насколько я знаю, нет ничего, что помешало бы нам создать нечто подобное. Предполагая, что наши принтеры из экзотической материи продолжат совершенствоваться нынешними темпами, некоторые исследователи полагают, что первые практические устройства, изменяющие гравитацию, могут появиться уже через пару десятилетий, и не позже столетия.

— Неудивительно, что тепловая сигнатура была такой слабой, пока он парил. — Джонас покачал головой. — Эта штука не оставляет никаких выхлопных газов. Я так понимаю, вы верите рассказу Камински?

— Я не нашла ничего, что противоречило бы ему. Я бы сказала, что условно верю в его историю, хотя думаю, что нашим следующим шагом должно быть отправление хронопорта в шторм и изучение его самостоятельно.

— Я должен согласиться с заместителем директора Хиннеркопф, — сказал Клосс. — Технический обзор времялета, конечно, лучше оставить ей. Но я и сам заметил кое-что в дизайне.

— Продолжай, — сказал Шигеки.

— Моя первая мысль, когда я увидел это, — он указал на изображение времялета, — заключается в том, что это была какая-то странная бесплатная мистификация, но чем больше я смотрел на это, тем больше убеждался, что никто на Марсе не приложил к этому руку. Как единственный марсианин за этим столом, я думаю, что обладаю уникальной квалификацией, чтобы сделать это заявление.

— Рассмотрим любой хороший образец земной инженерии. Он кажется утонченным, как будто это шестая, седьмая или сотая версия чего-то. Вы можете почувствовать блеск, когда пользуетесь им, летаете на нем или что-то еще. Но марсианская инженерия гораздо более бессистемна, потому что они не стесняются говорить: "Эй, у меня есть эта сумасшедшая идея. Давай попробуем это, а потом приступим к делу".

— Потому что у них меньше сомнений в том, чтобы размахивать ограничениями, — отметил Джонас.

— Вот именно. И эта разница в мировоззрении пронизывает наши две культуры на базовом уровне, начиная с того, как Земля с готовностью сформировала Администрацию, в то время как Марс вовлекли в нее под дулом пистолета. Оставляя в стороне историю, я хочу сказать, что на Марсе не проявляют такого же уважения к ограничениям, как мы, и вы можете видеть это отсутствие уважения не только к ограничениям, но и к соблюдению традиций в их инженерном деле, а также в других областях их культуры.

— Это, — Клосс погрозил пальцем в сторону времялета, — было разработано не марсианами. Это не первый случай в своем роде. Несмотря на то, насколько чуждыми нам могут показаться некоторые из его систем, в компоновке очевидны элегантность и утонченность, которые говорят мне о том, что это шестая, седьмая или сотая версия более раннего дизайна.

— Значит, ты ему веришь, — сказал Шигеки.

— Да, босс. Я верю.

Шигеки кивнул и повернулся к своему сыну. — Хочешь что-нибудь добавить?

— Всегда. Зацени это. — Джонас положил руку на стол, и времялет сменила биометрическая расшифровка профессора. — Одиннадцать генетических нарушений, три из которых могут привести вас к заключению в одностороннем домене. Остальные восемь не столь суровы и находятся в серой зоне вокруг ограничений, и они действительно могут когда-нибудь стать законными.

— С какими изменениями мы имеем дело? — спросил Клосс.

— Большинство из них, похоже, сосредоточены на долголетии. Он может выглядеть моложе вас, но я предполагаю, что на самом деле он на десять или двадцать лет старше.

— Но ничего военного?

— Нет. Ничего даже отдаленно опасного для нас. Просто незаконно, — усмехнулся Джонас. — В противном случае я бы поместил его на карантин. В конце концов, я не дурак.

— Значит, вы согласны, что он говорит правду, — спросил Клосс.

— Да. Я не думаю, что он имеет представление о том, что это за ограничения, и во всей Солнечной системе нет никого настолько тупого.

— Тогда решено, — сказал Клосс. — Похоже, мы пришли к согласию. Профессор и его корабль — настоящие существа.

