Правда американские дипломаты из посольства успели в последний момент эвакуировать переодевшегося в женское платье "Горби" за границу (вывезли его в багажнике посольской машины в аэропорт и переправили под видом беременной супруги своего атташе по культуре). Ну и чёрт с ним, с этим "Керенским"! Зато начальник Генштаба генерал Огарков, министр обороны, председатель КГБ переходят на строну заговорщиков. Все, — даже его прямое начальство по КГБ и маршалы, безоговорочно признают первенство молодого майора-чекиста, таким образом он становится душой патриотического восстания. А дальше в дело вступает спецназ.
Агентурная разведка КГБ СССР уже добыла схему минирования на пути прорыва к Ла-Маншу. Силами спецгрупп КГБ СССР "Альфа" и "Вымпел", при поддержке спецназа ГРУ и двух штурмовых батальонов ВДВ, снимаются атомные заряды на пути советских танковых клиньев. Всё происходит молниеносно. В его подчинении десятки тысяч танков, мотопехоты посаженной на БМП и БТР, прочей техники. Всю эту армаду, при поддержке нескольких воздушных армий, Крымов решительно двинул вперёд.
"Брежневские соколы" (не только на старых-добрых Миг-21, но и новейших Миг-29) быстро разбивают в воздушных боях "Рейгановских ястребов" и завоёвывают господство советской авиации в полосе наступления наших танковых армий в Фульдском коридоре.
Американцы откатываются к Ла-Маншу. Противник не решается задействовать своё стратегическое ядерное оружие, прекрасно понимая, что на прицеле Советов американские города. Вашингтон понимает, что в случае дальнейшего сопротивления, "комми" обрушат на него ядерный град из бомб и ракет, и запрашивает мира... На последующие 30 лет об американской гегемонии в мире нет и речи. СССР сохранён и усилен в новых границах. И в ⅩⅩI век советская империя входит в своём законном статусе главной супердержавы!..
Глава 322 "Власть или мораль?"
В нынешней России 2020-х годов президента Крымова в адрес Михаила Горбачёва и людей из его окружения часто звучат обвинения в предательстве интересов родины. Но Горбачёв и другие "архитекторы Перестройки" — Александр Яковлев, Эдуард Шеварднадзе, последний министр иностранных дел СССР, не предавали национальных интересов и не стремились разрушить социалистическую систему в угоду Западу. В некотором смысле они были романтиками-идеалистами, желающими всего лишь реформировать, а не разваливать Советский Союз.
Это была попытка спасти сложно устроенную страну в условиях, когда нарастающие проблемы в экономике уже не позволяли жить по-старому. Попытка рационально, с честных позиций подойти к накопившимся за десятилетия предшествующего застоя проблемам и попробовать сократить "имперское бремя" по содержанию клиентских режимов в восточной Европе и по всему миру.
Хотя новый генсек вполне мог бы выбрать себе гораздо более спокойную жизнь, просто ничего не меняя и живя в собственное удовольствие — этаким советским монархом, перемещаясь по стране из одной резиденции в другую, охотясь, закатывая пиры, посещая дружественные страны. Горбачёв мог бы прожить вольготную жизнь "очередным Брежневым", оставив силовикам подавлять недовольство стремительно нищающих из-за разрастания кризисных явлений масс.
Ведь серьёзные экономисты сходятся во мнении, что в среднесрочной перспективе, проблемы, которые накопил в себе советский строй (которые он успешно решал лишь в рамках жесточайшей репрессивной системы), всё равно бы привели его к краху. Как только основанная на рабском труде и жесточайшем подавлении личности сталинская модель была сдана в архив, фактически начался путь СССР к банкротству. И ещё неизвестно как это могло случится и в какой форме, если бы генсеком не стал Михаил Горбачёв.
Безусловно большую роль в выборе Горбачёвым своей стратегии Перестройки сыграло то, что в молодости Михаил Сергеевич весьма сочувственно относился к идеям Пражской весны 1968 года. В студенческие годы он был соседом по общежитию одного из её будущих лидеров Зденека Млынаржа. И все эти идеалы 1960-х, идеалы свободы, демократии, большей справедливости были для Горбачёва не пустыми словами: он действительно верил в возможность обновления социализма и считал, что недопустимо, безнравственно силой навязывать советский строй другим народам, что надо позволить странам Восточной Европы свободно развиваться в рамках "социализма с человеческим лицом". Политик-романтик, политик-идеалист искренне верил, что если вернуться к идеалам Пражской весны, то социализм модифицируется в правильную сторону и это даст всей системе второе дыхание.
Но оказалось, что это большое заблуждение. Стоило СССР ослабить поводья, и бывшие союзники по Варшавскому договору дружно перебежали на другую сторону линии фронта.
И хотя наивная вера Горбачёва в верных союзников по социализму потерпела полное фиаско, но его убеждённость в том, что не получится бесконечно удерживать другие страны и народы на коротком поводке в условиях тающих ресурсов, была правильной, ведь все социалистические режимы в Восточной Европе держались лишь благодаря потокам щедрой помощи из СССР. Как только халява кончилась все эти венгры, болгары, чехи устремились со всех ног прочь от Москвы...
