Dreams

Рустам попрощался с компанией, и мы пошли меня провожать домой. Я хотела отдать ему портфель, чтобы он понес, но он сделал вид, что не заметил этого. Хм, ну и ладно. Опять играет перед своими в 'я мужчина гор, мне не положено'. Хм, а почему бы для того, чтобы обидеть того мужика, на которого указал старик, не использовать Рустама, с его 'я мужчина'? Попробовать можно. Самой распространенной ситуацией, когда из мужика можно вить веревки является та, что наступает после близости. Можно что угодно просить. Не факт, что сделают, но если не слишком мужчину затрудняет просимое, то получить это возможно.

Мы пришли ко мне, пока закипал чайник я стояла у окна и задумчиво смотрела в окно, думая, что делать с Рустамом. Он сидел на стуле, смотрел на меня, а потом вдруг встал, подошел, обнял. Объятия продолжились долгим поцелуем, потом он подхватил меня на руки и утащил на кровать. Ничего придумывать и не пришлось. Я только и успела по пути рукой выключить плиту. После мы лежали рядом и улыбались. Пора.

— Рустам, ты мог бы мне помочь?

— В чем?

— Дело в том, что меня обидел один человек. Сильно обидел. Я хочу чтобы его наказали. Можешь помочь?

— Как?

— Ну не знаю. Ты же мужчина, придумай что-нибудь.

— Кто он? Где его искать? Чем он занимается?

Не одеваясь, голышом пробежалась до стола, вынула фото, данные и притащила Рустаму.

— Вот он.

Рустам посмотрел на фото, быстро прочитал короткий текст и сказал:

— Не переживай, мы его накажем и огорчим.

— Сильно? Нужно чтобы сильно-сильно.

— Сильно-сильно огорчим, — улыбнулся Рустам, — друзья помогут.

А через пару дней он пришел радостно улыбаясь, закружил меня в комнате в объятьях, и сказал: — всё, я твою просьбу выполнил, тот нехороший человек наказан. Где моё приз?

Ну что может девушка дать в виде приза 'я мужчине'? Только себя. Приз был вручен.

Мужика подстерегли на бензоколонке, наехали на него. Слово за слово началась ругань, потом мордобой. Мужик был один, а противников много. Избили в общем его, переломали ему руки, ноги, а фуру сожгли. Вот так вот. Живешь, живешь, а потом просто кому-то не понравился и всё, приходят мальчики и начинается черная полоса в твоей жизни. Как же не хочется как-нибудь оказаться в подобной ситуации и кому-то не понравиться.

Вечером меня забрала машина, как понимаю, на ковер. В особняке ничего не изменилось, всё так же горел камин, старик всё также сидел возле него, смотрел на него и молчал, разглядывая огонь, как обычно рядом стояло пустое кресло, куда и забралась с ногами. Некоторое время мы сидели и молчали, глядя на огонь. Наконец молчание прервалось:

— Не очень красиво получилось у тебя, Александра. Можно было что-нибудь поизящнее придумать.

— Человек перестал доставлять проблемы, это конечно хорошо, но зачем фуру сжигать нужно было? Тебе что деньги не нужны? Подумай сама, на какую сумму там товара было. Мда... Неизящно.

— А с горячими южными парнями зачем связалась? Это тебе может боком в будущем выйти, не стоило оно того, не сможешь ты ими управлять, опыта не хватит.

Я молчал и слушал. Уж больно сцена напоминала распекание любимым дедушкой провинившегося отрока. Вроде проступок небольшой, но укоризны в голосе хватает, и поучений отвешено немеряно.

— Ну, да ладно, что сделано, то сделано, — завершил он, — просьбы пожелания есть?

— Вроде нет.

— Это хорошо, что нет. На будущее, если что-то делаешь, то делай хотя бы так, чтобы тебе выгода какая-нибудь шла. Бескорыстных на земле все меньше становится, пора тебе уже начать зарабатывать побольше, чем ты имеешь. Голова то на плечах зачем тебе дана? Да и будь к людям проще, они к тебе и потянутся. Запомни, чем больше у тебя связей, тем больше возможностей. Сама не сможешь что-то сделать, так связи помогут. Хе-хе, а если еще и подмажешь их, так и вообще хорошо все делается.

