И вот, в очередной раз, когда я распевался в студии, кто-то из моих малявок так удачно пнул меня куда-то в глубину в области солнечного сплетения, что у меня даже дыхание на секунду сбилось, но в эту же секунду я понял, что у меня из голоса в этот момент исчезли появившиеся нотки. Только, едва я попробовал запеть снова, всё стало по-прежнему. Но это уже были мелочи, я понял, что теперь я уже понимаю, где копать и чего искать. Без ложной скромности, скажу, что раскопал и нашёл ключик к управлению этой новой особенностью своего голоса. И ничего страшного, что пришлось убить на это ещё больше двух недель ежедневной возни. С учётом того что до этого я без всякой надежды потратил гораздо больше времени и сил, это уже совершенные мелочи. Зато я теперь мог включать эти оттенки полные просто вибрирующей женственности и какой-то всепроникающей страстной нежности, от которой, по словам Гоши, волосы на руках и ногах встают и по коже пупырышки идут. Зато, я теперь могу спокойно записать несколько дисков таким голосом в управляемом режиме. А ещё, я про себя хихикнул, что всю озвучку роли в фильме на немецком и французском я делал сам и именно таким вот пронизанном страстью голосом. Самое смешное, что во время самих съёмок этого эффекта ещё в полном объёме не было, а вот во время озвучки, на меня очень странно временами все участвующие мужчины смотрели. Хотя, мне было не до их взглядов. Беременный организм — это своего рода йог очень высокой квалификации, который всё время видит себя словно со стороны, и значительная часть мозга, хочется этого или нет, но сосредоточена на ощущениях в животе или вокруг этого, так, что мне было как-то совершенно не до переглядок окружающих мужчин. А вот воздействие на зрителей моего томного голоса должно быть явным. Я проверил, при записи аппаратурой эти оттенки из голоса не исчезают, а передаются в полном объёме. К счастью, фильм о любви. Было бы наверно гораздо хуже, если бы это был какой-нибудь триллер или боевик, а уж как бы это отвлекало зрителей от сюжета, в каком-нибудь детективе...
Ладно, это — мелочи. Главное, что благодаря удачному и своевременному пинку кого-то из моих червячков, я сумел найти возможность взять свой голос под полный контроль. Ой, не зря в народе живёт присказка, про то, что не постичь всей глубины возможностей своевременного животворящего пендаля, как и слова — искреннего, пусть и непечатного, но вовремя сказанного. И я стал спокойно напевать под запись планируемые к выпуску на дисках песни. По плану, который мы согласовали с "UMG" и Фредом, первым делом мне нужно записать и обеспечить полным набором новых фонограмм наш проект "I-WANT", а то передают, что наша "Колбаска" потихоньку паниковать начинает, ну, да, Мадлен не только девушка красивая, но и эмоциональная, а главное по-немецки педантичная и ответственная. Вообще, действительно не дело, когда солистку мы сменили, а вот звуковое сопровождение не поменяли, хотя, я ещё вначале часть фонограмм в новом звучании им сделал. Но тогда я это делал в дефиците времени по минимуму, вот теперь и нужно хвосты добить. Кроме этого запланирован выпуск большого двойного супер — диска для всей Европы, без разделения по языковому принципу, а это, не много — не мало, порядка шестидесяти песен. И аналогично, добавить английских песен и убрать часть песен из Европейской подборки выпустить аналогичный для Штатов и Англии. Хотя, в последнюю планируется в первую очередь отправить европейский комплект. Всё-таки в Америке я выбрал себе нишу эстрадного кантри, что не является особенно любимым в Британии, где кантри — это плебейство. Диски исходно решено печатать в бриллиантовом исполнении каким-то совершенно безумным тиражом, что Американский, что Европейский. Половина тиража последнего сразу поедет за океан в Латинскую Америку и французские провинции Канады. Работа сумасшедшая, хотя, вполне привычная и знакомая, распевки и поиск способа управления голосом. В этой возне иногда чувствовал себя почти как Караченцев в фильме, который бился в вопрос: "Где же у него кнопка?".
