Делион. Огненная пляска

Не от произнесенных слов. А от голоса, который принадлежал юнцу, едва узревшему свой первый волос на подбородке. Хватка меча ослабла, но страж понимал, что богиня пытается его обмануть, как и каждый поклонник отца лжи.

— Если хочешь продолжить молиться своей богине, ответь, где пленные дети?

Зачарованный меч пульсировал мягким бархатным-зеленым цветом, он уже оставил кровоподтеки на шеи фанатичного поклонника. Рука не должна дрогнуть, когда убиваешь того, кто исповедует темных богов. Но враг по-прежнему молчал и не мог не молвить ни слова, без одобрения своей богини. Все ее поклонники стали никем иным, как обычными рабами, выполнявшие прихоть своих хозяев.

— Ты найдешь детей, но тебе предстоит сделать трудный выбор, — ответил культист и начал медленно поворачиваться лицом к своему пленителю.

Клепий был прав. Перед ним предстал лик юнца, завербованного темными культистами в свою секту. Ему и не стукнуло шестнадцати лет.

— Они готовы стать агнцами ради воскресения богини, — уверил Клепия сектант. Они добровольно пойдет на смерть, ради любящей Матери Огня.

Клепия эти слова выводили из себя, более того, ему страшил тот уверенный тон, с каким говорил культист. Сейчас страж был уверен в том, что его рука поднимется даже на такую молодую жертву. Это будет для него спасением, а не смертью.

— Просто скажи, где они.

Клепий вспомнил слова Аблата о воскрешении Фахтаче.

«Дите, добровольное облекшееся в шкуры закланного агнца, да возвеличит тебя»

Но главной целью для Клепия по-прежнему оставалось найти печать.

* * *

Перед взором Клепия открылось самая настоящая открытая подземная площадка. Пещера была воистину огромной, здесь могла бы вместиться целая Обитель. Но от этого не стало легче, потому как здесь было слишком много фанатиков, которые мешали свободному передвижению.

Хитросплетения туннелей, созданные марзулами в случайном ли порядке, либо специально, могли сбить с толку кого угодно. Культист видимо сильно уверовал в свои собственные слова и провел имперца через сеть туннелей за небольшой срок времени, выведя его прямо сюда — место почитания Матери Огня. Клепий не решился убивать подростка, и он ударил того в висок, чтобы тот потерял сознание, а сам начал движение в ту сторону, куда указал ему сектант.

Ритуальная маска выдавалась только тем, кто уже прошел просвещение, таковых даже в Ноблосе было немного. Точнее, в Ноблосе уже не осталось никого, включая библиотекаря.

«Но может быть такое, что я заблуждаюсь? Может быть маски принадлежат не только жрецам, но всем почитателям Фахтаче?»

В любом случае, сейчас это его должно интересовать меньше всего. Сейчас маска для стража была ничем иным, как удобным прикрытием, чтобы спасти детей от страшной казни. Ритуальный атрибут позволял имперцу слиться с местной «толпой» и на него практически никто не обращал внимания, лишь изредка приветствовав стандартными слова о «Славе Фахтаче».

Так получилось, что юнец вывел беспокойного и настороженного стража на верхние этажи этого подземного помещения, внизу же, перед его взором, расстилалась картина громадного храма, посвященного богини Фахтаче, на том самом месте, где ее жизнь была прервана неизвестным убийцей.

Трое молельных жрецов в своих ритуальных раскуроченных масках молились перед агнцами, которых в скором времени готовы были принести в жертву своей богине. Они возносили свои молитвы, готовя своих жертв для заклания на огненном алтаре, полыхающем страшным горячем пламенем. И тут Клепий вспомнил письма, найденные под маяком и слова Аблата.

«Только добровольная жертва сможет удовлетворить нашу богиню.»

Ему стало не по себе от этого. Жрецы усердно молились перед небольшим помещением, где скопилось большое количество детей. Стражу даже было страшно представить, сколько их тут было.