— Не подмажешь, не поедешь, слышала о таком? Вот то то же.

— А как это делается?

— Что?

— Ну подмазывать. Как это делается?

— Хе, это просто. Посмотри на человека, все мы грешные чего-то хотим, и попробуй на это желаемое слегка намекнуть, он и потянется к тебе. Хе-хе. Хотя бывают и толстокожие, что намеков не понимают. Тогда просто предложи, честно признайся чем ты готова поделиться с ним и что желаешь получить в обмен от него, но так, чтобы не обидеть человека. Понимаешь, все мы люди, все мы что-то желаем, и если не наступать на мозоль гордости, не идти в разрез понятиями чести, если таковые есть, то легко поступаемся с запретами и идем на выгоду.

— Ну вот смотри, к примеру. Есть маленькая такая должность, как секретарь, но загораживает она тебе доступ к большому начальнику, от которого тебе что-то нужно. А ты подружись с ним, и тебе откроются множество секретов. Шоколадка, тортик, коньячок, еще что-нибудь, вроде бы подарок небольшой, к примеру, а в обмен ты можешь узнать и то, когда начальник в хорошем настроении, что он любит, как живет. А то и про семью узнаешь.

— Подумай сама, в сутках 24 часа, из них человек проводит на работе 8 часов, часов 6-8 он спит, еще час другой, на всякую ерунду уходит, поесть, отдых, дорога на работу или домой, остается часов пять, шесть, на семью, а то и меньше. Получается. Что мы общаемся с коллегами по работе больше чем с семьей. Грех не пользоваться информацией, что можно получить от тех кто с этим человеком работает.

— Ладно, иди, подумай над моими словами. Нужна будешь, позову.

Привычно шофер вез меня домой, за окном мелькали в сумраке вечера деревья, дома, редкие пешеходы. На скорости они превращались в какую-то размытую полосу, все мелькало, взгляду не за что было зацепиться. Да особо и не присматривалась.

В голове снова и снова прокручивал разговор со стариком. Выделилось два момента. Первое, это то, как красиво сложилась для старика ситуация. Ему мешал человек, он просто передал его фото мне, его водитель передал деньги, не зная особенностей задания, получается деньги и фото не связаны, это раз. Два, это то, что я не сама, а через мальчиков доставила мужику кучу неприятностей. Три, это то, что мои мальчики вообще не связаны со стариком. Получается между проблемой и стариком куча промежуточных людей, прослоек, которые в случае чего станут расходным буфером, а в случае существенной опасности для старика, станут теми концами, что обрубают. Красиво. Прав он, надо расширять знакомства, через людей безопаснее все делать. Второй момент, это то, что надо задумываться о выгодах, деньгах. Одной обидой, наказанием сыт не будешь, прав он дважды, нужны деньги.

Рустам то пропадал, то приходил каждый день ко мне. Непонятная тяга к нему развивалась. Хотелось чтобы он был рядом чаще. Что это со мной происходит? Не понимаю. Как там сказал старик, горячий южный парень. Ха, он прав, он такой. А его режим 'я мужчина' оставлял много простора для манипуляций им. Будь женственной, и он из железного превращается в тающее масло.

Желая узнать больше о нем о его народе, чтобы понять чем можно на него воздействовать, пошла искать информацию в библиотеку. На удивление фонд восточной культуры оказался очень обширен и я слегка утонула в обилии информации. Культура востока оставляла женщинам не так уж мало, как казалось, более того, на востоке они часто являются серыми кардиналами, которые, если хватает мозгов, рулят мужчинами. Примеров много, взять, хотя бы персидскую княжну и Стеньку Разина. Хотя там её утопили как МуМу, но этот финиш всего лишь показатель того, что мозгов у неё не хватило. Царица Тамара, Шамаханская царица, Медея, Шахерезада, примеров женщин правителей или просто имеющих сильное влияние на царей получается большой, по сравнению с европейской частью. Восточная культура увлекли меня, мне нравилось читать историю, литературу востока, а идущие на экранах кино индийские фильмы с обилием песен и танцев побудили меня попробовать научиться подобному. Завораживающе красиво изгибаются тела. Чем-то напоминает на танец кобры, а опасная красота завораживает. Ради того, чтобы выучить движения наверное раз двенадцать пересматривала кассету с 'Танцор Диско'.

