Тесселис

— А какая, мастер? — немного удивился я.

— Да с воздушными турбинами. Я бы сам занялся, но в полёте — не могу, — окунул он рукой Котельную. — Кузьмичёвские матросы не справляются — они могут поменять турбину, а в механике ни в зуб ногой. Ну что-то понимают, но починить не могут, — уточнил мастер. — А у нас запасная турбина только одна, а вышло из строя — пять. На двух мы неделю до Пурпурных островов добираться будем.

— И опасно тут, — поёжился я.

— Ну не сказать, что так уж опасно. Просто нам 'повезло', — хмыкнул мастер. — В разных смыслах, — уточнил он уже совершенно серьёзно. — Так вот, если займёшься — пойдёт тебе как переработка по договору. И премия, если справишься.

— Займусь, конечно, мастер! — немного возмутился я, но задумался.

Ну а что: деньги мне будут не лишние. Раз уж я сам решил, что собираю на учёбу и жизнь, если жизнь повернулась так — то чего возмущаться? Даже если у всех на Вагус Сумбонте есть свои причины, в которых деньги — не главное, то они всё равно всем нужны. И 'торговец', как-никак. Так что предложение мастера о дополнительной оплате — вполне уместно и порядочно.

— По суточной или недельной ставке? — солидно уточнил я.

— Хе-хе, по недельной, если справишься. Ну а если нет — то диагностика по суточной, — одобрительно кивнул мастер, широко улыбаясь.

Так что направился я в камбуз, где уже справились с последствиями боестолкновения. Быстро перекусил за офицерским столиком и направился на корму судна. А там матросы возились с тремя разобранными турбинами. Ещё одна была полностью уничтожена артиллерийским попаданием вместе с держателями, и на её месте обшивка Вагус Сумбонта просто 'наросла', хотя и без бронеплит.

— А, Фитя! — помахал мне рукой Кузьмич. — Разломали, вороги поганые, — указал он на разобранные турбины.

— Я попробую разобраться, возможно — починить, — сообщил я, приступив к диагностике и разбору.

Матросы расступились, присматривая, но Кузьмич быстро нашёл им дело. А я не совсем понял причин поломки. Точнее — в одной турбине погнуло и частично сломало лопатки. Во второй осколками во многих местах перебило медную обмотку двигателя. Но из этих двух — вполне можно собрать целую и рабочую, либо переставив блок с лопастями, либо сменив обмотку. А вот третья турбина была вполне рабочей, чего я не понимал. И направился к месту её крепления — и да, поломка крылась там. Кабель, подающий электричество, был не перебит, а повреждён древесной обшивкой. Выдавал скачущее напряжение, и турбина вела себя как повреждённая, будучи при этом совершенно нормальной и рабочей.

Возился я с этими турбинами, не без помощи Кузьмича и приданных мне в помощники матросов, почти полутора суток — суточный сон и дело не давали чувствовать усталость, а Кузьмич не нуждался во сне вовсе, меняя лишь помощников. В итоге моих трудов из шести кормовых турбин Воздушного Корабля работало четыре, что было более чем достойным результатом. И только я порадовался сообщению о премиальных, начисленных на мой счёт, ну и думал поинтересоваться своим текущим благосостоянием, как в технический коридор, где я наблюдал за работой механизмов, вбежал Пропотон. Зелёный, размахивая ушами и подпрыгивая, заверещал:

— Маленькая шамана Фиктор, большая шамана Разслшших тебя зовёт! Грань, у-у-ух! — пучил он глаза, размахивая ушами.

— Беги, Фитя, — правильно понял мой взгляд Кузьмич, так или иначе бывший неподалёку от места моих трудов. — Всё работает, кожухи мы поставим, а место твоё — в Котельной.

Ну и направился я в Котельную, где мастер уже чаровал над Очагом, готовясь к переходу через Грань.

— Починил турбины, в курсе, — пробасил он через плечо.

— Странно, что матросы не справились, там скорее муторно было, мастер Креп, — честно ответил я, разминая руки и распуская трактаторы, готовясь к 'бегу перехода' по кругу.