Жрецы не обращали на Клепия никакого внимания, даже не опасаясь того, что сюда может нагрянуть их враг, но…

Другого выхода не оставалось. Они могли поднять тревогу…

* * *

«Боги, за что мне все это?»

Дети не испугались мужчину, облаченного в доспехи, от которых расходились блики огненных факелов, освещаемого помещения. С конца его оружия ручьем капала кровь, он смотрел на всех этих брошенных родителями детей и проклинал весь человеческий род за то, что они обходятся так со своими чадами. Он помнил слова, сказанные раннее, что родители обычно сами отдавали в рабство своих детей, чтобы прокормить остальную семью. Клепий проклинал и собственных богов за то, что они не предоставили ему иного выбора.

— Нам нужно выбираться отсюда, — он пытался образумить этих детей, которые в действительно походили на молчаливых овец.

Овцы не чувствуют своей гибели, они не ведают о своем заклании, эти же дети, вели себя совершенно спокойно, зная, что пламя поглотит их. Они ничем не отличались от других детей, Клепий всматривался в их голубые, карие, зеленые глаза, расположенные на круглых, овальных, пухленьких лицах.

Одна из девочек покачала отрицательно головой. Ей не стукнуло и семи лет, пухленькая розовощекая девчонка стояла, потирая свои ладони.

— Нельзя, алвай, — тихим нежным голосом ответила девочка. Мать ждет нашей жертвы.

Клепий сам того не ожидая, сжал рукоять меча от злости столь сильно, что костяшки на его пальцах побелели. Он проклинал все на свете за то, что сейчас вершится.

— Вам нельзя умирать, дитя мое, — пытался образумить девочку Клепий и присел на одно из колен, обратившись к этому миловидному дитю. Ни что, не стоит ваших жизней.

Девочка в упор смотрела своими голубыми ясными глазами на незнакомого бритоголового дядьку и не понимала совершенно причины его прихода в этих святилища.

— Нельзя дяденька, — она аккуратно положила свою маленькую ладонь на здоровенное колено незнакомца. Мы были рождены в этот грешный мир по ошибке, и должны вернуться к нашей настоящей матушки.

— Ибо настоящая мать у нас одна, — поддакнул мальчишеский голос из толпы.

Клепий отвернулся от девочки. У него не было время, чтобы образумить всех этих заплутавших в сетях лжи чад. Но он знал, что жертвоприношение не допустимо, и не только из-за этических норм и соображений, но и потому, что эта жертва откроет местоположение тела Фахтаче. Если Велисарий воскресит ее, то Тьма наступит на горло всему Делиону. Этого допустить было нельзя.

— Давай, милая моя, я отведу тебя к хорошим людям, они тебя будут кормить и заботиться о тебе, как о своей дочери, — Клепий не оставлял надежд, образумить девочку. Я отдам все свое богатство, чтобы ты ушла сюда вместе со своими друзьями.

Девочка потупила взгляд. Страж надеялся, что сказанное им наконец-то перевесит всю ту ложь, которой ее пичкали поклонники Фахтаче.

— Дяденька, я буду служить только своей матушки и ее всеогню, — девочка улыбнулась самой искренней и улыбкой и это стало для Клепия самым страшным сигналом в его жизни.

Стражи меньше обычных людей подвержены человеческим эмоциям. Но в тот момент Клепий горько заплакал, и зарыдав навзрыд поднялся с колен. Он занес свой меч, но не смел посмотреть в эти добрые детские глаза…

Глава восьмая. Гора Шармат.

Камень был холодным, но это не помешало Клепию облокотиться к нему спиной. Уставший страж приземлился рядом с булыжником, держась за свои переломанные ребра. Дышать ему было по-прежнему больно, трудный подъем на гору сопровождался превосходством Клепия над усталостью и болью. Двигался он к горе Шармат каждый день, практически без остановок, мог уделять в один день лишь несколько часов на сон. Привалы он делал редко, чтобы перекусить своими съестными припасами, либо помассировать ноги, изобилующие кровавыми мозолями. Страж и не помнил, когда последний раз он двигался такими темпами и без остановок. Каждая минута была на счету и поэтому он старался не терять драгоценного времени.

