Ролевик: Метаморф / "Воитель"

Туда мы и двинулись.

Идя через город, я непроизвольно косился на людей вокруг. Казалось, все занимаются обычными делами: работают, снуют туда-сюда с всевозможными поручениями, общаются, едят и пьют.

Однако не нужно было быть докой по части человеческих эмоций, чтобы заметить отблески обречённости, то и дело мелькавшие в глазах булочника, мальчишки-посыльного или жены портного.

Если дела пойдут совсем худо, орден может попытаться прорваться с боем; потери будут чудовищными, но, может статься, кому-то удастся спастись. У этих людей не было никакого шанса испытать судьбу подобным образом.

Даже если орден позволит гражданским отступить по подземным тоннелям, это будет означать, что им придётся бросить свои дома и почти всё имущество. Куда они пойдут? Что они будут делать без денег, без еды, без крова? Нет. Даже если им разрешат, большинство предпочтёт остаться и умереть здесь. Те, кто решит уйти, погибнут позже — не важно, попав в лапы голода, чумы или на клинки мародёров.

Какой-то ребёнок с писком умчался прочь, бросив на меня взгляд. Должно быть, от всех этих размышлений лицо у меня стало совсем зверским.

Это подействовало отрезвляюще; мы ускорили шаг и вскоре уже взбирались на крепостную стену. Картина с неё открывалась не самая вдохновляющая: хотя темп строительства осадных башен замедлился, но далеко не так сильно, как я надеялся.

Ракард был хорошим командиром. Он не делал глупостей.

Сплюнув со стены вниз, я послал одного из солдат искать Рувиона.

Магистр появился быстро. Я надеялся, что он понимает, насколько сейчас важно время.

— Вы сделали, что я просил? — сходу задал я главный вопрос.

Рувион кивнул.

— Всё вон в том здании, — произнёс он, указывая на квадратное приземистое строение почти прямо под стеной. — Еда и горючее масло... Что вы собираетесь с этим делать?

— Собираюсь спасти крепость, раз уж вы сами этого не можете.

— Что, это какой-то трюк? Даже силы паладина недостаточно, чтобы справиться с целой армией...

Я зашагал вниз по каменным ступеням, двинувшись прямиком к наполненному по моей просьбе складу.

— Мне лучше знать, на что достаточно моей силы, а на что нет.

Магистр скривился.

— Послушайте, мы ведь не идиоты. Мы понимаем, что цитадель так или иначе придётся сдать. Когда вардские ублюдки пойдут на штурм, мы заберём гвесс аблах и отступим по подземным переходам.

Я остановился, заглянув в глаза Рувиону. Командование ордена не собиралось выводить по тоннелям гражданских; эти тоннели нужны были им самим, чтобы улизнуть, когда начнётся резня.

— Когда выхода нет, это означает лишь, что его плохо искали, — твёрдо произнёс я.

Развернувшись, я снова зашагал к складу. Рувион и Клеомальд двинулись следом.

— Я намерен испросить своего бога о милости, — продолжил я на ходу, — затем я принесу в жертву пищу и горючее масло. В ответ львиноглавый дарует средство, которое поможет нам победить... при определённом везении.

— Вот так запросто? Какое божество способно на такое?..

— Единственное правильное божество в этих краях.

Мы, наконец, добрались. Я отворил дверцу, вделанную в створку больших, во всю стену, складских ворот.

— Это может занять много времени, — предупредил я. — Проследите, чтобы мне никто не мешал. И очистите территорию — если кто-нибудь вздумает подглядывать, лишится глаз.

— Х-хорошо.

Я мстительно ухмыльнулся.

— Клеомальд, пожалуйста, ступай и помоги магистру. И проследи, чтобы всё было сделано как надо.

Последнюю фразу я произнёс с особым нажимом. Было бы не очень хорошо, ошивайся поблизости орденские соглядатаи.

Подумав так, я закрыл дверь на засов и принялся творить чудеса.

Прошло почти два часа, прежде чем я закончил.

