— Нару...
Но очередной камень прилетает ей в скулу, заставляя замолчать.
"Убей их! Убей! Разорви! Они это заслужили!" — притихший было голос взревел с нестерпимой яростью.
Миг.
Волна концентрированной "Ки", мощной, физически ощутимой, разлетается от голубоглазого блондина. Людей вокруг на миг сковывает ледяной страх. Страх настолько мощный, будто они сморят в лицо собственной смерти. Боящиеся высоты видят перед собой бездну. Боящиеся волков видят перед собой целую стаю. Боящиеся темноты слепнут. Боящиеся воды захлебываются собственной слюной.
Удар сердца. Тяжелый, натужный.
Волосы гэнина окрашиваются в огненные оттенки. Зрачки вытягиваются. Лицо приобретает звериные черты.
"Да!" — ревет зверь.
И джинчуурики вторит ему рыком злобы. Рыком, от которого у самых слабых разрывает сердца. Но это лишь начало.
Тело синоби покрылось огненно-рыжей шерстью, оставляя только лицо. Хвост хлестко ударил по дороге за его спиной. Он стал похож на зверя с человеческим лицом. Лицо, искаженное яростью. Плащ сгорел, а вместе с ним сгорела и яркая оранжевая куртка, истлела, сначала став черной, а затем разрушившись. Еще два хвоста вырвались на свободу. Толпа качнулась, желая убежать...
Но не успела. Джинчуурики яростно взревел, и три хвоста обрушились на людей несущими смерть хлыстами. Разрезая людей на части, впитывая кровь, они становились все плотнее, все реальнее. Шерсть темнела, струилась хаотично и яростно, очертания тела все меньше напоминали человеческие и все больше становились лисьими. Ладони и ступни врезались в камень дороги острыми когтями.
— Р-р-р-ра-а-а-а-а! — взревел монстр.
Высвободился четвертый хвост, и лицо джинчуурики окончательно исчезло под струящейся шерстью, став лисьей мордой. Лис поднял голову вверх и открыл пасть. Его тело изрыгнуло черный шар, зависший перед мордой. Лис дернул голову в сторону, и шар улетел в дома, повинуясь желанию хозяина.
Удар накрыл город. Шар раскрылся, выпуская сконцентрированную в себе чакру. Черный с алыми бликами поток энергии, рушивший все в направлении удара. Черная волна просто смела все на своем пути до самых скал, оставив за собой огромную пылающую канаву.
Какаши замер. Когда запрыгнул на крышу дома, было уже поздно. Его остановила волна "Ки". Мощная, но знакомая. Та самая, которую он так и не смог забыть. Девятихвостый Лис. Кьюби. И сейчас Копирующий ниндзя собственным глазами увидел его атаку. И увидел пока небольшой силуэт, стоящий рядом с едва не разрушенным фонтаном посреди трупов. Целой площади трупов.
Кьюби вновь вскинул голову, изрыгнув второй шар. Он повернул голову и вновь готов был выплюнуть свою атаку. И направил ее практически на Хатаке. Какаши, практически глядя в лицо смерти, ощутил некую обреченность. Он снова не успел. Он снова не смог помочь. Вновь и вновь все повторялось. То, что случилось с Рин. Сейчас он знал, что нужно сделать. Он еще успевал это сделать. Но он не хотел. Не мог. Какаши был не готов прервать жизнь сына своего учителя. Он и так слишком многое задолжал Наруто. Он не сделал многого, что мог сделать. Что должен был сделать. Он предал своего учителя, когда не защитил мальчика. Не закрыл его от ненависти деревни. Когда видел, но ничего не сделал. Какаши закрыл глаз замер, ожидая, когда всему этому настанет конец. Его наконец перестанет мучить вина. Он это заслужил.
— Какаши!
Гай появился неожиданно и, подхватив друга, отпрыгнул в сторону.
Мимо пронеслась волна концентрированной ярости, сметающая несколько десятков кварталов. Джинчуурики продолжал изменяться. Количество хвостов пока оставалось прежним, но он все меньше напоминал человека. Шерсть вокруг глаз почернела. Выросли "уши". Конечности полностью приняли форму лисьих лап.
