Свеча мертвеца

— Или предпочтет отправиться следом и спереть меня, чтобы добиться-таки реального шанса на ней жениться, — я покачала головой. — Нет, нужно все-таки как-то подобраться к Темеру и как следует прочесать его круг общения.

— Следует, несомненно, — задумчиво кивнул принц, — но не тебе.

Мира неловко передернула плечами.

— И думать забудь! — мигом вызверился Рино. — Темер хоть и не гений, но не настолько же, чтобы откровенничать с женой королевского асессора!

Жрица устало вздохнула и взяла его за руку. Грозный королевский асессор мигом сдулся и умолк.

— Я не Миру имел в виду, — окончательно успокоил его Третий.

— А кого тогда? — наивно поинтересовалась я. — Что-то мне подсказывает, что лиц своего пола господин граф не слишком жалует.

— А леди Джиллиан — лицо отнюдь не его пола, — с убийственной серьезностью просветил нас Его Высочество. — Я склонен считать, что ри Кавини будет просто в восторге, если принцесса изволит обратить на него внимание. Он ни за что не упустит такой шикарный шанс женить своего младшего братца. Кстати, надо бы принять меры, чтобы Аргер ди Кавини не исчез внезапно, как это до сих пор случалось со всеми недостаточно осмотрительными соперниками.

Я недоверчиво уставилась ему в глаза.

— А саму леди Джиллиан спросить для начала не хочешь?

— Спрошу, разумеется, — мигом кивнул принц, и мне отчего-то показалось, что до моего вопроса он об этом и не думал. — Но я уверен, что леди Джиллиан не пожелает оставаться в стороне. По ней заговор ударил больнее всего. Вряд ли она готова просто переложить это на чужие плечи и забыть.

— Ты же готов, — ляпнула я — и невольно сделала шаг назад.

Еще ни разу не видела, чтобы он вот так темнел лицом.

— О да, — кивнул принц. Его голос звучал как обычно — ровно и спокойно, создавая жутковатый контраст с содержанием речи. — Это не мой пропавший без вести любовник оказался предателем. Не меня обвиняют в неверности и развале союза государственной важности. Не я решился наглотаться отравы и убить собственного ребенка, лишь бы расторгнуть брак. Знаешь, я действительно готов позволить ей своими руками удавить ублюдка, который заварил эту кашу. Потому что будь я на ее месте, это было бы единственным, чего мне бы хотелось.

Он замолчал. Я тоже.

Ей двадцать два. У нее еще вся жизнь впереди.

Только ей самой вряд ли так кажется.

— Я могла бы помочь, — не очень уверенно сказала Мира. — Рискну предположить, что леди Джиллиан не полегчает, даже если она все-таки удавит кого-то. Ни ее фаворита, ни ее ребенка это не вернет. Я попробовала бы провести ритуал Внутреннего Равновесия, только... — она замялась и устало потерла лицо руками, отчего следующий вопрос прозвучал несколько невнятно: — Третий, ты же опять решил, что кругом виноват, да?

Вероятно, чтобы предположить что-либо подобное, нужно хорошо знать принца, потому что лично мне это и в голову не пришло бы. На публике он всегда выдавал ровно столько эмоций, сколько было необходимо, чтобы слегка отличаться от пластикового манекена. Чувство вины для этого определенно не требовалось.

Но лицо Его Высочества вмиг сделалось таким непроницаемо-невыразительным, а рука так сильно вцепилась в спрятанное под рубашкой кольцо, что я поняла: Мира знает Третьего очень, очень хорошо. А я — ни черта не понимаю в людях.

— Леди Джиллиан выступала против нашего брака, — все тем же ровным голосом сообщил Его Высочество. — Я ее уговорил, хотя время показало, что к ее возражением следовало прислушаться сразу. Чувство долга перед своей страной — не самая подходящая основа для счастливого брака. Я должен был понять это с первого раза.

Мира и Рино смотрели на него с одинаковой смесью жалости, страха и невольного уважения. Я, наверное, тоже, но...