Михаил Сергеевич Горбачёв, которому в момент написания этой книги исполнилось 90 лет, поставил перед обществом важный вопрос: может ли хороший, честный человек быть успешным главой государства в России? Иными словами, совместимы ли власть и мораль? Пока, к сожалению, ответ чаще всего звучит как "нет". И всё же не будем спешить с выводами. В наше время часто можно слышать, что перестройка закончилась плачевно для страны. Это не совсем верно. Горбачёву многое удалось сделать со знаком "плюс". А главное, он создал некий задел для будущего.
У нас, как народа, есть также позитивный пример "царя-освободителя" Александра Второго (единственный в России памятник которому, созданный на средства оппозиционной демократической партии "Союз правых сил", власти долго запрещали устанавливать), который в своё время тоже помог России шагнуть из царства бюрократии, полицейщины, военщины и рабства на новый цивилизационный уровень. Так что при всех "но" остаётся надежда, что когда-нибудь политическая жизнь в стране будет строиться на принципах высокой морали и порядочности.
Глава 323 "Красная машина"
Можно было бы ударить и по двум другим направлениям одновременно, прикидывал теперь Николай Николаевич. С бронетехникой-то Советской Союз конца восьмидесятых годов проблем не испытывал, — её хватило бы на две мировых войны, ибо всё в стране работало на армию, а ширпотреб для людей производился по остаточному принципу. Крымов это помнил по собственному опыту, хотя его это касалось в меньшей степени ведь он мог всё привозить из-за границы. А вот обычным советским гражданам было не позавидовать. В массе своей они имели самое смутное представление о таких обычных для европейцев вещах как тостер или микроволновая печь. В дамских залах советских парикмахерских стояли громоздкие страшилища для сушки волос, которые своим видом напоминали орудия пыток, а рёвом наводили ужас на изредка случайно заглядывающих туда иностранцев, ибо эти металлические агрегаты были сделаны на безе стандартных моделей...пылесосов. А в это время мировые фирмы уже выпускали лёгкие модели домашних фенов из пластика с различными насадками для создания причёсок (такие в СССР имелись дома только у партийной номенклатуры, торговых работников и моряков, ходящих "в загранку"). Но эта изнеженность граждан западных стран, повышенная забота об удовлетворении мещанских потребностей и должна была погубить капиталистический мир в столкновении с советской "красной машиной".
Особую гордость Крымова вызывало то, что он сегодня уверенно командовал крупной войсковой операции, причём от уровня фронта-армии до батальона-роты. И этим многократно заслужил звание боевого генерала и даже генералиссимуса! Подобно Сталину мог координировать взаимодействие фронтов, а мог и выполнять "штучную" работу — маневрируя танковыми ротами и перебрасывая на опасные направления эскадрильи боевых вертолётов, штурмовиков Ми-24, средних бомбардировщиков Су-24...
Уж очень хотелось ему хотя бы немного приблизиться к той величине славы, которой достиг генералиссимус-Сталин. Их недавняя встреча возле Кремля (пусть даже иллюзорная) существенно задела чувства Крымова, разбередило в нём заветные мечты. Несомненно, у него тоже есть задатки великого полководца, которые ещё ждут реализации.
Бывшему Пилату не терпелось, пусть даже пока виртуально, примерить на себя лавровый венок триумфатора. Ведь он давно понял: главное — молниеносность. Так у него было с Крымом в 2014: ни в Киеве, ни в Брюсселе, ни в Вашингтоне тогда не успели отреагировать, как всё уже было кончено... Поэтому если нанести удар молниеносно, то победа снова будет блестящей и бесспорной. Потому что победителей не судят, а устраивают им триумфы...
Глава 324 "Жажда триумфа".
В середине I века до нашей эры Марк Красс был одним из самых влиятельных людей Рима. Точнее, одним из трёх самых влиятельных. Двумя другими были Гней Помпей (Великий) и Гай Юлий Цезарь. Три сильных полководца, с собственными "карманными" армиями, огромными финансовыми ресурсами и валянием на аристократию и плебс, боролись за власть над республикой и мечтали о единоличном правлении.
Красс считался на тот момент едва ли не богатейшим человеком в мире. Он был, как бы это теперь сказали, успешный девелопер: возводил многоэтажные дома для плебса. Строил он инсулы очень быстро, из самых дешёвых материалов, по этой причине его многоэтажки нередко обрушались и горели, словно свечки. В них не было предусмотрено оконных стёкол, вентиляции, отопления, канализации. Зато в таком перенаселённом городе, как Рим, — этом человеческом муравейнике, куда, как известно вели все дороги того времени, — большие доходные дома превратили своего владельца в богатейшего человека. Так что денег у Красса имелось в изобилии.
А вот по части полководческих талантов успешный застройщик заметно уступал своим конкурентам — Помпею и Цезарю. Зато, как и у "повара Путина", у Красса тоже имелась своя частная армия — легионы, которые он содержал на собственные деньги.