— Так там даже завалящего механика нет, парень. Прикрутить болт, прибить гвоздь — могут. Турбины вообще редко чинят — меняют целиком, по мере износа, — сообщил он.

И начал я носится по Котельной, правя мелкие поломки и сбои. Отстранённо думая, что Приют, оказывается, дал мне образование и умения в гораздо большей мере, чем у многих из 'семейных детей'. То ли родители совсем небогаты, то ли считали 'на кой тратить деньги на образование?' Но, в итоге, выходит что мне с Приютом как бы не повезло, о чём я даже и не думал. Мечтая, и прямо скажем, завидуя семьям детей на улицах Камулодуна.

Впрочем, это дело прошлое. Мечты и зависть эта — тоже. А сейчас у меня вполне перспективное будущее, заключил я.

И, к моменту слов мастера 'всё!' — был хоть и усталым (ну, полутора суток работы с турбинами, да и час перехода Грани!), но всё же был на удивление не вымотанным. Ну и машины работали, как надо.

— Мастер, — обратился я.

— Да, парень, хорошо, — покивал Креп. — Иди, отдохни...

— Я бы на Деревянный Остров хотел посмотреть с высоты, мастер, — сообщил я.

— А-а-а, да, первый раз зрелище очень впечатляющее, — согласно кивнул Мастер, махнув рукой. — Ну, иди, любуйся.

И я пошёл на обзорную палубу, где уже было немало матросов. Дело в том, что по описаниям и дагерротипам, самый большой остров Пурпурного архипелага, их столичный остров, если можно так выразится, был деревом. В самом прямом смысле слова, здоровенным, мистически созданным деревом, выращенным чуть ли не на рифе, занимающем огромную площадь, выполняющим роль и жилья, и пастбищ с полями, и опреснителя морской воды... Ну, много всяких функций выполняло это дерево, давшее название острову. Некоторые дневники давали ему название Мирового, из мифов Терры, хотя понятно, что это было просто результатом долгой и кропотливой работы мистиков.

Хотя, несмотря на дневники, описания и дагерротипы, я как-то сомневался, что такое может быть. И — совершенно зря: пробив облачность, Вагус Сумбонт спускался именно к огромному дереву. Верхушка его, раскидистая и похожая кроной на сосновую, возвышалась над уровнем моря не меньше чем на фурлонг. Сам 'остров', точнее, дерево, занимало круг не меньше двух миль диаметром, поднимаясь от уровня океана этакой 'спиралью', насколько я понимаю — след роста ствола островообразующего дерева. И на этих спиралях были и луга, и рощицы, и озера и ручейки, и даже небольшие леса. Ну, по крайней мере, из того, что можно было увидеть с высоты. А вот никаких домов на виду не было, хотя стоянка Воздушных Судов, и не одна, прекрасно наблюдалась: охваченные этакими древесными 'руками' округлые заводи, три штуки, прилегали к основанию острова-дерева. Ну и многочисленные Воздушные Суда располагались в этих 'древесных заводях', даже одно стартовало на наших глазах, поднимаясь и ложась на курс.

— ...в жизни... если бы своими глазами не увидел! — высказался один из экипажа очень громко, совершенно недостойными джентльмена выражениями, но настолько верно по сути, что его и не осудишь.

Причём, по мере приближения Вагус Сумбонта к дереву-острову открывались всё новые детали: домов на поверхности дерева не было, но они были частью этого дерева. И часть рощиц и лугов на поверхности, по приближении, оказались именно домами, вырастающими из основного дерева, с 'кровлей-листвой', ветвями стенами. Причём — вполне приличной, похожей на традиционную архитектурой. В одном из дневников, мной прочитанном, что-то такое описывалось, правда, довольно странно. В том смысле, что подобные 'дома-наросты' — что-то вроде 'чужеземного квартала', места для жизни не местных, пожелавших поселиться на Деревянном Острове. Но некомфортно себя чувствующих внутри дерева, жильё в котором нигде толком не описывалось, только сам факт, то живут друиды 'в древесине, как древоточецы или муравьи'.

