— Вы имеете в виду, — сказала Никола, и Пул теперь знал ее достаточно хорошо, чтобы понять, что она лукавит, — такие проекты, как ваше исследование решетки.
— Да! Хотите пойти посмотреть? Не снимайте скафандры...
После этого его уже нельзя было остановить. Он запечатал свой собственный скафандр и повел их обратно в пустыню, не обращая внимания на разгорающуюся вдалеке битву в космической опере.
Тем не менее, это была замечательная история, которую он должен был рассказать.
Все началось с жизни, мало чем отличающейся от земной — вероятно, это было связано с вирусами-мигрантами, распространившимися между мирами в результате падения метеорита — жизни, которая процветала в соленых морях молодого Марса.
Мало чем отличающаяся от земной жизни, но иная в важнейших деталях, в частности в своей биохимии.
На Земле, как и на Марсе, примитивная жизнь когда-то использовала варианты гигантской молекулы РНК как для передачи своей генетической информации, так и для построения структурных компонент живых существ. Эта отправная точка считалась обычной, сказал Грантт; теплый суп из РНК был продуктом относительно простой химии и, вероятно, мог появиться в любом мире, где есть углерод, азот, водород, кислород. На Земле эта примитивная система, в конечном счете, эволюционировала, чтобы использовать белки в качестве строительных блоков и ДНК для передачи генов, при этом РНК задействована только на периферии. Жизнь на Марсе — почти сразу же под давлением ухудшающегося климата, поскольку планета, слишком маленькая, слишком удаленная от Солнца, начала замерзать — была вынуждена адаптироваться быстрее, и вместо этого развила высокоэффективный вариант первичной системы РНК.
— Затем, физически, когда Марс остыл и высох, а поверхность стала непригодной для жизни, жизнь последовала за водой, когда та отступила в подземные водоносные горизонты или замерзла на полярных шапках. О, некоторые следы этого выживают так же, как и жизнь на Земле — цепляясь за отложения соли или остатки жидкой воды под ледяной коркой, и именно на этом сосредоточились исследователи эпохи героев. И они нашли это: похожие на огромные строматолиты колонии вирусов размером с небольшие нации, прямо под поверхностной пылью. Но если сосредоточиться только на этом — относиться к Марсу так, как будто это еще одна Антарктида, маргинальная среда обитания на Земле, при этом полностью упуская общую картину, — это говорит о принципиальной ошибке!
— Посмотрите — на Марсе происходят огромные сезонные перемещения массы и энергии, поскольку каждый год вся пыль в мире разносится ветром, и, что более важно, сам воздух выпадает снегом на зимнем полюсе. Что ж, жизнь следует за потоками энергии, как на Марсе, так и на Земле — великие снегопады, даже приливы в глубоких водоносных горизонтах — жизнь, микробная жизнь в больших масштабах, питаемая планетными циклами. И организованная тоже в планетном масштабе.
— Вот тут, — подсказал Пул, — и пригодится твоя решетка.
— Точно. — Он привел их к подобию террариума, глубокой канаве под пористым куполом. Он неуклюже спустился в канаву, руками в перчатках расчистил примерно полметра рыхлой грязи и показал им нечто похожее на кабели, врытые в землю, бледные, как червь, и крепко соединенные между собой.
— Я принес этот образец для тестирования. И для проверки финансирования. Спуститесь на сто метров или больше, в любую точку планеты, удаленную от полюсов, и вы найдете это. Сеть, своего рода естественная планетная сеть, которую я называю решеткой. Биологическая, конечно, самовосстанавливающаяся, невообразимо древняя — и связанная через более широкую микробную экологию с планетными энергетическими потоками.
— Это жизнь на Марсе. Возможно, даже разум; это достаточно сложно. Или около того. Я утверждаю. Но у меня ужасно мало финансирования. Я пока не могу быть уверен.
— Послушайте, вплоть до уровня Мирового сената у нас есть обязательства по сохранению всей жизни, с которой мы сталкиваемся, во всех ее формах, куда бы мы ни пошли. Но, естественно, знакомые формы привлекают наибольшее внимание и деньги. Я имею в виду, что если бы там были силиконовые кенгуру, я мог бы открыть тематический парк. Решетка слишком... странная.
— Она не вписывается ни в одну из наших земных категорий жизни. Возможно, больше всего она похожа на биопленку, но это не так. И ее действия широко распространены, но они незаметны — даже участвуя в великих круговоротах воздуха, пыли и воды, она манипулирует окружающей средой в микромасштабах, задерживая здесь выделяющиеся газы, высвобождая воду там. Я почти уверен, что здесь, внизу, работает глобальная коммуникационная сеть, и она также не ограничивается химическими сигналами. Это могут быть даже электромагнитные сигналы, передаваемые через слои железосодержащих минералов. Которых, как вы можете судить по глобальной ржавчине, на Марсе много.
— Но все это слишком странно, чтобы люди могли это почувствовать и принять. — Он выглядел беспокойным, взволнованным. — Видите ли, если бы у меня был еще один пример внеземной жизни в таких стесненных обстоятельствах, выживающей и сотрудничающей в глобальном масштабе для обеспечения устойчивой окружающей среды, это сильно помогло бы моему делу в отношении решетки.