Его главным военным успехом было восстание Спартака, но и там делить лавры пришлось с Помпеем. Кроме того, сенат отказал Крассу в праве проведения триумфа в честь победы над какими-то мятежными гладиаторами, то есть рабами, сбродом, по мнению надменных сенаторов. Триумф полагался полководцу, выигравшему "настоящую" войну с серьёзным противником, а подавитель восстания (пусть и самого серьёзного за всё время существования республики) мог рассчитывать лишь на овацию — малую форму чествования победителя. В 71 году до нашей эры Крассу действительно устроили овацию. Вероятно, самую пышную в истории, однако амбициозному политику, пробившемуся на вершину власти в основном благодаря талантам дельца и огромным деньгам, этого было мало. Ему хотелось быть овеянным славой Александра Македонского, не меньше.
И тогда жаждущий крупной победы Красс вознамерился присоединить к Риму Парфянское царство (располагалось на территории современных Ирана, Сирии и Восточной Турции). Идея изначально выглядела сомнительной. Парфянское царство было сильно удалено от Средиземного моря, не представляло для Рима ни стратегического, ни экономического интереса. Взять с парфян было, по сути, нечего, контролировать огромную и по большей части безлюдную территорию, с очень тяжёлым климатом, — задача почти непосильная даже для величайшей державы своего времени. Но Красс ничего не хотел слышать. Больше всего на свете он любил золото и славу.
В себе этот человек не сомневался никогда. Ещё при подавлении восстания рабов Красс прославился своей безжалостностью не только к восставшим, — всех пойманных по пути рабов он сразу казнил, не делая различий между мужчинами, женщинами и детьми. Не менее сурово Красс карал и собственных солдат — в интересах укрепления дисциплины и поддержания боевого духа на должной высоте. Для чего практиковал децимации — казнь каждого десятого (выбранного легионера по жребию). Однажды философ-грек завёл с Крассом беседу и милосердии. Могущественный римлянин прервал мудреца грубым хохотом: "И это ты говоришь мне?!... Хотят ли русские войны? Ха! Ты мелишь вздор, старик. К чему проявлять милосердие тому, у кого столько золотых денариев и солдат, что он легко может договориться даже с богами!".
Летом 54 года до нашей эры легионы честолюбца перешли Евфрат, тем самым вступив в войну с Парфией. Как уже было сказано, полководец, если верить Плутарху, грезил славой Александра Великого. То есть собирался не просто покорить парфян, но и продолжить движение на восток до Индии. А там может быть и дальше. Но всё кончилось для него очень быстро и печально. Хотя шанс "включить мозги" у Красса был. Не ожидавшие вторжения и не понимающие его причин парфяне дважды присылали Крассу послов, предлагая одуматься и уйти восвояси. Но Красс вёл себя очень высокомерно и чванливо, он уже уверовал в свой полководческий гений и с нетерпением ожидал решающей битвы с этими трусами.
9 мая 53 года до нашей эры произошла битва, в которой 11 тысяч парфян разгромили 36-тысячную армию Красса почти поголовно.
Основу римского войска составляла тяжёлая пехота — 28 тысяч закалённых в многочисленных сражениях ветеранов-легионеров, которые не знали себе равных в ближнем бою. Но эта пехота оказалась беспомощной против парфянских конных лучников, стрелы которых, снабжённые бронебойными наконечниками, легко пробивали доспехи и щиты римлян. Оказавшись под обстрелом, латиняне построились черепахой — не помогло. Каждую минуту кто-то с криком падал прошитый стрелой. А все попытки отогнать конных стрелков провалились. В разгар боя в атаку бросился сын Красса Публий, возглавивший всю римскую кавалерию. Тогда парфянский полководец Сурен бросил в бой своих катафрактов — тяжёлую конницу. Закованные полностью (включая лицо и коня) в великолепную броню катафракты отрезали Публия Красса с небольшим отрядом от основного войска римлян. Их длинные прочные копья были оружием убойной силы, в бою парфянский тяжёлый всадник на полном скаку мог пронзить им сразу двух вражеских воинов. Римские всадники были перебиты. Захваченному Публию отрезали голову, водрузили её на копьё и продемонстрировали войску Красса.
Потрясённый гибелью любимого сына и беспомощностью римской военной машины Красс-старший впал в прострацию. Вскоре отступление его войска превратилось в паническое бегство. Красс бежал первым. При этом он бросил на растерзание врагам обоз с четырьмя тысячами раненых и больных солдат. Через несколько дней остатки римского войска попали в окружение. Красс снова бросил своих и попытался с горсткой приближённых и телохранителей бежать в Армению. Но проводник продал высокопоставленного предателя за приличную сумму. Взятому в плен Крассу парфяне решили дать то, чего он так страстно желал всю свою жизнь... Нет, не славу, которую можно лишь заслужить талантом и мужеством. Ему влили в глотку расплавленное золото. Отрезанные руку и голову Красса парфянский царь отослал в Рим.
