Vstn_test_test

— Вы так думаете?

— Я уверен в этом. Хотя не стоит ждать, что они когда-нибудь станут большими друзьями, но этого и не надо. Были бы партнёрами — уже хорошо.

— Согласен в этом с вами. Кажется, я где-то слышал вашу фамилию...

— Да, я как-то написал пару книжек, которые довольно детально громили идею коммунистического миропорядка и государства. Может быть, вы слышали — если хотите, я презентую вам собрание сочинений из трёх томов.

— Точно, у меня не было времени ознакомиться, но книжка где-то была. Так это ваша?

— Именно. Я, так сказать, теоретик, философ, аналитик, политолог, и работаю в области электроники над анализом экономики. А здесь я работаю, потому что в советском союзе... как уже было сказано — недорогое размещение, недорогое оборудование, и недорогие специалисты, которые мне нужны.

— Что ж, это логично. Приятно познакомиться с таким человеком, — улыбнулся Колер, — вы хотите съездить на родину? — спросил он у Воронова.

— Да, я не выходил из американского гражданства. Благо это возможно, поэтому хотел бы ещё кое-что — официально оформить мою жену по американскому закону, и ещё — мы хотим съездить в Нью-Йорк. С деловым визитом — провести рекламную кампанию, привезти партию товара, договориться с продавцами... сейчас я думаю, в условиях отсутствия конкуренции — первые электронные часы будут пользоваться спросом. У нас есть бизнес-стратегия, рекламные ролики и материалы, и так как я гражданин США, то хотел бы начать продажи со своей родины — а там уже, когда придёт время — распространим по всему миру через Америку.

— Что ж, это хорошо, — задумчиво сказал посол.

— И ещё кое-что, Екатерина не будет нуждаться в визе после получения гражданства как жена Петра, но с нами хотят поехать ещё два молодых парня. Они сейчас за дверью — это ребята, которые непосредственно занимались разработкой начинки часов. Молодые, но очень амбициозные специалисты. Мы хотим провести им тур по Нью-Йорку. Им нужно понимать, для кого они делают товар и, хотя бы поверхностно, но ориентироваться в рынке.

— Это тоже можно устроить — оформить деловую визу?

— Совершенно верно. И я прошу вас отдельно — если у вас есть ЦРУшники, которым они могут показаться интересными — намекните им, что у нас фирма, занимающаяся исключительно теми товарами, которые они могут купить в магазине. И даже рекламный буклетик подарим — как иностранцы мы не имеем доступа ни к чему, даже относительно секретному и тем более военному. А коммерческие тайны мы не выдадим — это уже вопрос бизнеса, а не политики.

— Хорошо, я сообщу, хотя быть завербованным это не такое частое явление.

— Скорее мы должны беспокоиться не за шпионские игры — а за то, что кто-то захочет увести у нас наших высококлассных специалистов. Таких как они не так много — и любая фирма бережёт своих важных сотрудников. Как и сказал мистер Карлайл — это вопрос бизнеса.

— Если только они не захотят сами остаться, — развёл руками мистер Колер.

— Я понимаю, что многие пытаются сбежать из СССР — и не против, но в нашем случае это было бы воровством кадров.

— Хорошо, я решу ваш вопрос. Относительно свадьбы — гражданство будет оформлено в трёхдневный срок, а визы... займут примерно такое же время. Оставьте ваш телефон, мы вам перезвоним, когда всё будет готово.

— Хорошо, — я встал, — благодарю, мистер Колер. И да, возьмите эти часы в подарок. Это первый прототип первых электронных часов в мире — уверен, лет через тридцать или пятьдесят, когда почти все часы в мире будут такими — эта штука будет стоить больших денег.

— Спасибо, — он подал руку, я её пожал, — мистер Карлайл, было приятно с вами познакомиться. Я обязательно ознакомлюсь с вашими трудами. Вы там не пропагандируете коммунизм?

— Нет, что вы. У меня свой взгляд на политическую систему мира — и он не похож ни на коммунизм, ни на что другое. Это скорее философия, переходящая в политику и экономику, нежели занятие чьей-либо стороны.

— Вы прямо следуете по стопам Маркса — он ведь тоже был англичанин.

— По-моему он был евреем, хотя я могу ошибаться. Но да.

Мы распрощались и вышли из кабинета. Ребята ждали нас перед входом. Я взял у них документы из рук — и положил на стол секретарше.

— Мы договорились обо всём, вот документы на этих двух оболтусов, — улыбнулся ей, — до встречи, леди.

Из посольства — приехали сразу в моё ВЦ, где нас ждал Анатолий, и приехали посмотреть на новинку Косыгин и Шелепин. Они распивали спиртное в комнате отдыха рядом с моим кабинетом. Анатолий вообще слился с обоями и старался быть незаметен в присутствии большого партийного начальства — которое разговаривало со Старосом.

— А, вот и наши америконцы приехали, — махнул рукой Косыгин, — ну как съездили?

— Отлично съездили. Познакомились с послом. Ничего так, только скользкий какой-то.

— Правда? И как, договорились о поездке?

