— Вижу-вижу, что книжки ты зубрил исправно. Наставник заставлял, или самому нравилось? — с обидным смешком перебил Рубус. Серп сдержался и промолчал. Рассказывать такому о своей хорошей памяти — себя не уважать. — Ну так вот, людишки с тех островов слизней используют, чтоб до золотых жил добираться. Слизни — подгорные твари, прогрызают ходы даже в твердом граните, не то что в здешнем известняке. Золото им нужно, чтобы гнезда делать. Почему-то их яйца ни на камне, ни на голой земле, ни на других металлах не вызревают. Так что запасы золотишка они чуют ого-го через какие толщи!

— Значит, он сейчас в сокровищнице загнездится? — брезгливо спросил Серп. — Вроде дракона?

— Яйца отложит и сдохнет, — пояснил Рубус. — Это быстро, тварь на сносях. Я за ней слежу, — постучал себя по лбу. — Как только кончится, вытяну через тоннель из сокровищницы золото и что там еще запрятано. Может, несколько яиц повезет зацепить. Их неплохо сбыть можно, да и самим еще пригодятся.

— Хороший план, — вынужден был признать Серп. — Никогда не слышал об этих слизнях.

— Рудокопы ими дорожат и не кричат на каждом углу, особливо при чужаках. Я у них не один год жил, вот и прознал.

Или сам родом с тех островов, подумал Серп.

— Зачем я держу полотно? Только из-за твоей волшбы? Слизень вряд ли вмешивается в плетение сил. Это же обычный зверь, ведь так?

— Больно ты любопытен. Делай свое дело и молчи. В накладе не останешься.

Серп задумался. Скорее всего, слизень не опасен, раз подобных тварей используют простые рудокопы. Или подождать, пока зверь сдохнет, чтобы уж наверняка?

— Эй, Чудь, подь сюда! — Рубус окликнул одного из своих людей.

К чародеям приблизился огромный мужик с всклокоченной, давно не стриженной шевелюрой, лицо до глаз заросло густой черной бородой. В расшнурованном вырезе рубахи виднелась клочковатая шерсть, покрывавшая широкую грудь. Не просто Чудь, настоящее чудише.

— Придется, Серп, еще маленько потерпеть мою подозрительность. Чудь, подержи у его бока перышко. Начнет рыпаться, вспори и вырви печень.

— Не подойти к нему, Руб, — прогудел детина, наткнувшись на невидимую преграду, которой Серп окружил себя, стоило встретиться с лиходеем у трактира.

— Не балуй, палач, — Рубус с явным удовольствием рассматривал искаженное злостью лицо напарника. Щит преступного чародея стал таким мощным, что оказался видим, по крайней мере, Серпу. Клубился призрачно мерцающим облаком вокруг фигуры в плаще, надежно ограждая хрупкое человеческое тело. — Сними свою защиту, пока я не взломал. Дай Чудю выполнить приказ, и можешь закрыть вас обоих. Мой человек возражать не будет. Он дергаться начинает, когда рядом с ним чудят, — ухмыльнулся.

— За это тебе придется как следует мне надбавить, — скрипя зубами, процедил Серп. От волосатого бородача, который стоял теперь едва ли не вплотную, приставив нож к правому боку чародея, сразу под ребрами, нестерпимо воняло немытым телом, рыбой и чесноком.

Справившись с бешеной злостью, Серп подумал, что влип. Слишком долго выжидал, ловя подходящий момент для удара, хотел наверняка. И вот пожалуйста: все его чародейские умения бессильны перед острым лезвием. Не просто острым, заговоренным от чужой волшбы. Рубус отлично подготовился: и сознание Чудя защитил от возможного вмешательства случайного напарника. Как теперь незаметно ударить лиходейского главаря чарами? Стоит пошевелиться, напрячься — а без этого не высвободишь достаточно силы, чтобы пробить мощный щит — и мужик либо предупредит Рубуса, либо просто вспорет Серпу бок. Если же сначала тем или иным способом избавиться от вонючего громилы, это не укроется от преступного чародея, и неожиданного удара не получится.

