И повсюду они натыкались на следы ксили...
БОЛЬШЕ, ЧЕМ ВРЕМЯ ИЛИ РАССТОЯНИЕ
5024 год н.э.
Мой флиттер с одной женщиной упал к светящимся обломкам старой сверхновой. Я вглядывалась в развернутые глубины мертвой звезды, копя, как монеты, подробности для Тимоти.
Звездный остаток в центре крушения был сморщенным скрягой; его единственная планета представляла собой шар из шлака, испещренный мелкими кратерами. Когда-то это, должно быть, было ядром могучего местного Юпитера. Я приземлилась и вышла. Почувствуй, Тим, как потрескивает поверхность, словно стекло... Я представила себе глаза четырехлетнего ребенка, округлившиеся от удивления. За исключением, конечно, того, что мои воспоминания о сыне устарели на пять лет и тысячу световых лет назад. Но я каким-то образом почувствовала присутствие Тима — когда ты подходишь к кому-то достаточно близко, ты больше никогда по-настоящему не остаешься одна. И, может быть, если моя удача старателя не изменит мне здесь, не пройдет и пяти лет, как я снова обниму его.
Надо мной по трехмерному небу плыли фиолетовые газовые паруса. Вокруг меня простирались тысячи пустых световых лет. А впереди меня стояло здание — простое, прямоугольной формы, немного похожее на большую обувную коробку.
Но обувная коробка в центре туманности — и сделана из конструкционного материала ксили.
Я застыла как вкопанная, волосы на затылке встали дыбом от прикосновения к подкладке моего скафандра. Оригинальная реликвия ксили, мечта старателей тысячи рас... и к тому же нетронутая.
Взорвавшаяся звезда залила пустые стены светом, похожим на молоко. Я ожидала, что в этот низкий дверной проем войдет великан... Я вспомнила одну из шуток Тимоти. Как вы называете гигантского инопланетного монстра с энергетическим ружьем?
Вы это знаете. Сэр.
Я шагнула в дверной проем. Материал стен был толщиной с острие меча.
Потолок был полупрозрачным; нити сверхновой наполняли помещение фиолетовыми и зелеными тенями. Мои глаза привлекла вспышка света, неуместно игривая: примерно в пяти ярдах от дверного проема небольшая колонна поддерживала небесно-голубой обруч шириной около двух футов. Обруч был отполирован и тонок, как бумага, и по его окружности пробегала череда розовых искр.
Примерно в тридцати ярдах дальше по длинной оси зала стояла вторая колонна с таким же обручем. Два круга были обращены друг к другу, отбрасывая частички света.
Вот и все. Но этого было достаточно, чтобы мое сердце остановилось. Потому что, чем бы ни было это место, оно все еще работало — и работало на ксили, притаившихся, подобно бдительным паукам, в их главном радианте в ядре Галактики — всего в трех днях пути отсюда на их волшебных кораблях.
Я шагнула вперед со своей портативной информационной панелью и начала отмечать и измерять.
Последовательность искр в кольце, ближайшем к двери, была случайной, насколько я могла судить. Такой же была последовательность в другом кольце — но это была точная копия первой последовательности, с задержкой на наносекунду.
Я прикинула последствия этого, а затем осторожно прислонилась к низкой колонне и вдохнула достаточно глубоко, чтобы запотела моя лицевая панель.
Подумайте об этом. Кольцо А разговаривало с кольцом В, которое получило сообщение с задержкой в наносекунду. Каждое кольцо было диаметром в световую наносекунду. И кольца были расположены на расстоянии ста световых наносекунд друг от друга.
Таким образом, вся задержка была из-за структуры колец — а связь между ними была мгновенной.
Моя лицевая панель запотела еще немного. Мгновенная связь: это был технологический приз, уступающий по ценности только самому гипердвигателю...