— Договорились. Екатерине Васильевне в трёхдневный срок оформят американский паспорт, у Петра он уже есть, у меня английский — так что с деловыми поездками и презентациями товара по миру — у нас проблем не будет. Вы уже осмотрели часы?

— Да, отличную штуку выдали, — сказал изрядно подобревший Шелепин, — это же какие деньги можно получить...

— Большие. Филипп Георгиевич вам уже объяснил смысл связи часов и будущего съезда?

— Нет, — оживился Косыгин, — ну-ка, говори.

— Да тут всё просто как ситцевые трусы, — я взял стопарик, который налил Косыгин, выпил, закусил ломтиком хорошего сыра, рухнув на диван недалеко от Шелепина, — мы же в вашем лобби числимся, верно? Часы мы повезём в америку авиацией, все до единого — так, что в СССР будут ходить слухи и в журналах будет печататься — но хер кто достанет. В том числе и из руководства страны — из ЦК, хер кому что достанется. Пусть даже не просят — всё на экспорт, всё мы сами продаём.

— Правда? Это вызовет недовольство.

— Надо подогреть ажиотаж перед раскрытием карт. Такие статусные вещи люди любят — а электронные часы — которые не дорогая версия для миллионеров — но недешёвые — создадут эффект айфона — то есть статусной вещи для всех, их будут очень хотеть. Реклама, опять же, отсутствие конкурентов... Мы будем делать продажи в США — а в СССР в это время должны облизываться — и вот, к съезду, который пройдёт через год — мы выкатим новую версию часов — элитную, улучшенную, на постоянных ЛСД-кристаллах, с календарём, подсветкой, всеми прочими наворотами — ну, в рамках того, что можно сделать. И презентуем на съезде — в виде подарка. Причём презентация пройдёт там же — до этого мы будем просто держать слух, что разрабатывается новая версия, более совершенная, и весной будет готова.

— И ты думаешь это сработает? — спросил Косыгин.

— Я знаю, что такое маркетинг и коммерция. А ещё партноменклатура, как я заметил — любит статусные вещи — но не золотые украшения и цепь в палец толщиной — а что-то такое, прямо хлебом не корми — дай заполучить. Презентация им новых, улучшенных, элитных часов — по цене в три тысячи баксов за штуку — будет триумфом. Желанное получено — на некоторое время настаёт период релаксации и удовольствия. Против природы не попрёшь! А то, что это особая модель, ещё и именная — сделает ещё лучше. Женщинам подарим более элегантные часики, мужчинам более брутальные и серьёзные, к деловому костюму подходящие, всё будет по высшему разряду. Модель уже даже имеет название — "Business". И позиционируется как часы для деловых людей, мужчин с хорошим достатком и солидным видом.

— Звучит очень многообещающе.

— Да, все эти запуски в космос спутников и прочие открытия комбинатов — это конечно подарки к съезду — но у нас всё просчитано до мулиметра.

Помолчали.

— А почему америка? — вдруг спросил Косыгин, — других стран что ли нет?

— Сейчас это самый выгодный рынок сбыта. И самый активный.

— И всё равно — полететь туда, мало ли... ну не любят у нас в стране путешественников, — он вздохнул, — не любят. Мало ли, чем это закончится.

— В прошлый раз я предупреждал, что не надо поднимать разговор про советское отношение к заграничным поездкам. Я читал по этому поводу материалы, видел сам, даже разговаривал с людьми об этом. Выглядит со стороны то, что вы делаете — уныло и позорно. Работаете на пропаганду врага, товарищи.

— Разве? — Шелепин удивился, — в чём?

— Представьте, что вы американец. Нет, представить не сможете — вы привыкли к относительной личной свободе — государство для вас всего лишь управляющая организация, а не божество. Пропаганда говорит, что в тоталитарном советском союзе государство тоталитарное и ужасное, всех контролирует и тиранит. Привозят туристов — они ведут себя очень запугано — смотрят по сторонам круглыми глазами, боятся КГБ, боятся сказать не то, сторонятся разговоров и вообще запуганы как следует, а потом их за уши и обратно... — покачал я головой, — во-первых — внутри СССР создаётся культ заграницы, а вне — подтверждаются тезисы вражеской пропаганды. В СССР все привыкли к тотальной показухе, тотальной правильности. Боюсь, всё наоборот — Русских больше уважали, когда они ездили в турцию пьянствовать и в египет дебоширить.

— Разве? — Косыгин возразил, — разве нужно демонстрировать то, что граждане невоспитанные?

— Вы демонстрируете мышление. Мышление, показывающее, что государство вправе диктовать гражданам всё — как себя вести, куда, когда и так далее. Не лояльность людей — а диктатуру. Со стороны это выглядит ещё хуже. А американская пропаганда этим кормится — тыкают пальцем в советских туристов и показывают — посмотрите, какие они зашуганные, запуганные, как их третируют... — покачал головой, — нет, ситуация требуется строго обратная. Чтобы их пропаганда была основана на лжи, а не на правде.

— И что тогда делать? — спросил Шелепин.