Усевшись, он почувствовал, как в его пятую точку впиваются десятки мелких камней — постоянная атрибутика здешних мест. Будь Клепий менее уставшим, он бы подстелил под себя свой же плащ, однако он решил отдохнуть и перекусить, не задерживаясь здесь и вновь тронуться в путь к вершине. Плащ покоился позади его спины, он цеплялся своими крючками к наплечникам, которые покрывались кольчугой. Потертый, в некоторых местах изорванный, от него пахло вонью канализации Ноблоса, но все же этот белоснежный символ колеса на черном фоне даже и не думал тускнеть.

" Да простят мои боги, что я сам тускнею день за днем, будто бы свеча, готовая превратиться в огарок."

Клепий сильно устал. Его поход, начиная от Зловонных топей был проверкой на его веру в собственные идеалы. Проверка это была с большими помарками, иногда он попросту терял веру во всех богов, за что проклинал и себя, и их. Двенадцатиконечное колесо на его плаще — символ Двенадцати богов, каждая из спиц — оконечностей колеса олицетворяла собой божество, чьи силы и воззрения не пересекаются с другими богами. Пантеон был свято чтим в Империи, но за ее пределами этот плащ превращался в обычную побрякушку.

" Осталось преодолеть последний подъем. Но что мне делать потом?"

Развязывая свой походный узелок с пищей Клепий задумался над тем, что будет делать после того, как отыщет печать. Что же он с ней будет делать?

" Я так и не узнал личность Велисария. Даже если я и отыщу печать и отправлюсь вместе с ней в Обитель, что мешает темникам поджидать меня в цитадели стражей?"

Погоня за печатью зашла слишком далеко. А эта печать была лишь одной из шести потерянных. Такое ощущение, что за ней одной гонятся все силы Тьмы, дабы воскресить свое почитаемое божество. Воскрешение одного божества — Фахтаче, он уже помешал, но это лишь малая доля, в среде того, что происходит в Делионе. Культисты Огненной богини так и не нашли ее тело, а вся их задумка насчет воскрешения провалилась. Он вспомнил, как тяжело ему давались эти удары мечом и вздрогнул от своих же собственных воспоминаний. С тех пор, как он каждого ребенка лишил жизни он не мог сомкнуть и глаза. Не проходило и ночи, чтобы он не пробуждался от кошмара и не вскрикивал во сне. Лица детей, которых он собственноручно убил свои зачарованным оружием до сих пор стояли перед его глазами. И он готов был поклясться, теперь каждое его сновидение будет полниться криками этим убитых детей.

" В жизни иногда приходится делать тяжкий выбор. Боги не ведают этого, что иногда людям суждено выбирать один вариант — из двух неправильных. Был бы у меня другой выход, поступил бы по-иному."

Нет, он не желал оправданию этого поступка, совершенного в Огненной Пляске. После этого, у него часто появлялась мысль свести счеты с жизнью, но его цель была в приоритете. Он положил на чашу весов жертву собственноручных детей, где на другой чаше весов был весь остальной Делион.

Все та тяжкая ноша, которую он таскал в своей душе была совершена ради этой злополучно печати. И теперь он не знает, если она будет в его руках, куда ему двигаться дальше. Уничтожить ее — увы нельзя. Есть только один человек, который сможет сделать этого. Его названный племянник сейчас находится за десятками тысяч стадий отсюда и даже не подозревает, что ему предстоит пережить в ближайшем будущем.

" Интересно, как ты там? Надеюсь, что я еще смогу увидеть твое лицо, Флавиан. Надеюсь я смогу увидеть твою мать."

Любовь к ней стала причиной того, что новорожденного мальчика подселили именно к ней. Однако Клепий не решился называться для мальчика отчимом, а стал его дядей.

" Дядя Клепий. Интересно, являюсь ли я для кого-нибудь настоящим дядей?"