Секрет должен был заключаться в квантовой неразрывности. Когда цельный объект разделен, его компоненты по-прежнему могут мгновенно обмениваться данными. Это школьный материал, теорема Белла из двадцатого века. Но все думали, что вы не сможете использовать этот эффект для отправки значимых сообщений.
На этот раз ксили действительно запустили пальцы во внутренности Вселенной. Это было почти кощунственно.
И очень, очень выгодно.
Мое чувство благоговения испарилось. Я обнаружила, что исполняю что-то вроде танца, все еще цепляясь за колонну, стуча каблуками ботинок. Что ж, у меня было оправдание. Это был звездный час в моей жизни.
И как раз в этот момент вошел гигантский инопланетный монстр с энергопистолетом. Разве вы не знали этого?
По крайней мере, это был не ксили. Все, что мы знаем о них, — это то, что они физически маленькие. Мой суеверный ужас сменился отвращением.
— Вы следили за мной, — сказала я в рацию своего скафандра. — Вы подкрались ко мне незаметно, а теперь собираетесь ограбить и убить меня. Верно? — Я посмотрела на пистолет и вспомнила шутку. — Верно, сэр?
Не думаю, что он оценил ее. На фоне фиолетового дверного проема нарисовался силуэт гуманоида в сером цвете оружейного металла. Его голова была мультяшной; все действие происходило в иллюминаторе в животе, через который я уловила гротескные намеки на лица. Это было похоже на вывернутый наизнанку батискаф со странными обитателями морского дна, выглядывающими из темноты.
И у него был энергопистолет. Детали этого на самом деле не имеют значения; это была суть пистолета, и он был направлен на меня.
Я назвала это статуей.
Молчание затянулось, возможно, для драматического эффекта, но, скорее всего, потому, что заимствованная у ксили коробка-переводчик, которую я видела пристегнутой к одному металлическому бедру, испытывала проблемы с соответствием наших различающихся картин мира. Наконец она заговорила.
— Позвольте мне вкратце обрисовать ситуацию. — Голос ящика был машинным скрипом; желудочный монстр дернулся. — Я разрушил ваш корабль. По моим оценкам, вашей личной среды хватит не более чем на пять человеческих дней. У вас нет ни оружия, ни каких-либо средств связи с вашими собратьями, ни один из которых в любом случае не находится ближе, чем на тысячу световых лет.
Я обдумала это. — Хорошо, — сказала я, — я готова обсудить условия вашей капитуляции.
— Логика ситуации такова, что вы умрете. Следовательно, вы выйдете за пределы этой структуры...
На самом деле логика заключалась в том, что я уже была мертва. Я быстро соображала, отыскивая выход. — Конечно, вы правы. — Я шагнула вперед...
— и закружилась, как лист — и сорвала одно небесно-голубое обручальное кольцо со столба — и повесила его себе на шею.
Все было кончено прежде, чем кто-либо из нас успел подумать об этом. Кружащиеся розовые искры поблекли и погасли.
Конечности статуи были неподвижны, но ее живот бился. Я чувствовала себя бездыханной и глупой; обруч на моей шее был похож на сиденье для унитаза, которое поставили туда во время пьяной подростковой вечеринки. — Логика — не моя сильная сторона, — извинилась я.
Видите ли, у меня был план. Это был не очень хороший план, и я, вероятно, была бы мертва, даже если бы он сработал. Но это было все, что у меня было, и я заметила, что все еще дышу.
Статуя уставилась на меня. — Вы повредили артефакт.
— Видите ли, должна была быть причина, по которой вы не выстрелили мне в спину до того, как я узнала об этом. И этой причиной должно быть ваше незнание людей. Верно? — огрызнулась я. — Несмотря на то, что вы и вам подобные следили за мной месяцами...
— На самом деле годы. Мы считаем, что люди — изобретательные существа, достойные изучения.