* * *
Но всё хорошо, что хорошо кончается. Единственное, что немного сбивало привычный рабочий ритм, это регулярные приходы Алёнки с безапелляционным требованием прервать работу и идти выгуливать будущих детей, для которых сидеть сутками в запертой студии совершенно не является рекомендованным добрым доктором — акушером. И ругаться не имеет смысла, потому, что она права, и надо быстро доделать начатое и идти гулять, плавать и дышать лесным или морским воздухом. Потому, что ты теперь без пяти минут мамочка и это малявкам полезно...
Собственно, такова жизнь всех беременных, когда интересы даже ещё не рождённых детей начинают танковый наезд на жизнь и желания будущей мамочки. И интересы последней по неписанным законам стоят на втором месте, что бы она сама об этом не думала... В результате, мы как сайгаки всей нашей семьёй наматываем километры вокруг усадьбы. Вся наша семья это кроме меня Алёнка, Ксюня, Хрюша и лошадка Буся, нет только Мульчи, которая после приезда в усадьбу носится где-то целыми днями, даже ночевать приходит не каждый день, надеюсь, что как-нибудь мы обзаведёмся котятами от неё, вроде как давно пора девчонке обдетёнышиться. Тем более, что желающих получить её котят уже целая очередь собралась. Ксюня придумала и теперь тиранит меня не только тем, что нежно щупает и гладит мой живот с будущим братиком, а может не одним, доктор всё никак не может определиться, твердит, что один точно мальчик, а вот со вторым как-то не слишком понятно, малявка требует от меня рассказывать ей сказки. Угораздило меня вспомнить и рассказать ей "Волшебника Изумрудного города". Рассказывать ей с моей точки зрения довольно странные сказки братьев Грим, меня как-то не тянет, вот и приходится выкручиваться. И я таки выкрутился, вот только не надо смеяться, сам бы не поверил, что такое возможно. Сначала я стал вроде как рассказывать про Дядю Фёдора с котом Матроскиным и Шариком. Тем более, что тут у нас для этого почва ужасно плодородная, ведь наши зверики у нас совершенно равноправные члены семьи и иначе на них никто не смотрит. Почти как у Джеральда Даррелла, у которого кажется даже книга так прямо и названа "Моя семья и другие звери". Вот, Берта и Нунда — собаки, вполне себе служебные и на работе, а Хрюша и Буся — раздолбайки и младшие сестрёнки Ксюшки, как и Мульча, которая наверно всё-таки старшая, потому, что кошка и ужасно серьёзная и умная, да и себе на уме, но всё равно ведь сестрёнка. Но дальше-то что делать? История с Дядей Фёдором не такая уж и длинная, хоть я и постарался её растянуть, как только смог. Придумал несколько совершенно новых зигзагов сюжета, которых в первоисточнике не было. Так Матроскин и Шарик у меня пару раз ездили в Дяде Фёдору в гости в город и в первый раз там просто заблудились. А как Ксюня смеялась над глупым зайчишкой, которого Шарик никак догнать не мог, чтобы сфотографировать. Да и телёнок получил по ходу повествования немного больше внимания. А после части про галчонка, который чуть до родимчика Печкина не довёл, Ксюня потребовала себе такого же. К счастью, наверно, в Испании галок не оказалось в наличии, но добрая крёстная Дофина пообещала ей привезти желаемого птенца, но пока не привезла. Словом, сюжет, как я его не растягивал, иссяк. И тут совершенно неожиданно для себя я сделал финт ушами, сказал, что когда Дядя Фёдор был ещё маленьким, он ещё не встретил Матроскина, он познакомился со смешным домовым, у которого был пропеллер на спине, чтобы летать. И так появилась серия про маленького Дядю Фёдора и толстого домового Кузьмича с пропеллером. Разумеется, пришлось переделывать по ходу дела шведский антураж на русский лад, а Карлсону приобретать чисто русские привычки и замашки. Вместо фрекен Бок у меня появилась толстая и злая няня-экономка Ядвига Марковна. Вообще, переделывать по ходу дела и приспосабливать Карлсона под изменившиеся условия задачи оказалось даже самому интересно, а уж придумывать подробности и приключения маленького Дяди Фёдора и Кузьмича — просто феерично. А уж какими благодарными слушателями оказались Ксюня с Алей, я даже описывать не стану. И напоследок... Па-ба-ам! Вы готовы? Ага. Я снова перенёс своего героя Дядю Фёдора в более старший возраст и познакомил его с Хоттабычем, а перед этим протащил его через приключения "Вити Малеева в школе и дома", которые читал в детстве, и, как оказалось, довольно