А в это время Мелецкому спешила помощь из Перемышля. Оно вполне могло дать полякам решающий перевес. Но их дух был уже надломлен. Сперва утренний прорыв, потом неожиданный контрудар русской кавалерии подорвали боеспособность конфедератов, они уже ждали только новых катастроф. Едва вдали показалось облако пыли и какие-то отряды, пронесся крик: "Свежее войско идет на нас!" И армия устремилась в бегство, бросая знамена и орудия. Когда Мелецкий разобрался, что идет подкрепление, и попытался образумить подчиненных, было поздно. Их охватила полная паника, они уже не слушали ни сигналов трубы, ни своих командиров. Затем и перемышльская рать, увидев, что творится, повернула коней и бросилась прочь. В результате армия конфедератов была разгромлена вдребезги, только темнота спасла ее от полного уничтожения.

Эта победа стала решающей. Узнав о разгроме мятежников под Слонигородком сдался Львов. Капитулировал и Перемышль, заняв который Хворостинин осадил Люблин и добился сдачи города "на царское имя". Сандомирская конфедерация распалась и фактически перестала существовать. Шведский король Юхан III отозвал из Польши остатки своих сил и вступил в переговоры с царем, согласившись на заключение унизительного для Швеции мирного договора, по которому шведы, по прежнему обязаны были сноситься с Русью не на прямую, а через Новгород; обязались "возместить издержки" в размере миллиона талеров; предоставляли ряд привилегий русским купцам и признавали за Россией Кемь (Северную Финляндию).

После чего сенат, поняв что мятеж обречен, сечас же постановил распустить собранное ополчение и вступил в переговоры с царем. Иван IV, не дав определенного ответа, с русскими и литовскими войсками двинулся в Малую Польшу и, остановившись в Сандомире, разослал панам и рыцарям (шляхтичам) приказ явиться на сбор, и обещал помилованием всем, кто явится с повинной и присоединится к царскому войску. В ответ на это около тысячи панов и шляхтичей из числа не примкнувших к восстанию приехали в Сандомир и заявили о своей преданности Государю. Их примеру последовали и другие аристократы, благодаря чему удалось добиться изоляции сената. Вслед за этим царь двинул часть войска к Кракову, который без сопротивления сдался на его милость. Город был помилован, но на тяжелых условиях; мещане должны были отказаться от всех своих прежних привилегий (прежде всего от Магдебурского права), выдать все оружие и запасы, уступить все общинные земли и доходы и платить налагаемые Государем налоги. Затем Иван IV привлек к суду тех панов и рыцарей, которых считал главными виновниками мятежного движения. Большая часть из них подверглась денежным штрафам или конфискациям имущества; а главные зачинщики, как, например, Альберт Лаский, Станислав Пац, Андрей и Самуил Зборовские, Ян Тарло, Николай Мелецкий, епископы Филипп Падневский и Николай Пац, объявлены были лишенными чести, арестованы, а их огромные земельные владения изъяты в пользу королевского домена. На сейме, собравшемся в ноябре 1577 года, Иван IV пошел еще дальше. Назначенный им чрезвычайный суд приговорил к смерти арестованных шестерых магнатов и двух епископов, и приговор этот тут же был приведен в исполнение. На другой день после казни царь потребовал, чтобы паны и шляхта отреклись от всех статей, принятых сенатом во время мятежа. А после исполнения этого требования, вынудил у польских чинов согласия на коронование наследника престола еще при жизни короля, чем наносился удар принципу свободного избрания государей в Польше. При этом, в качестве обоснования этого шага были использованы требования самой коронной шляхты. Так, шляхта, используя как предлог указание на то, что поскольку высшая юридическая власть над шляхтой, как и над мещанством, принадлежит королю, то долгое отсутствие Государя в пределах коронных земель привело к скоплению дел в надворных королевских судах (в эти суды дела поступали по апелляции от низших судов, и от местских судов, судивших мещан по магдебургскому праву) и происходившую отсюда медленность в отправлении правосудия, добивалась устройства сословного выборного суда (''трибунала'') в центре государства, для разбора дел по аппеляции от поветовых шляхетских судов, отправлявшиеся прежде королем и его урядниками. Ухватившись за эту идею, царь однако вместо введения требуемого трибунала, добился от сейма постановления о пожаловании его сыну и наследнику Ивану титула принцепса, который должен был в отсутствие короля исполнять его обязанности, председательствовать в суде и быть главнокомандующим вооруженных сил, тем самым становясь в отсутствие Государя его наместником в стране. И как гласила официальная версия — благодаря этому царь, оставляя своего сына ''на хозяйстве'' в Польше, сможет уделять куда больше внимания делам Русского царства и Великого княжества Литовского. Но была другая, куда более важная причина заставившая царя пойти на этот шаг. Царящие в Польше права и вольности аристократии представляли большой соблазн для их русских собратьев, которые были не прочь ввести подобные установления и в своих землях. И после воссоединения, хоть и в качестве только личной унии, Польши, Литвы и Руси в единое государство, требования уравнять русских вотчинников и помещиков с польскими магнатами и шляхтичами звучали все громче и громче. В чем мог убедится сам царь на Земском соборе в октябре 1575 года. Тогда, жесткими мерами, ему удалось подавить возникшее движение. Но было ясно, что одними репрессиями против аристократии успеха добиться невозможно. Тем более, что после объединения с Польшей их требования как бы обрели видимость законности — раз польские подданные Государя имеют подобные привилегии, то отказ в них своему, русскому "благородному сословию" выглядел в их глазах вопиющей несправедливостью. Выходом из создавшегося положения было два пути. Первый — пойти на встречу требованиям русской знати и предоставить ей тот же статус, что и польской. Понятно, что сделать это без ущерба для своей власти и внутриполитической стабильности царь просто не мог. В этом случае оставался второй путь — силового подавления польской аристократии, лишение ее существующих привилегий и нивелирование ее положения с русской знатью. Что, само собой, привело бы к долгой и кровопролитной войне, успех в которой дался бы очень большой ценой. Поэтому Иван IV пошел иным путем. Коронацией собственного сына, предоставлением ему титула принцепса и вручением ему всей полноты королевской власти, царь, по сути, отделял Польшу от остальных своих владений, устраняя тем самым главный аргумент своих оппонентов. Стремясь всячески подчеркнуть этот факт Иван IV даже приказал во всех документах именовать своего сына Великим Государем (Польского королевства), а себя титуловать только Верховным Государем (в качестве обоснования был взят прецедент с соправительством Владислава-Ягайло и Александра-Витовта).

