1. Игрок

Нет, в этом мире однажды я точно сойду с ума! Эары, Ведьмы, демоны... а теперь еще и оборотни! И все на меня одну! Такое впечатление, что они сговорились и решили удивить меня до смерти! Я порой начинаю сомневаться, не сплю ли, а они все равно подкидывают мне задачку за задачкой! Гады! Все — гады и сволочи!

Я потерла виски и снова посмотрела на оборотня. На этот раз — спокойно и с резко проснувшимся любопытством.

— А как ты понял, что я — Ишта?

— Почуял, — с едва заметным облегчением ответил он. — Ты позволишь тебя сопровождать?

— Куда? — неприлично ступила я от неожиданности.

— Куда тебе нужно. За мной долг, если помнишь. Но мне еще никогда не приходилось сообщать об этом с такой радостью. Для меня огромная честь, что именно ты спасла мне жизнь.

Я слегка нахмурилась.

— Но ты отдал этот долг, — и кивнула на реку. — Теперь мы квиты, и ты ничего мне не должен.

— Я всего лишь помог с вещами, — хмыкнул Мейр. — А шейри совершенно прав: утонуть тебе действительно не грозило.

— Почему?

— Потому что ты — Ишта. И потому, что на этой земле ни одно живое существо не посмеет причинить тебе вред.

Я нервно кашлянула.

— Ну, эрхас об этом, видимо, не знал.

— Эрхас не чувствует лес так, как я. И он не ощущает исходящую от тебя волну силы.

— Да? — мрачно покосилась я на берег. — Интересно, как далеко я благоухаю этим Знаком? И кто еще, кроме тебя, может его почуять?

— Хранители могут, — серьезно отозвался оборотень. — Обычные хварды могут. Некоторые шейри и простое зверье... если, конечно, ты захочешь, чтобы они тебя почуяли.

— А-а... так, выходит, ЭТО можно как-то контролировать? — с облегчением поняла я.

— Конечно.

— Отлично. А как?

Оборотень пожал плечами.

— Тебе лучше знать.

— Интересно, откуда? Я, между прочим, всего два дня, как стала Иштой!

— Ты научишься, — без тени сомнений выдал хвард. — Знак сам тебе подскажет.

Я только вздохнула.

— Ладно, замнем для ясности. Скажи лучше другое: как нам теперь быть? Надеюсь, Дагон сюда не доберется и не кинется в погоню, как только мы отойдем от берега?

Лин тихо хихикнул мне в коленку.

— Нет. Он теперь вообще оттуда не выберется, если я захочу.

Я с возросшим любопытством уставилась на сотрясающийся от хохота комок черного меха.

— А что ты с ним сделал, если не секрет?

— Сам не знаю... хи-хи... но ты сказала его остановить... ха-ха-ха... вот я и остановил. Хотела ты того или нет, но ты мне опять приказала, а я... уй-уй-уй... не мог не выполнить приказ хозяйки, вот и сделал... что смог. Надеюсь, ты довольна?

— Ой, — запоздало смутилась я. — Извини. Приказывать я не собиралась.

— А вышло все равно... хи-хи-хи... как надо. Только я не в обиде. Поверь, сегодня это доставило мне море удовольствия.

Я невольно улыбнулась.

— Вижу, что тебе понравилось хулиганить. Что это за колпак, которым ты накрыл господина Дагона? Долго он продержится?

— Целую вечность, если прикажешь, — охотно пояснил хихикающий кот. — Такие раньше Пологом Тишины называли — за то, что они даже звук не пропускают. Кричи там, не кричи — все равно никто не услышит. Не говоря уж о том, что он не пропустит ни стрелы, ни копья, ни даже удар окованного железом тарана. А еще их, бывало, в старину делали так, чтобы они на каждое слово или попытку выбраться, постепенно сжимались. И в один прекрасный момент превращали врагов в кровавую лепешку. Только я так не умею: я еще маленький. Да и про этот-то Полог вспомнил, только когда ты велела.