— Ну, отчего же, если бы у одного неизвестного засранца было чуть больше чувства долга перед страной, брак продержался бы гораздо дольше, — заметила я и, не удержавшись, осторожно коснулась его руки, все еще цепляющейся за кольцо. — Только вот чтобы быть счастливым, нужно несколько чаще вспоминать о том, что ты хочешь, а не исключительно о том, что ты должен. Будь ты хоть тысячу раз принц.

Кажется, это тоже было из области тем, которые не следовало обсуждать.

Взгляд принца метнулся в сторону Миры, переключился на Рино, вернулся на мою макушку, потом сфокусировался на светильнике у меня за спиной — и почему-то снова у меня на макушке.

Жрица молчала. А асессор ни с того ни с сего состряпал изумительно постную физиономию, невыразительности которой позавидовал бы и сам Третий.

— "Кэнвилл" значит "свеча"? — не в тему спросил Его Высочество. Его рука наконец отпустила воротник — но исключительно затем, чтобы ловко сцапать за запястье меня.

— Да, — внутренне подобравшись, созналась я. — Знаешь, Джиллиан ты все-таки...

Но перевести тему все равно не успела.

— Чья это фамилия, Кейли? — поинтересовался принц.

Судя по тому, как хищно прищурился Рино, его этот вопрос тоже занимал. А вот Мира — кажется, я ее люблю — молча потянула мужа на выход. Но он, как и следовало ожидать, уперся и не сдвинулся с места.

Я устало поморщилась.

В общем-то, все давно позади. Никакой великой тайны в этом нет — а если бы и была, при должном желании Рино все равно докопался бы.

— Моего мужа, — созналась я — и тут же пискнула от боли, рывком высвобождая пережатое лично Его Высочеством запястье. — Что?!

— И где твой муж сейчас? — уточнил принц таким спокойным тоном, что я поняла: воротнику снова угрожает опасность.

К счастью, на этот вопрос я могла дать предельно честный ответ, который Третьего устроил бы целиком и полностью.

— Канаиль, Северный проезд, строение семь, третий этаж, — оттарабанила я.

— Э-э... откуда такая точность? — несколько растерялся Рино.

— А куда он денется с полки тюремного крематория? — невозмутимо поинтересовалась я.

Цинизм вопроса заставил, наконец, заткнуться обоих Ариэни. Я не сомневалась, что подробности они выведают и сами, а про нижнюю границу брачного возраста и наказание за подделку документов на Иринее и так знают лучше меня. А что заставило счастливого новобрачного, окрутившего несовершеннолетнюю дуреху, повеситься на казенной простыне прямо в тюремной камере, едва услышав приговор, — наверное, никого уже и не волнует.

Зато можно было не переживать, что кому-то снова хватит бестактности интересоваться, как я узнала, за каким зельем приходила к ведьме восемнадцатая фрейлина Ее Высочества.

— А теперь, если только вдруг не окажется, что кто-то знает, как сделать ситуацию еще более неловкой, — мрачно проговорила я, — может, все-таки вернемся к делу?

— Я поговорю с Джиллиан, — тихо кивнула Мира и выскользнула за дверь. Рино молча последовал за ней — отчитываться, равно как и извиняться, он не собирался, но явно чувствовал себя чем-то средним между бестактным козлом и полным идиотом.

Не то чтобы мне от этого было легче.

— Наверное, будет лучше, если вы с Мирой вернетесь к исполнению обязанностей компаньонок принцессы, — поколебавшись, заявил Третий и машинально поправил растерзанный воротничок.

— Как скажешь, — кивнула я и высунулась в коридор.

За дверью, помимо телохранителей принца, дежурил бледный и несколько напряженный Дилан Лейн. Опасения за родную головушку значились у него на лбу крупным шрифтом, и он старался держаться так, чтобы его не было видно из комнаты, но мне вроде бы обрадовался вполне искренне.

— О! — заулыбался было телохранитель. — Госпожа... госпожа... — он снова нахмурился, будто силясь что-то вспомнить.