— Тогда годы — если бы вы выстрелили в меня, возможно, я бы взорвалась, или расплавилась, или вообще устроила ужасный беспорядок с оборудованием ксили. И вы не причините мне вреда сейчас, опасаясь нанести еще больший ущерб. — Я вцепилась в хрупкий обруч на моей шее.
Статуя продвинулась вглубь здания, интересный конец энергопистолета остался непоколебимым. Мы стояли вдоль оси сооружения. Статуя терпеливо сказала: — Но даже с таким пониманием у вас вряд ли есть преимущество.
Я пожала плечами.
— Вы все еще изолированы и без ресурсов. — Статуя казалась смущенной. — Все, что мне нужно сделать, это подождать пять дней, когда вы умрете при недостойных обстоятельствах, и я заберу артефакт.
— Ах, — загадочно сказала я. — Многое может случиться за пять дней. — На самом деле, может быть, за три — я держала это при себе.
Желудочный монстр забился.
Я обошла колонну и села, стараясь не раздавить свой катетер. — Итак, мы ждем. — Я поудобнее закрепила обруч на шее.
Гигантские газовые крылья медленно хлопали под прозрачным потолком, и шли часы.
Время тянется, как ленивый леопард, когда хочет.
Я провела день, уставившись на статую и не думая ни о своем катетере, ни о Тиме.
Я огрызнулась: — Вы понятия не имеете, что крадете у меня.
Статуя заколебалась. — Думаю, что знаю. Это явно станция мониторинга ксили. Предположительно, одна из сети, распространенной по всей Галактике.
Я тут же пожалела, что заговорила. Если бы она продумала все до этого... чтобы отвлечь его, я сказала: — Так вы наблюдали за моими экспериментами?
— Да. То, что мы видим, должно быть, испытательная установка для устройства мгновенной связи.
— Как, по-вашему, это работает? — Обращайся к деталям; держи это подальше от ксили...
Более продолжительная пауза. Сквозь обшивку потолка я наблюдала собор из дыма с подпорками. Статуя сказала: — Боюсь, коробка-переводчик не может передать концепции... Когда-то эти два кольца были частью единого объекта. И элементарная частица, возможно, электрон, могла бы перемещаться случайным образом между любыми двумя точками этого объекта без задержки во времени.
— Да. Это квантовая физика. Воспринимаемый нами электрон является "средним значением" лежащего в основе "реального" электрона. Реальный электрон перемещается на большие расстояния внутри квантовой системы совершенно случайным образом и мгновенно. Но среднестатистический человек должен следовать физическим законам нашего повседневного опыта, включая ограничение скорости света.
— Суть в том, — сказала она, — что реальный электрон будет перемещаться с бесконечной скоростью между всеми частями объекта — даже если этот объект был разбит и его части разделены большими расстояниями, даже световыми годами.
— Мы называем это квантовой неразделимостью. Но мы думали, что вы могли бы использовать это только для отправки случайных данных, а не сообщений, несущих информацию.
— Очевидно, ксили не согласны с этим, — сухо сказала статуя. — Потребовалось много поколений, прежде чем представители моего вида смогли убедить, что неуловимый "реальный" электрон — это физический факт, а не математическое изобретение.
Я улыбнулась. — Мой тоже. Возможно, у наших видов больше общего, чем они думают.
— Да.
Что ж, это была трогательная мысль, которая вселяла надежду в будущее Галактики. Но я заметила, что это не коснулось энергопистолета.
Существо в желудке статуи начало чем-то питаться; я отвернулась. Мрак сгустился, когда бледный остаток сверхновой исчез за краем потолка. Я попыталась уснуть.
Первый день был достаточно плохим, но второй — еще хуже. За исключением третьего.
Во всяком случае, для меня. В скафандре были вода и еда — ну, и соска для сиропа, — но система рециркуляции не была рассчитана на длительное использование. Я не хотела ударить в грязь лицом, размазывая воду из моей водопроводной системы по всему полу. И вот, когда я отправилась на свою обычную прогулку вокруг осиротевшего столпа, я выплеснула отходы.
