Потом был Хельсинки. В центре города в большущем многоэтажном торговом центре, где можно наверно бродить несколько дней, я быстро утеплился, и мы выехали к границе. Всего почти три тысячи километров мы проехали за три дня, тем более, что в пути менялись за рулём, а в Казани остановились переночевать в приличной гостинице, чтобы нормально выспаться и помыться. Визу как гражданин евросоюза оформил прямо на границе при въезде, пограничников гораздо больше нас интересовала наша машина и документы на неё. Нет, машинка правда очень миленькая, новенькая, вся пахнет кожей и краской, со светлым салоном, очень красивой обтекаемой формы со смешно выступающими большими круглыми фарами. Позвонил в университет Генриетте Генриховне я только из Казани и рассказал, что я еду к ним и очень хотел бы в этот приезд закончить со всеми долгами по учёбе. Заодно, попросил её без особенного шума поговорить с Розой Давидовной и организовать мне прохождение педпрактики в самые короткие сроки и сдачу экзаменов. Вообще, всем нашим друзьям и знакомым подарки привезла и вручила Алёнка, у неё это получается лучше и она сама это любит, в числе одариваемых и Генриетта с Розой были, так, что я могу об этом не переживать. Приехали в город, Паша попросил его высадить на въезде, что дальше сам доберётся. Премию я ему пообещал отдать завтра, когда до банка доберусь, а меня ждала моя Алечка, которая впорхнула в машину и мы наверно с полчаса стояли на месте пока обнимались с ней и никак не могли отпустить друг друга. Прежде, чем дальше ехать, пришлось выходить и обметать с машины нападавший на неё за это время снег...
Мы ещё в Германии, когда разговаривали с Карлом, он посоветовал мне не появляться особенно в старом месте жительства, да и вообще поменьше мелькать, только самые необходимые встречи и визиты. Поэтому остановились мы в квартире Петровича и Виктории, которую мы должны заодно на продажу выставить, для чего у нас есть их нотариально заверенное поручение, как и с квартирой Лены и Валерия. В принципе мы можем и в ней остановиться, в посёлке мы решили вообще не показываться, хотя, до этого Аля жила именно в нашем доме, который теперь правда на Верочку оформлен, но стоит пустой, Вера в Е-бург ещё не переехала. Назавтра отогнал машину в фирменный сервис, предъявил все бумаги, чем просто поставил их на уши, ведь у меня оформлено полное обслуживание машины по европейским стандартам, а это очень не дёшево и у нас очень мало кто такое делает. Они безропотно взяли машину на двухдневную профилактику и осмотр после такого перегона. Приехал Паша, получил свою премию и оставил мне свою праворульную Тойоту, чтобы мне было на чём здесь ездить. Тойоту я тоже загнал на осмотр и диагностику, механики хоть и кривились, но желание клиента... За четыре часа они там даже чего-то нашли, поменяли и подтянули, а я поехал в универ, чтобы глаза в глаза решить все свои вопросы. То, что я буду один, и в столь неурочное время для практики даже упрощает ситуацию по организации её проведения и благодаря тому, что меня согласились взять на практику в специализированную школу с углублённым изучением языков, мне дадут немецкий класс и два английских, у которых немецкий и французский вторыми языками. У немецкого класса вторым языком идёт английский. Так как за неделю у каждого из этих классов по четырнадцать языковых часов, а я взял на себя все языковые часы, то объём практики я наберу за одну неделю, но меня попросили поработать хотя бы десять дней, чтобы гарантированно перекрыть необходимый минимум и к ним не было претензий. Этим я практически закрою другие пункты практики вроде внеклассной работы. Мне дали восьмой и два девятых класса, что меня вполне устроило, самое милое школьное время, хулиганистое, шкодливое, но