У меня создалось устойчивое впечатление, что мои ноги приросли к полу.

— Госпожа останется, — сообщил Третий, высунувшись следом за мной. — Ты можешь быть свободен.

Снова побледневший телохранитель согнулся в почтительнейшем поклоне. Его Высочество втянул меня обратно в комнату и захлопнул дверь перед его макушкой.

— Это ведь еще ничего не значит, — пролепетала я.

— Конечно, — легко согласился принц и прижал меня к себе.

Часть II. Обратный отсчет

...Десять.

...опять двадцать пять!

В полупрозрачной ткани балдахина прятались предрассветные тени. Задернутые занавеси превращали роскошную кровать в отдельную теплую комнатку. Снаружи не доносилось ни звука, и тяжелое, сбившееся дыхание лежащего рядом человека оглушало не хуже пулеметной очереди.

Вчера для проверки я связалась с парой случайных знакомых в Дирвиэле — и все-таки закатила истерику. А Его Высочество изволили не растеряться и качественно угомонили чужую подданную. Дважды.

Кажется, этот человек был способен урвать свою выгоду в абсолютно любых обстоятельствах. Наверное, чтобы достичь таких вершин мастерства, нужно с рождения жить под гнетом вечного "я должен".

Словом, мне они определенно не светили. Просвета в сложившейся ситуации я вообще не видела.

Рассуждая о том, что не произошло ничего непоправимого не произошло, я упустила из виду один немаловажный нюанс. Если бы отцом ребенка был любой другой мужчина, девятнадцатая статья ирейского уголовного кодекса сыграла бы мне только на руку, добавив свободу выбора и тучу возможностей по разрешению внезапного кризиса в личной жизни.

Но раз уж меня угораздило спутаться с Третьим, не имеет значения, что я предприму. Мое имя начали забывать. Я могу сбежать к ведьме: если избавиться от ребенка сейчас, проклятие не войдет в полную силу, но случайные знакомые вроде Дилана уже никогда не запомнят, как меня зовут. Могу потребовать найти суррогатную мать — кого волнует, что ни одна женщина в здравом уме не рискнет вынашивать ребенка от Ариэни, чтобы не стать еще одной безымянной? Могу предложить потенциальному отцу вариант с инкубатором, но попытка переместить зародыш в машину без помощи магии рискует превратиться в незапланированный аборт, а магия такого уровня, вероятно, убьет меня саму. Я могу скрыться с планеты, могу попытаться выносить и родить этого ребенка... Что бы я ни сделала, в любом случае останусь проклятой. Безымянной. Самой удобной и уязвимой мишенью для тех, кто хочет добраться до королевской семьи.

И, наверное, если бы Третий не пытался так яростно защищать меня, я и то была бы в большей безопасности. А сейчас... я слишком хорошо понимала, какой план действий диктует королевское чувство долга.

За моей спиной не стоят города, деревни, производства и рудники. Я не приношу выгоды. Очередной безымянный бастард точно не стоит того, чтобы потом всю жизнь охранять одну безродную дуреху и подставлять под удар несвоевременно привязавшегося к ней третьего наследника престола, который однозначно будет должен жениться снова — и, разумеется, не на мне.

На месте короля Ирейи я бы просто умыла руки и позволила заговорщикам сделать все самим. В моей жизни начался обратный отсчет. Я должна придумать, как исчезнуть, пока еще не поздно.

Сын короля хмурился, придерживая меня поперек живота, не позволяя отодвинуться, — очень собственническим, очень властным жестом. Сумрачные тени разрисовывали его лицо траурным макияжем, лишний раз подчеркивая усталые глаза, впалые щеки и упрямо сжатые губы. Ему не шло.

А еще, в отличие от одной иринейской шалопайки, легкомысленно отмахнувшейся от возможности внеплановой беременности, Третий относился к печальным перспективам куда ответственнее. Оттого, вероятно, и не спал — последние дня три, если не больше.

