Властитель ледяного сердца.

— Ты, — вызверилась она, явно признавая пришельца, и со скоростью вряд ли подвластной любой другой женщине ухватила первое, что попалось ей под руку — деревянную ложку для помешивания. А уже в следующую секунду обрушила её на лоб и без того едва державшегося на ногах мужчины. — Гадина! — припечатала она так, что на миг показалась настоящей феей с волшебной палочкой, что произнесла лучшее свое заклятье.

— Да что ты очумела, что ли?! — понеслось ей в ответ не менее громогласное.

Не обращая никакого внимания на увечье 'виновника' Веня ловко ухватила мужика за грудки и встряхнула, едва не вышибив из него остатки сознания.

— Что сделал с ней, кровопийца?! Всю жизнь покоя от тебя нет!

— Да ничего я с ней не делал! — заплетающимся языком пробормотал Крайс. — Я руку сломал... — как-то особенно жалостливо сложил он свои рыжие брови домиком и посмотрел на женщину печальными голубыми глазами.

Веня ошарашено моргнула, кинула косой взгляд на поломанную конечность, а после ухватила здоровую руку мужчины и закинула себе на плечо так, что мужик был вынужден теперь встать на носочки и повиснуть на плечах спасительницы.

— Деда, ну, как так можно, а?! — таща обессилившего мужчину вслед за исчезнувшим Риком, запричитала она. — Совсем ты себя не бережешь! И в кого ты только такой непутевый, а?

Крайс лишь глубокомысленно вздохнул, предпочитая этот вопрос оставить без ответа.

* * *

Поражаясь себе, он понял, что для него в приоритете не пострадавший друг, а женщина, что за последние недели стала полноправной хозяйкой его снов. Рику даже казалось, что он засыпает и просыпается с мыслями лишь о ней. Умом он понимал, что нет в ней ничего такого, что приглянулось бы ему. Ни внешне, ни как человек, которого он, к слову сказать, и не пытался в ней разглядеть, она не привлекала его настолько, чтобы потерять покой. Но каждое утро, принимая водные процедуры, он окатывал себя ледяной водой до тех пор, пока от холода не начинало неметь тело, а мысли не прояснялись до такой степени, что он был в состоянии думать о чем-то ином, кроме как о черноволосой женщине, что без дозволения разрушала день за днем его веками устроенный быт.

'Так не бывает', — неустанно твердил он сам себе. — 'Нельзя любить кого-то просто потому, что 'так захотелось'! Нельзя желать кого-то, кто ни при каких обстоятельствах не мог бы стать объектом страсти'.

Но бывали вечера, когда он рассуждал немного иначе, и эти дни он ненавидел больше других. Тогда будто что-то внутри него ломалось, готовое пойти на уступки.

'Попробуй', — шептало это доселе неизведанное и готовое прогнуться под обстоятельства нечто. — 'Что в том такого? Просто зайди и возьми, что и так по праву должно быть твоим. Разве не этого ты хочешь? Всего лишь попробовать и снова заполучить самое драгоценное, что у тебя осталось — покой'.

Искушение, страсть, огонь в груди, что не желал просто так утихать, все чаще оборачивались раздражительностью и презрением к самому себе за то, что не в силах принять решение и разорвать этот замкнутый круг.

Всякий раз, встречаясь с её непроницаемым взглядом черных глаз, он понимал, что, похоже, мысли такие посещают лишь его одного. От того его чувства лишь усиливались, набирая все более отрицательный заряд. Он не желал видеть безразличие там, где хотел увидеть такой же огонь, что вот уже несколько недель к ряду мучил и разъедал его самого.

И чем дольше он размышлял об этом, тем яснее было одно: всему причина — Совет. Навязанный ритуал, необычная реакция Йолинь, и, как следствие, то, что с ним творится теперь. Он помнил то, какой видел принцессу в тот день, когда приехал в её дом у обрыва с известием об их скором браке. Тогда он не чувствовал ничего кроме усталости, злости и предопределенности. Он смотрел на неё, и весь её облик не заставлял его сердце замирать, не говоря уже о том, что и взор его не старался зацепиться за любой её жест, жадно впитывая его и укладывая в памяти, словно то был дар богов, о котором никогда не следует забывать. Тогда она была просто 'та женщина', а сегодня он сам назвал её женой, Йолинь.