хорошо запомнил. Разумеется пришлось по ходу дела многое переделывать и подгонять временнЫе штрихи, но главное, что все перечисленные книжки исходно добрые и действительно детские. По ходу дела как вставки-интерлюдии вплетал в свои рассказы всякие сказки и рассказы, а истории Носова и приключения Тома Сойера у меня в канву этих рассказов вписались просто как вторая кожа без единой складки или морщинки. Завершилось всё довольно закономерно. Тем временем, как на наших прогулках я уже начал рассказывать историю Пеппилотты — Длинный чулок и вспоминать похождения Калле Блюмквиста — великого сыщика, вечерами и в любую свободную минуту стал записывать тот поток сознания, который я вываливал на своих родных на наших прогулках. Когда закончил и перевёл на немецкий, я послал всё Монсу и своему российскому издателю. Пока в Москве думали и чесали репу, Монс среагировал гораздо быстрее и заявил, что готов издать, по его прикидками этот детский девятитомник. А в конце попросил меня уговорить Алёнку сделать иллюстрации для этих книг, что по его мнению её иллюстрации процентов на двести подщнимут интерес к книжкам. Нет ничего проще, тем более, что после наших прогулок она и сама стала делать наброски и прикидки, как бы она могла нарисовать, а я ей в меру сил помогал, тем более, что типаж мультяшного Малыша, Карлсона, Матроскина, Шарика и Хоттабыча был совсем не проблемой. В первое немецкое издание Алины иллюстрации не попали, вернее, они попали только в последние три тома уже про подросшего Дядю Фёдора, или Герра Теодора, если по-немецки. Но книги оказались настолько популярны и востребованы, что министерство образования выделило Монсу какой-то совершенно безумный грант и второе издание вышло со всеми иллюстрациями, в твёрдых обложках и на отличной бумаге с крупным шрифтом для удобства маленьких читателей. Правда пришлось книги ещё разбить пополам, и полный набор книг получился восемнадцатитомным, но это случилось уже после нового года. Монс был счастлив, когда он мне звонил и разливался в восхищении и благодарностях, мне было страшновато за мой телефон, сможет ли он после такого количества мёда работать и не прилипнет ли к моему уху. Дофина после прочтения книг приехала специально сказать, что она просто не знает, что ей делать, потому, что оставлять такое деяние без награды — просто неприлично, но так как я уже имею высшую доступную ей награду, она в полной растерянности. Пришлось успокаивать её и объяснять мою позицию по этому вопросу. Что само по себе, награждение высшим орденом всех членов монаршей семьи уже ставит их выше требований к обычным людям, а потому и награждать ещё чем-то таких награждённых бессмысленно и неправильно, ведь к ним уже не приложимы правила для обычных людей и что бы не сделали такие люди — это вполне нормально и не нуждается в дополнительных оценках. Хуже то, что далеко не все из таких награждённых понимают это и не стремятся тянуться, расти и соответствовать тому уровню, на который их вынесло правильное рождение или оценка их деяний такой высокой наградой. М-да-а-а. Успокоил Дофину на свою голову. Елена не просто услышала мои доводы и приняла их, а дала интервью, в котором рассказала моё ею отредактированное мнение по этому поводу, и в конце заявила, что это единственно верный и правильный подход к этому вопросу из всех, какие она встречала в своей жизни. И вообще, она уже поручила своей канцелярии разработать на основе сказанного морально-этическую концепцию, которой в дальнейшем должны будут руководствоваться все будущие руководители Вюртембергского королевского дома, и в идеале все люди придерживающиеся монархических взглядов. Блин! Договорился! Язык мой — враг мой! Меня же теперь монархисты просто сожрут и косточек не оставят. Говорили ведь умные люди, что молчание-золото. Вот только, дальше произошло удивительное. Как оказалось, Дофина — женщина умная и достаточно опытный политик, которая не просто решила языком перед журналистами почесать, она просчитала ситуацию и уже провела необходимые консультации со многими королевскими домами, о чём я не имел представления. Поэтому для меня стало потрясением получение из Эскуриала официального письма от короля Испании, в котором он выразил полное согласие и поддержку моей позиции, а так же благодарность за мою работу на эстраде и на книжном поприще. А в конце попросил перевести книги на испанский