Сетро

— С тех пор я прихожу сюда каждую ночь. Бедняга Колян, должно быть, устал меня проклинать. И знаешь, я отлично понимал, какой у меня призрачный шанс увидеть тебя опять, но даже ради этого невесомого шанса я готов был караулить на пляже хоть каждую ночь в течение года.

Виктор усмехнулся.

— В деле я никогда не стал бы ловить на такой мизер. И вдруг такая удача. Ты появилась, но опять не одна, а с этим сектантом. Расскажешь, как тебе это удается? Если, конечно, не секрет.

-Ты извини меня, возможно, я влез не в свое дело, но когда он тебя ударил и сбежал, я позвонил своим мальчикам. Они обшарят все вокруг и найдут твоего сектанта. Я велел взять его живым, так что ты сможешь закончить с ним свои дела.

— Мне все равно, что будет с этим иерархом, — сказала Скале.

— Иерархом? — переспросил он.

— Так они себя называют.

— Я хочу побольше узнать о тебе Скале, — сказал Виктор.

— Это очень долгая история, — сказала она.

Слушая Виктора, Скале совсем забыла о кофе, и он почти остыл.

— Я бы не пожалел времени, — сказал он.

— Скоро здесь будут мои друзья, — сказала Скале, так что у меня совсем нет времени на такой рассказ.

— Тогда хотя бы начни, — сказал он. — Больше всего я боюсь, что ты опять исчезнешь из моей жизни и не оставишь никаких следов.

— Но я все равно исчезну, — сказала она, — это моя судьба, моя жизнь.

— Судьбу можно переломить, жизнь изменить, — махнул рукой Виктор. По его тону было видно, что он не рисуется, не повторяет расхожее мнение, а действительно не считает такие мелочи, как судьба, фатум или рок серьезным препятствием.

Скале же думала по-другому. Ей доводилось слышать рассказы о людях, изменивших свою судьбу. Конец их всегда был величественным и всегда трагичным. Другое дело, что даже узнать ее, свою судьбу, не всякому дано.

Колян стойко и безропотно гулял по набережной, не отходя от машины дальше десяти шагов. Пляж оставался тихим и безлюдным. Море беззвучно лизало берег, черное и непознаваемое в своем величии. Скале вздохнула.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

**

Сетро увидел Профессора во дворе, возле колодца. Бишка поливал ему из ведра на руки. Отдуваясь и фыркая, приплясывая и ежась на утреннем холодке, подставляя худую спину, с гребнем острых позвонков, холодной струе, он бросил на друга веселый взгляд и сказал:

— Заходи, я щас.

Первый Блин, стоявший рядом, с вышитым полотенцем наготове, с безразличием вешалки наблюдал за умыванием хозяина. Профессор сдернул полотенце с его руки, развернул и закутался в льняное полотнище.

Сетро стало немного спокойней. Никуда не делось беспокойство за Скале, но, по крайней мере, Велка никого не покусала за минувшую ночь. Оба обитателя Профессорского дома, имеющие кровь, живы и здоровы. К тому же сама вампирица тоже не понесла урона, иначе ее брат не выглядел бы таким спокойным.

Сетро замедлил шаг, присматриваясь. Бишка, тоже раздетый по пояс, босой, в одних только парусиновых штанах, закатанных по колено, не спеша, и сосредоточенно хмурясь, прибирал после умывания. Он аккуратно вылил из ведерка оставшуюся воду на куст смородины, и протянул его Блину, втолковывая что-то непонятливому голему, даже показал пальцем в сторону дома. Потом отставил в сторону деревянную скамеечку, сняв с нее бутылку с жидким мылом, да еще покачал ее, крепко ли стоит? Нет с Велкой, точно все в порядке. Одной заботой меньше.

Профессор уже шлепал к нему босиком по дорожке выложенной круглыми камнями, вытирая волосы полотенцем.

— Входи, входи, чего стоишь,— сказал он из-под полотенца.— Сейчас я тебе все расскажу.

Он подтолкнул Сетро к двери, и сам зашагал рядом.