Пока он мог себя контролировать, но то как разворачивалась вся эта ситуация делало ключевым именно слово 'пока', а не 'контролировать'. И с какой бы радостью он, быть может, поддался этому порыву, если бы не два существенных 'но': 'какими будут последствия их связи, раз Совет хочет видеть их вместе' и 'он не привык вторгаться туда, где ему не рады'. Хотя, конечно, он кривил душой. Этих 'Но' было гораздо больше, чем два.

Он бережно уложил женщину на их постель, безразлично мазнув взглядом по твари, что тут же заняла место на полу у кровати своей хозяйки, и вновь взглянул на Йолинь. Его рука против воли потянулась к её лицу, а пальцы с особым трепетом коснулись нежной кожи. Он провел подушечками пальцев по точеному профилю принцессы, задержавшись на абрисе её нежных губ, но и этого хватило, чтобы почувствовать, как дыхание со свистом вырывается из его легких. Желание огненным потоком разлилось по его венам, и он почувствовал, как тесно ему вдруг стало в этих брюках.

Одно прикосновение, а он дрожит словно мальчишка, как если бы по нему пустили вибрирующую энергию Сердца, желая проверить сколько напряжения он сможет выдержать.

— Я обещаю тебе, — тихо сказал он в полумраке их спальни, — совсем скоро я приму решение, тогда же и тебе придется разделить его со мной. И ты захочешь разделить его со мной...

* * *

— И ещё раз. Пожалуйста, — не выдержав, все же улыбнулся Рик.

— Издеваешься? — бережно прижимая к груди уже заживающую после ранения руку, усмехнулся рыжий мужчина, хотя сквозь его густую бороду этот жест скорее угадывался, нежели был заметен. — Да, моя лошадь испугалась. И да, я вывалился из седла, словно мне три года, не иначе.

— Из этого уже можно придумать замечательную юмореску 'о том, как старый воевода не совладал с не менее старой клячей', — фыркнул Рик. — И что ты говоришь было дальше?

— Я потерял сознание и... — возвел он указательный палец вверх, тем самым запрещая Рику комментировать его слова. — Да, я ничего не помню после этого. Лишь как очнулся, а твоя жена интересуется, умею ли я ходить... Нанял бы ей учителя, чтобы языком с ней позанимался. А то, пока шли, она все говорила, что у меня большой, а у неё в два раза меньше, — гортанно расхохотался он.

— Что ожил? — ворчливо осведомилась Веня, протискиваясь в дверной проем с внушительным подносом наперевес, уставленным различной снедью. — Ешь давай, перелом такой туго заживает, сколько ты в него сил не влей. Организму силы нужны.

— Спасибо, внучка, — с жадностью посмотрев на угощенье и тяжело сглотнув, сказал мужчина.

— Что ты оброс-то так, точно к зиме готовишься, — фыркнула она, брезгливо посмотрев на мужчину, и добавила:

— Завтра лохмы твои остригу. Ужас, что развел под носом! Еду впрок чтоли туда закладываешь? Как я тебе жену в таком виде найду? Или что, хочешь, чтоб я до старости лет за тобой ходила...

— То завтра будет, а покуда дай поесть. Не зуди.

Веня уж было грозно сжала кулаки, но вспомнив, что битого бить все же не хорошо, решила, что подождет, пока боги сие деяние не осудят.

— Ты долго был в пути? — спросил Рик, стараясь не обращать внимания на обычные в этой семье перепалки.

— С месяц, — уплетая за обе щеки острый суп из баранины, прошамкал мужчина. — А ты, гляжу, время не теряешь даром: и жениться успел, и всех мало-мальски помеченных Сердцем созываешь, кто к Грозовому Перевалу принадлежность имеет?