Одновременно с этим, в самом конце 1577 года из Крыма наконец-то пришло сообщение о том, что в Бахчисарае, после долгих споров и проволочек, заключено в долгожданное перемирие между Россией с одной стороны и Крымом и Турцией с другой. Еще в начале 1577 года начатые мирные переговоры буксовали — стороны никак не сходились в условиях будущего мира. Надеясь на то, что мятеж в Польше и Литве сделает русского царя уступчивей турки и требовали возвращения Азова, отказа от каких-либо претензий на Молдавию, разрушения крепостей Кодак и Св. Георгия и возобновления выплаты "поминок", как со стороны России, так и Великого княжества Литовского. Причем последние должны были быть выплачены и за последние пять лет (с 1573 по 1577 годы). В случае отказа татары угрожали возобновить удары по русским землям. В свою очередь русские послы отказывались от уплаты ''поминок'', указывая, что: "Понеже государство Русское самовластное и свободное государство есть, дача, которая по се Время погодно давана была крымским ханам и крымским татарам, или прошлая, или ныне, впредь да не будет должна от его священного царского величества Русского даватись, ни от наследников его", требовали уступки Азова, установления границ по рекам Ея, Кальмиус, Конские воды, Днепр, Южный Буг, Кодыма, и соглашаясь признать верховенство Турции над Молдавией, тем не менее настаивали на передаче господарского престола сыну покойного Стефана Водэ Петру.

Разгром Иваном IV мятежа и кончина 29 июня крымский хан Девлет-Гирея, преемник которого Мухаммед-Гирей был настроен более миролюбиво, заставило турок и татар пойти на уступки, в результате чего в октябре и было подписано соглашение о перемирии сроком на 10 лет, согласно которому Молдавия по прежнему признавалась вассалом Османской империи, которая, однако, соглашалась на оставление ''под царской рукой'' Азова с окрестностями, низовий рек Ея и Маныч. Русско-крымская граница должна была пройти по линии рек Берда — Конские воды — Днепр — Ингулец — Висунь — Южный Буг — Кодыма. Русские соглашались оставить крепость Св. Георгия, но при этом сохраняли Кодак, отказывались от своих претензий на Молдавию в обмен на признание царского титула Ивана IV со стороны Турции и Крыма. Наиболее острым был вопрос о "поминках". По договору с Крымом 1561 года Россия прекращала их выплату, а после избрания Ивана IV литовским князем, их выплату прекратило и Великое княжество Литовское. Крымский хан требовал возобновления ''поминок'', а русские послы долго упорно отказывались от этого пункта. Но в конце концов возобладало компромиссное решение. Устанавливалось оговоренное соглашением "государево жалование" крымскому хану в размере 7 тыс. руб. в год. Одновременно, сверх этой суммы, русская казна соглашалась выделять около 10 тыс. руб. на ''жалование'' различным крымским вельможам.

После чего, по завершению польского сейма в конце ноября 1577 года, Иван IV отъехал в Киев, в котором и расположил свой ''стол''. Официально это объяснялось необходимостью улучшения обороны южных границ от татарских набегов и турецкой опасности. Но как показали дальнейшие события, планы царя были куда более масштабными и радикальными.