не злобное, когда перед тобой ещё дети, а не уже пробующие зубы юные пираньи. Выбор классов во многом определило расписание их уроков, чтобы они не перекрывались друг с другом. Но это оказалось физически не сделать, перекрытия всё-равно были, да и чисто физически по четырнадцать часов в неделю у трёх классов это мне нужно было шесть дней в день проводить по семь уроков, а у них по расписанию не больше шести. Но учителя меня приняли очень доброжелательно, для меня обязательными сделали все уроки немецкого, остальные как получится, но у моего немецкого класса я вёл все языковые уроки. За неделю я отработал тридцать один час, в субботу я думал, у меня ноги отвалятся. Кто бы знал, что это такая каторга. С понедельника у меня оставили только два класса, как и нужно было сразу сделать, но, хотели, как лучше и я доработал до субботы, когда устроил всему педсоставу отвальную. Директору, трём завучам и немке — классной у моего немецкого класса и подруге Генриетты подарил по бутылке своей фирменной кавы, правда не Gran Reserva, всего шесть месяцев выдержки, не долежавшее ещё до девятимесячного статуса Reserva, но Виктория отказалась отдавать более дорогие напитки, сказала, что всё равно разницы не поймут, и не обманывает их никто, настоящая кава с нашего виноградника позапрошлого года урожай, о чём на нашей фирменной этикетке написано, штампов о многолетней выдержке нет, в принципе цена такой бутылки на рынке порядка двух — пяти тысяч рублей. И подписал каждую бутылку. Директор тут же пообещала принести свою бутылку, на празднование следующего нового года, тут же уточнив, как именно хранить вино и не испортится ли. Словом, внимание с моей персоны переехало на вино и вина вообще, немка свою бутылку открыла и все начали ахать и охать, а я тихо с Хрюшей смылся, практику мне подписали, а квасить с тётеньками я не подписывался. За всю практику был только один скользкий эпизод, когда меня после уроков у машины подкараулили несколько старшеклассников. А у меня было замечательное настроение. Я уже созвонился с Алёнкой, и она ждёт меня в кафе, чтобы потом ехать на квартиру, а тут какие-то мальчонки. Нет, умом я понимаю, что от малолеток можно ждать любую неожиданность и с тормозами у них плохо, но, вот, не воспринимаются они всерьёз, хоть плачь...
— Это ты, типа, та самая знаменитая Саган?
— Ага. Та! И, Самая! А вот вам до того, чтобы стать "теми самыми" ещё очень далеко...
Не знаю, что они хотели сделать дальше, но тут вперёд неожиданно выдвинулась Хрюша, оскалилась и зарычала, а зубки у девочки, как я уже рассказывал, очень убедительные. Хрюша без поводка, я вообще считанные разы её на поводке водил, рассердилась по-настоящему и это чувствовалось, так, что ребятишки рисковать не стали, а мы спокойно поехали к нашей Алечке...
Экзамены по языку провели в один день, а назавтра я сдал и педагогику. На последнем экзамене попался дурной вопрос, и я чуть не поплыл, но Генриетта была в составе комиссии, подошла и тупо продиктовала мне правильный ответ. Назавтра мне в ректорате вручили диплом и академический знак в коробочке. Аля в это время носилась где-то по территории, поэтому я просто собрался и поехал в одну небольшую уютную церковь. К счастью, у меня было длинное ниже колен пальто и высокие сапожки-дутики, так, что не стали ко мне цепляться, что не в юбке пришёл. Купил свечи и пошёл их ставить Богородице, за маму, папу и бабушку. А главное, моя мама так хотела, чтобы я получил диплом переводчика и вот об этом я и пришёл сказать ей, что я выполнил её желание и у меня теперь есть такой диплом, не того ВУЗа и в другом мире, но у меня теперь высшее языковое образование, как она и хотела. Вдруг эта информация до неё как-нибудь дойдёт, пусть она порадуется...