— Ты не прибедняйся, — усмехнулся Рик. — Хоть как Властитель ты и не слишком силен, но во времена, когда падают преграды, будет кстати и просто хороший воин.

— Да какой Властитель, — отмахнулся Крайс. — Таланты мои весьма ограничены, хотя и они бывают полезны, — задумчиво проведя рукой по своей броде, сказал он. — Так что там с твоей женой? Расскажешь?

— Нет, — многозначительно улыбнувшись, покачал он головой. — Не расскажу, потому, как не твое дело.

— Даже так? Интересно... ежели женщина становится делом лишь одного мужчины, то это немного больше, чем просто очередная история из жизни мужчины.

— Жри уже, — перебила умозаключения дедушки Веня. — И не болтай, о чем не просят! Ишь, умный какой, где не надобно! А как по делу что спросишь — дурак дураком!

* * *

Она проснулась ровно в тот момент, когда чуть слышно хлопнула входная дверь, а сквозь прикрытые шторы только-только начали проникать первые солнечные лучи. Ей не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что так уходит ОН и, должно быть, уже не в первый раз. Подавив тягостный вздох, принцесса решительно откинула одеяло, несколько удивившись, обнаружив на себе лишь ночную рубаху, и поднялась на ноги. Подошла к окну, распахнула плотные шторы и потянулась, точно кошка. Мимолетная улыбка скользнула по её губам, а мысленно она лишь пожелала себе доброго дня. 'Неважно, что он избегает меня. Неважно, что выносит лишь с трудом. Всё это не имеет значения. Лишь солнце, что умерло в непроглядной тьме и воскресло вновь, а значит, настал новый день и она встречает его. И, стало быть, жизнь продолжает свой ход. И это самое важное!'

Суми присел у её ног и, широко зевнув, следил за действиями своего вожака. Йолинь почувствовала это отношение, исходящее от её друга.

Да, вчера она была не в лучшей форме, чтобы задуматься обо всем, что с ними произошло. Но сегодня она ощущала перемены, исходившие от животного.

Да, у неё не было ни когтей, что могли бы с легкостью вспороть брюхо жертвы, ни длинных острых клыков, способных разорвать чужое горло. Она не была сильнейшим из воинов и уже сейчас уступала Суми и в скорости, и в силе.

Но то, чего ей недоставало в физическом смысле, компенсировалось тем, что было у неё внутри. Она никогда не видела себя такой, какой чувствовал её Суми. Ей всегда казалось, что она недостаточно сильная, чтобы управлять своей судьбой. Недостаточно волевая, чтобы решать самой как прожить эту жизнь. Суми же чувствовал её иначе. Он видел в ней волю, которой не в силах противостоять, и характер, что был не в состоянии побороть и сломить. Вчера она показала себя ему, и он принял её право и силу, которую не измерить мускулами. Она была слабее физически, но её дар в купе с тем, каким человеком она была, могли с легкостью сломать его, превратить в послушную шавку у её ног. Он чувствовал это. Знал и понимал, что то, что этого не произошло, было волей вожака. Он больше не ослушается. Он запомнил.

Маленькая женская ладошка нежно коснулась его затылка, и сердце зверя наполнилось радостью от того, что она не отталкивает его за ошибку. Её ласки, такие нежные, осторожные, странным образом отзывались в его сердце. Будто бы там, в груди, разливали нечто теплое, способное согреть даже такого, как он.

— И я тебя люблю, — вслух произнесла она.

И, казалось, он понимал, зачем она произносит все эти слова, когда приходили ощущения, он начинал понимать значение звуков исходящих от неё.

— Идем, надо убедиться, что с нашим вчерашним знакомым все в порядке. Потом опять пойдем в лес. Хотя... сначала попробуем найти нам лошадь, которая сможет выносить тебя рядом.

* * *

— Да что с ним станется?! — фыркнула Веня, услышав вопрос относительно своего деда. — Эту отраву так просто не изведешь!

— Ты знаешь его? — усмехнулась Йолинь, в очередной раз наслаждаясь такой простотой своей подруги.