В открытом противостоянии Серпу будет непросто одержать верх. Перевес сил, увы, не на его стороне. Пока мощи достаточно, но восполнить расход не удастся, и кто знает, получится ли чаровать, когда силы убудет вполовину. Как его тогда прижало с Лилеей! А Рубус может пить, захлебываясь, свет полной луны. Хоть бы облака набежали.

* * *

Иволга больше не могла читать. Глаза успешно разбирали слова, но разум напрочь отказывался воспринимать их смысл. Серп опять где-то пропадал, как пропадал два дня назад, и еще за два дня до того. Будто у него условлено проводить где-то каждый третий вечер. Может быть, и правда, условлено?

Простейшее объяснение его отсутствий — любовную связь — Иви отмела почти сразу. Чародей по-прежнему нуждался в ней как в источнике силы. Нет, за проведенными невесть где вечерами крылось нечто другое. Когда Серп в первый раз вернулся позже обычного, изрядно навеселе, то сказал странную вещь. Мол, она сломала нос напавшему на нее в трущобах. Откуда он мог узнать? И про смерть того человека?..

Девушка с беспокойством дотронулась до бусин браслета-оберега. Они, кажется, стали еще теплее, такого раньше не бывало. Камни, наоборот, холодили кожу, стоило ей обнажить руку. Студеной водой полить, чтобы окончательно убедиться?

Но за водой она не пошла, снова углубившись в раздумья. В трущобах ее схватили неспроста, хотели чего-то добиться от чародея. Вдруг они нашли его, пригрозили и теперь заставляют работать на них? Правда, Серп в последние дни совсем не походил на человека, которого принуждают выполнять неугодное. Наоборот, он был довольным и еще более самоуверенным, чем обычно.

Ох, Светлое Солнце, наверное, чародей все-таки впутался в какие-то темные дела! Эти сангрилы становятся все теплее, плавя последние сомнения, словно огонь свечи — воск. В прошлые вечера Серп возвращался сразу после полуночи, а сейчас уже четверть второго в замке пробило...

И Иволга наконец решилась, быстро натянула платье, прогнала смущение и направилась к Кайту.

Стоило пару раз стукнуть в дверь, как в комнате послышалась возня: стражник спал чутко. Через несколько мгновений, за которые сердечко Иви успело сделать множество ударов, створка приоткрылась, и в коридор выглянул заспанный парень. Увидел в свете чародейского светильника девушку, тут же бросил злой взгляд ей за спину, словно ожидая узреть преследователя.

— Что случилось? — Кайт открыл дверь пошире, стараясь рассмотреть дальний конец коридора. Рубахи на стражнике не было, только штаны.

— Серпа до сих пор нет, — Иволга залилась краской. — Уже второй час ночи. Я тревожусь.

— Светлое Солнце! Хочешь, чтобы я его по кабакам искал? — изумился Кайт.

Девушка, не зная куда девать глаза, чтобы не натыкаться на мощный торс, пустилась в объяснения. Рассказала вкратце и о сломанном носе лиходея, и о поздних возвращениях через два дня на третий, и о разогревшихся камнях в амулете.

— Я знаю, что самое первое в голову приходит, — неожиданно твердо завершила свою речь Иви, глядя парню в лицо. — Любовницы тут ни при чем. Серп ходит в какой-то трактир, где женщин не бывает. Только старая хозяйка.

Кайт запустил пятерню в свои буйные кудри. Значит, Полумесяц внял его совету и зачастил к Мерте. Там он вполне мог встретить того самого мракова чароплета, с которым столкнулся у Лилеи. Гриф предупреждал, что лиходея ищут Кроты, что надо быть настороже, и что младшему палачу позволено участвовать в поисках на правах чародея. Получается, Иволга тревожится не зря. Да еще этот ее разогревшийся амулет.

— Подожди, сейчас оденусь, — он прикрыл дверь.

Когда вышел, Иви стояла и сосредоточенно щупала оберег через ткань платья.

— Позволь мне?

Она кивнула, и Кайт осторожно прикоснулся к рукаву, под которым ощущался плетеный браслет с каменными бусинами. Парень сжал руку покрепче, но никакого тепла, кроме тепла девичьего тела, не почувствовал.

