Невыразимец.

— Мам! — пискнула Гермиона, пристыжено опустив взгляд.

— Ммм... Эмма, я надеюсь, это не стало для вас шоком? — спросил Гарри, бесстыже смотря в глаза Эммы.

Миссис Грейнджер отошла на несколько шагов к дивану и плюхнулась в него так, что даже послышался скрип конструкции не самой непрочной мебели.

Гермиона выглядела так, словно её, приличную девочку, одновременно уличили в воровстве, разврате и лжи. В общем, слово "пунцовая" самое подходящее. Гарри выглядел намного лучше. И мысленно дал себе зарок следить за зеркалами и прочими отражающими поверхностями. Как же он мог забыть про зеркало заднего вида?

Эмма сидела, прикрыв глаза, а Гарри, желая приободрить, насколько умел, нежно обнял Гермиону. Гарри умел быть нежным, и жилистое, отнюдь не мускулистое телосложение в этом ему помогало. Но ожидаемого результата Гарри не добился — Гермиона наоборот только сильнее раскраснелась, пряча взгляд.

— Ничего. Страшного, — прерывисто произнесла Эмма, подняв тяжёлый взгляд на Гарри, который к тому времени уже отпустил плечи Гермионы, заметив непорядок.

— Это хорошо. Не поймите неправильно, Эмма, я люблю Гермиону, — Гарри искренне улыбнулся Эмме, а сама Гермиона дернулась, как от удара током и, кажется, забыла, как дышать.

Эмма с всё возрастающим волнением смотрела на молодого человека, стоящего рядом с её дочерью и чувствовала себя так, словно это она пятнадцатилетняя соплюха, которой мальчишка признаётся в любви. Конечно, ей в то время никто не признавался, всё-таки она, как и её дочь, была не самым приятным в общении ребёнком. И девушкой, и, чего уж греха таить, женщиной тоже.

А этот мальчик так спокойно и уверенно сказал это, что не оставалось сомнений, что он говорит правду — если бы был влюблён, то взъерошился бы сразу, как она начала спрашивать и пылко признавался, доказывая что он, и именно он её дочь любит.

Эмма была сбита с толку, однако взяла себя в руки и, успокоив колотящееся сердце, дрогнувшим от волнения голосом спросила:

— Миа, доченька, а ты? Как ты относишься к Гарри?

Вопрос был подлым. Возможно, Гермиона просто застеснялась бы произнести эти заветные слова, а возможно и не любила. Симпатия... Многим девушкам мимолётной симпатии достаточно, чтобы встречаться с парнем. Чтобы принимать от него знаки внимания. В конце концов, это же парни их добиваются, а не наоборот, правильно? Эмма хотела поставить точку в отношениях детей, поэтому сделала ставку на ту Гермиону, которую она знала двенадцать лет — скромную, нерешительную, готовую на что угодно, если только не придётся действовать, и только бы не разочаровать родителей. Эмма ждала ответа "Гарри мне нравится", или то, что дочь обвинит её и убежит, и мать уже готовила речь о симпатии и привязанностях, чтобы разъяснить детям, в чём разница между ними и любовью.

Эмма Грейнджер была обманута, причём своим же знанием. Гермиона, не особо соображая, что она делает, развернулась на пятках так, что каштановые волосы взлетели вихрем и, настойчиво схватив Гарри Поттера за плечо, впилась в его губы поцелуем. Гарри сначала опешил от того, насколько резко всё произошло, а потом ответил на поцелуй. Гермиона словно с цепи сорвалась — она обняла своего парня и, прижав к себе, запустив левую руку в его непослушные чёрные волосы, целовала с такой страстью, что непосвящённый человек, если не обращать внимание на возраст целующихся, сказал бы, что она сейчас начнёт срывать с него одежды. Поцелуй Гермионы был глубок, чувственен, а язык нежно, но настойчиво ласкал оный у Гарри. Дышать стало трудно, и Поттер на секунду пожалел, что купил такие тесные штаны — с потенцией у юного организма метаморфа было всё в порядке.