— И слава богу, — внутренне содрогнулась я. — Убивать эрхаса нам ни к чему. И погоня на хвосте ни к чему тоже. Достаточно того, что он и его люди обезврежены, а мы сможем спокойно уйти.

— Куда ты пойдешь? — мгновенно вскинулся кот, прекратив глупо хихикать. — Ночь на носу. Забыла, как впотьмашках в прошлый раз рыскала? На второго кахгара хочешь нарваться?!

Я зябко передернула плечами.

— Нет, не хочу. Но не ночевать же нам прямо тут? У них перед носом?

— Почему нет? — снова хмыкнул шейри. — По-моему, это будет забавно. Кстати, уйти с берега они теперь тоже не смогут: Полог круглый и не даст им и шагу сделать за свои пределы. Так что за подмогой они послать не сумеют. И будут сидеть внутри, как мухи под колпаком. До тех пор, пока мы не решим их освободить.

Я машинально повернулась к мосту, но тут же убедилась — Лин абсолютно прав: всадники уже спешились и методично ходили по кругу, старательно ощупывая невидимую стену. Места там было не слишком много — всего двадцать на двадцать шагов, то есть, примерно метров десять в диаметре. И это — на девять человек, столько же испуганно ржущих лошадей и одного мерзкого, отвратительно чуткого к нежити хорька, которого мне даже отсюда захотелось удавить.

— Пусть посидят, — с удовлетворением встретил кот тщетные попытки людей выбраться из ловушки. — В другой раз не будут нападать на невинных девушек и их очень невинных спутников.

— Согласен с шейри, — подал голос оборотень и, не дожидаясь ответа, встал. — Только предлагаю подняться немного выше, чтобы комары не одолели.

Я тихо чертыхнулась, едва не подняв машинально взгляд, но вовремя увидела мускулистое бедро в опасной близости от своего лица и недовольно буркнула:

— Слушай, а у тебя одежда есть?

— Конечно, — кажется, Мейр пожал плечами. — Только за ней вернуться надо: я же не думал, что тебя придется из-под стрел вытаскивать, вот и бросил, где перекинулся.

— Так, может, ты за ней все-таки сходишь? — ядовито осведомилась я. — Иди у хвардов принято разгуливать голышом, сверкая голым задом перед первыми встречными?

— Зверем тебя это не смущало, — искренне озадачился оборотень, неловко переступив босыми стопами возле моего носа. Это стало последней каплей: не сдержавшись, я все-таки вскочила, отвернулась, чтобы не лицезреть его ладное тело, и рявкнула:

— Зато теперь смущает! У людей, если ты не знал, совсем другие обычаи! И у них принято одеваться, прежде чем выйти на улицу! Хотя бы трусы натягивать, блин! Уж тем более, не красоваться в чем мать родила перед дамой, надеясь поразить ее своими прелестями!

Лин сдавленно хихикнул откуда-то снизу, а Мейр сперва опешил, потом издал какой-то странный звук. Затем, наконец, что-то понял, страшно смутился и испуганно попятился.

— А... это... и-извини... наши девушки не находят ничего дурного в том, что мы... я не знал... прости... я сейчас...

Я даже не обернулась. Но после этого его словно ветром сдуло, а бессовестный кот, явно уставший сдерживать рвущийся наружу смех, расхохотался уже во весь голос.

— Святой Аллар! А я все ждал, когда же ты его просветишь?! Даже подумал, что и в твоем мире есть бесстыдники, чувствующие себя одинаково свободно и в зверином, и в человеческом виде! Знаешь, у коренных хвардов одеваться действительно не принято — они считают, что незачем натягивать на себя какие-то тряпки, если тело все равно остается одним и тем же! Но выходя из своих лесов, они все-таки соизволяют прикрываться, хотя не любят этого до ужаса! А со временем, когда пообживутся в человеческих городах, даже привыкают и больше не норовят сбросить штаны, как только заходят в дом. Но этот... гы-гы-гы... наверное, в первый раз на воле! И до сих пор не допер, что сверкать причиндалами перед человеческой девчонкой — неприлично!