— Какаши! Что с тобой! Мы должны вмешаться! — кричал рядом Гай.
Но Копирующий ниндзя не мог заставить себя сделать то, что он должен был сделать.
А по площади пронесся крик:
— Наруто!
В сознании клокотала ярость. Голос зло рычал. Все тело горело болью и яростью. Наруто опустился на колени перед клеткой, глядя, как материально ощутимые кроваво красные потоки чакры просачиваются через клетку и вливаются в него. Да, все верно.
"Я хочу убить их! Они это заслужили!"
— Наруто!
Повернув голову на звук, Лис замер. Ярость продолжала жечь желанием разрушать все вокруг. Но он увидел ее, вспомнил голос.
— Наруто! Остановись!
Девочка сумела вырваться из оков. Лис физически ощущал ее боль и муку. И ярость от этого становилась еще сильнее. Желание разорвать тех, кто это сделал, еще сильнее жгло изнутри. Она с трудом проползла разделавшее их расстояние, пока Лис сгорал в собственной ненависти.
— Наруто!
Хината приподнялась, протягивая руку к морде монстра. Кожа коснулась темно-рыжей шерсти и обожглась, заставляя одернуть руку. Лис взревел.
"Она боится! Она как все! Она боится! Она будет ненавидеть!"
Но девочка, преодолев боль, протянула к его морде обе ладони и, несмотря на жжение, прижала их к его щекам. Материализованная ненависть жгла ее кожу, сдирая жесткой шерстью почти до мяса, но она продолжала держать руки.
— Наруто! Пожалуйста! Остановись!
"Она!" — ревела ярость.
"Нет!"
Лис перестал рычать, глядя в знакомое лицо.
"Нет. Она не боится нас. Она боится за нас. За меня. Я не хочу делать ей больно. Я не сделаю ей больно!"
Шерсть на морде посветлела и стала мягкой. Она перестала обжигать руки девочки. А он смотрел на ее лицо, и одновременно смотрел на клетку, сдерживающую ярость.
"Они мучили ее! Они заслужили смерти!"
Наруто, закрыл глаза, не способный сдерживать слезы, вызванные бурей эмоций. Ему было больно, нестерпимо больно, не физическая, а какая-то иная. Боль от смерти двух знакомых ему людей. Его жгла ненависть. Он ощущал печать. Он страдал, видя страдания своих друзей. Его доброе сердце нестерпимо выло от всего того, что происходило вокруг.
"Да. Они это заслужили".
Признание оказалось еще болезненнее.
"Не останавливайся! Продолжай! Убей их! Убей!"
"Они мертвы".
Лис плакал. Шерсть по всему телу светлела. Монстр тоскливо тихо завыл. Опустив голову, он прижался к груди девочки, что боялась за него.
"Они уже мертвы. Хватит. Остановись".
"Они заслужили! Все они! Все!"
Наруто помнил. Помнил всех и все.
"Я помню. Возможно, они заслуживают. И здесь. И в Конохе. Мы оба. Мы имеем право на месть".
Глаза за клеткой выразили удивление.
"Саске тоже имел право на месть, и это право никуда не делось. Но он не ненавидит. Возможно, он нашел в себе силы простить. Даже тех, кто этого не заслужил".
"Они заслужили".
Голос уже не так сочился ненавистью и был не так уверен.
"Да. Но если я буду мстить им... Я потеряю ее. Я не хочу ее потерять. Чувствуешь? Она здесь. Рядом".
Глаза еще несколько мгновений горели в клетке, а затем исчезли.
Хвосты начали уменьшаться. Лис терял звериное обличие, медленно возвращаясь к человеку. Шерсть с морды распалась или втянулась, показывая скрытую под собой обожженную плоть. Кожа облезла, местами до мяса. Кое-где даже выступали кости. С тела так же начал слезать покров. Хвосты окончательно втянулись. Человек, оставшийся от монстра, ужасал своим видом. Грудь, руки, спина. Целой кожи не осталось, только кровоточащая плоть. Кончики пальцев на ногах и руках обожжены до кости. Волос на голове нет. Человек, мало напоминающий человека, прижимается к груди девочки с обожженными руками. И полуразрушенный город с тысячами трупов вокруг как напоминание силы, которая едва не вырвалась на свободу.