— И вполне возможно, что мы уже потеряли еще один пример такого рода жизненной стратегии в Солнечной системе. Венера. Жизнь зародилась там, когда Солнечная система была молодой, но Венера стала слишком горячей, а не холодной, как Марс. Уцелели остатки биосферы, вирусы плавали в кислотных облаках на высоте пятидесяти километров, где условия были умеренными, почти земными. И они участвовали в большем количестве планетных циклов. Они каким-то образом создали штормовые системы, например, которые выбрасывали богатую минералами пыль с земли. По крайней мере, такая мысль есть. Затем, в двадцать седьмом веке, появилась одна из твоих предков, Майкл.
Пул нахмурился. — Знаю, что есть статуя Джослин Лэнг Пул...
— На горе Маат, да. Высокогорье. За исключением того, что это не совсем статуя... Тебе стоит как-нибудь сходить посмотреть на нее. Джослин способствовала великому атмосферному замораживанию, построила солнцезащитный щит, чтобы добиться этого. Своего рода неуклюжее терраформирование. Ну, ее "День заката" в 2657 году превратил Венеру в огромную углеродную шахту, но...
— Но это убило твоих вирусов, питающихся кислотой, — сказал Пул.
— И планетные циклы были разрушены до того, как они были должным образом поняты.
Никола спросила: — И вы действительно думаете, что это разумно? Ваша решетка? Как планетный разум?
Грантт подмигнул ей. — Единая великая нейронная сеть? Каждый день как отдельная мысль, цикл лета и зимы как биение сердца? Общение с другими живыми мирами, возможно, с помощью радиоволн — даже гравитационных волн? Каждый не ученый, которого я привожу сюда, спрашивает об этом. Каждый ученый, которого я привожу, настроен скептически. Я должен сохранять непредвзятость; я сам ученый. Я надеюсь когда-нибудь доказать это. Или даже опровергнуть это.
Если у вас есть время, — печально подумал Пул. — Потому что теперь странности уже в пути.
Загорелась нашивка связи на костюме Грантта. Сообщение от Кахры. Они получили подтверждение: разрешение лететь к Тайнику.
Они напились на радостях. Они проспались.
Затем приступили к планированию миссии.
ЧЕТЫРЕ
— Взгляните на это с другой стороны. Я все еще подстригаю свой газон. Итак, мое эволюционное расхождение с травой составляет, сколько, полмиллиарда лет или больше? И все же мы общаемся... Она спрашивает меня, хочу ли я, чтобы она выросла более чем на пять сантиметров или начала заселять обочины. Она говорит мне об этом, фактически делая это, понимаете. Я говорю "нет", моей газонокосилкой и стриммером. Таким образом, мы общаемся — не символами, а с помощью первичных элементов всех форм жизни: пространства для роста, пищи, жизни, смерти.
— И вы думаете, что с разумными инопланетянами может быть так же?
— Если нет возможности символической коммуникации, возможно. Но если у них есть возможность связаться с нами, то это будут те, у кого есть газонокосилка.
Джордж Пул и Майкл Пул Базалджет, 2047 г. н.э.
26
3648 г. н.э.
Корабль, который Джек Грантт приобрел, чтобы доставить свою небольшую исследовательскую группу к Тайнику — он сам, Майкл Пул, Никола Имри — назывался "Беллона".
Это был дизайн Пул Индастриз: спичка с ВЕС-приводом и реакционной массой астероидного льда с одной стороны, компактный жилой купол — с другой. Но "Беллона" полностью принадлежала марсианскому региональному правительству и была сильно модифицирована по сравнению со стандартной коммерческой конфигурацией. Пул пообещал себе осмотреться, когда представится такая возможность.
Тем не менее, это был ВЕС-корабль с обычными эксплуатационными характеристиками — и это определяло профиль миссии.
Тайник, наконец, занял свое место в точке Лагранжа L5 на Марсе, месте на орбите Марса, которое отставало от самой планеты на шестьдесят градусов, так что Солнце, Марс и Тайник были углами аккуратного равностороннего треугольника. В отличие от положения Ларунды в точке L2 Меркурия, здесь Солнце и Марс создали своего рода минимум в их объединенном гравитационном поле, так что объект, расположенный тут, имел тенденцию оставаться на месте, как будто покоился на дне неглубокого колодца. Действительно, точка L5, как и ее близнец перед Марсом, L4, уже была завалена природным мусором, скопившимся с момента образования Солнечной системы. Что ж, подумал Пул, теперь этот мусор был дополнен чем-то неестественным, и, конечно, казалось, что это не просто мусор.
Учитывая геометрию, расстояние от Марса до L5 было таким же, как орбитальное расстояние Марса от Солнца — примерно наполовину больше, чем у Земли — расстояние, которое любой ВЕС-корабль мог бы преодолеть при полном ускорении в одно g менее чем за четыре дня. Однако, как только они покинули Фобос, действуя в соответствии со строгими приказами марсианских властей, "Беллона" двигалась осторожно, что заняло более чем в два раза больше времени. Смысл был в том, чтобы не выглядеть как ракета, нацеленная на Тайник. Кроме того, по мере приближения корабль забрасывал Тайник дружественными сообщениями, используя все средства, какие только можно было придумать, от видимого света до нейтринных лучей и импульсов гравитационных волн.