— Я не собираюсь на это отвечать — это уже вы сами должны думать. Но с Сусловщиной пора кончать. Равно как и с созданием культа заграницы, в том числе и через элитарность капиталистических стран. Ведь с этого англофилия и начиналась, если подумать — с того, что не имея возможности конкурировать, но сразу назначив себя цивилизацией, равной западу — СССР был вынужден жёстко закрыть выезд и тем самым многократно усилить влияние любой западной вещицы ширпотреба, попадающей в руки советского гражданина. Внятной пропаганды нет — поэтому в дальнейшем события развивались дикарём. Плоды западной цивилизации воспринимались советскими гражданами по-своему — они, как впрочем и американцы — воспринимают конкурирующую цивилизацию через призму своей и её норм и правил.

— То есть?

— Они не знают ценности денег, и ещё во времена Воронова и даже позже жило это поколение, эти по-детски наивные люди, которые необратимо изменили психику в пользу любого преклонения перед всем что вне СССР и России. Национализм окраин и какая-то щенячье-наивная, сопливая вера во всё, что западное. Они не сформировались как надо внутри нашей цивилизации — поэтому предпочли западную. Прежде всего это полный провал пропаганды... У вас нет права, даже малейшего права — выдавать желаемое за действительное. К сожалению, даже комплиментарные к советскому союзу источники сходятся во мнении, что работа советской пропаганды и власти была архаична, и устарела так же, как люди, эту власть составляющие. На излёте своего существования власть имущие дрейфовали прочь от народа так, что жили в своём собственном мире, так оторвались от общества окончательно.

— Мы конечно немолоды, — кхекнул Косыгин, — но и от народа стараемся не отрываться.

— Вы да, — я вздохнул, — в целом можно сказать так — культ западной цивилизации поглощал и поглощает СССР и поглотит. Просто потому что вы сами объявили себя равными им — но у вас нет ничего, чтобы с ними сравняться. Необходимо не просто людей в космос запустить и цифры в газете напечатать. Вы отсталая цивилизация — догоняющая. Морально устаревшая — и принципы, в неё заложенные — вызывают резкое отторжение у адпетов запада. Нельзя без последствий лгать и себе и другим — это всегда больно будет бить в ответ. И эти проблемы — ответ вам от собственных перегибов. В том числе те удары, которые были последними для советской власти.

— Как будто у вас не так? — возмутился Шелепин.

— В России будущего? — я скосил взгляд на Воронова, — может быть по этому прозападному пирожочку и не скажешь, но нет, абсолютно не так. Население в целом патриотично, нелояльно западу, за границу не бежит сломя голову — хотя границы открыты. Место в мире своё в целом здраво оценивают, население в целом и не нуждается во лжи. Это заставило западную пропаганду захлебнуться — поскольку они привыкли для своей публики развенчать советскую ложь — а вот с Россией уже справиться не смогли. А дальше их власть погрузилась в ту же лужу, в которой пребывал советский союз — начали лгать своему народу, занимать незаслуженное и нереальное место в цивилизационном плане, искуственно завышать собственное положение... закончилось это для них печально. Гражданской войной в США между севером и югом — то есть демократами и республиканцами, в условиях тотального хаоса в умах. Падением европы, исламизацией запада, масштабными волнами резни на окраинах... в общем, так же, как рухнул и СССР. Даже ещё хуже — учитывая их размеры и амбициозность и хаос в умах и политике.

Вот только вам от этого мало проку — сейчас речь про вас, а не про них.

— Я понял. И как по твоему должно быть?

— Вы уже спрашивали — я ответил. Иначе. Нужно стремиться к реальной оценке реальности, пропаганда должна предоставлять наш взгляд и наше мнение на события и явления реального мира — объяснять их людям, пусть даже это негативные явления. Когда заранее поставлена недостижимая в принципе планка, амбиции многократно превышают возможности, приходится сознательно закрывать от людей информацию, лгать им, начинается вот это вот всё. Последствия этого всего вам известны, вот одно такое сидит. Выросшее на историях, как в жутком тоталитарном СССР лгали людям, как работали с катастрофами и прочим негативом, как власть одуревшая от неприятия реальности — бегала и замалчивала проблему за проблемой... Сами себе могилу копаете и не понимаете, что творите. А когда в неё упадёте — будет слишком поздно что-то понимать.

— Ну это вопрос дискуссионный, — заметил Косыгин, — хотя в целом говоришь складно. Пропаганда и правда как-то уже не воспринимается так, как раньше.

— Она живейшее из искусств, которое должно держать руку на пульсе, которое должно быть идеально связано с мыслями общества. Боюсь, то, что вы имеете сейчас на месте пропаганды — это морально устаревший дед, который вызывает смешки у молодых своей упёртостью и лозунгами. Нет, работа пропаганды устарела — вы не видите этого, потому что и вы — уже далеко не в возрасте основной массы населения СССР. Впрочем, и в России будущего проблема была аналогичная. Мир слишком быстро меняется, чтобы можно было себе позволить морально устареть лет на двадцать.

Помолчали.

— Вот что, давай коротко и по делу — чем ты недоволен нашей политикой в области заграницы?