Напротив, статуя была неподвижной, похожей на машину. В его желудке плавала причудливая рыба, а энергопистолет следил за мной, как глаз змеи.
На третий день я стояла у своей колонны, покачиваясь в неустойчивом равновесии. Мне не нужно было изображать слабость. Я украдкой поглядывала на футуристическое небо. Мне нужно было точно рассчитать время...
Наконец статуя сказала: — Вы слабеете и наверняка умрете. Но это всегда было неизбежно. Я не понимаю вашей мотивации.
Я неуверенно рассмеялась. — Жду кавалерию.
Существо в животе беспокойно дернулось. — Что это за "калвари"?
Слишком беспокойно. Я закрываюсь от правды. — Может быть, мне просто не нравится, когда меня грабят. Я изыскательница золота ксили, но это не только для меня. Вы можете это понять? Это для моего сына. Моего отпрыска. Это то, что вы забираете у меня, а я даже не знаю, кто вы такой.
Вспышка в небе, похожая на перелистывание страницы.
Пришло время. Я споткнулась и упала на колени.
Статуя сказала не без злобы: — Вы были достойным противником. Я позволю вам закончить свою жизнь в соответствии с обычаями вашего вида.
— Спасибо. Я — я думаю, все кончено. — Я заставила себя подняться на ноги, сняла обруч с шеи и благоговейно положила его на маленькую колонну. Я нетвердой походкой направилась к двери, стыдясь своей хитрости. Удивительно, не правда ли. — Я бы хотела умереть снаружи, — торжественно сказала я.
Статуя скользнула прочь от дверного проема, почтительно опуская свой энергопистолет.
Я вышла из здания. Еще одно содрогание по странному небу. Я захромала за угол здания...
— и побежала, спасая свою жизнь. Мои ноги были как струны, дрожащие от усталости. Полоса света пронеслась позади звезд. В моем периферийном зрении были крошечные взрывы; это было так, как будто что-то затвердевало из слоя пространства, который скрывал планету.
Ксили не верили в тихий вход.
Я упала лицом вниз в неглубокую воронку и осталась в таком положении. Мне показалось, что она недостаточно глубокая; я представила, как моя задница машет, как флаг, мародерствующим ксили.
Вокруг меня будто начал топтаться гигант. Я схватилась за голову и подождала, пока стук прекратится. Я мельком увидела крылья, темные, как ночь, шириной в сотни миль, взмахивающие над планетой, затмевающие светящийся газ.
Планета перестала дрожать.
Я попыталась пошевелиться. Мои мышцы были как картон. От моего сгоревшего дотла скафандра на спине отслаивались кусочки. Я вышла из кратера, разбрасывая струпья, как неземной прокаженный.
Я добралась до места расположения станции ксили. Я была мухой на краю тарелки; дыра представляла собой идеальную полусферу шириной в сотню ярдов. Я осторожно обогнула ее, направляясь к искрящемуся металлу за ней.
Статуя лежала, как таракан у Кафки, ее голова была вдавлена в углубление, конечности и туловище смяты. Сквозь щель в иллюминаторе пузырилась жидкость, и что-то внутри вяло смотрело на меня.
Коробка-переводчик была неуверенной и скрипучей, но понятной. — Я... хочу знать.
Я опустилась на колени рядом с ней. — Знать что?
— Как вы узнали, когда... они придут.
— Отличное время, да? — Я пожала плечами. — Что ж, ключи были там для нас обоих.
— Квантовая неразделимость?
— Сигналы будут мгновенно передаваться между двумя половинками коммуникатора. Но эти половинки, должно быть, когда-то находились в физическом контакте. Однажды соединившись, они уже никогда не смогут по-настоящему расстаться. Как люди, — размышляла я. — Для этого требуется нечто большее, чем время или расстояние...