Впрочем — сам увижу и узнаю. Вагус Сумбонт на Деревянном Острове недолго: починка, закупка товаров, составление маршрута. И, несмотря на мою 'временную подработку' с турбинами — делать ни мне, ни мастеру Крепу во время этой длительной остановки особо нечего. Так что, думаю, погуляю по описываемым в дневниках 'широким древесным коридорам'. Да и на 'искусственное Солнце внутри дерева' посмотреть интересно.

Но это — позже, понял я, подавив широкий зевок. Двое суток без сна, ну почти. И работа — приятная, нужная, даже хорошо оплачиваемая. Но отдохнуть — надо.

— Доброй ночи, мастер Креп, — зевая на ходу, произнёс я на пути в свою каюту.

— Одиннадцать пополудни, парень, — хмыкнул он. — Но доброй.

А я направился спать — и не успел, казалось, прилечь, как меня поднял вопль мастера 'вставай, Фиктор!' и запоздалый, уже привычный стук в дверь с этой стороны.

— Доброе утро, мастер Креп, — озвучил я, выбираясь из под одеяла.

— Доброе и впрямь утро, Фиктор. Ты опять сутки проспал, засоня. Просыпайся, собирайся и вали на берег. У тебя сутки, — деловито сообщил мастер Креп.

— А?... — понятно поинтересовался я, шебурша и одеваясь.

Ну, я не одет, конечно, но у мастера с приличиями свои, эксклюзивные отношения. Не уверен, что очень приличные, но моя одевающаяся персона его точно не оскорбит. И проявлять деликатность и выходить из каюты мастер не собирался, так что одевался я при нём. Да и умывался, оставив дверь уборной открытой, что рассказывающего Крепа, оседлавшего стул, ничуть не смутило.

И выходило, что везде, кроме Камулодуна, ну и кроме как в 'совсем полной жопе, парень!' — в Котельной должен быть либо мастер, либо, когда он покинет Судно — я. Оставлять Котельную без присмотра не стоит, так что мастер буквально выставлял меня с Вагус Сумбонта на сутки, видимо, сам желая после отдохнуть.

— Готов, мастер Креп, — сообщил я через двадцать минут после побудки довольно кивающему мастеру. — Перекушу на Деревянном...

— И верно, парень.

— Только мне надо к госпоже Тарассике забежать...

— А это тебе зачем? — нахмурился на меня мастер Креп, не сказать, чтобы совсем грозно, но нахмурился.

А я себе напомнил, что мастер к этой цверге, персеру-бухгалтеру нашего Корабля, питает романтические чувства.

— Деньги...

— А, херня, — понимающе хмыкнул цверг, извлекая из кармана небольшой кожаный мешочек, кидая мне. — Полслотни ауресов, должно хватить.

— Ик, — не удержал я удивлённого икания.

Всё же, хоть умом я понимал, что деньжищи у вольных торговцев вращаются огромные, но вот так кидать пятьдесят золотых...

— С Тарассики сам возьму, в твой счёт, — с мечтательной улыбкой сообщил мастер, явно озвучивая немаловажную причину своей щедрости. — Кстати, — удивлённо уставился он на меня. — Я привычки считать чужое добро не имею, парень. Но ты же при мне пару сотен ауресов получил. И что, в Кейлзе потретил?! — на этом он с искренним изумлением покачал головой, не переставая вопросительно смотреть на меня.

— Нет, конечно, мастер Креп! — даже возмутился я. — На что я такие огромные деньги я мог потратить?!

— Не знаю. А зачем тебе деньги-то нужны? Бордель на сутки в полном составе арендовать? — захрюкал мастер.

— Там на месяц хватит, насколько я понимаю.

— Смотря какой бордель, парень. Но в целом — верно понимаешь. Так куда ты пару сотен золотых-то дел? Я не допытываюсь, просто интересно, — ухмыльнулся в бороду мастер.

— Да в корабельную казну сдал, — признался я. — Мало ли, гоблины 'огненным богам' золотые блестяшки захотят в жертву принести.