как можно скорее и королевский двор сделает всё, чтобы их напечатать и скорее всего тираж придётся печатать очень большой, потому, что нужно будет львиную часть его отправлять через океан. К просьбам таких людей нужно относиться серьёзнее и ответственнее, чем к приказам других. Следом меня "обрадовал" Монс, что его уже попросили перевести и издать книги на японском, английском и французском. А когда я удивился поднявшемуся ажиотажу, он просветил меня, что с хорошей детской литературой везде и во все времена было очень не просто, а тут получились хорошие детские книги, добрые, поучительные, весёлые и умные, люди их оценили по достоинству. Представляете себе объём — девять книг полного формата больше десяти печатных листов, которые нужно перевести на пять языков (Португальский король из Лиссабона отстал от своего испанского коллеги всего на несколько дней)? И когда я позвонил Дофине, обсудить с ней возникшую проблему, она почти не думая сказала, что я глупая девчонка, что ничего мне не нужно переводить, а озадачить с переводами Монса, попросить хороших переводчиков в Португалии и Мадриде и пусть переводят, а за собой оставить только право на контроль и вычитку, но не править, если не нравится, а просто требовать замены плохого переводчика. И к слову, добавить к этим языкам ещё итальянский и китайский, а может корейский, шведский и датский. А ещё, в её канйцелярию пришло письмо с просьбой о переводах из канцелярии его Святейшества Папы Римского. После разговора с Дофиной я почесал свою тыковку и осознал, что в очередной раз заварил кашу, но разгребать её всё равно придётся и именно мне. Позвонил Монсу и озадачил его по максимуму, то есть, английским, японским, французским и итальянским. Если получится, то неплохо бы переговорить с издателями из других стран и попросить переводчиков шведского, датского, финского, валлонского и фламандского, впрочем, последних можно через Алексу найти. Можно ещё корейский и китайский, но тут уж пусть сам думает. Отписался в Мадрид и Лиссабон, где попросил хороших переводчиков детской литературы и оставил за собой право проверить их работу, как и в договорах с Монсом.
К слову, эта волна с переводами подтолкнула меня на изучение шведского языка. А дело вышло так. Вообще, я стал чувствовать, что мои мозги стали немного застаиваться и им требовалась нагрузка и желательно знакомая, то есть, изучить какой-нибудь язык. Я даже склонялся одно время изучить валлонский и фламандский, но потом понял, что это не будет полноценным изучением нового для меня языка, скорее проскочит, как освоение ещё одного диалекта уже знакомых языков, валлонский как относящийся к одной группе с французским, а фламандский — как одногруппник немецкого. Учить радикально совершенно другой язык вроде арабского или турецкого я ещё не созрел, хотя, всё к тому идёт, но это потом. А пока я колебался раздумывая над каким-нибудь скандинавским или гэльским ирландским или шотландским. Но, всё снова решил случай, а я давно уже стал уважительно относиться к таким знакам судьбы. Во время посещений доктора я как-то разговорился с медсестрой, заметив, что у неё какой-то слишком правильный испанский и незнакомый мне акцент. Оказалось, что Анна на самом деле, не смотря на свою совершенно испанскую внешность — чёрненькая и смуглая, шведка приехавшая сюда работать с мужем. И как-то смешно в разговоре упомянула, что по-шведски медсестра — Sjuksköterska (кхюльмкхотешка — это если не использовать правильную фонетическую запись). Она ещё как-то так мордочку скорчила, что меня это жутко рассмешило, и пообещала говорить со мной, для языковой практики, и что у неё совершенно правильный столичный язык, она выросла в Стокгольме и мама у неё учительница шведского, так, что язык ей с детства ставили. Так, что я нашёл себе занятие, не долго думая, выписав себе полный курс шведского языка. А ещё стало интересно, а мои малявки в животе выучат язык вместе со мной или нет? К тому, же я двинул здесь в массы книги Астрид Линдгрен, вот и надо проконтролировать, чтобы на шведский они были переведены достойно... Вы спросите, что я ненормальный, сам себе придумываю нагрузки, а при этом вякаю о том, что тяжело и сложно. Но дело в том, что учить язык и заниматься музыкой — это совершенно разные занятия и переключение с одного на другое вполне можно по академику Павлову считать формой отдыха...