— В таком случае, мы должны немедленно сообщить об этом, — сказала Хиннеркопф.

— О, боже. — Джонас потер затылок. — Разве это не будет прекрасная весть?

— Босс, я могу составить отчет для вас, чтобы вы представили его главному исполнителю, если хотите, — предложил Клосс.

— Нет, — вмешался Шигеки, и его подчиненные повернулись к нему.

— Босс? — сказал Клосс.

— Мы не собираемся сообщать об этом.

— Тогда что мы собираемся делать? — спросил Клосс.

— Каков статус нашего информационного отключения?

— Первоначальное сдерживание было эффективным на девяносто семь процентов, и мои лучшие команды работают над изоляцией и ликвидацией оставшихся вспышек. Прямо сейчас управление данными является нашим главным приоритетом.

— И насколько ты уверен, что мы сможем сохранить это в силе?

— Весьма. Остальные три процента не подвергаются регулярному мониторингу. Снимки с метеоспутников и все такое прочее. Мы сделаем все герметичным в течение дня.

— Извините, директор, — сказала Хиннеркопф. — Но вы не собираетесь сообщать об этом?

— Нет, я этого не сделаю. — Шигеки обвел взглядом наиболее доверенных членов своего персонала, людей, которые были с ним с самого начала, еще тогда, когда ДТР был не более чем предложением молодого, но амбициозного руководителя. — Мы не собираемся сообщать об этом человеку, который хочет забрать наш департамент, тот самый департамент, который мы здесь построили с нуля, и потратить его впустую на археологию. — Он практически выплюнул это слово. — Можете ли вы представить, как кто-то, кто руководил своей кампанией, обещая "более добрую и деликатную администрацию", отреагировал бы на подобную новость?

— Я не уверена, как бы он отреагировал, — призналась она.

— И в этом-то как раз и заключается проблема. Мы не можем допустить, чтобы подобное решение попало в руки кого-то, кто мог бы прислушаться к Камински или когда-либо подумать о том, чтобы помочь ему.

— Но стал бы кто-нибудь на самом деле его слушать? — спросил Джонас.

— Мы не можем рисковать, потому что, и давайте будем честны сами с собой, там не все так радужно. Думаю, мы все можем признать, что у Администрации все еще есть проблемы с переходом ко всему этому нашему обществу "после дефицита", да? Большая часть населения Солнечной системы не работает, потому что основные человеческие потребности настолько дешевы, что с таким же успехом могли бы быть бесплатными, и затем предыдущие правительства — благослови их доброжелательные сердца — в дополнение к этому фактически утвердили базовое пособие на проживание, так что если раньше оно не было бесплатным, то теперь точно стало таким.

— И что мы должны показать в подтверждение этого? Стали ли наши граждане более счастливыми и воспитанными? Нет. Пособие только лишило работы еще больше людей, а мы все знаем, что праздные руки — это игрушки Яньлуо. В последние годы мы стали свидетелями, — он поднял палец и сосчитал, — постоянной экономической дефляции, эпидемического уровня изоляции в виртуальной реальности, депрессии, самоубийств, всплесков беспорядков, выбросов преступной активности, и давайте не будем забывать о некоторых из худших террористических атак за последние сто лет.

— Итак, да. Мир снаружи несовершенен, но, в конце концов, мы и остальные миротворцы являемся его хранителями. Мы — щит против хаоса, который угрожает поглотить мир. Этот мир. Эту вселенную. Мы не можем рисковать тем, что кого-то соблазнит обещание, будто мы внезапно сможем начать все с чистого листа и вступить в золотой век мира и процветания, где, по-видимому, все настолько спокойно, что даже историки обзаводятся собственными машинами времени. Точно так же мы не можем рисковать тем, что кто-то проникнется симпатией к идее о том, будто высшее благо требует от нас стать благородными жертвами ради того, чтобы могли жить другие вселенные, о которых мы ничего не знаем.

— Итак, мы собираемся держать это в секрете. В конце концов, кого бы мы предпочли видеть принимающим подобное решение, как не людей за этим столом?