— Гы-гы-гы, вообще — могут, — признал мастер. — Это ко мне не заходят, знают, что поджарит. Хотя и не вороваты, отучены, но у них... — понятно помахал он руками, показывая всякие завихрения в гоблинских умах, — ...но в жертву — могут.

Так что взял я мешочек с золотыми от мастера и выдвинулся к выходу из Котельной.

— И, парень, добрый совет, — в спину озвучил мне цверг, а когда я обернулся — продолжил: — Весь-не весь, но бордель посети.

— Так и собирался, благодарю за совет, мастер, — кивнул я, покидая котельную.

Ну, потому что, несмотря на суету, беготню (а, возможно, благодоря ей), я некоторое напряжение в организме чувствовал. Методы решения этого вопроса самостоятельно были, хотя мне к ним прибегать не приходилось. Что, кстати, тоже подтверждало правоту мастера насчёт 'пилюль в Приюте'. Но в данном случае — лучше уж с живым разумным. Накладнее, конечно, но лучше, и искусственная память подсказывала, что с живым — облегчение от всяких желаний подольше будет.

А выйдя на обзорную палубу, я любовался не только широкой пещерой в дереве, которой с воздуха было не заметно. Но и очень оригинальным 'швартовым', соединяющим борт Вагус Сумбонта с этой пещерой (или дуплом, учитывая, что она была в дереве). В борт нашего Корабля 'врастал' деревянный мост-жёлоб, изящно изгибающийся, с широким ровным проходом пяти футов. Даже страшновато было на него подниматься — в плане живой, как конечность какого-нибудь дриада. А вот сожмётся и раздавит... Но понятно, что не сжался и не раздавил — друиды Пурпурных островов неоправданной жестокостью не отличались. Только оправданной, их странными и не всегда понятными друидскими принципами.

18. Деревянный досуг

Идя по изогнутом жёлобу-мостку я, как понятно, с интересом оглядывался. Всё же, само по себе существование острова-дерева, да ещё и мистически активного, этакого колоссального дриада — поражало воображение. И взгляд — дагерротипов внутренностей Деревянного Острова не было, а описания в дневниках были прискорбно поверхностны. Например, мост-жёлоб, по которому я перемещался, был снабжён этакими 'моховыми перилами' — довольно приятными на ощупь. А видимые поверхности внутренностей пещеры-дупла были покрыты листьями, не сплошь, но их было очевидно и намного больше, чем снаружи. И, наконец, пещера, по приближении, оказалась не тёмной, а освещённой россыпью огоньков, светящихся похожим на солнечный, но ослабленным светом.

Дошёл я до конца мостика, думал уже углубиться в пещеру, в которой сновали разумные — явно из экипажей Кораблей, как передо мной, по-моему — мистическим образом, появились два друида.

Их внешность явно отличалась от прочих разумных. Они были... ярко-зелёные, с жёлтыми, лишёнными склеры глазами, рассечёнными вертикальным зрачком. Я бы даже подумал, что это какой-то специфический вид разумных, но в дневниках описывалось, что друиды Пурпрного Архипелага меняют не только природу, но и самих себя. 'Тансхомонизьм' — мелькнуло странное слово из исскуственной памяти, и в общем — было похоже на то. Так вот, пара разумных, появившихся передо мной, явно были полисменами или чем-то такого рода. В деревянных доспехах, оставляющих открытыми только лица, зелёных плащах поверх — вполне возможно, что из живой листвы. И 'деревянность' их костюмов не вызывала улыбки: совсем недавно, буквально на моих глазах, деревянный таран Вагус Сумбонта пробивал и даже рвал броневую обшивку военного Воздушного Корабля. А зрение — так, наверное, эти друиды не покидают Деревянный Остров. А в пещерах и переходах, особенно для полисменов, сориентированный на дальновидение круглый зрачок и не слишком нужен. А вот ориентированный на движение, как подсказала искусственная память, очень даже полезен выходит.

Но разглядывать и рассуждать можно долго. Вот только эти друиды, судя по взглядам, имеют ко мне какое-то дело.