Какаши обессилено сел на крышу. Наруто помогли. Помогли. Но вновь это был не он.
Гай, Неджи и Рок Ли смотрели на тело Тен-Тен. Рок Ли, не скрываясь, плакал. Гай был хмур. Неджи переводил взгляд с Тен-Тен на Хинату. В какой-то момент он был готов броситься к ней. Когда увидел, как она приближается к монстру, он готов был бежать туда и... И умереть за нее. Эти мысли гулко отдавались в груди запрятанной глубоко в сердце болью.
АРКА 13
Глава 174
Прощание с Ино вышло... коротким. Обнял, поцеловал, прошептал: "Я тебя люблю. Не переживай, скоро вернусь. Обещаю". Получил в ответ: "Угу. Буду ждать". Ну и все, в общем-то. При этом она совсем не выглядела обеспокоенной. Скорее, ей не нравился сам факт — ее молодой муж должен пропасть на неопределенное время. И я бы с огромным удовольствием остался...
Прыжками двигаясь к воротам, отстраненно задумался над тем, как давно я не был на миссиях. Ну, работа под прикрытием в столице — это немного иное, хотя тоже считается. А до этого обучал троицу малолеток. А что было до них? А! Точно! Миссия в Югакуре, бессмертный Хидан... О нем не забудешь. Особенно в свете того, что демонстрировал Джокер. Это еще хорошо, что Джокер у них был такой один, а не каждый второй. Хотя кто его знает.
Югакуре. Как же давно это было...
Саске ждал сразу за воротами. Маска Така, костюм — копия моего. Песчаный камуфляж. Но он был отчего-то один. Больше никого в пределах чувствительности я не заметил... Не считая двух тюнинов на посту у ворот и еще десятка в скрытом посту. Но все это не те.
— Така, — я коротко кивнул Саске, приземляясь рядом.
— Уингу, — он ответил мне поклоном, а маска искажала голос, — я получил приказ. В нем сказано, что будет третий.
Киваю.
— Добрый дядя приставил нам наблюдателя. Только я его не нахожу.
Саске огляделся. Его маска имела достаточно широкие прорези для глаз, чтобы не снижать возможности шарингана. Но раз уж я ничего не заметил...
— Что будем делать?
— Пойдем. Буду только рад, если этот третий лишний случайно потеряется. У нас приказ — покинуть деревню до отведенного срока. Срок истек. Вперед.
И сам же первым срываюсь с места. Така, хмыкнув, так же разгоняется.
Задача первая — найти Темари. Последний раз в конечной точке нашего маршрута ее видели вчера, и добираться до места нам даже при самом высоком темпе как минимум до вечера. И это я еще оптимистично. Чуть больше половины пути нам прыгать с ветки на ветку, подражая обезьянам, но затем лес кончится. Вот только в пустыне поддерживать такой же темп сложнее.
Через несколько часов подошли к границе, свернув к одной из пограничных башен. Впереди еще бросок через Страну Рек, проскочить границу Казе, пройти небольшую лесополосу, и мы окажемся в степи, которая очень быстро перейдет в пустыню. В башне же мы должны были обновить коды обмена, переписку с Конохой придется вести достаточно активную.
Пройдя постовых, мы зашли внутрь и были тут же встречены АНБУ в схожей с нашей формой, перекрашенной в песчаный камуфляж. Он вышел навстречу нам из комнаты отдыха.
— Я — Тера, — коротко сообщил синоби.
Так вот ты какой, полярный лис. Немногим выше меня, парень, опять же, старше нас, но насколько — без понятия. Выглядит худощавым. И маска у него... Рисунок глаз изображает грусть, и я даже не предположу, что за животное символизирует рисунок. Крот или кто-то из грызунов. Ему еще каплю под глазом нарисовать для полноты картины.
— Я заберу... — начал я.
— Уже забрал, — и протягивает мне свиток, как я понимаю, со свежими кодами.