— Поднимайся пока наверх,— сказал Профессор,— не в кузнице же разговаривать. Раскусил я твою вампирку. Ух, леди вамп. Сейчас расскажу, закачаешься. А губа у тебя не дура,— и расхохотался в восторге.

— Ты про что это? — не понял Сетро.

— Давай, давай, я сейчас тоже поднимусь. Халат вот только одену.

Дом Профессора был странен. Даже по меркам Эспефа, где можно было найти самые вычурные строения от семиугольных палаток до, напоминающего лежащее на боку яйцо, дома Сокма Риса — священника непознаваемого бога. Но дом Профессора был странен по-другому. Во-первых, глухим забором в два человеческих роста из толстых тесаных бревен. Казалось бы, за такой могучей огородой должна скрываться не меньше, чем крепость, рубленная из твердого негорючего дерева Хак, а то и вовсе каменная, с узкими бойницами и могучими вратами. Но там обычный городской дом из двух этажей, с легкой кровлей из дранки и широкими светлыми окнами. Весь первый этаж, где в иных домах устраивают трапезную, кухню, гостевую и кладовые, у Профессора занят мастерской. Тут у него кузня с огромным горном — и не боится ведь пожара — в задней комнате, поговаривают, есть даже плавильная печь. Направо комната без окон. Там хранятся в полной темноте компоненты, необходимые алхимику для работы. И, кстати говоря, хорошо, что лежат они в темноте, ибо на некоторые из них лучше вообще не смотреть. Еще там есть комната, где из дыр в полу всегда дует горячий ветер. Там, под потолком, сушатся связки трав, и есть среди них такие, которые не всякий ходок топтал в своих странствиях по великой тропе. И комната, где застыли десятки глиняных изваяний, вернее изваяний из кремнеорганического композита, в ожидании, когда алхимик вдохнет в них сумрачное подобие жизни. Среди этих статуй есть такие, что созданы явно не для мирных дел.

Зато на втором уровне, где у людей обычно спальни да горницы, у него огромная библиотека, а спальня всего одна. У него заведено, что гости, вдруг решившие остаться, спят, кто, где устроится, как, впрочем, и сам хозяин, который в своей спальне спит редко. И трапезная у него тоже на втором уровне, и кухня, где Профессор уже который год учит кухарничать непонятливых големов.

Сетро бывал у Профессора не раз, знал его дом досконально, едва не лучше, чем свой собственный. Он уверенно миновал кузницу, где все так же трудились двое полуголых, чтоб не прожечь одежду, големов.

Он поднялся по певучей лестнице, отчаявшейся уже за долгие годы перескрипеть извечный звон кузнечных молотов, и, отворив дверь в трапезную, уселся за длинный и широкий стол ждать хозяина, едва смиряя нетерпение. Спроси кто, не ответил бы, почему душа так настойчиво требует торопиться. Вроде бы нет к тому необходимости. Ведь ни один ходок, даже самый завзятый гордец и задира, не назовет уже Скале зеленым новичком на тропе. Главные методы работы с криптом, без которых на Тропе нечего делать, она освоила давно, а за последующие три года, участвуя вместе с Сетро во многих походах и торговых экспедициях, освоила некоторые тонкости. Крипт открыл в ней способности к исцелению и к власти над электромагнитными полями, а она развила эти качества и если не достигла мастерства, то, по крайней мере, уверенно к нему приближалась. И шпагой своей — легкой и смертоносной — она владела не хуже, чем целительским даром. А то и лучше, не зря же она то и дело моталась за три перехода от Эспефа в провинциальный Айвориум. Там жил отошедший от дел мастер клинка, однорукий Сайварди. Уроки угрюмого мастера стоили дорого, но очень многим помогли в отнятии чужих жизней и сохранении своей.

Решительно все говорило за то, что Скале не пропадет в сложной ситуации, к тому же мир, куда наверняка вынес ее поток, пусть и был до оскомины техничным, но не самым опасным. Бывали места и похуже, и даже гораздо похуже.

Несмотря на это, ему хотелось, бросив все, в том числе и детей, на произвол судьбы, схватить меч и, повернув крипт, взбудоражить мыслью плавное течение потока. Ворваться, взрезать невидимые воды, и против течения, разрывая жилы в водоворотах, наплевав на полюса, рваться на холодный берег, пахнущего мазутом моря, где лежат еще, должно быть, на песке угли от их костра.