После чего Гермиона разорвала поцелуй, тяжело дыша и глядя в зелёные глаза Гарри. Тот тоже переводил дыхание. В этот момент Гермиона повернулась в сторону матери, которая пребывала даже не в шоке, а в состоянии схожее тому, какое может испытать человек, если посреди Лондона увидит розового слона, играющего хоботом третью симфонию Шостаковича. Состояние полного, чистого как девичья слеза, шока.

— Такой ответ тебя устроит? — спросила Гермиона, с вызовом глядя на мать. Та всё ещё не шевелилась и, кажется, не дышала. Миссис Грейнджер закрыла глаза и бочком повалилась на диван, когда её сознание уплыло в неведомые дали.

Сегодня все были рабами мнения, которое они составили о людях. Дэн ревновал дочь к "книжному червю", Эмма была потрясена уже тем, что "её девочка" держалась с мальчиком за руки, не говоря об остальном. Гермиона ожидала от матери чего угодно, но не такого подлого вопроса. И если бы она уже не решила всё для себя, то сегодняшний день стал бы концом всего, что они с Гарри достигли. А Гарри... Гарри просто не ожидал, что его подруга может проявить такую смелость и так ответить матери — женщине, которую Гермиона всю сознательную жизнь старалась радовать примерным поведением и соблюдением приличий.

Это рождество обещало быть очень интересным.

* * *

* * *

* * *

От автора: Надеюсь, вам понравилось. Я старался. Честно.

14. The work shows the workman.

Работа показывает работника (Лаймовск. Поговорка)

К счастью, Эмму привести в чувство удалось быстро. Гермиона на мои манипуляции с "энервейтом" смотрела каким-то затравленным взглядом. После того, как женщина открыла глаза и сфокусировала взгляд на моём лице, тяжело вздохнула и, с моей помощью, приняла сидячее положение.

— Вы только Дэну ничего не говорите, — затравленным голосом сказала миссис Грейнджер. Я кивнул, а Гермиона никак не прореагировала. Накал страстей потихоньку стал спадать, все — приходить в себя... Кажется, тут состоялась маленькая семейная ссора по моему поводу, хотя лишним я себя ничуть не чувствовал. Гермиона, стоявшая столбом и погруженная в свои мысли, наконец отмерла и бросилась к матери, но та не дала себя обнять. Я тактично отошёл в сторонку, и смотрел, как моя девушка сбивчиво извиняется.

— Ничего, Миа. Всё в порядке, — улыбнулась через силу миссис Грейнджер. Хм... "Миа" — приятно звучит. Может, когда-нибудь Гермиона позволит называть себя так. Моё, к примеру, имя — Гарольд. Не Генри, и не Гарри, а именно Гарольд Джеймс Поттер, но фигурирует только в документах. Мальчка-который-выжил газеты назвали "Гарри", и понеслось.

Гермиона ещё раз извинилась перед матерью, а я кашлянул, привлекая внимание:

— Извини, Гермиона, что отвлекаю тебя от важного разговора, но давай договоримся, что будем говорить Дэну, — предложил я, пока не пришёл отец семейства.

Гермиона согласно кивнула, и предложила:

— Мы просто друзья. Учимся на одном факультете, да и факультативно... Вот как-то так.

— Хорошо, — согласился я на версию Гермионы, за неимением других предложений.

— Тогда — всем спать! — провозгласила Эмма, поскольку на улице уже давно темно — десять вечера.

Я поднялся с мягкого кресла и попросил Гермиону проводить меня до комнаты. К счастью, дом у Грейнджеров большой, по магловским меркам.

Девушка поднялась со мной по лестнице на второй этаж и, показывая по дороге, где находится удобства и прочее, проводила до комнаты.

Остановил я её, когда уже зашли внутрь.

— Ну... вот, кажется, и всё. Гермиона, ты не пояснишь мне один момент? Что на тебя нашло? — спросил я о её странном поведении.

— Не знаю, — девушка отвела взгляд и немного покраснела в щеках, а я вздохнул. Женщины — загадки сами по себе, а уж Гермиона — загадка в квадрате.

— Ладно, допустим, я тебя понял. Завтра прогуляемся по магловскому Лондону, а потом...

— Вообще-то, мама с папой планируют съездить в Париж на Рождество. Мы каждые каникулы куда-нибудь ездим... — улыбнулась мне Гермиона.