Я огорченно шмыгнула носом.

— Ладно, хватит ржать. Он, наверное, понятия не имел, почему мне так неудобно.

— Точно! Ой, не могу...

— Лин, да хватит, в самом деле! Я ж тоже не знала! И уже испугалась, что теперь на каждом шагу буду наталкиваться на таких вот, простых до безобразия молодцов, в которых стыда — что воды в наперстке! Представляешь, о чем я думала, представляя себе эту картину: мол, идем мы с тобой по лесу... или в город какой заходим, а там на каждом шагу... вот ЭТО!

Шейри снова захохотал, едва не покатившись по траве от смеха.

Я вздохнула, как-то разом почувствовав и мокрую куртку, и прилипшую к телу рубашку, и хлюпающие сапоги, от которых ноги уже начинали подмерзать. Заодно вспомнив, что по ночам тут довольно-таки прохладно. А я — как мокрая курица в своей нелепой одежке. Более того, и обогреться никак, а моя зажигалка, может, вообще из кармана выпала. Или отсырела, что, в данном случае, одно и то же.

От легкого дуновения ветерка у меня по коже пробежали мурашки.

— Ты что, замерзла? — тут же спохватился кот. — Ой, ну конечно! Срочно переодевайся!

— Во что?! У меня только одни штаны и всего две рубахи, обе из которых безнадежно мокрые! А зажигалка... — я выудила из-за пазухи свое сокровище, осторожно чиркнула колесиком и жалобно хлюпнула носом, — ...временно не работает. Тогда как с огнивом у меня большие проблемы, а с костром вообще — никаких шансов.

Кот обеспокоенно оглядел несчастную меня.

— Плохо. Ты можешь простудиться.

Я согласно хлюпнула снова, обхватывая себя руками, но уже чувствуя леденящее прикосновение мокрой ткани, которая успела на ветру серьезно остыть.

— Ой, как плохо... — шейри забегал вокруг, лихорадочно пытаясь что-то придумать. Потом вдруг встал, как вкопанный, и уставился жутковато горящими глазами, которые в полутьме приближающегося вечера показались мне каким-то потусторонними.

— Что? — занервничала я, разом вспомним про его демоническую натуру.

Лин уставился совсем странно, а потом хриплым шепотом сказал:

— Прикажи мне...

— ЧТО?!

— Прикажите мне зажечь костер, — он даже уши к голове прижал, стараясь не выдать своего волнения. — Ты же моя хозяйка. Я должен повиноваться, даже если ничего не умею. Полог ведь поставил, хотя до этого не помнил, как это делается. Значит, и костер смогу... наверное... только еще не знаю, как. Прикажи мне, Гайдэ. Прикажи, и я, наверное, вспомню.

Я заколебалась.

— Лин, но я ведь...

— Я не хочу, чтобы ты заболела, — серьезно ответил кот, тараща свои желтые глазищи. — К тому же, это я прошу тебя нарушить слово. Сам. И прошу для твоего же блага.

— Х-хорошо, — постукивая зубами, сдалась я. — Зажигай костер. Вот здесь, возле пня — он старый и сухой... только так, чтобы огонь с того берега было не видно. Не нужны мне неожиданные гости оттуда. И неприятности с пожаром тоже не нужны. Ой, сейчас... погоди... я веток принесу, чтобы было, чему гореть! Или все-таки пень используем? Чего он без дела стоит? Все равно мертвый...

Шейри ненадолго задумался, будто оценивая, как ему получше выполнить такой неоднозначный приказ, но потом застыл каменным изваянием, как-то по-особенному передернул плечами, опустил морду к земле и... выдохнул из приоткрывшейся пасти тоненькую струйку огня!