А теперь про машину, рассказ, о которой я не закончил. В фирменном центре имелась услуга по растаможке импортных автомобилей, так, что все документы оформили, пока минивэн проходил обслуживание и профилактику. Поэтому, когда я, прихватив нотариуса, поехал к Стас-Васу, осталось только официально оформить передачу машины детскому дому. Поверьте, радость была феерическая, и особенно Стас-Вас был тронут тем, что в машине была сделана фирменная качественная с положенными сертификатами переделка для управления одной рукой. Я переоформил на него договор на обслуживание и гарантию полностью бесплатные в течение пяти лет. Потом со Стас-Васом и Надеждой Андреевной мы сидели в кабинете директора, и пили чай под довольно сложный разговор. Наши СМИ не отказали себе в радости пнуть меня и подали в самом негативном ключе факт смены мной гражданства, что конечно покоробило Стас-Васа. Но при этом он знал и историю про Кима и Ремизова в Москве. И я его спросил, а как он себе представляет, что я буду воевать с нашими могучими спецслужбами, являясь гражданкой России? И кто сказал, что купили только одного Ремизова? У корейцев денег вполне достаточно и желания отомстить ещё больше, им нужно лицо сохранить, это восток, они ни перед чем не остановятся...
— Но, вот ты же приехала.
— Ага, приехала, вот только я теперь гражданка Германии, и нахожусь на постоянной связи с моим адвокатом. А он на связи с консулом и посольством, чтобы в любое время дня и ночи поднять их по тревоге и помочь гражданке Германии и любимой певице всего немецкого народа. О последнем я не шучу, именно так меня в Германии называют. Мне в декабре только в Германии вручили две премии. Премию Генделя впервые в истории вручили эстрадной певице, а премию "Echo", которую не вручали шесть лет, в этом году восстановили и вручили только мне за особые заслуги в развитии немецкой культуры и вклад в мировое музыкальное искусство... Фактически, это как орден получить...
Кое-как удалось убедить Стас-Васа, что другого выхода мне просто не оставили. И кроме этого я напомнил им, что они как-то быстро забыли, какие рогатки мне здесь постоянно ставили, и как мне судиться с местной филармонией пришлось и как мне на целый год запретили концертной деятельностью заниматься, а для меня музыка — это как дышать.
— Почему же вы тогда молчали и не возмущались несправедливостью? В Германии я за год добилась мирового признания, я за этот год пела на четырёх материках, где меня принимали с ликованием и любовью. И если вы вместо того, чтобы дуться в сети найдёте любой мой концерт, можете сами убедиться, что я в каждом концерте пою русские песни, и их слушают во всём мире. А вы сами не слушаете мои песни? — Ага. Потупились. — Не нравятся?
— Нравятся.
— А думаете, мне бы здесь их дали спокойно петь?
— А кто бы помешал?
— Кто угодно. Забыли уже, как меня по телевизору дерьмом на первом канале ваша великая Сашенька Васильчикова поливала, а сама пыталась мою "Надежду" бездарно спеть. Думаете, что такая дурища могла без разрешения и команды сверху рот открыть? И как меня на фестиваль в Сан-Ремо выступать Москва не отпустила. А знаете, что та самая песня, которую я хотела тогда в Сан-Ремо спеть, сейчас самая популярная во всей Латинской Америке и в числе самых популярных в Европе?
— Аюна! Но обидно ведь...
— А безопасность мне обеспечить здесь сможете? На меня ведь не хулиганы с дубинками полезут, ко мне с официальным ордером подписанным прокурором наша настоящая милиция придёт. Вот только судить меня не станут, а тишком корейцам выдадут, а там мне уже приготовлены расстрельные статьи, им плевать, что я не их Пак Юн-Ми, что Берлинский суд внятно проверил и доказал. Им нужно со мной показательно расправиться, чтобы смыть позор того, как они сами себя на всю Европу дураками выставили. Потому и статьи такие, чтобы уж точно и надежно. Наша дорогая Россия за меня вступится? Или станут по привычке задницы иностранцам лизать? А я просто слабая девушка и нашла защиту, уж как смогла. А вам сильным мужикам не стыдно, что я вынуждена отказываться от Родины, чтобы в живых остаться? Обидно им! А где вы все были, когда меня тут пинали и гнобили? Ладно, закончим на этом, а то я сейчас такого наговорю, что совсем разругаемся, а я не для этого пришла...