— Вау! Меня с собой возьмёте?

— Конечно! Ты же с нами, Гарри! — Гермиона возмутилась предположению, что она может меня бросить здесь.

— Ну, тогда буду собирать чемоданы! — воскликнул я.

— Гарри, а у тебя документы-то есть?

— Когда едем? — спросил я, надеясь на нужный ответ.

— Завтра в шесть самолёт, так что... К четырём в Хитроу, — не стала разочаровывать меня подруга.

— Тогда ложусь спать, — подвёл я итог, и Гермиона приблизилась, видно, хотела чмокнуть в щёчку, но из-за моей "неуклюжести" получилось в губы.

Отпрянув друг от друга, мы синхронно пожелали друг другу спокойной ночи.

— Надеюсь, твоя мама всё объяснит отцу. Надеюсь, — вздохнул я, когда Гермиона уже стояла в дверях.

Обернувшись, лучшая ученица Хогвартса хихикнула, и высказала:

— Надеюсь, она как раз папе ничего объяснять не будет.

Мы улыбнулись друг другу и разошлись.

Я остался один и, не обращая внимания на обстановку, разделся и лёг, мгновенно заснув. И это ещё для меня этот день был простым, можно сказать обычным — какую бурю эмоций пришлось пережить Гермионе, осознавшей, что вести себя как прежде она уже, к счастью, никогда не будет, мне оставалось только догадываться.

End of POV

Утро дом Грейнджеров встретил как никогда ранее. Дэниел Грейнджер мирно сопел, причмокивая во сне губами. Эмма Грейнджер, хозяйка в доме, спала беспокойно, но присутствие Дэна её немного успокаивало. Ей снились настоящие кошмары, в которых её дочь, та двенадцатилетняя девочка, которую она провожала на Хогвартс-экспресс, приехала домой в подвенечном платье и с цветами в руках. Эмма спала беспокойно.

Гермиона не спала вообще — после всего пережитого она заперлась в своей комнате и всю ночь читала книги из своей "маленькой" коллекции. Её много что волновало, но она решила, что будет с Гарри, чего бы это ей не стоило. Сложный выбор, но Гарри уже прочно занял место в её сердце — он был одновременно отличником, но никогда его ещё не называли "зубрила". И тайна... Гарри для Гермионы был одной большой загадкой, которую она пыталась разгадать, но видела лишь кусочки пазла. Потихоньку к ним добавлялись новые кусочки, но всё равно этого было слишком мало.

А Гарри... Гарри Поттер проснулся ни свет ни заря. Открыв глаза, он нашарил на тумбочке свои очки и, водрузив их на нос, принялся осматриваться. Сон уже ушёл, и Поттер, сладко потянувшись, вскочил с кровати.

Наспех одевшись, и приведя себя в относительный порядок, он спустился вниз, на кухню. Пока ещё все спали — часы на тумбочке показывали шесть утра — явно рановато, особенно для зимних каникул. Но у Гарри были свои планы на день — он зашёл на кухню и, помявшись немного среди незнакомой ему обстановки, щёлкнул пальцами, одновременно зовя по имени своих эльфов.

— Тонки, Хэнки!

— Мы здесь, сэр, — поклонились домовые.

— Вот что, ребята, приготовьте-ка мне завтрак, и ещё один, на три персоны. Лучший, какой сможете, но без излишеств, — Гарри строго взглянул на просиявших малышей-эльфов.

— Слушаемся, хозяин! — сказали они в один голос и растворились в воздухе. Всего через пять минут домовики вернулись и принялись расставлять на столе блюда. Тут и салаты и тосты, джем, яичница с беконом, свежая выпечка, кофейник, из носика которого сочился пар, и даже пара блюд, не виданных Гарри ранее.

Вся посуда была с гербом дома Поттеров, что, в общем-то, Гарри не заметил.

— Молодцы. А теперь намагичте, чтобы еда оставалась горячей, и можете быть свободны, — поблагодарил их Гарри, кивнув своим мыслям.

