Игра на Цезаря

Эрик, сделав шаг, обхватил руками голову и, как подкошенный, опустился в траву. Но, все ж, произнес:

— И давно ты... поняла?

— Давно ли? — глядя на него, прищурилась я. — Сразу после нашего первого разговора. Ты тогда жутко нервничал и постоянно отводил взгляд. Было заметно, что данная ситуация тебе глубоко не по душе. Но, я тогда поняла еще и другое: ты на самом деле, искренне хочешь мне помочь. И убеждалась в этом снова и снова. Я и сейчас так думаю. И именно поэтому до сих пор считаю тебя своим другом... Это — правда. Мне и самой удивительно, зная мое прошлое. Наверное, я все же, вновь научилась дружить. И я тебя, Эрик... Эрислав, как друга прошу: давай закроем обе эти темы разом. И с поцелуем нашим и с твоими отчетами?.. Ты меня слышишь?

— Я тебя... слышу, — выдохнул он. И поднял на меня взгляд. — Все так. На самом деле. Наш Верховный в курсе хода поисков. И, я думаю... — хмыкнув, смолк он. — Я уверен, Агата, что нам этот факт даже поможет. Я постараюсь его убедить в необходимости вмешательства, даже при полном отсутствии доказательной базы... Все так... Я сам тогда к нему пришел и потребовал, чтобы он изменил решение по Нику. А он... он предложил мне "альтернативу". Я бы и без этой "альтернативы" стал тебе помогать, но, наш Верховный пообещал поддержку в случае необходимости. Он на самом деле Ником дорожит. Ты мне можешь не верить, но, это так. Просто, все очень... не просто.

— Просто, не просто, — скривилась я. — Поможет, я буду только рада. Лишь бы не мешал... Эрик, я ведь тебе вопрос задала?

— Я помню, — поднялся он с земли. — Хорошо. Давай закроем обе темы. Если ты...

— Что, "если я"?

— Если ты мне скажешь: чего хочет от тебя Его Величество.

Ух, ты! Бумерангом прилетело. Не ожидала:

— Это тебе... Верховный ваш намекнул? — тихо уточнила у Эрика.

— Нет. Я сам понял, — и улыбнулся. — Логическую цепочку огласить?

— Не надо, — отвернулась теперь уже я. И тупо уставилась на тихую реку. — Не надо... Того, чего он от меня "хочет", он не получит.

— Агата, как ты из этого выкрутишься?

— Не знаю, — тряхнула я головой. — Я думаю... Думаю. Складываю головоломку по частям. Его Величество мне очень жизнь усложнил. Это — факт, но, игнорировать игру вокруг него я не могу. Потому что, от ее исхода напрямую зависят наши три, пока три, жизни.

— Значит...

— Значит, придется решать все проблемы оптом. В один присест.

— Да, — зло хмыкнул Эрик. — Моя помощь нужна?.. Как друга, Агата?

— Понадобится, я скажу, — взглянула я в сосредоточенное рыцарское лицо. — А теперь... есть очень хочется. Когда мы с тобой в последний раз ели?

— Не помню, — оскалился он в ответ. — Кажется, утром. В Либряне. Или в столице.

Вот, что за жизнь? Одни сплошные скачки. На голодный желудок...

С утра меня знатно накормили. Порадовали с лихвой. Омлет с грибами, салат с огурцами, пирог... с чем, не помню (видно, он "лихвой" и был). А теперь, тянул живот вниз и вгонял в совершенно ненужный сон — я сегодня и поспала то хорошо. В общем, хороший начинается день. Отличный даже:

— Доброе утро, госпожа Клара. Могу я видеть нашего уважаемого больного?

— Здравствуйте, Агата. А его нет.

— Как "нет"? — день то ведь "хороший"? Так "отлично" начал...

— Отбыл мой муж. Четыре дня тому назад закреплять лечебный результат в Тайриле, — задрала острый нос его супруга и звучно оным потянула. — Там теперь так отрадно. Не то что здесь... А вы когда в отпуск, Агата?

— Куда? — хрипло уточнила я. — Не-е знаю. И, всего доброго вам и господину Исбургу передайте.

— Ой, — прихлопнула себя по лбу дама. — Насчет "передать"! Вам записка от моего мужа. Сейчас, — и исчезла за дверью гостиной. Я — осталась торчать у двери одна. Точно три секунды. — Вот!