Сетро сдерживался. Прошло уже достаточно времени, чтобы лишняя минута или час что-то могли изменить. Если суждено было случиться беде, она уже случилась. Если можно что-то поправить, то эта возможность не исчезнет немедленно, а останется на какое-то время. И он ждал, пока придет Профессор. От нетерпения он готовил огненные заклинания. Не рожденное еще пламя горячими толчками текло по рукам, собиралось в кончиках пальцев, заставляя их дрожать, и напоминало о себе мучительным жжением.

Клена вошел, сильно хлопнув дверью. Стремительно пересек трапезную — он был явно на взводе — полы синего шелкового халата развевались вокруг его ног.

От неожиданности Сетро чуть не упустил огненную змейку, сновавшую у него между пальцами.

— Осторожней со своими духами. Пожар мне устроишь,— сказал Профессор, усаживаясь за стол напротив Сетро.

Сетро успел поймать змейку за хвост и втянул в ладонь.

— У тебя все пропитано какой-то гадостью от огня,— сказал он,— даже мне трудно поджечь.

Клена довольно улыбнулся.

— Особый состав,— похвастался он.— Марта-2. назвал так в честь одной знакомой. Очень уж трудно было ее зажечь.

— Ты сказал, что разобрался в Велкиной проблеме.

— Разобрался,— кивнул Профессор.— Проблемы никакой нет. Знаешь, кого ты ко мне привел? Высшего вампира!

Профессор замолчал, любуясь лицом Сетро. И даже хихикнул от восторга.

— Не может быть,— сказал Сетро.— Ты напутал. Она в вампирах не больше двух лет. Когда она могла стать высшей? Да будь она высшей, я нипочем не справился бы с ней, там в лесу. Ни с огнем, ни без.

— Да, да,— замахал рукой Профессор,— я такой дурак, я только вчера закончил университет и не отличу красного льва от меркурия. Да что там, я и синтез от анализа не отличаю. Великая Наука! Да конечно я ничего не путаю! Я на все сто уверен, готов поспорить на три литра крови.

— У тебя нет крови. В твоих венах течет спирт. Это все знают.

— Я сделал анализы крови. Все, какие только есть, и почитал кое какие материалы. Сошлось практически все.

— Практически?

— Да. Не перебивай меня. Помнишь, я рассказывал вчера, как вампир внедряет свой генокод в кровь человека, и как происходит борьба двух генотипов. Чем старше вампир, тем больше шансов, что его геном займет доминантное положение.

— Помню, помню.

— Браво, молодец. Это успех. Так вот, есть категория вампиров — это высшие — чей код заведомо сильнее, чем у самого здорового человека. Эти звери вытворяют с жертвой все что захотят. По Лавлат экспериментировал с лимфой высшего вампира, и с его слюной. Он выяснил, что высший подавляет человеческий генотип уже в момент контакта. Только вонзил клыки, и все ты уже не человек. Это не все. Они могут тут же, не выдирая зубов из раны задавать параметры новой сущности. Понимаешь, что это значит?

— Попробую догадаться. Дама, которая обратила Велку, была высшей, так? А кстати, где этот По Лавлат, взял кровь и слюни высшего?

— Лимфу, а не кровь,— сказал Профессор.— По Лавлат сам был высшим вампиром. Что Велку укусила высшая, это само собой. Я о другом. Захоти, например, высший, чтобы у жертвы вырос хобот, или, скажем, шея как у жирафа, будь уверен — вырастет. И хобот, и шея, и еще шерстью обрастет. Так они могут создавать жутких монстров, и, надо тебе сказать, создают. В одной монографии я нашел описание существ, стороживших стада одного из высших. Хочешь, я тебе зачитаю? Это изумительно.

Профессор вытащил из кармана халата тонкую стопку сшитых листов.

— Вот, сейчас найду. Где это?

— Невероятно интересно,— сказал Сетро,— но давай отложим чтение. Ты хочешь сказать, что Велка — монстр, созданный высшим вампиром для каких то там целей?

