Поэтому либо "русские европейцы" вновь каким-то чудом победят, либо обломки угасшей русской цивилизации сравнительно скоро будут утилизированы. Одним ли Китаем, Китаем ли и Западом на паях. Иначе говоря, то ли Россия повторит участь Византии, целиком переваренной Османской империей, то ли — участь Халифата, поэтапно поделенного между турками и европейцами.
Историко-культурологическое послесловие
1. Самым знаменитым средневековым мифологическим монархом Запада является король Артур. Артур Камелотский вместе со своим кузеном магом Мерлином учредил рыцарский круглый стол, т.е. организовал аристократическую элиту (не только британскую) как "горизонтальную" корпорацию. Это — легендарный исток демократических принципов Запада, через 7 веков приведший к Великой Хартии Вольностей. Как раз, когда испанские евреи перевели с арабского на латынь политологические труды Аристотеля и Платона.
На исламском Востоке монархический эталон — багдадский халиф Гарун аль-Рашид. Халиф Гарун прославился тем, что по ночам вместе со своим первым визирем работал в Багдаде агентом антикоррупционного управления под прикрытием. От этого идет "восточный" идеал монарха, лично расследующего все безобразия своих подчиненных.
Вся современная борьба политических доктрин — это спор артурового и гаруновского принципа организации эффективной власти. Забавным комментарием к этому стало недавнее разоблачение твиттера "Гоблина" (якобы премьера Медведева), тайно подписанного на твиттеры Ходорковского, Навального и Илларионова. Такой вот Гарун 21 века.
2. Мне довелось в личной беседе предложить авторам "второй оси" Андрею Пелипенко и Игорю Яковенко следующее развитие их концепции. Если учесть, что первому "осевому времени" предшествовали первые Темные века, наступившие после разгрома древних цивилизаций Восточного Средиземноморья и Индостана волнами индоариев (в Египте эту печальную роль сыграли так называемые Народы моря и гиксосы) — то мы получаем меандр (синусоиду) с приблизительно тысячелетним периодом. По принципу польского сатирика Станислава Ежи Леца "в каждом веке свое средневековье" мы можем предположить, что эпоха гражданских войн и восстаний в Риме и Иудее, а также эпоха мировых войн и тоталитарных революций в первой половине XX века — такие малые "темные эпохи" в самой сердцевине "осевых" периодов.
3. Петр I продлил существование России как цивилизации-империи лет на 200 (альянс Швеции, восставшей Украины и Турции вернул бы "неовизантийское" государство к границам Московского княжества времен счастливых дней самого начала правления Ивана IV). Сталин — продлил лет на 50-60 (без коллективизации СССР дебольшевизировался и стал бы конгломератом "эсеровских" или, наоборот, "солидаристских" государств). Путин — продлил лет на 15 (при любом другом преемнике Ельцина началась бы постепенная конфедерализация РФ).
4. После начала российско-украинского конфликта тема границы стала главнейшей в политическом дискурсе.
В июле 1949 году линия прекращения огня в Палестине стала восточной границей Запада в Азии. Через 4 года "западной" границей Запада в Азии стала линия прекращения огня в Корее. В сентябре 2014 года линия прекращения огня в Донбассе стала восточной границей Запада в Европе. Еще точнее, Европа отползла к своим цивилизационным рубежам, какими они были для античных греков — в междуречье Борисфена и Танаиса.
Шотландский сепаратизм вдруг выявил, что границей между Западной и Северной Европой, к социал-демократической модели которой, как оказалось, стремятся шотландские инсургенты, проходит по бывшему Адрианову валу, разделившему Британию на римскую и варварскую половину. Граница между крепостным правом в XVIII веке и коммунизмом в середине — конце XX века и западным индивидуализмом проходила по Германии — на реке Альбе, там же, где 2000 лет назад была остановлена римская экспансия.
Северной и восточной границей ислама в континентальной Азии стали эфемерные границы империи Александра Великого. Через 900 лет ислам вошел в берега того ареала, где читали Аристотеля. Логика Аристотеля двоична — в ней есть место абсолютной истине и абсолютному заблуждению. Ни индийская философия, ни буддизм не могли поддерживать представления поборников черно-белой картины мира.
Вот-вот грозящая стать государственной граница Испании и Каталонии — это не случайность, это ожившая сегодня культурная граница между романизированным "ядром" Запада и кастильско-леонским ареалом Ультразапада — вотчиной католических "аятолл" XV века.
5. Массовые переживания на востоке Украины в этом мае по поводу широты отмечания Дня Победы, та роль, которые эти переживания сыграли в формировании "новороссийской" идеологии, драматические события 9 мая в Мариуполе, чуть не отдавшие было город гиркиным-бородаям всех мастей, удивили меня остротой переживания. Но я понял, что почитание 9 мая — это маркер русско-советской (неовизантийской) цивилизации. Это же относится к культу создателя этой цивилизации — Сталину. Нерусский коммунизм обращается к образам Маркса, Ленина, Троцкого и Че Гевары. Портрет Сталина на демонстрации — безошибочный критерий глубинной руссифицированности движения.
