Роза Мистика пульсировала все медленнее, и, кажется, мое сердце билось в такт ей. Удар… удар… томительное напряжение… удар… вот оно!
— Не пущу, — прошептал я и продавил защиту кольца.
Видения вертелись в голове, образы потерянных навсегда дней, недель, лет. Терявшееся безвозвратно будущее показывало мне себя на прощание. Но было ли оно настоящим? Не знаю. Да и стоило ли мне знать, что теряю? Стиснув зубы, я отогнал сомнения, продолжая сливать годы в раскаленный металл, вдыхая запах горящей кожи. Нужно совсем немного, совсем чуть-чуть, ведь тело совсем рядом…
Знаки удерживали меня в сознании достаточно крепко, помогая не терять концентрацию. Не так уж и много пришлось потратить, чтобы она пришла в себя.
Канал закрылся так резко, что я застонал от боли. Но главное, главное было позади.
— Что же ты наделал, мастер! Зачем?! Сколько лет ты отдал, чтобы удержать меня здесь?
— Шесть-семь, не больше, — улыбнулся я, — мы успеем раньше.
— Как ты можешь так спокойно говорить об этом?! — Соусейсеки едва удерживалась, чтобы не разрыдаться. — Ты же не вечен!
— Успокойся, Соу, успокойся, — пробормотал я, обнимая ее, — я же говорил, время без тебя мне не нужно. Но нужно спешить. Чем раньше ты вернешь свое тело, тем меньше шанс того, что придется повторить эту процедуру.
— Мастер…у тебя седина в волосах…и морщины…сколько ты отдал? Сколько на самом деле?
— Ты все равно заметила бы, наверное. Восемнадцать.
— Нет… нет, не может быть! Как ты мог! Зачем? — крупные слезы градом катились из разноцветных глаз, обжигая раны.
— Я знаю, что делаю, Соусейсеки. Просто поверь — так нужно было. Просто поверь.
— Но… но… как же…мастер… — всхлипнула Соу, борясь с собой, — Хорошо. Я буду верить, раз ты так сказал.
— Пойдем. Нас уже ждут. — я поднял все еще слабую Соусейсеки на руки и, шатаясь, пошел к выходу.
— Постой, человек, — раздался позади голос Шинку. — И ни слова о теле не скажете?
— Что толку надоедать недоверчивым леди, которые равно стойки и в убеждениях, и в заблуждениях? — отвечал я, не останавливаясь. — До свиданья, Шинку.
— Вижу, не за манеры ты стал учеником Отца, Коракс, — съязвила она напоследок.
— Спасибо за комплимент, алая леди.
Суигинто ждала нас за зеркалом, сидя на знакомом чемодане с золотой розой. Увидев Соу у меня на руках, она презрительно усмехнулась, но потом ей бросились в глаза мои морщины и седина.
— Ты не так долго был там, чтобы постареть, медиум.
— Дурное дело нехитрое, как говорили у меня на родине. Вижу, у тебя все удалось?
— Это было совсем просто. Было бы интересно посмотреть на твое лицо, если бы я принесла Хинаичиго, но вы слишком много мне должны, чтобы так шутить. Ты справился с Шинку?
— Мы договорились без драки — это подождет до лучших времен. Сейчас у нас нет времени на поединки.
— Я слышала, как ты обманул глупую Суисейсеки. Неплохо для человека.
— Это было довольно просто. Ты не обидишься, если мы продолжим позже? У нас действительно мало времени.
— Даже не поблагодарил, невежа. На этот раз я не буду мелочной — это слишком скучно, но при случае все припомню.
— Спасибо, Суигинто. Я привык платить по долгам.
— Лети уже, ученик. У меня… у нас тоже кончается время.
Н-поле встретило нас гулкой тишиной и полумраком. К Соусейсеки, казалось, вернулись силы и я отпустил ее с рук. Чемодан был довольно тяжелым, и замки не хотели подчиняться моим ослабевшим пальцам. Наконец, крышка откинулась, скрипнув петлями, и Соу прикоснулась к настоящей себе.
— Так странно видеть себя со стороны!
— Скоро все будет как раньше. Ты знаешь, что делать?
— Я… почувствую. Отдыхай, мастер. Здесь я справлюсь сама.
Соусейсеки легко достала себя из чемодана. Я отошел в сторону и блаженно опустился на пол у колонны, позволяя красному плетению делать свое дело.
В глазах расплывалось… нет, расплывалась Соу. Я на мгновение испугался, но потом понял, что все было в порядке. Она возвращала настоящее тело, растворяясь в нем без остатка. Переливающееся перламутровыми разводами лазурное облако повисло вокруг парящей в воздухе Соусейсеки, тонкими струйками просачиваясь внутрь. Чуть слышно застрекотали шестерни механизма, вздрогнули руки, из шарниров проступила призрачная плоть, наливающаяся жизнью. Лемпика закружилась в странных узорах, словно приветствуя новое воплощение хозяйки и, наконец, сияющий синим кристалл Розы Мистики погрузился в новый дом.
— Я вернулась, мастер. — сказала Соусейсеки, открывая глаза.