— Никого, — проворчала Хиннеркопф.

— Но как насчет возможности найти другой способ? — спросил Джонас. — Разве нам не понадобилась бы его помощь?

— А что, если он решит, что других вариантов нет? — Шигеки указал на Хиннеркопф. — Катя, ты прекрасно уловила суть его проблемы.

Она коротко кивнула. — Он получит свой дом обратно, если наш будет разрушен.

— Вот именно. Я не считаю его человеком, который намеревался бы обмануть нас, но в той системе у него должны быть друзья и семья точно так же, как у нас здесь, и мы должны уважать то влияние, которое они могли бы оказать на него. Что произойдет, если мы свяжем его со всеми, вплоть до главного исполнителя, и какое-то время мы все будем работать вместе, пока он вдруг не заявит: "Нет, извините. Другого выхода действительно нет." Что мы будем делать потом, когда дадим ему возможность исключить нас из уравнения? Как мы могли бы держать его в узде?

— Да, хорошо, — сказал Джонас. — Замечание принято.

— Хорошо, босс, — сказал Клосс, кивая. — Если вы хотите, чтобы это оставалось в тайне, то так мы и поступим.

— Нам нужно будет избавиться от времялета, — сказала Хиннеркопф. — Но я все равно хотела бы сначала изучить его. Мы могли бы слишком многому научиться у него, прежде чем отправим его на утилизацию. И еще нужно подумать о том, чтобы "найти другой способ".

— Хорошо, но держите это в секрете. Как только вы выжмете из него все, что сможете, избавьтесь от него.

— Понятно, директор. Должны ли мы подготовить описание миссии в 2050 год для изучения шторма?

— Давайте сначала посмотрим, что мы сможем извлечь из корабля профессора, тогда мы будем в лучшем положении для совершения подобных поступков.

— А что насчет Камински? — спросил Джонас. — Что нам с ним делать?

— Это достаточно просто, — сказал Клосс. — Он ходячее, говорящее нарушение Яньлуо. Он отправляется в тюрьму с односторонним доступом.

— Этого хватит, — кивнул Джонас.

— Я договорюсь с одним из наших обычных судей, — сказал Клосс. — Он будет заперт еще до того, как остынет его труп.

— С глаз долой. Из сердца вон, — добавил Джонас.

— Нет, — внезапно сказал Шигеки.

Его подчиненные остановились и повернулись к нему. Они ждали, когда он заговорит.

— Мы не отправим его во что-то столь ужасное, как односторонний доступ.

— Почему нет? — спросил Джонас. — Мы не можем позволить ему разгуливать на свободе.

— Я согласен, что нам нужно убрать его с глаз долой. Просто не таким образом.

— Папа, мне жаль, но если мы действительно собираемся держать это под контролем, нам нужно идти до конца, а это значит загнать Камински в яму, из которой он никогда не выберется.

— Я понимаю это, — сказал Шигеки. — И я знаю, что мы рискуем, не отправляя его в односторонний домен. Но давайте будем честны сами с собой. Профессор не преступник. Кто-нибудь здесь искренне думает, что он кто-то другой, как не безобидный историк, который вляпался по уши? Да, нам нужно сохранить это в тайне, и мы это сделаем. Но я не собираюсь отправлять невинного человека в ад, подобный одному из наших односторонних доменов.

— Папа, это плохая идея.

— Но так оно и будет.

— Папа.

— Это не такая уж большая проблема, — вмешался Клосс. — Мы можем заставить работать стандартный тюремный домен. И это будет гораздо гуманнее, чем одностороннее лечение, как вы и хотите, босс. Нам придется внимательнее следить за тем, что он говорит другим заключенным, так что это сузит список доменов, которые мы можем использовать. Но, несмотря ни на что, он будет среди террористов, диверсантов и прочей мрази. Кто на самом деле поверит сумасшедшему, разглагольствующему о конце Вселенной?

Джонас глубоко вздохнул и откинулся на спинку стула. — Владения Икшель?