Разумеется, я не приносил жертв и не просил о помощи. Да и к кому я мог бы воззвать? Не к Артасу же, в самом деле.

В любом случае, я не поклонялся богам прежде и не собирался начинать теперь. Вместо этого я банальным образом жрал.

Первым делом, оставшись один, я оторвал себе руку. Брошенная на пол конечность рассыпалась тысячами крохотных муравьёв; организованной оравой они принялись поедать всё, что могли переварить. Когда пища закончилась, каждое насекомое уже было размерам с тарелку.

После этого настал черёд масла.

Когда закончилось и оно, я как раз добился результатов с электрической искрой. Не имея специфических познаний, оказалось непросто вырастить нужные клетки, но всё же я справился, обретя способность генерировать микромолнию размером с палец ребёнка.

После мне оставалось лишь повторить то, что уже приходилось делать: слепив муравьёв воедино, я вылепил из их плоти чудовище.

Давешний ворон, без дела сидевший на крыше склада, умчался прочь, отправленный мной сообщить, что ритуал завершён. Я сбросил засовы с ворот и стал ждать.

Реакцию дюжего стражника, которого привлекли к делу с целью раскрытия тяжеленных створок, можно описать как 'громко вопил'.

Оно и понятно: не каждый раз, открывая продуктовый склад, обнаруживаешь внутри дракона размером с 'Икарус'.

Дракон, тем временем, зевнул, встряхнулся, и аккуратно выбрался наужу, для чего остолбеневшего мужика пришлось слегка подвинуть когтистой лапой.

Сидя на холке ящера, я выпрямил спину и расправил плечи, чтобы всем было видно. А что? Пусть зрят, что дракон ездовой, на людей не кидается и вообще к лотку приучен.

Рувион и Клеомальд нашлись неподалёку — оба застыли с несколько ошарашенным видом, но быстро сориентировались. Чуть дальше я увидел Алгернона и Миру; глаза девочки поначалу сияли так, будто я только что вручил ей лотерейный билет на полцарства, однако вскоре восторг сменился другими, не вполне понятными мне эмоциями.

Мира всегда реагировала на мои безумные авантюры подобным образом, хотя тогда я ещё только начинал догадываться почему. В любом случае, сейчас не было времени на разбирательства по этому поводу.

Коротко проинструктировав магистра, чтобы никаких вылазок за стены, пока меня не будет, я отдал дракону команду на взлёт.

Широкие крылья с силой заработали, поднимая меня ввысь; надетый поверх доспехов белый стихарь Рувиона затрепетал от поднявшихся порывов прохладного ветра. Подставив лицо солнечным лучам, я удалялся от земли всё дальше и дальше.

Едва поднявшись над стенами, я развернул ящера и направился к вардскому лагерю. Расстояние сокращалось быстро; несмотря на увеличившийся размер, дракон в этот раз отчего-то получился шустрее.

Разумеется, меня почти сразу заметили — но не то чтобы я всерьёз рассчитывал подобраться незаметно на этой зверюге времён юрского периода.

Началась суета, воины торопливо расхватывали оружие и нахлобучивали шлемы. Кто-то пытался стрелять из арбалетов, но толку от этого не было никакого: пара болтов, уже на излёте клюнувших дракона в брюхо, не имела никаких шансов пробить многослойную чешую.

Игнорируя живую силу противника, я устремился к ближайшей осадной башне.

Зубодробительным ударом у меня вышибло воздух из лёгких, когда дракон растопырил пошире лапы и со всего маху врезался в недостроенную конструкцию. Раздался треск и грохот, стальные когти моей ездовой зверюги глубоко вонзились в дерево, кроша его в щепки. Башня покачнулась; работая крыльями, дракон продолжал заваливать её набок.

Кто-то из рабочих, собиравших осадный механизм, с криком полетел вниз; остальные бросились к лестницам, спеша убраться прежде, чем огромная штуковина рухнет. Чуть помедлив, давая им шанс на побег, я продолжил кренить башню.