Разгром мятежников в Великом княжестве Литовском, Русском и Жемойтском сделал вполне реальным объединение княжества с Русским царством не только личной унией, но в качестве единого и неделимого государственного образования. Главные противники соединения, литовские магнаты, были частью запуганы демонстрацией военной силы царя, а частью (Радзивиллы) бежали за пределы княжества и более не представляли серьезной угрозы царским планам. В январе 1578 года, по приказу Ивана IV в Киеве собрался литовский сейм, в котором, согласно распоряжению Государя приняли участие не только "послы" благородного сословия, но и представители городов и казачества, которые, по мнению царя должны были служить сильным противовесом влиянию литовской магнатерии и шляхетства. 10 января сейм был официально открыт, и в самом начале заседания царь вынес на обсуждение проект слияния Великого княжества Литовского и Русского царства в единое государство. По предложенному им первоначальному проекту унии оба государства должны были стать единым и неделимым целым. Правитель — наследственный самодержавный монарх, который принимая царскую корону, тем самым становился и великим князем Литовским. Управление землями производится одним общим государственным актом (а не по отдельности для каждого государства), но государственные советы (в каждом государстве по проекту сохранялся свой Государственный совет — Дума или Рада) и сановники присягают Государю по отдельности. Договоры с другими странами заключаются совместно. Сеймы (Соборы) созываются общие. Для обсуждения текущих дел предусматривались отдельные сеймы, но с допуском участия представителей другой стороны. При этом уния не затрагивала права, свободы, обычаи и законы Великого княжества Литовского, сохранялись отдельные литовские должности, тем самым сохраняя Великое княжество как отдельную государственную структуру.

Однако, даже такой умеренный проект вызвал сильную оппозицию среди литовских чинов, главным образом из рядов магнатерии, которые не соглашались на требования царя и выдвинули в ответ свой вариант унии. Предлагаемый ими проект предусматривал общего монарха, русского царя, чья власть признавалась наследственной. Но он должен был короноваться отдельно в каждой стране, при участии представителей другой страны и принимать присягу от каждой страны по отдельности. Сохранялись отдельные государственные печати. Созываются общие сеймы по вопросам войны и мира, отправки послов, военных налогов; их решения удостоверяются печатями обеих стран. Монарх, по решению обеих сторон, созывает в приграничье сеймы, они проходят попеременно в обеих странах. Дела каждой страны решают их отдельные сеймы. Оборона осуществляется совместно. Сохраняются титулы и должности. Приобретать землю и селиться можно в обеих странах, но церковные и светские должности предоставляются лишь жителям своей страны. Денежный курс уравнивается, но на легенде литовских монет чеканится титул Великого князя Литовского, Русского и Жемойтского. Экзекуция имений в Великом княжестве Литовском не проводится (этому пункту своих требований литовские магнаты придавали прямо таки особое значение, и оговаривали его наиболее подробно).

Подобный вариант унии был неприемлем уже для Ивана IV, который не считая возможным пренебречь протестом магнатов, хорошо зная, какую они представляют силу в Великом княжестве, долго пытался уговорами переломить сопротивление панов, которые упорно спорили с русской стороной и не соглашались на требования царя. Но в самый разгар сейма в стане литовских послов произошел раскол; послы от рыцарства, разойдясь с можновладцами, просили не обращать внимания на упорство магнатов и договариваться об унии с ними на условии общих сеймов и общей Рады (Думы), подавая надежды на то, что остальные спорные пункты будут потом легко разрешены на общем совете (тут важно отметить следующий факт — в следствии отсутствия русско-литовской войны из-за Ливонии в этой альтернативной истории, литовская шляхта не получила от магнатов тех уступок, которые были сделаны в 60-х гг. XVI века реальной истории в виде платы шляхетскому сословию за участие в войне против России). Дальше других пошли "послы" от Киевского и Брацлавского воеводств (как правило, из-за ''пограничного'' статуса этих земель, среди их представителей доминировала мелкая шляхта и казаки, а сторона магнатов была заметно слабее), которые прямо на сейме, указывая на постоянные разорения со стороны татар, просили Государя, чтобы он напрямую привел их к унии с Россией; в противном случае, говорили они, русские земли (Малороссия) станут скоро пустыней. И после некоторого колебания, получив подтверждение готовности населения данных воеводств отстаивать свои требования от натиска магнатов, 28 февраля 1578 года Иван IV разослал универсал о возвращении Киевщины и Восточной Подолии (Брацлавщины) к Русскому царству. В этом универсале царь объявил, что Киевщина и Брацлавщина всегда, с древнейших времен, были его царскими ''отчинами'', и приказывал всем чинам этих земель принести ему присягу уже как русскому царю, а не только как литовскому великому князю.