— Спасибо.

На маленьком, ровно остриженном квадрате было кривым "выздоравливающим" почерком выведено: "Черный Ирис. Несомненно. Агата, осторожней. Меня сослали. Мой адрес в Тайриле..." и так далее, с подробностью до поворота к дому... Спасибо, наставник. Но, это — уже не новость. Это — факт...

— Доброе утро, Агата!

Всё! Утро мое бесповоротно полетело ко всем чертям. От такой то "задушевной улыбки":

— Чего надо, Глеб?

Некромант, ничуть не смутившись, козлом перемахнул через улицу и припустил со мной рядом по тротуару:

— Как дела твои?

— Представь, были хорошими.

— Представляю, — многозначительно пропел он. — А я сказать тебе хотел...

— Его Величество вернулся? — резко встала я.

Глеб открыл рот:

— Да.

— И что? Ты теперь везде за мной бегать начнешь? Так может, на развал смотаемся? Я корзину выберу побольше? Заодно потаскаешь?

— Агата.

— Что, Глеб? — выдула я ноздрями пар. — Что?!

— Ну, у тебя и... настрой.

— До тебя терпимый был. Чего ты хочешь?

— Ты сама знаешь, — вмиг изменил мужчина и тон и взгляд.

— Я своего мнения не поменяю. Дальше что?

— Надо вместе подумать, как теперь поступить.

— О-о. Слово то какое, — закатила я к небу глаза. — "Вместе". Тогда, может, с обоюдных откровений и начнем? Скажите мне, ваше некромантство: чего вы так боитесь? Молчите? Так я сама скажу. Точнее, спрошу. И пока ты мне не ответишь, лучше даже в поле зрения не попадай.

— Тон сбавь. Прохожие вокруг, — подхватил он меня под локоть, оттащив в переулок. — Теперь, спрашивай.

— Спрашиваю: зачем Его Величеству столько атрактина? В перстнях при себе, в покоях личных? Что опять молчишь?.. А-а. Ну, ладно. Я пошла, — и, выдернув локоть, подорвалась из переулка прочь. Хотелось еще обернуться и кулак показать. Или другую фигуру. Потому что, обидно до слез. Да что сделаешь то? Одним прощаешь, на других злишься. Что за жизнь?

Но, то, что она меня окончательно собьет с ног, я узнала уже через минуту:

— Госпожа Вешковская-Подугор!

Крытый черный экипаж с полным отсутствием гербов и просто вензелей на лакированных боках, дернулся и замер рядом на мостовой. Дверца распахнулась. Мужчина в красном бархатном нутре, не смотря на сидячую позу, отработанно красиво качнулся вперед. — Господин Лемех. Личный секретарь Его Величества, короля Ладмении, Василия Второго. У меня к вам конфиденциальный разговор. Вам — в какую сторону? Предлагаю свою компанию.

— Ага, — глядя на застывшего у угла дома Глеба, выдохнула я. — Почему бы и нет? — и решительно полезла "составлять компанию"...

ГЛАВА 13

Как чувствует себя полный безумец? Не гонимый страшными фобиями, а тот, что вечный ребенок в душе? Для него "море" за углом — по щиколотку, "полчища врага" вдоль забора истребимы деревяшкой, а "дракон" живет в будке во дворе. И он счастлив. Спокоен, уверен в себе и счастлив... О, все прокуратские боги, верните меня в детство!!! Или лишите ума!!! Я вновь хочу стать спокойной и уверенной!

Густые серебристые заросли ристалищной ивы шумят под ветром. Он порывами угощает мой нос щедрым запахом полыни. Полынь здесь — повсюду. Куда ни кинь взгляд, но я сейчас смотрю гораздо дальше. Сосредоточенно щурясь от солнца. Солнце мне мешает, а еще шум листвы.

— Агата?.. Агата, что ты там видишь? — Ник, приплясывая под деревом, трет свой облезлый нос. В сторонке от него, у самого забора, мнутся Года и Ло.

— Вижу, — важно киваю я, глядя на Ника.

— И-и? — разевает он рот. — Где они обосновались?

— Вижу макушки трех и тыл одного. Еще двоих не вижу, — и вновь прищуриваюсь за высокий забор. — Залегли в лопухах правее старой колокольни.