На фотографиях в прессе он всегда вежливо улыбался и неизменно был центром всеобщего внимания — светлый, необъяснимо обаятельный человек в угольно-черном мундире ирейского двора. Ни на одной из них не показывались темные круги под глазами и обреченное напряжение во взгляде, не говоря уж об измятом воротнике — и неизменной цепочке с простеньким серебряным кольцом.

Кажется, эту его сторону не было позволено видеть никому, кроме разве что Миры и Рино. А теперь — и мне.

— О чем задумалась? — тихо спросил принц, покрепче прижимая меня к себе.

Рука была теплой. Сам принц — горячим. А одеяло, похоже, обреталось где-то за пределами кровати. Лучшего момента для объятий и придумать было нельзя, но малодушно прятаться от реальности носом в высокопоставленную подмышку я не стала.

Надеюсь, у меня еще будет время об этом пожалеть.

— О болотных огоньках, — честно призналась я.

Он приподнял голову над подушкой, вопросительно заломив бровь.

— В древних иринейских сказках их называют свечами мертвецов, — нехотя пояснила я. Мне самой шуточка уже не казалась забавной, но, раз уж ляпнула, придется объяснять. — "Кэнвилл корф". "Кэнвилл" переводится как "свеча", а "корф"... — я осеклась и вжалась затылком в подушку.

Нависший надо мной Безымянный принц медленно выдохнул, с заметным усилием расслабил перекошенное в бессильно-злобной гримасе лицо и — в продолжение неудачной шуточки — нежно поцеловал меня в лоб, как покойницу. Бессменная цепочка мазнула меня по кончику носа.

"Кэнвилл — корф".

— Я еще не знаю, что мне придется сделать, — тихим, но почему-то очень грозным голосом сказал Третий, не спеша убраться в сторону, — но я тебя не отдам. Никому.

Я с выражением собственного лица воевать не стала — так и уставилась на него с нескрываемым скептицизмом. Я не сомневалась: если Его Величество убедительно попросит — отдаст как миленький.

— Проще всего было бы заявить, что ребенок не твой, — я пожала плечами. — Объявить отцом кого-нибудь из проклятых, но не высокопоставленных. Наверняка же среди бастардов вашей династии числится не один только Рино? — И уже по одному натужно нейтральному выражению его лица поняла: даже если и есть кто-то, кроме асессора, Его Высочество не согласен. Категорически. — Третий, очнись! Стоит тебе объявить об отцовстве — и я труп! Ты же чертов принц! Да один только граф ри Кавини из шкуры вон вылезет, чтобы отомстить тебе за навязанную жену! При таком раскладе проще сразу навестить ведьму!

Его Высочество и глазом не моргнул.

— Я бы предложил решать проблемы по мере их поступления, — старательно придерживаясь доброжелательно-ровного тона, сказал он. — Для начала было бы неплохо пройти обследование. К сегодняшнему утру госпожа Гирджилл как раз прибудет в посольство, чтобы навестить леди Джиллиан. Уверен, ты захочешь с ней увидеться.

Кажется, я побледнела слишком заметно, потому что по-прежнему нависающий надо мной принц едва справился с ехидной усмешкой, но все равно продолжил:

— Я не вижу смысла скрывать что-либо от твоей матери. Она вправе знать... да и узнает так или иначе — через пару-тройку дней, когда проклятие войдет в силу. А тебе не помешает консультация грамотного специалиста. Все-таки условия зачатия были не самыми подходящими. Да и образ жизни, подозреваю, тоже.

С этим поспорить было трудно.

— Вариант с ведьмой ты даже не рассматриваешь?

— А ты? — тихо спросил Его Высочество.

Я не выдержала и отвела взгляд.

Черт побери, да на фоне остальных вариантов это был бы практически идеальный выход! Избавиться от ребенка, пока мое имя еще помнят хотя бы близкие друзья и родственники — и мало ли, чего там забыли случайные знакомые? С кем не бывает? Его Высочество сохранил бы свою бесценную репутацию сказочно-идеального мужчины, я — свою бесценную шкуру, Его Величество — свои бесценные нервные клетки...