— По-моему, камни как камни. Не горячие, не холодные.

— Значит, ты не можешь почувствовать, — упрямо сказала она. — Это же не твой оберег. Пойдешь со мной искать Серпа или нет?

— Пойду. Только как мы его найдем? Мелга большая, — засомневался Кайт.

— Может быть, камни помогут.

И они вышли в осеннюю ночь, озаренную светом желтой, будто цветок лютика, луны.

* * *

Серп не знал, что бесило сильнее: смердящий Чудь, который уже не просто стоял вплотную, а едва ли не прижимался, или невозможность немедленно покончить с Рубусом.

Из ямы давно не вылетала земля, но сколько прошло времени, чародей сказать не мог. Кажется, они пришли сюда вскоре после того, как часы в замке пробили один раз. Отбивали уже два или нет? Если и отбивали, он не заметил, поглощенный злостью и лихорадочными попытками найти хоть какой-то выход. Вообще-то выход был, довольно простой, но Серпу вовсе не улыбалось рисковать жизнью ради мелжской казны, в угоду Черену с Юнкусом.

— Зверюшка сдохла, — прозвучал в тишине голос Рубуса. — Ну, Госпожа Луна, пособи-ка.

Серп увидел, как лунные лучи над головой лиходея замерцали, сплетаясь в частую сеть, та полосой светлого тумана скользнула к вырытой слизнем яме и стекла в темноту. Очень скоро невод вернулся с добычей. На землю, звеня, выплеснулся тускло поблескивающий в бледных лучах поток, рассыпался монетами, иные, наткнувшись на камни, подпрыгивали, будто шустрые рыбешки. Грабители восторженно загомонили, стянулись ближе к подкопу.

Помощник палача словно увидел, как пустеет подземелье, где хранится мелжская казна, как лунная сеть неумолимо захватывает сокровища, вытягивает их наверх через темный, пахнущий землей тоннель. И расплескивает россыпью богатого улова у ног радостных лиходеев — это уже видно обычным зрением.

— И чо тут у нас? — Рубус подошел поближе к яме, с заметным усилием поднял большую шкатулку. — Тяжелая, зараза.

Снова плеснуло монетами, и лиходей отскочил, хохоча. Со шкатулкой расставаться не захотел, видно, решил, что в ней содержится нечто особо ценное.

— Парни, кончайте набивать карманы, — приказал своим людям. — Знаете же, что я все до последней монетки вытряхну. И не только из одежды, но и из разных-прочих отверстий. Берите мешки и собирайте золотишко. Потом сразу в переход, — придерживая шкатулку одной рукой, другой открыл мутную воронку.

— Так-то, Серп! — обернулся к напарнику. — Тут на всех хватит!

Чародей в который раз за этот несчастливый вечер заскрипел зубами. Еще немного, и шайка смоется с награбленным, переход отследить по-прежнему не удастся. И никакой уверенности, что его возьмут с собой. Он бы на месте этого Рубуса нипочем не взял. Показал бы задаваке, где его место. А место его в мелжской тюрьме, а то и на виселице. После того, как Вермей познакомит бывшего помощника со всеми своими умениями. Интересно, огорчится палач, когда Серпа приволокут в пыточную для допроса? Неужели опять придется бежать? Только бы успеть забрать птаху...

— А это еще что за явление? — Рубус, откинувший крышку вожделенной шкатулки, смотрел не внутрь, а за спину напарника. Серп надеялся, что Чудь обернется, ослабит хватку хоть на миг, но тот относился к своим обязанностям серьезно и еще сильнее прижал нож к боку чародея, заодно засопел в ухо. — Да это ж твоя служанка, палач! С каким-то громилой. Не бойся, я не дам им уйти.

Серп обернулся. Вдоль стены замка медленно брели Иволга и Крестэль. Они напряженно смотрели по сторонам, видно что-то искали. Вот девушка остановилась и, поморщившись, словно от боли, потерла руку повыше локтя, где был надет амулет. Губы ее зашевелились, чародей напряг слух.