— О-о, — теперь мой напарник чешет свой затылок и крепко задумывается. Процесс этот именно чесом затылка и знаменован. Если Ник просто в нетерпении, то трет нос. А для придания суровости сдвигает брови. Выглядит смешно и лично меня не впечатляет нисколько (я пару раз даже прыскала в ладошку, после чего данный прием ко мне вовсе применять перестали). А вот на других он, обычно, действует. Даже на Году и Ло.

— Ник, они решили пере... это...

— Что? — подпрыгивает тот под деревом.

— Пере-бази-роваться, — вспоминаю, наконец, нужное слово.

— И куда? — срывается к иве Года.

— А куда? Куда?.. Отползают на юг.

— Ага-та, — тоном нашего преподавателя по ориентировке протягивает Ник. — Агата, посмотри внимательно: сумка при них?

— Ага, — от "внимания" открываю я рот. А через три секунды еще и глаза выпучиваю. — Да так не честно!

— Тише, — шипят на меня уже все трое. — Что там?

— Они решили наш приз сами сожрать! Одни!

— Хобья сила, — сдвинув брови, усиленно чешет Ник затылок. — Та-ак. Заходить с тыла... чревато — могут уже успеть. Значит, идем напролом. Прыгай, я ловлю, — и вскидывает ко мне руки.

— Ой, — уже на изготовке, замираю я.

— Агата, ну, ты чего? — щурится на меня снизу Ло. — Вре-мя.

— Я... — и почему левитация лишь на третьем курсе? — Я...

Ник, по-прежнему с поднятыми руками, мне ободряюще улыбается:

— Агата, не бойся. Здесь — не высоко. Только сверху так кажется. И я — сильный. Словлю. Ну, давай.

— Ага, — киваю я ему. Потом еще раз, сквозь листву гляжу на вероломных "противников"... жрут, гады. И...

— Действительно, не высоко, — и, оглядевшись по сторонам (дама в платье на старой иве учебного ристалища — зрелище еще то), одернула свой наряд. Потом закрыла глаза... Что в наших жизнях изменилось?.. Задачи всё те же — отбить главный приз. А что для этого нужно? — Иду... напролом.

И пошла через родительский дом...

На крыльце меня поджидала Варвара. Сама не своя: руки трясутся, глазища распахнуты.

— Что у вас тут стряслось? — с ходу огласилась я.

"Не ребенок" не то икнул, не то всхлипнул:

— Ой, Агата. Там — такое. Такое.

— Да что "там"? — схватилась я за ручку двери.

— Они всё знают! — выпалила мне вдогонку Варя.

— О чем?

— О том, что Ник — в нашем мире. Агата, прости.

— Тебя пытали что ли? — склонилась я к испуганному лицу.

Варя затрясла головой:

— Не-ет. Сначала дядя Теофил прибыл. Он переживает за тебя и всё, о чем знает, тете Катаржине и дяде Людвигу рассказал. Про янтарь с бабочкой и про озеро Охранное.

— Та-ак. А потом?

— А потом тетя Оливет и дядя Роберт появились с большим арбузом. Они и раньше здесь бывали, да только без тебя. А потом тети Гортензия и Нинон. Они — последними.

— И с чего, вдруг, семейный слет?

Варя дернула плечиком:

— Не знаю... А, сегодня ж — воскресенье. А по воскресеньям мы всегда все вместе пьем чай. Здесь, в Бадуке или в Гусельницах. Только в прошлое — без вас с Ником. И, наверное, теперь очередь здесь пить.

— Понятно. А про...

— Ника? — пискнуло дитё и сделалось совсем несчастным. — Это — я. Агата, прости меня.

И как же всё не вовремя то!

— Варя, я простила и рассказывай.

— Правда, простила?

— Да!

— Ой!

— Варя... извини. Правда.

— Ну... тетя Оливет сильно заболела. И дядя Роберт за нее тревожится. Она плачет все время и говорит, что тебе сильно бегать и волноваться нельзя. И мне... мне, Агата, так ее жалко стало. Ну, я ей и сказала. На ушко. А она... Она руку к сердцу приложила и как заплачет опять. И все сразу про всё узнали... А потом меня тетя Нинон из гостиной увела наверх и сказала, чтоб я не переживала и она сама всё объяснит. Ну, почему ты про Ника молчала до сих пор. А я там сидела-сидела. И сюда потихонечку... Вот.