— Не то,— сказал Клена.— Вечно не дослушают и берутся делать выводы. Да, ты уж извини, что ничем не угощаю. Дома не осталось ни вина, ни пива. Все скисло и забродило. И съестного тоже ничего не осталось. Вообрази, а? Каково? Это все та "варварская монета". Если я с ней в ближайшее время не разберусь — помру с голоду, и мои мальчики осиротеют.

— Ближе к делу, умоляю,— сказал Сетро. Клена, у меня совсем нет времени. Даже ни минуты.

— Вот те раз,— удивился Профессор,— вчера ты говорил, что не спешишь.

— Многое изменилось,— сказал Сетро,— я боюсь, что Скале в беде.

— Да?— Профессор в замешательстве погладил ладонью мокрые волосы, а потом вытер руку о полу халата.— Расскажи, что стряслось.

— Потом. Что там Велка?

— Велка... да... тут, видишь ли, все дело в традициях. Традиции есть даже у вампиров, а у высших — тем более. Это сам по себе интересный феномен. Как удается этим почти бессмертным существам, живущим сотни, а то и тысячи лет, не терять связь с современностью, да и вообще с реальностью? Этот вопрос необходимо серьезно исследовать. Может быть, настоящий переворот в психологии, а возможно и в психиатрии.

— Клена!

— А, ну да. Так вот. Ты знаешь, что вампиры не знают полового размножения. Они своего рода паразиты на человечестве. Единственный способ пополнения популяции — это трансформация человеческой особи. Великая Трещина. У меня глотка высохла от этих разговоров, а дома нет даже кофе. Знаешь, что случилось с кофе? В него мыши нагадили. Ну, на кой они туда полезли. Они же не едят кофе.

Разумеется, чтобы обратить человека, вампир должен быть, я уже говорил об этом, достаточно зрелым. Примерно от восьмидесяти до трехсот лет вампирского стажа. Но!— Профессор поднял вверх палец,— высшие — это своего рода аристократия вампирского социума. Даже нет, это слово не подходит. Каждый высший, это монарх. Но владеет он не землями, а другими вампирами. У них, у кровососов вообще очень структурированное общество.

— Ты можешь сказать, что с Велкой?— спросил Сетро.

— Какой же ты Сет бываешь нудный. Не понимаю, ну неужели не хочется узнать побольше? Мир полон потрясающих тайн, жить в нем, видеть своими глазами удивительное, постигать его своим умом... так интересно. И вот находятся такие как ты, видят только дорогу впереди, и прут по ней, как буйволы, не замечая ни того, что ждет по обочинам, ни боковых тропинок, ни даже перекрестков. И шпарят по этой дороге к своей цели, даже если цель эта — загон на бойне.

— Клена, я тебе зуб выбью,— сказал Сетро устало.

— Попробуй, големы тебя измордуют. У них приоритетный приказ меня защищать. Это я не против тебя их настроил, это против Крогана. А то он шуток не понимает.

Сетро ничего ему не ответил, только вздохнул.

— Так вот, с некоторых пор,— сказал Профессор,— с каких сказать трудно. Наверное, наши с тобой предки только-только научились искать друг у друга блох, а предки Крогана впервые сумели отрастить ложноножки. С тех самых пор у высших появилась традиция — не просто обращать, как придется, людей, а создавать из них наследников. Ведь даже человеческие монархи не полагаются на случай в таком деле, как продолжение династии. Вот и у высших стало модно иметь династии. Боги Серных Круч, где только они этого нахватались, может у нас, или наоборот мы у них? Не важно. Высший, ощутивший необходимость в укреплении династии, находит подходящего человека... чаще всего это не ребенок и не взрослый. Выбирают почему-то подростков. Задает ему разработанный специально генокод. Это, Сет, уже готовый геном высшего. Шашка сразу прыгает в дамки. Понимаешь теперь, что с твоей барышней? Она высшая, Сет, вне всяких сомнений. Таких называют приемышами. Низшие классы кровососов относятся к ним с завистью и презрением, как к выскочкам и карьеристам. Могут строить козни по мелочам, но серьезно нагадить не позволяет авторитет обратившего.