Сидя в мастерской часовщика, я с интересом наблюдал за его кропотливой работой. В каком-то смысле нас можно было бы назвать коллегами, хоть механизмы и оставались для меня не профессией, зрелищем.
— Скоро совсем работы не останется, — ворчал старик, поглядывая на меня огромным глазом из-под лупы, — все берут электронику, да и ее чаще выбрасывают, чем чинят.
— Доступность новых вещей губит старые, тут уже ничего не поделаешь.
— Тебе-то хоть в голову приходило, насколько настоящие часы отличаются от этой штампованной пластиковой дряни?
— Первым словом приговора для магии стал печатный станок. Последним — конвейер. Но чудеса в первую очередь внутри нас, и если нет мастера, оживляющего вещи, приходится полагаться на себя.
— Да не об этом я хотел сказать, хоть и ты прав, наверное. Вслушайся, оглянись. Как, думаешь, я стал часовых дел мастером?
— Не буду теряться в догадках.
— Мой род — потомственные часовщики. Так повелось, что старший сын получал мастерскую и все, что полагалось знать. Шесть поколений мы работали со временем и оно не могло не оставить на нас следов.
— Наверное, раньше это была очень уважаемая работа.
— Еще бы! Кроме механики, приходилось быть и кузнецом, и математиком, и немножко алхимиком. Не было ни этой стандартной, тьфу, штамповки, ни материалов, ни образцов.
— Наверное, немало старых секретов досталось вам в наследство.
— Толку-то с них теперь немного. Но не поэтому захотел я продолжать дело семьи.
— Почему же тогда?
— Сидел я в мастерской с отцом, как мы сейчас, смотрел. Все-то он мне показывал и объяснял, но слушать скучно было. Тогда он и сказал: «Вслушайся, оглянись. Слышишь, как течет в моих мельницах время? Думаешь, чудеса где-то за порогом притаились и ждут тебя? Нет, не ждут, проходят мимо. Но быть может, ты когда-нибудь сможешь то, что не удалось нам. Остановить часы внутри себя, чтобы жить вечно».
— И он верил, что это возможно?
— Верил. И я верил, что если не у меня, так у сына получится. А теперь вот как все обернулось. Время посмеялось надо мной — нет больше сына, и часов скоро не будет.
— Еще ведь жизнь не закончилась, верно?
— Я уже не успею, а продолжать некому. Так и сгинет все, хоть и заслуженно. Не нам, смертным, бороться с неизбежностью.
— Кто знает, кто знает. Может быть, больше никому это и не нужно.
Часть II
Соусейсеки словно второй раз ожила после того, как вернула настоящее тело. Пока я восстанавливал силы, латал раны и пытался разобраться с изменениями, которые получились от стремительного старения, она тоже не теряла времени зря. Пекла печенье и — вот уж неожиданность — даже пела, когда была уверена, что никто не слышит. И улыбаться стала гораздо чаще, хотя и мрачнела иногда, поглядывая на сквозящую в моих волосах седину.
Как она объясняла, раньше почти все силы Розы Мистики уходили впустую, теряясь в несовершенном материале, а теперь нужно было совсем немного, чтобы удерживать в форме его сгустившиеся остатки. Расставаться с ним окончательно ей не хотелось, да и не нужно было. Теперь материя сна наполняла Соу изнутри, а увидеть ее можно было только там, где раньше были шарниры — теперь они были похожи на спрятавшиеся под кожей суставы.
Никто не спешил навестить нас, и я был искренне рад — за последнее время случилось слишком многое, и передышка была особенно кстати. Появилось время подумать над тем, как же все-таки искать неуловимого Отца, как возвращать долги Суигинто и…как вместить такие количества выпечки, которая сама просилась в рот.
Наконец-то все было хорошо, хоть и ненадолго.
Прошло две недели, прежде чем я мог с уверенностью сказать, что готов продолжать путь к нашей цели. О ранах теперь напоминали только полоски светлой кожи, следы старости исчезли, и о произошедшем напоминала только паутина сединок. За это время красное плетение трижды отбирало у меня немного памяти — впрочем, было немало вещей, которые можно было смело забыть.
Пришлось вернуться и к старым тренировкам, от которых я успел немного отвыкнуть. Несмотря на то, что полагаться на их результат в серьезных ситуациях не стоило, польза в них определенно была, да и Соусейсеки обижать не хотелось. Я понимал, что теперь, когда появилось так много причин сосредоточиться на магии, ей может показаться, что ее искусство теперь мне не нужно.
— Ты будешь продолжать учиться у меня, мастер? — спросила она тем вечером словно бы между прочим.
— Я все время учусь у тебя, Соу. Или ты имеешь в виду наши поединки?
— Именно их. Теперь, когда у тебя есть новые силы, я не могу обучить тебя владению ими в бою, а полагаться на оружие…
— Конечно, ты права. Но стоит ли полагаться на что-то одно, имея больше? Сила и мастерство могут помочь там, где не справятся чары, но даже если бы это было не так — мне все равно просто нравятся твои уроки.
— Ты так считаешь, мастер? Учти, я не буду давать поблажек, если за тебя возьмется еще и Суигинто.