В качестве своеобразного тренера выбрала моего мрачного соседа, у него я и смотрела видео, ставила на паузу, записывала последовательность движений и пыталась повторить. А он сидел на диване и оценивал, на сколько похоже, пластично, красиво у меня получалось. Наши занятия ему до ужаса нравились, я видела, что у меня что-то начало получаться и результат освоения танца часто проявлялся с появлением бугра у него на штанах.

К новому году я не успела отрепетировать танец, ладно, будет другой случай показать, а потом и получить приз за него. Праздничные каникулы прошли быстро, для меня это был сплошной сексмарафон. Каникулы закончились и после них Рустам уехал. Он был грустный при расставании. Мы стояли на перроне обнявшись, он не хотел разжимать объятия, но время подошло и ему пришлось отпустить меня и он уехал. Как-то пусто стало. В последний день мы говорили. Он рассказывал о войне, идущей уже который год. Мужчины сплотились, а детей, и женщин стараются выслать оттуда, кто куда может. В последнее пару тройку лет количество приезжих со смуглой кожей и гортанным говором в городе увеличилось, теперь я понял в чем была причина. Рустам уехал.

Я всё так же ходила в тренажерку, в школу и домой. На работу в ларек больше не ходила. Хозяин что-то не поладил со смуглыми мальчиками и палатку сожгли. Занятия с железом привели к изменениям и меня любимой. Подъем гантели из-за головы на горизонтальной скамье на выдохе привело к расширению грудной клетки, жим штанги увеличил грудные мышцы, приседания с весом округлили ягодицы и ноги, гантели немного расширили плечи. Из тела ушла излишняя худоба, что была хороша для гимнастики, костлявость тела начала сменяться на округлости. Такой я всё больше себе нравился. Рустаму должно понравится.

Танец с обновлённой мной должен выглядеть еще лучше. Но мысли остались только мыслями. В начале февраля ко мне пришел Зия с неожиданным известием. Рустам погиб. Он не стал проходить в комнату, мы стояли в коридоре. После его слов у меня неожиданно ослабли ноги, я осела мешком на пол, ударившись боком об угол тумбочки. В ушах зазвенело, в глазах начало все расплываться.

Сквозь шум в голове я слышала слова, но смысл понимал урывками. Горы. Куда-то шли. Стрельба. Потери. Зия ушел, я осталась одна и провела в тупом оцепенении какое-то время. Незаметно прошла ночь, а я так и не сомкнула глаз. Механически передвигаясь побрела в школу, отсидела положенное, побрела домой. Дни стали какими-то серыми, ничего не хотелось. Девчонки в классе во всю готовились поздравлять мальчиков в классе, а я была в стороне. Наконец отпустило. Я с удивлением осознал, что жизнь-то продолжается.

Люди приходят и уходят, с этим поделать ничего нельзя. Накопившееся решил сбросить на железо в зале. После перерыва в занятиях увидела изменения в обстановке зала — в одном из углов появилась груша висящая на цепях. Рядом лежали маты, наподобие татами. Теперь стоны, громкий выдох при жиме штанг, чередовались со шлепками, ударами смуглых рук и ног по коже груши. В одну из суббот в конце февраля на одном из занятий ко мне подошел один из тех, кто лупил грушу. Крупный, широкий в кости, с постоянной синевой небритости на лице, и с заросшим шерстью торсом. Больших объемных мышц не было, но по нему можно было составлять анатомический атлас мышечного каркаса.