— Извини, не прав. Привык всё прямо делать. Я же военный, там враг, а сзади тыл. Но я понимаю, что самое поганое, когда в тылу в спину свои бьют. Мне же детям отвечать приходится, а они спрашивают и тоже телевизор смотрят...
— Так, и в чём проблема? И расскажите правду, как мне в Казахстане звание народной артистки дали, а у нас даже вшивую грамотку пожалели. И как за другой фильм нам на всех европейских фестивалях не по одному призу дали, а у нас фильм, который всем понравился вообще проигнорировали. Фильм "А зори здесь тихие" забыли? А я там вторым режиссёром была, сценарий и музыку написала, девчонка ещё совсем, только музыкальный колледж закончила. А сказку про "Али-Бабу и сорок разбойников" видели? А "Маугли"? Мы их здесь вместе с местными ребятами художниками рисовали, молодые совсем мальчишки и девчонки после челябинского художественного училища. Всё честно и всё — правда. Как и то, что по приказу директора нашей филармонии, где я была оформлена, мне запретили заниматься музыкой, и мне было обещано, что я ещё к нему на карачках приползу, и о прощении молить буду. Я же вас не заставляю врать. Я сама только за правду. А сейчас вышел фильм "Экипаж", к которому я сценарий написала, сыграла роль женщины-японки в эпизоде и меня указали в титрах, как второго режиссёра. Сейчас заканчивается дубляж фильма на немецкий, японский и английские субтитры, чтобы выпустить в мировой прокат. Ничего придумывать не нужно. И это мы ни слова не говорим про музыку, песни и книги. Я совершенно не вижу проблемы...
— Да, это рассказать не проблема, а почему при этом ты гражданство сменила?
— Потому и сменила, что мне здесь угрожать стали, но при этом я как была, так и осталась русской...
— А вот этого они как раз понять и не могут.
— А вы им предложите прочитать мою книгу про Юн-Ми, очень во многом у нас с ней жизнь похожа, я уехала в Германию, а она не смогла или не захотела, и это кончилось рекой Ханган. Выбор-то совсем простой, жить там или не жить вообще.
Потом удалось всё-таки съехать с этой дурацкой темы, и разговор зашёл о том, что они просто в шоке от моего Фишера. Карл оказался настолько жёстким и конкретным дядькой, и ведь мне ничего ни разу не сказал, он не просто оформил все документы о переводах всех моих гонораров детскому дому, а ещё и контролировал их. И стоило нашим чиновникам привычно ручонки шаловливые к моим деньгам протянуть, как он тут же потребовал официального аудита с привлечением европейских специалистов. Так, что желающие моментально смылись с горизонта и детский дом получает средства от издательства и за мои диски в полном объёме. Правда и сами они первое время чуть не плакали разгребая всю положенную финансовую отчётность, но уже привыкли. А главное, он ещё и через наших адвокатов взял на контроль каналы обязательного финансирования, которые тоже попытались урезать, дескать, у вас и так деньги есть. Так, что теперь наш детдом стал своего рода показательным и образцовым. Развернули и оснастили свой пошивочный цех, в котором старшие девочки сами шьют для всех воспитанников одежду и получают специальности. В столовой готовят так, что многим и дома не снилось. И даже уже двоих отправили на оплаченное целевое обучение, чтобы они после учёбы вернулись в детдом работать учителями и воспитателями. Размеры карманных денег детям увеличили и ещё кучу всего по оснащению и ремонтам. Уже даже пытались Стас-Васа двинуть по чиновничьей линии, чтобы у детдома новый директор появился, но он отказался. Контакты с хозяйствами укрепили, теперь ещё и воинскую часть в шефы взяли и ребята в ней служат срочную, а некоторые уже остались там же служить дальше. В школе и в музыкалке, не говоря про колледж сделаны стенды посвящённые бывшей ученице и студентке. Словом, не так уж всё и плохо...