Там, где на месте империи появляются национальные государства, главной датой становится именно день рождения государства или день рождения современного политического устройства, иногда общечтимый религиозный праздник, ставший символом сохранения идентичности (святой Патрик против святого Георга) и дни рождения монархов. В этих условиях в принципиально мирных странах годовщины военных побед становятся днями почитания павших и уважения к ветеранам. Культ побед — удел отживающих военных империй. И чем больше они ощущают свою архаичность, тем ревнивей относятся к почитанию битв прошлого.
Новая же политическая нация всегда так остро переживает свою молодость и индивидуальность, что совершенно не нуждается в опоре на ту традицию, из лона которой вырвалась. Захватив север Италии, лангобарды очень ценили трофейную римскую цивилизацию, но им бы и в голову не пришло гордиться римскими победами, например, в Иудеи и, в этой связи, проводить парад у арки Тита.
6. Немного странно, что современная Россия, победившая 20-21 августа 1991 года коммунистический Советский Союз (причем, победившая его под белогвардейско-власовским флагом), в несколько лет изжила в себе чувство молодой нации и с упоением вернулась к советско-имперским переживаниям. В России все никак не хотят понять, что она — не тысячелетняя страна, а молодая республика 23 лет отроду.
Это так же странно, как если бы нынешние австрийцы чувствовали себя жителями империи Габсбургов, у которой "предатели" отняли 9/10 их земель, и все время мучительно мечтали о возвращении "своих городов" — Будапешта, Загреба, Праги и Кракова. Но австрийцы помнят, что их революция в октябре 1918 была также направлена против Дунайской империи, как и восстания в те дни венгров и чехов. А "имперские русские" за два десятилетия свое антиимперское восстание из сознания тщательно вытеснили, как позорящее их. И теперь они дружным хором ненавидят либеральных "национал-предателей", еще хранящих верность революционной идее российской гражданской нации героической эпохи 1990-93 годов.
Поэтому сегодня социокультурная граница между Европой (наций) и Евразией (империй) маркируется отношением к георгиевской ленточке, почитание или презрительное отвержение которой определяет два совершенно разных общества. Так в XIX веке делилась Франция — на приверженцев республиканского триколора и почитателей лилий глубоко легитимных Бурбонов. Несложный интеллектуальный эксперимент — постараться вместо черно-оранжевого банта увидеть королевские лилии. И подумать, как бы вы к ним и к их носителям отнеслись в мире романов Гюго и Стендаля.
7. Для сословного имперца, по своей природе не понимающего сути человека нации, даже гражданский националист — уже фашист. Российская пропаганда (консервативно-имперская по своей глубинной сути) эксплуатирует такое представление с необычайной силой. Правой госпропаганде изо всех сил подъелдыкивает лево-оппозиционная, которая опирается на традицию западногерманского левого радикализма с его ненавистью к любому проявлению национальных чувств как к тайному оружию реваншизма. В результате киевские "якобинцы" (почитающие Конвент, но готовые покарать мятежную Вандею) совместными усилиями невидимой антилиберальной коалиции превращены в совершеннейших эсэсовцев. Ибо сепаратная национальная идентичность — это главный состав преступление для имперца, как свободомыслие — главный состав преступления для клерикала.
Евгений Ихлов
Vestnikcivitas.ru
Ленин, клапанА и превращение империалистической войны в гражданскую
Евгений Ихлов о последнем клапане Путина
update: 20-09-2014 (13:20)
Создатель мировой квазирелигии большевизма, изобретатель тоталитаризма (переноса архаических социальных практик — теократической военной демократии — в индустриальную эпоху модерна) Владимир Ульянов/Ленин (тут хочется сказать в рифму — Гиркин/Стрелков) был не просто гениальным политическим тактиком, но и поразительным аналитиком-интуитивистом. Один вывод о наступлении времён войн мировых держав и о тенденции перерождения либеральных западных держав в патерналистские полицейские деспотии, который он сделал, медитируя над скучнейшими таблицами экспортно-импортных операций с колониями, должен был бы дать ему право стать одним из основоположников современной социологии. Поэтому, кстати, я всё время призываю — трепещите, как только ленинская публицистика может стать наиактуальнейшей (с заменой фамилий, и географических реалий). Согласитесь, что его статью о двух русских культурах (в оригинале — о культуре Толстого и Пуришкевича, сейчас бы сказали — Акунина и Жириновского), с небольшой стилистической правкой — можно под аплодисменты читать на любом конгрессе антивоенной интеллигенции или ставить на блог "Эха Москвы". Но и Ленин не мог всё предсказать в деталях. Он совершенно правильно увидел в столыпинской реформе "последний клапан" самодержавия, и даже правильно предсказал, концептуальный провал этих реформ в той части, где они должны были предотвратить новый социально-политический взрыв. Единственная методическая ошибка Ленина была в том, что он не попытался представить, какой же клапан будет выбран Николаем II, в качестве действительно последнего. Этим "клапаном" стала Первая мировая война (подробнее о провоцировании Германии Россией).