Тем временем, во время этого неспешного круиза их сопровождала небольшая армада: еще несколько марсианских кораблей, несколько кораблей ООН, вылетевших с Земли, рой беспилотных зондов-наблюдателей, работающих в условиях аналогичных ограничений.
Пилот Никола была недовольна темпами операции, а Пул чувствовал себя неуютно под пристальным вниманием их сопровождения. Но, по крайней мере, малая тяга, лишь немного превышающая одну пятую g, не оказывала давления на адаптированную к Марсу физиологию Грантта.
И, пока Грантт был отвлечен подготовкой к тому, что могло оказаться научной миссией всей его жизни, медленный темп дал Пулу возможность ознакомиться с марсианским кораблем.
Пул осмотрел жилой купол, отметив необычное нагромождение внутренних перегородок. Он спустился вдоль хребта корабля, который представлял собой обычное скелетное собрание стоек, кабелей и антенн. Даже надел защищающий от радиации скафандр, чтобы осмотреть отсек ВЕС-привода. Обнаружил эмблему, прикрепленную к самому корпусу ВЕС-двигателя: женщина-воин на колеснице, которую тащат четыре фыркающие лошади.
— Это Беллона, — сказала ему Никола, когда они с Пулом сравнили записи. — Сестра Марса и сама воин.
— Хм. Корабль довольно стандартного дизайна, — сказал Пул.
— С дополнительными возможностями, — многозначительно сказала Никола.
— С дополнительными возможностями. Например, с большим количеством отсеков в жилом куполе. Вы могли бы проделать много дырок в этом пузыре, и все равно экипаж пережил бы декомпрессию. Я не заметил ничего похожего на специализированное оружие... Однако, — тяжело сказал он, — тяговые сопла ВЕС-привода кажутся необычайно маневренными. Я имею в виду, что это двигатель стандартной мощности, даже несмотря на то, что мы сбавили скорость до пешеходного темпа. Но если вы сможете направить выхлопные газы этих сопел...
— У вас есть огнемет, чтобы уничтожать любых мотыльков, которые подлетают слишком близко. — Они говорили шепотом, хотя у Пула было ощущение, что все, что они произносили на борту этого корабля, могло быть услышано Гранттом, если он обратит внимание, если не другими агентствами. — И вот мы здесь, приближаемся к инопланетному гостю с вежливой осторожностью, отправляем дружеские сообщения с тайно вооруженного корабля. Некоторые сказали бы, что это разумная предосторожность...
— А некоторые, — сказал Пул, — например, моя мать, сказали бы, что это провокация. В то время как нам следовало бы демонстрировать, по крайней мере, мирные намерения.
— Что ж, каковы бы ни были плюсы и минусы этого, есть еще одна загадка здесь. Послушай, ты инженер. Как думаешь, возможно ли, что этот корабль мог быть спроектирован и построен со всеми этими настройками с тех пор, как в Солнечной системе появились ксили и их окружение? Не отвечай. Я посмотрела; "Пул Индастриз" тоже ведет записи. На самом деле корабли этого класса выходят с верфей Фобоса уже много лет.
— Как ты...? Неважно.
— Как думаешь, почему миролюбивое марсианское правительство годами строило военные корабли?
Пул потер переносицу. — Я не очень слежу за политикой.
Она хмыкнула. — Это типично. Гарри говорит, что марсиане беспокойны. Я знаю, что есть фракции, выступающие за независимость. Например, они хотят иметь возможность продвигаться вперед в своих инициативах по терраформированию без возражений, которые они считают сохраняющимися на Земле психологическими проблемами, связанными с геоинженерией после "бутылочного горлышка". Марс, где уже проживает десять миллионов человек и который быстро растет, с собственными верфями и завистливыми взглядами, устремленными на Титан и другие ресурсы, — пройдет много времени, прежде чем Земля с радостью позволит этому неоперившемуся птенцу покинуть гнездо. И вот марсиане спокойно готовятся к тому дню, когда переговоры с Землей могут немного обостриться.
— Война за независимость? Что ж, возможно, это показывает, насколько серьезно марсиане относятся к проблеме ксили, что они рискнули протянуть руку Земле из-за этого скрытого вооружения.
— Может быть и так. Тайник находится у них на заднем дворе, в точке Лагранжа. Марс — это линия фронта — пока. — Она усмехнулась. — Знаю, что есть утописты — вроде твоей матери, без обид, — которым нравится думать, что человечество выросло, что мы оставили позади войну, религию и тому подобное. И все же, когда кто-то в первый раз тычет палкой в наше собственное муравьиное гнездо, мы выбегаем наружу, вооруженные до зубов. Радуя ваше сердце, Беллона, богиня войны.
— Да, — кисло сказал Пул. — И, как говорит Гарри, ты Локи, трикстер.