А затем выходит, не спрашивая нас и не дожидаясь. Така переводит на меня вопросительный взгляд:
— В реке утопим или до пустыни подождем?
Да, он, похоже, тоже проникся любовью с первого взгляда.
Когда вышли, наш напарник уже уверенно двигался дальше, не забывая использовать маскировку. Я рванул вдогонку. Сам этот крендель мне был безразличен, но нам с ним еще работать. Надо же хоть представлять, на что он способен.
Двигался, зараза, быстро, нагнали мы его, уже пересекая границу Казе. Еще полчаса, а то и меньше, и мы в степи, а там и пустыня. И день, как назло, жаркий. Наблюдая за окружающим пространством и держась подальше от пограничных башен Суны, я сравнялся с корешком.
— Тера. Какими техниками владеешь? На чем специализируешься?
Парень чуть повернул в мою сторону голову:
— Тебе не все равно?
Пожимаю плечами:
— Может, и так, но нам с тобой драться вместе.
— Я прикрою тебе спину, — ответил он.
У-у-у. Это не полярный лис, это гордый мышь. Обычно у Данзо профи работают, но этот какой-то странный. Возможно, издержки профессии, как и у меня? Буду считать, что свое дело он знает, его дружба мне даром не нужна.
Лес вскоре кончился и пошли бесконечные пески, тянущиеся на запад и на юг. Бежать стало не в пример тяжелее, приходилось использовать чакру для уплотнения песка, почти как при беге по воде. В противном случае сыпучая пакость проминалась под ногами, не давая достаточной опоры. И, если я приноровился быстро и дискомфорта не чувствовал, то мои напарники постепенно начали уставать. Несколько часов к ряду бежать, постоянно поддерживая поток чакры — удовольствие то еще.
Вообще я ориентировался больше по комплексу чувств, чем по зрению, но иногда все же оглядывался просто для того, чтобы посмотреть на пустыню. Зрелище не впечатляло. Бесконечные волны песка, редкие скалы, разве что небо чистое. Иногда встречались редкие кустики, издали можно было увидеть животных. Пару раз пробегали мимо оазисов, трижды обходили караваны. Но все же большую часть времени это бескрайний раскаленный океан непрерывно гонимого ветром песка. Напарники начали уставать, а мне нужно было решить один вопрос. Так что я жестом указал в направлении подходящей скалы, в которой было достаточно большое затененное место, чтобы втроем посидеть там и перевести дух.
Така лишь молчаливо свернул туда, а вот Тера удивился:
— Мы еще далеко.
— Сворачивай, — настоял я.
Через пару минут мы уже укрылись в тени. Саске, получив от меня утвердительный кивок, стянул маску и капюшон, достав из подсумка флягу и немного отпив из нее. Тера, оглядевшись и не увидев никого постороннего в зоне видимости, скрестил руки на груди.
— Зачем остановились?
— Какой у тебя ранг? — спросил я.
— Какая разница?
Поморщился:
— Один имеет, другой дразнится. У тебя проблемы с субординацией?
— Никаких проблем.
— Так какого биджу ты не подчиняешься приказам?
— У меня один приказ — прикрывать тебя во время миссии. Приказов выполнять капризы мальчишки я не получал.
Охренеть! Кого мне подсунули?
— Видимо, я рано посчитал, что в Корне работают профи. Можешь валить в Коноху. Что ты доложишь Данзо, меня не волнует. Учить тебя субординации нет ни времени, ни желания.
Тера хмыкнул:
— Истерику решил закатить? Расслабься. Я буду подчиняться. Хотя и не понимаю, почему главным поставили мальчишку.
Вот оно как.
— Ты дзенин?
Тера промолчал.
— Ну, так какие вопросы, малыш? Или ты думаешь, мне за красивые глазки ранг дали?
Корешек усмехнулся под маской:
— Ты сам это сказал.
— Кисаме, — улыбнулся уже я. Похоже, это действительно профессиональный заскок.
Саске натянул маску и поднялся, вставая рядом со мной:
— Ну что? Он с нами, или... Эта скала отлично подходит для надгробия, — выразил свою солидарность Така.