Как же это ценно, когда есть кто-то умеющий не бояться говорить то, что думает.

— Ещё бы, — ловко переворачивая творожные лепешки на широкой сковороде, сказала она, — это мой дед...

— Дед?! — помимо воли вскрикнула принцесса.

— Ну да, — кивнула женщина и широко усмехнулась. — Крайс из рода Дерби, редкий проныра, развратник и охальник!

— Э... я не поняла последнее слово, — стараясь не рассмеяться вслух, переспросила Йолинь.

— Вон, видишь, — кивнула Веня на кота, что широко расставив лапы и развалившись на подоконнике, занимался своим утренним туалетом никого особо не стесняясь. — Что-то типа того, — швырнув в животное полотенцем, осклабилась она.

Уже спустя всего несколько секунд в голос хохотали они обе. Йолинь казалось, что она никогда в жизни не могла себе позволить вот так запросто смеяться с кем-то вдвоем. Не стесняясь, не думая о том, насколько это неприлично. Она просто открылась навстречу этому порыву, отстранившись от всего вокруг. И не замечая как темно-серый взгляд цвета предштормового неба застыл на её спине. С какой жадностью мужчина вслушивается в перезвон её голоса, словно увидел нечто неподвластное разуму, несопоставимое с реальностью.

Её смех, словно перезвон серебряных колокольчиков на ветру; он коснулся его слуха нечаянно, но так остро задел его сердце. Он смотрел на неё так, будто бы видел впервые.

— О, Рикхард, — первым его присутствие заметила Веня.

Он ощутил себя так, словно его застукали за чем-то неприличным. Когда её смех оборвался, он готов был провалиться под землю лишь бы ещё раз увидеть её такой... настоящей. Но когда она обернулась, и посмотрела на него своими холодными, ничего не выражающими глазами, он неожиданно для себя самого разозлился. Не на неё, не на себя. Он и сам не знал на кого, просто...

— Завтрак уже почти готов, — тем временем добавила Веня.

— Хорошо, я буду у себя в кабинете, — скупо сказал он, разворачиваясь на каблуках и уходя прочь.

* * *

Своего нового знакомого Йолинь встретила уже во дворе. Да и не сказать, что тут же узнала его. Она пришла на конюшню, чтобы присмотреть для себя смирную лошадку, на которой смогла бы без проблем добираться до леса, где Суми мог бы проводить время. Каково же было её удивление, когда там же она повстречала на первый взгляд незнакомого мужчину.

Он стоял так, что она могла увидеть лишь точеный профиль молодого мужчины. Рыже-красные волосы аккуратно пострижены, вымыты и теперь превратились в шальные кудри. Прямой нос, высокие скулы, приятный изгиб губ. Он казался немногим старше неё. Утонченная красота, худощавая фигура и пронзительно голубые глаза. Пожалуй, лишь по ним можно было опознать в этом гладковыбритом, чисто одетом мужчине вчерашнего лохматого и бородатого мужика средних лет.

— Вот ты говнюшка, — ворчливо заметил он, обращаясь к лошади, бока которой сейчас приводил в порядок.

С первыми произнесенными словами сомнений у Йолинь не осталось.

— Как есть скотина. Когда тебя волки сожрать пытались, я тебя не бросил, — продолжал поучать он. — Или когда ты охрамела, разве я от тебя бежал, как от прокаженной? А ты? Бесстыжая ты морда, чуть что и в кусты!

— Простите, — решилась возвестить о своем присутствии Йолинь.

— Прощаю, — милостиво согласился мужчина, оборачиваясь лицом к принцессе, и тут же легко улыбнулся.

'Совсем ещё юноша', — растерянно подумала девушка, заметив, что этот по-летнему теплый взгляд завораживает.

— Как вы себя чувствуете?

— Ну, — продемонстрировав принцессе вполне здоровую руку, на которой не было и следа от вчерашнего падения, — как видишь, уже можно сказать хорошо. Так ты жена Рикхарда? — изогнув бровь, поинтересовался он.