Эльфы выполнили поручение и исчезли с почтительным поклоном. Гарри, докушав свою порцию тостов, поморщившись от забывчивости, вызвал эльфа, сдав ему посуду, после чего, оставив под кофейником записку про то, что вернётся к полудню, воспользовался порт-ключом до офиса конторы.

Ребе, как ни странно, оказался уже на ногах — в своём неизменном докторском халате он сидел в кабинете и, вкушая завтрак, читал газету.

Заметив приоткрывшуюся дверь, невыразимец обратил внимание на вошедшего.

— О, Гарри, чего так рано? — спросил Ребе, откладывая в сторону круасан и "Ежедневный пророк".

— Да, мне тут кое-что нужно. Слушай, а можешь мне все документы выправить? Сегодня во Францию с подругой и её семьёй...

— Аааа... "мисс Грейнджер"? — масляная улыбочка Ребе подтвердила догадку.

— Уже всему ордену растрепал, а? — Гарри разозлился на Игоря, который, похоже, не выполнил его маленькую просьбу не разглашать их отношения с Гермионой.

— Ну почему "всему"? — мужчина поднял в извиняющемся жесте руки, и Гарри потихоньку начал остывать.

Тяжело вздохнув, мальчик прошёл в кабинет и, под взглядом наставника, уселся в одно из кресел.

— Так поможешь, или шутки шутить будем? — спросил Гарри, ожидая что тема закроется. Пока что, по крайней мере.

На Ребе подействовало — он встал и прошёлся до одного из шкафов. После того извлёк на свет божий какие-то бумаги и поколдовал над ними. После пары минут ожидания, Гарри взял в руки уже готовые документы и с интересом прочитал их.

— Это всё? — с надеждой спросил мальчик, не веря, что вопрос разрешился так быстро.

— Ну, ещё в аэропорту дежурит аврор, но ему ты можешь показать удостоверение невыразимца. Ещё не потерял? — с хитринкой спросил еврей, прищурившись, отчего приобрёл вид, подобающий скорее хитрому торговцу, а не служащему ордена.

— Нет, — буркнул Поттер и встал, собравшись уходить.

— Стоять! — приказным тоном гаркнул Ребе, от чего Гарольд вздрогнул, невольно вытянувшись по стойке "смирно".

— Ещё зайди к Игорю, он что-то там про Францию говорил. Обязательно зайди, минут эдак через... сто, — Ребе посмотрел на большие напольные часы, стоящие в углу и, кивнув своим мыслям, отпустил Гарри, уже расслабившегося после такого окрика.

А Гарри, поблагодарив старого человека за помощь, вышел из его офиса. Времени оставалось чуть больше часа, так что он отправился в библиотеку, где взял книгу по бытовым чарам и засиделся с ней на пару часов.

Игорь Джонсон уже пришёл на рабочее место. Жаворонок Ребе передал, что через час зайдёт Гарри, но прошло уже полтора, а Поттера всё нет. Игорь только начинал волноваться, как в дверь его кабинета постучали.

— Можно?

— Входи, тебя только жду, — вздохнул с облегчением невыразимец.

Гарри прошёл в его кабинет, который ничуть не изменился с момента их первой встречи.

— Здравствуй, Игорь. Вызывал? — спросил Гарри, присаживаясь на стул.

— Не вызывал, но всё равно, хорошо, что ты пришёл. Ребе мне сказал, что проведёшь каникулы во Франции? — Игорь откинулся на стуле и сложил руки на своём начинающем расти животе.

— Да, с Гермионой. И её семьёй, — Гарри согласно кивнул и приготовился слушать. Как говорит Ребе, "что имеет мне сказать" Начальник.

— Это хорошо. У меня к тебе будет маленькое, или не маленькое, поручение. Итак, вот — прочитай, — Игорь подтолкнул в сторону кадета папку, до этого лежащую перед ним.

Гарри выразительно посмотрел на неё и открыл, вчитываясь в содержимое. По мере прочтения, лицо его пару раз поменяло выражение, окончательно приобретя выражение лица человека, которому очень сильно насолил босс — и выругаться нельзя и в морду дать тоже. А хочется.

Но Игорь Джонсон словно и не заметил взгляда своего подчинённого, не смотря на то, что Гарри старался прожечь его взглядом. Сильно старался.