— "Вот", — сосредоточенно повторила я. — Ага. Так, значит... Ну, что, — и взглянула на Варвару. — Давай обратно наверх, а я...

— А ты? — прижала она ручки к груди.

— Объясняться. Если кто-то что-то еще недопонял. Все нормально, Варя, — но, как же не вовремя!

Хотя меня опередили. С объясненьями. И даже не Нинон — Эрик, красный, как рак в котелке, торчал у двери гостиной и явно мечтал свалить подальше.

— Всем здравствуйте! — с порога, под рыцарский выдох, заявила я. И обвела присутствующих взглядом. Последним задержалась им на Нинон. Та мне ободряюще-приветственно кивнула.

Папа же первым открыл рот:

— Доброе утро, дочь. И-и... как бы там ни было, вы с Эриком — большие молодчины. Я прав?

— Ты прав, Людвиг, — подтвердил от окна отец Ника.

Дядя Теофил крякнул в кулак, видно, тоже присоединяясь. Две сестры молча воздержались (кстати, а где госпожа Оливет?).

— Ну, а если я прав, — одарил папа взглядом мою родительницу в кресле. — Тогда говорите: что делаем дальше.

— "Агата, я держался, как мог. Про стеклодельню они — не в курсе", — скосился на меня мой подельник.

— "Мо-ло-дец", — скривясь, поощрила я его.

— Доча, ты ведь обещала нам не вмешиваться? — ненадолго ее молчаливого протеста хватило.

— А где госпожа Оливет?

— Я ее уложила наверху в гостевой. Доча...

— Агаточка, это ведь опасно, — всхлипнула из другого кресла тетка. — Я вот после той сцены у избушки в лесу до сих пор... грифон ночами снится. А тут...

— Так племянница ж — из Прокурата, а там мертвяками не удивишь, — встрял мой дядя.

— Ох, что ты говоришь, Теофил? Можно подумать, они некроманты, а не просто маги. Доча, ты на вопрос мой...

— И на мой, дочь.

— Агата, что дальше будем делать? Я больше сидеть и ждать не намерен. Мой сын неизвестно где и жив ли еще...

— Жив.

— Что?

— Доча, это — точно?

— Агата?

— "Ну, теперь — держись".

— Ник — жив, — мужественно выдохнула я. — И вчера мы с Эриком нашли новое место, где его стерегут.

— О-о...

— Агаточка! Так теперь надо...

— А ничего не надо!

— То есть, как? — подался от подоконника отец Ника. — То есть...

— Я все сделаю сама.

— А вот таких "сдвигов" на почве беременности ни у одной в нашем роду не было, — проникновенно констатировала мама. — Ты просто чокнулась, доча.

— А пусть даже и так, — согласилась я. — Пусть я "чокнулась". Но вам всем, и тебе, Эрик, дальше — нельзя.

— Это почему же? — сузил он глаза.

— Потому что, в случае неудачи на финише будут даже не Грязные земли...

Три секунды я наслаждалась тишиной. И за эти мгновенья тоже страстно пожелала свалить подальше, но потом:

— Вот это да! Дочь — не смешно!

— Нет, она точно чокнулась! Надо ее дома запереть!

— Агаточка, как же так?

— Ну, ты даешь. До конца, так до конца.

— Всех прошу помолчать!!!

— Вот спасибо, господин Роберт. Ну, мы пошли.

— Куда? — "поймал" он меня уже в развороте. — Агата, ответь мне на другой вопрос.

— Я вас... слушаю, — тяжко вздохнула я.

Отец Ника перевел взгляд с улицы за окном мне в глаза:

— А если ты сейчас отступишься? Если просто отойдешь в сторону? Что тогда произойдет?

О-о. А вот сие есть — настоящая "ловушка". Теперь понятно, в кого у него сын.

— Что "тогда произойдет"? — тихо уточнила я.

— Да, Агата?

— Ага... Нам всё равно... не жить. Нику — в первую очередь. А вот у Эрика и меня, думаю, еще будет время немного побегать, — и глянула на застывшего рыцаря. Тот в ответ лишь улыбнулся.

— О-ох.

— Тогда, рассказывай, Агата. Оба рассказывайте. А здесь останутся лишь...

— Дочь, я — с вами.

— Племянница, Эрик, и меня посчитайте. А то, хе-х, что-то жить стало скучно.