— У вас… разные методы. Но еще недавно ты хотела, чтобы я отказался от нее.
— И сейчас не слишком одобряю. Хотя она показала, что может быть полезна. Странно, что вы нашли общий язык, конечно.
— Ничего странного. Она рассчитывает использовать нас, чтобы решить свои проблемы, но забывает о той вероятности, что к нам можно привыкнуть.
— Что ты имеешь в виду?
— Отец ни в коем случае не мог сделать ее исчадием ада, и это значит, что в ней до поры до времени скрыты и хорошие качества. Она заботится о медиуме — с чего вдруг? Она не начинает новой Игры — хотя правила этого не запрещают. В конце концов, у нее появилась мысль о том, что нет единственного правильного пути, ее фанатизм дал трещинку.
— Думаешь, она образумилась?
— Теперь она точно понимает, что делает, а значит, с ней можно договариваться.
— Раньше такое тоже случалось.
— Целью была Игра, не более. Теперь все немного по-другому.
— Посмотрим, посмотрим.
Говорили мы долго. И о следующей краске, и о спуске к Морю, и о походе во сны. Соусейсеки рассказала немало интересного о встречавшихся в таких путешествиях опасностях, но в любом случае точно сказать что-то можно было только на месте. Особняком вставал вопрос о том, как я попаду в больницу, оставаясь незамеченным.
Как водится, вариантов было немало, но все же мы решили расспросить Суигинто, которая там все-таки бывала чаще нас. Оставалось ждать ее появления и готовиться к вылазке. Нам нужно было не много ни мало научиться лечить умирающих изнутри.
Снаружи завывал ветер, обрушившийся ураганом на Токио. По дрожащим стеклам непрерывными реками ползли сосуды из плоти разбившихся вдребезги капель, стены жалобно поскрипывали и гудели под тяжелыми ударами воздушных молотов. Самое подходящее время для того, чтобы свернуться клубочком под теплым одеялом и мирно уснуть. Так мы и собирались поступить, если бы не одна неожиданность, заглянувшая к нам через зеркало.
Роняя на пол мокрые перья, Суигинто вошла в комнату, заставив нас замолчать от удивления. Похоже, она попала под ливень и вымокла до нитки — но зачем приходить к нам? Впрочем, держалась она так, как будто ничего не произошло и все совершенно в порядке вещей.
— Что вы так смотрите, как будто призрака увидели? Или не ожидали, что я приду вас проведать?
— Ну, не буду врать, не ожидали, — честно ответил я. — И все же это приятная неожиданность.
— Решила посмотреть, не сломал ли ветер вашу халупу, — огрызнулась она. — А то может статься, что долги отдавать будет некому.
— Как видишь, все не так плохо. Впрочем, на днях мы бы и сами стали тебя искать — я почти здоров, да и Соусейсеки готова действовать.
— Что ж, буду считать, что у вас хватит сил выполнить свои обещания, — она повернулась, собирясь уходить.
— Постой, постой, Суигинто! — воскликнул я, — Ты… быть может, останешься?
— Что? Зачем мне… — она заметно смутилась.
— Здесь сухо, тепло и уютно. Вымокла-то ты не в Н-поле, значит, твой дом не устоял перед непогодой. У Мегу ночные обходы, люди, суета. Оставайся.
— Ты, может быть, ждешь, что я присоединюсь к этим просьбам, — подала голос Соусейсеки, — но я не стану. Если ты предпочитаешь уйти — уходи, если нет — оставайся.
— Вы, наверное, забыли, с кем…
— О нет. Это привычка, — я понял, что делал не так, — уговаривать тех, кто нужен для дела.
— Для какого дела?
— Видишь ли, для того, чтобы вылечить Мегу, нам придется освоить некоторые умения, — пошел в атаку я, — но ты знаешь о ней больше нас и сможешь подсказать решения.
— Вот как? Может, я зря поверила, что вы на что-то способны?
— Оставайся и посмотри сама. Или скучать в Н-поле интересней?
— Да, это убедительно. Что ж, показывай, что хотел.
— Деловитости тебе не занимать, Суигинто. Но моя магия требует подготовки, а ты пока могла бы пообсохнуть — иначе может возникнуть вопрос о том, бывают ли Алисами куклы с заржавевшим механизмом.
— За такие предположения тебя стоило бы размазать по полу, нахальный медиум. И вообще, что за забота?
— Тебе еще учить меня, между прочим. Оттого и думаю, как бы тебя не потерять до поры до времени.
— Может, ты еще и посмотреть решил?
— Ну что ты, зачем отвлекаться. Вот тебе фен, а я отвернусь и займусь делом.
— Фен? Что это за штуку ты мне дал?
— Вот, эту штуку в розетку, а теперь включить горячий…
Пришлось все-таки просить Соусейсеки устроить нашей гостье небольшой экскурс в мир техники. Пока они возились с феном, я, как и обещал, принялся за «дело». Суть была в том, что вместо тренировки я собирался устроить этой парочке небольшую экскурсию, используя серебро и немного эмоций. Слишком много плохого случалось с ними, а мне по душе была концепция равновесия.