— Мое имя Зураб, а как тебя зовут?

— Александра.

— Чем вечером занята?

— Да особо ничем.

— О, это хорошо, у нас праздник будет, приглашаю тебя.

— Нет, не пойду.

— Не отказывайся, такая красавица как ты будет настоящим украшением к столу.

— Нет.

Он еще постоял возле меня, потом развернулся и ушел.

Дойти до дома мне не удалось. Я ожидая разрешительного сигнала стояла на перекрестке, подъехала машина, открылась дверь. Кто-то толкнул меня в спину, я практически упала в салон. Попыталась встать, не получилось. Я сидела на заднем сиденье зажатая с двух сторон. Блин, кажется влип. Огляделся. Вырываться, дергаться бесполезно, они гораздо массивнее, сильнее меня, только синяков наставят.

— Куда едем? — спросила я.

— В гости едем.

Мы выехали за город, проехали все садовые участки и оказались на окраине. Здесь, как доходили слухи, катали спиртное. Остановились.

— Выходи, красавица. Гостем будешь.

— Гостей так не приглашают.

— Ну извини, так получилось.

Сбежать мне удалось только под утро. Я шла по улице садового поселка практически в одних ботинках, синяки и ссадины покрывали мое тело. Ноги не держали, часто спотыкалась и падала. Надо было попросить у кого-нибудь помощи, но домики стояли пустые, не сезон еще. Мне повезло, над одной из крыш из трубы шел дым. Я начала стучать, ломиться в ворота. Собака на цепи зашлась лаем. Открыл дверь дедок, глянул на меня и охнул: — это кто же тебя так?

Я была вымыта, укутана, перевязана, и уложена в постель.

— У тебя в городе то кому есть о тебе позаботиться?

Я дала адрес моего мрачного соседа. Дедок ушел, а я выключилась. Когда проснулась рядом на стуле сидел мой сосед.

— Рассказывай.

С каждым моим словом он мрачнел, хмурился. Вскоре он ушел, вернулся скоро. Он вызвал машину перевезти меня домой. Дома и стены помогают. Дома меня накрыла истерика. А мой сосед меня успокаивал как мог. В конце концов сунул меня под холодный душ, потом налил коньяка, и укутал одеялом. Я уснула. Мой сосед развил бурную деятельность, обзванивал знакомых, рассказывал ситуацию, просил помощи. Вскоре моя квартира наполнилась крепкими парнями. Меня показывали каждому вновь приходящему как флаг для воодушевления на подвиги наказать зарвавшихся. К вечеру глядя на парней во мне выросла уверенность что пойти нужно и мне. Каждое зло должно быть наказано. Мы выехали на пяти машинах, я показывала дорогу. В сумерках быстро окружили дом, вломились на участок. Удары арматур быстро успокоили собак. Жалости не проявляли, громили всё подряд.

Когда я зашла в комнату, на полу сидели пятеро. Троих насильников из них я знала, остальные мне не знакомы. Увидев эту тройку что-то помутилось в сознании, накатила ярость и я кинулся на них с кулаками, отвешивал удары ногами. Ко мне присоединились и остальные. Вскоре эта пятерка представляла из себя еле дышащие тела, а в душе было чувство глубокого удовлетворения.

— Всё, завершаем, — кто-то крикнул.

Побежали вокруг дома мальчики с канистрами, обливая бензином все подряд. Мы уезжали, а за нами оставался полыхать дом. На обратном пути мы вернулись не ко мне, а в какой-то дом. В зале незнакомый мужик лет сорока-сорока пяти эмоционально двигал речь, окружающие поддерживали некоторые его моменты его речи своим ревом. Собрание было не долгим, напутствием служили слова о том, чтобы помнили, держали язык за зубами. А на следующее утро мне привезли и вручили берцы с белой шнуровкой: — это тебе, сестра.

Днем за мной заехал водила от старика. Я сидела у знакомого камина сжавшись в комочек, а старик смотрел на меня оценивающе, будто решая что со мной сделать.