— ...Жжет невыносимо. Наверное, он где-то здесь.

— Да где же? На стене? — Кайт задрал голову. — Или в землю зарылся? Эй, Полумесяц! — закричал он. — Где прячешься? Выходи! Твой амулет сейчас Иволге руку зажарит.

Грабители, услышав голоса, отвлеклись от работы и уставились на приближающуюся парочку.

— Делом занимайтесь! — прикрикнул на них Рубус, ставя открытую шкатулку на землю у своих ног. — С этими я разберусь!

Он что-то пробормотал, сделав движение рукой в сторону Кайта и Иволги. Серп понял, что лиходей пропускает их сквозь завесу. Дело принимало совсем дурной оборот. Птаха, конечно, оказалась рядом, если все рухнет, можно схватить ее и сбежать. Да вот позволит ли Рубус?

— Что это вы здесь творите? — с возмущением вопросил Кайт, оглядывая картину грабежа и бесчинств, внезапно возникшую на месте тихой, пустой, залитой лунным светом улицы.

— А не тот ли это тупица, Серп, в доме которого ты окопался? — спросил Рубус.

— Он, — Серп отлично чувствовал, что за спинами незадачливой парочки завеса восстановила свою целостность, отрезая путь к бегству.

— Эх, люблю прикончить стражника! — воодушевился лиходей.

— Нет! — рявкнул Серп. — Не вздумай!

— Ты что же, палач, ухитрился меня облапошить? — вкрадчиво поинтересовался Рубус. — На шишек работаешь? Их пса защищаешь?

— Я тебе не врал. — Злость, теперь и на бестолкового Крестэля, который подвернулся так не вовремя, да еще с драгоценной девчонкой, затопила рассудок. Чародей, забыв об осторожности, раздраженно отпихнул Чудя. — Отлипни, вонючка. Я что, на девку похож?

— Но-но, не рыпайся, — мужик ощутимо кольнул острием ножа в бок, но соизволил слегка отстраниться.

— Хватит! — заорал Рубус. — Не хочешь, чтобы я его прикончил, давай сам.

— Ты прямо мысли мои читаешь! — оскалился Серп. — Именно это я давно мечтаю сделать. Прикончить мракова Моховика.

Смотреть на лица Крестэля и Иволги было не слишком приятно. Даром обладать не нужно, и так отлично видно, что о тебе думают. А Рубус доволен. Еще бы: Серп говорил совершенно искренне. Прикончить стражника хотелось ужасно, только делать этого чародей не собирался, ни сейчас, никогда прежде. Зато теперь у него есть возможность применить чары, не опасаясь удара ножом.

— Иволга, отойди, — Кайт попытался оттолкнуть девушку подальше. — Полумесяц, мрак ему в душу, на сей раз, похоже, не шутит. Может, мой амулет выдержит...

— Серп, не смей! — закричала Иви, вцепляясь в стражника. — Если только ты хоть что-то Кайту сделаешь, никогда больше...

— Обидно, если собственная служанка предпочитает другого, — хмыкнул Рубус.

Серп был благодарен лиходею за злорадство. Это давало повод посмотреть в его сторону, не только посмотреть, немного повернуться. Силы он уже высвободил достаточно, золотое сверкание вот-вот просочится меж пальцев сжатых кулаков. И щит пробьет, и оглушит, хотя бы слегка. А там еще поглядим, кто кого. Раз птаха рядом, может, способность чаровать не исчезнет, даже когда запас мощи поубавится.

При взгляде на Рубуса злость в душе Серпа сменилась ликованием. У ног лиходея в раскрытой шкатулке, полной до краев, мерцали очи полнолуния, напитанные силой. Это было отлично видно по их блеску, слишком яркому, серебристому. Пустые же кристаллы сияли мягко, казались подернутыми синеватым туманом. Спасибо наставнику, который показал, как опасны могут быть лунные камни, если извлекать из них накопленную мощь чересчур торопливо. Тот крошечный камешек, стоило приказать ему отдать силу полностью и немедленно, разлетелся в пыль, а на полянке, где он лежал, образовалась немалых размеров яма.