Наконец, под скрип и треск дерева, конструкция начала падать. Мучительно медленно, будто в замедленной съёмке, продукт вардского военного гения отправился на свидание с землёй-матушкой. С оглушительным грохотом башня рухнула, раздавив нескольких нерасторопных солдат; ударная волна, похожая больше на миниатюрное землетрясение, сбила с ног всех, кто оказался слишком близко.

Я поднял дракона чуть вверх и задействовал трюк с маслом.

Вообще-то должно было хватить и простого опрокидывания, но я решил подстраховаться. Выпитая муравьями горючая жидкость, под давлением плескавшаяся сейчас в отдельном мускульном мешке внутри драконьей туши, должна была компенсировать главный недостаток моего фальшивого дракона — а именно, отсутствие огненного дыхания.

Раскрыв пасть, ящер изрыгнул на поверженную башню струю пламени. 'Сработало!', пронеслось у меня в голове.

Мелькнувшая в драконьей глотке искра подожгла топливо, превращая рассеянные в виде спрея капли в огненный шторм.

Дерево вспыхнуло. Я порадовался, что успел вовремя — в нижней части конструкцию уже успели обить металлическими листами, защищая от пламени. К счастью, сверху этой защиты пока ещё не было.

И снова вперёд, серебристой кометой я устремился к следующей башне.

На земле в мою сторону разворачивали неуклюжие стреломёты-баллисты, но точность у них оказалась непоправимо низкой: попасть в движущуюся цель стрелки могли даже не надеяться. Пролетая мимо, я походя плюнул огнём, превращая местную артиллерию в один огромный костёр.

Вскоре вторая башня отправилась вслед за первой.

Рабочих на этот раз не было; похоже, полюбовавшись на незавидную судьбу товарищей, они предпочли сбежать заранее. Огонь с веселым треском набросился на дерево, а я отправился дальше.

Взмах за взмахом, сильные крылья взрезали воздух, и вскоре прямо по курсу нарисовался массивный силуэт третьей, последней башни. Верх ещё не был достроен, и так что конструкция была ниже и устойчивей.

Пытаясь увеличить силу удара, я всё сильнее разгонял дракона, и, возможно, поэтому проморгал опасность. С земли в крылатого ящера ударила молния.

Оглушённый зверь завалился набок и начал стремительно падать.

Я запоздало понял, что сильно слажал. Откуда мне было знать, что у вардов есть маг?

Гигантский ящер рухнул на землю, ломая крылья. За огромной тушей оставалась целая канава распаханной земли и трупы раздавленных её весом солдат.

К счастью, мне повезло: едва поражённый электричеством дракон ударился оземь, как меня выбросило с насиженного места, чувствительно приложив правым боком. Правая рука оказалась сломана в нескольких местах, вдобавок я отбил всё, что вообще можно отбить при падении.

Тем не менее, я выжил. Как и дракон.

Гневно ревя, ящер вскочил, ринувшись к башне, проламываясь сквозь вардские отряды. Расшвыривая людей в стороны, дракон добрался до цели и принялся карабкаться вверх, срывая с военного механизма стальные листы.

Маг снова ударил молнией, но промахнулся, лишь повредив осадную башню. По-крайней мере, теперь я точно знал, куда бежать, чтобы до него добраться.

С трудом поднявшись на ноги, я левой рукой выхватил револьвер и ринулся вперёд.

Всё тело болело; давали знать о себе многочисленные трещины в костях. Было чудом, что после такого падения, мышцы вообще меня слушаются. Обычный человек умер бы мгновенно.

Вскоре я увидел мага — худого, будто измождённого человека в тёмной хламиде, с нехорошо светящимся резным жезлом в руках.

Правая рука, висевшая плетью, стремительно регенерировала. Кости срослись неправильно, но я не обращал внимания, зная, что позже смогу всё поправить.

Я остановился, вскинув оружие и прицеливаясь.