Страж не ведал своей родни, да скорее всего ее у него и не было.

Кусок не шел в горло. Аппетита не было совершенно. Однако Клепий решил пересилить себя и прожевать вяленое мясо, чтобы поднабраться энергии. Отправив лепешку в рот, он все это запил водой и убрал остатки в свой походный мешок. Вставать с земли ему было сейчас так же тяжко, как раньше биться с противником. Любое движение для него было вызовом, однако Клепий старался, стиснув зубы пересилить собственную боль. Использовать эфир для исцеления можно, но само по себе опасно. Эфир никогда не будет подконтролен человеку, человек может им пользоваться, но аккуратно и только с великой надобностью, ибо он может стать рабом эфира, как например Крысиный Король.

Все аккуратно сложив, Клепий поднялся, придерживаясь за булыжник, который был по его левую руку. Дышать было по-прежнему сложно, каждый вдох давался ему с усилием, но впереди еще был долгий путь наверх — к вершине горы. Страж поднял свою голову вверх и увидел в небесах сияющую точку в небе — вершина Шармат, которая скрывалась за густыми, словно брови, облаками, обволакивающие горный пик. Вопрос о том, что надо будет делать с печатью, Клепий пока отложил.

" Для начала мне надо все же ее найти. Нечего свежевать шкуру не пойманного зайца."

И Клепий медленным шагом начал подъем на гору, к которой он шел так долго, но целеустремленно. Теперь эта каменистая и узкая дорога, невольно переходящая в серпантин, напоминала его собственный путь к Шармат. Он был таким же извилистым, как это тропа, опасным и стоило оступиться, то ты лишишься жизни.

Путь к Шармат занял две недели. После инцидента в Огненной Пляске, когда Клепию пришлось бежать оттуда, он отправился в ближайший город и не пожалел, что взял себе верблюда, а не лошадь. Верблюд оказался более выносливым и не прихотливым к воде в столь жарком климате, преодолев пустыню, он добрался до города Оксакат, который уже находился под властью короля Куарья. Следующей его преградой на пути к Шармату стали Зыбучие пески. Именно это место отделяет полуостров Морской Восток от основного и самого большого материка Делиона. Вскоре, Клепий добрался до высокогорной гряды и ему осталось найти ту самую вершину, где по легенде был прикован хранитель печати. Она выделялась среди всех гор своим мало естественным наклоном, как будто горный пик под своей тяжестью, будто дерево, припорошенное толстым слоем снега, склонялся над всеми остальными горами. Шармат не был выше остальных гор, скорее брел где-то в пятерки лидеров среди высотных остроконечных пиков, но выделялся своим внешним видом. Бронзовые люди именовали это место "Каменистая земля", люди же пришедшие сюда, не найдя здесь ничего пригодного для жизни оставили в памяти название "Корх-Мадур", что означает "Безжизненные копья." Говорящее название о том, что сейчас видел Клепий.

Страж понял издалека, что это то, что ему нужно. Плодородные земли вокруг реки Сепса резко и неожиданно обрывались для путника. Речка текла на юг, где проживало легендарное племя дедейр, питаемое силой феев. Но путник пошел по другому пути, по пути, которым не ходят уже тысячи лет. Вскоре началась бесплодная земля — каменистая почва, редко ублажаемая корнями мелкорослых кустарников, у которых листья были не зеленого цвета, а странного коричневого с оттенком салатового. Они высасывали последние жизненные элементы из почвы, но с каждым шагом их становилось все меньше и меньше. Вскоре, почва уже даже не прогибалась под сандалиями Клепия. На его пути были только пыль и камни. Но даже здесь боги Делиона придумали, чем разнообразить местную фауну. Преимущественно здесь все было окрашено в серый цвет, который казался в этих местах магическим сиянием. Было удивительно смотреть на серое, затянутая медленными и угрюмыми облаками небо, солнце практически не было видно за множеством горных пик, безжизненное пространство, которое наполнялось только лишь камнями. Но камней и самых разных здесь было вдоволь.