Итак, для самодержавия реально "последним клапаном" для стравливания избыточного социального давления и протестных настроений стала Мировая война. Где-то полгода назад я предположил, что "Крымнаш" и "Русский мир" не способны надолго стабилизировать путинизм. Что реальным последним клапаном режима станут "опричные" расправы внутри элиты, которые вновь вернут массам сладостное чувство единения с добрым царём оправляющем в опалу злых бояр. И не успели в Минске окончательно утвердить раздел Украины, фактически завершив этим войну с соседней страной, как взяли Евтушенкова. А наше ОГПУ (следственный комитет тож) — под восторг левопатриотических деятелей — ясно дал понять, что весь крупный бизнес "ходит под статьей". Самое смешное, что это Кремль взял на себя инициативу превращения проигранной империалистической войны в гражданскую. Ибо "чистка" бизнес-элиты, заведомо подчиненной по отношению к элите полицейско-бюрократической (военно-феодальной) — это классическая "революция сверху", пусть и в миниатюре. А такая революция, если она осуществляется силовыми методами — суть форма гражданской войны.
Евгений Ихлов
Первая мировая
Моя ложка дёгтя в бочку юбилейного гламура
Евгений Ихлов
ЕВГЕНИЙ ИХЛОВ
05.01.2014
http://vestnikcivitas.ru/docs/3198
2014 год торжественно объявлен в России Годом Столетия Первой мировой войны. Юбилей — всегда период торжества казённой мифологии. И дабы поубавить гламура, напомню несколько давно известных фактов, которые, однако, старательно вытесняются из массового сознания.
До начала Первой мировой войны в мире царил прогресс, даже так — Прогресс. Все самые вопиющие политические и социальные недостатки в странах Запада, включая тогдашнюю Российскую империю, исправлялись путём постепенных эволюционных изменений. В главных не западных странах — Китае, Японии, Персии, Османской империи — начались необратимые реформы в духе вестернизации. Затем происходит срыв, отбрасывающий человечество к политической архаике, за какие-то два десятилетия перечёркиваются сто лет общественного развития.
Как Запад влез в Мировую войну
Основными конкурентами были Великобритания и Германия. Франция не была экономическим конкурентом Германии. Эти страны также не были соперниками в основных сферах колониального соперничества — Африке, Китае и на Среднем Востоке. Марокко тогда — до открытия там месторождений бокситов и до открытия алюминия и создания металлической авиации (основного потребителя алюминия) — никакой ценности не представляло, и спор за неё был только вопросом престижа. Франции были нужны лишь утраченные за 40 лет до этого Эльзас и кусок Лотарингии. Однако, 40 лет терпели и непонятно было, чего страсти разыгрались. Прозорливым людям было ясно, что через несколько лет и в Германии, и во Франции (и в Великобритании) к власти придут социалисты (в коалиции с левыми либералами), которые смогут договориться о мирном и демократическом варианте разрешения спора.
О том, как в войну влезла Российская империя
При Александре I Россия, получив Варшаву и Хельсинки, стала европейской империей. Теперь была поставлена следующая задача — стать империей мирового класса. Завоевания на Кавказе и в Центральной Азии дали России статус великой евразийской державы, но все эти приобретения были геополитическими тупиками. В 1853 году Российская империя попыталась стать гегемоном 'христианской' части Османской империи, но была остановлена объединённым Западом. России не удался прорыв ни на Балканы, ни на Ближний и Средний Восток. Новая попытка — 1878 года — также встретила отпор Запада, а отвоеванная Болгария была быстро перекуплена Германией.
Утешительным призом для России стали лишь нищие Сербия и Черногория. Китайский карательный поход 1900-1901 годов сделал Россию хозяином Манчжурии, но через 4 года война с Японией лишила Россию плодов и этих завоеваний, похоронив проект 'Жёлтая Россия'.
Для обретения статуса мировой империи России пришлось вернуться к балканско-ближневосточному вектору. Роль главного гаранта Османской империи, тем временем, от Великобритании перешла к Германии. Особенно после явно германофильской Младотурецкой революции 1908 г. К этому времени российский консервативный истеблишмент преисполняется буквально священной ненавистью к 'германизму'. При этом Великобритания остаётся главным геополитическим противником России и на Дальнем (через союз с Японией), и на Среднем Востоке, и в Центральной Азии, т.е. на подступах к Индии и Персидскому заливу. Республиканская и декадентская Франция же выглядит в глазах русских консерваторах 'дьявольским соблазном' либерализма, 'содомом и гоморрой'.