'Не промахнуться бы', пронеслось в голове. Я и правой-то рукой до этого никогда не стрелял.

Вжав спусковой крючок, я оказался вознаграждён жутким грохотом выстрела и отдачей, которая больше подошла бы ружью для охоты на слонов. Естественно, я промазал.

Пуля должна была пройти немного выше, почти точно над головой волшебника. К моему удивлению, фигура человека окуталась мерцающим сферическим ореолом; в точке, где в ореол ударила пуля, расцвела яркая вспышка.

Бросив дракона, маг повернулся, направив жезл в мою сторону. Я среагировал быстро, успев опередить его на долю секунды, и активировав полученный от Кайны защитный амулет.

Шипящая и извивающаяся змеёй молния вылетела из набалдашника жезла, устремившись мне в грудь. Амулет сработал, когда она была уже на полпути: перед глазами внезапно возникла голубовато-серая полупрозрачная дымка, похожая на помехи с экрана телевизора.

Треща и рассыпая искры, молния ударила в возникшую передо мной пелену и мгновенно исчезла. Лицо мага вытянулось. Оторопело глядя на меня, он принялся трясти жезл, видимо, решив, что тот сломался.

Зло оскалившись, я вскинул ноющую после первого выстрела руку и снова открыл огонь. Пули одна за другой врезались в защитный ореол волшебника, взрываясь световыми вспышками, и вынуждая его отступать на шаг при каждом попадании. Наконец, после четвертого выстрела щит мага не выдержал; туловище человека перестало существовать, распавшись атомарной пылью. Руки и ноги рухнули в пыль, исторгая кровь из идеально ровных срезов.

Опустив оружие, я замотал головой, осматриваясь.

Дела были хуже некуда: со всех сторон ко мне уже бежали солдаты, а дракон всё ещё был слишком занят, раскачивая башню. Я выстрелил наугад в один из отрядов противника, почти не целясь истратив последний патрон, и сунул револьвер в кобуру, превращая руки в пару тяжёлых топоров.

Стоять на месте означало смерть; заорав, я понёсся навстречу врагам, врубившись в небольшую толпу.

Помня о Мире, и всех, чьи жизни сейчас зависели от меня, я дрался так хорошо, как только мог, выжимая максимум силы и скорости из своей раздолбанной тушки. Мне нанесли больше полусотни ранений, но я продолжал сражаться, на ходу заращивая раны; мои топоры разбивали щиты и раскалывали панцири, отсекали головы и руки.

Всё же я чувствовал, что начинаю уставать. Эта схватка была не из тех, что можно выиграть грубым напором.

Решение пришло само собой.

Дракон немного изменил вектор приложения своих усилий; я принялся понемногу отступать. Учитывая, что я был окружён со всех сторон, это оказалось не так-то просто.

Ценой невероятных усилий удалось мне сдвинуться лишь на несколько метров в нужном направлении. Эти метры решили всё.

Вверху застонало дерево. Огромная тень накрыла меня и моих противников. Я зарубил латника перед собой, освобождая путь, и побежал.

Глаза заливал пот, ноги болели. 'Только бы успеть, — думал я. — Только бы успеть'.

На полной скорости я вылетел из накрытой тенью зоны, обернувшись на бегу. Следом, звякая и бряцая железом, мчались солдаты. Их раскрытые рты жадно хватали воздух, лица были перекошены у кого от ярости, у кого из-за боевого азарта... Только в глазах тех немногих, кто в полной мере осознал, что должно произойти, читалась обречённость. Они уже поняли, что не успеют.

Осадная башня рухнула, погребя моих врагов под своим весом.

В душе и без того не цвели одуванчики, теперь же отчего-то стало совсем паршиво — среди прочих воинов я в последний момент заметил Максода.

Позади поднялась колоссальная туча пыли; землю ощутимо тряхнуло, и я едва не упал.

Ездовой ящер, чьи крылья давно успели прийти в порядок, приземлился неподалёку, распахав когтистыми лапами утоптанную почву.