Трухлявый пень, еще недавно служивший мне опорой, в один миг занялся, как политый бензином. Да с таким треском начал отдавать блаженное тепло, что я чуть не закричала от радости.

— Лин! — в порыве благодарности я сгребла удивленно уставившегося на пламя кота в охапку и с чувством поцеловала в нос. — Какой же ты умница! Просто сокровище! Чудо ты мое мохнатое! Демоненок находчивый! Я тебя обожаю!

Шейри испуганно замер, стиснутый так, что даже вдохнуть не мог, но потом, видимо, я зацепила его левой ладонью и заставила расслабиться. Он заурчал, замурлыкал, прижался сам и, втиснув морду куда-то под мой подбородок, тихонько прошептал:

— Меня еще никто не благодарил, Гайдэ... вообще никто... никогда... до тебя. И никто не относился ко мне так, как ты.

— Ты — мой персональный демон, — с облегчением рассмеялась я, взъерошив густую шерстку. — Самый лучший, самый умный, самый хитрый и заботливый. Честное слово, я ужасно рада, что мы с тобой встретились.

— Я тоже, — совсем затих шейри.

Я прижалась к нему щекой, одновременно поворачиваясь к импровизированному костру то одним, то другим боком. Блаженно сощурилась, чувствуя, как от мокрой одежды идет пар, потом присела на землю неподалеку, не выпуская Лина из рук, и с облегченным вздохом вытащила ноги из опостылевших ботинок.

— Хорошо-о-о...

В итоге, когда вернулся пристыженный Мейр, я уже успела порядком оттаять и даже простила ему вопиюще незнание человеческих обычаев. Поэтому встретила его широкой улыбкой и без промедления помахала рукой.

- Глава 11 -

— Ты долго, — заметила я, с легкой завистью косясь на его простую (сухую!) рубаху и кожаные, плотно сидящие на бедрах штаны. А еще — на появившийся на хварде пояс, которого у меня, увы, не было, и висевшие там ножны, из которых торчала рукоять меча. Кроме того, оборотень даже соизволил натянуть сапоги. Не такие высокие и справные, как у Дагона, но все же не в пример лучше, чем мои раскисшие от воды ботинки. А еще он успел высохнуть и расчесать свои длинные, доходящие до лопаток волосы, которые действительно имели красивый медный оттенок и теперь лежали на его спине в виде толстой косы. — Я думала, быстрее обернешься. Неужто так издалека меня почуял, что пришлось два часа возвращаться?

Мейр странно на меня взглянул.

— Я думал, за это время ты успеешь переодеться.

— Да мне не во что, — со вздохом призналась я, подтягивая к себе мокрый мешок. — У меня и вещей-то почти нет. Не планировала я, если честно, сегодня купаться.

— Ты можешь замерзнуть, — нахмурился он, неодобрительно глядя на мою развешанную рядом с костром куртку и отчаянно липнущую к телу рубаху. Правда, проступившее из-под нее белье его совершенно не тронуло. И ничуть не возбудило, хотя до кокетливого кружева тут пока явно не додумались. Напротив, оборотень нахмурился еще сильнее и полез за спину, где тяжелым грузом висел такой же приличный мешок, как и у меня.

— Вот, надень, — протянул оборотень свою запасную рубаху. Чистую, вкусно пахнущую травой и, почему-то, свежескошенным сеном. — Твоя никуда не годится. И плащ сверху накинь. Прости, я не подумал о том, что у тебя мало вещей.

Я собралась было возразить, но Лин пихнул меня лапой, чтобы не делала глупостей, и я снова сдалась.

— Спасибо. Как только высохну, сразу верну.

— Одевай, — поторопил меня Мейр, вынимая из мешка еще и теплый плащ. — И садись ближе к костру, грей ноги: второй пары сапог у меня нет, а эти мои слишком велики. Придется тебе пока походить в старых, но как только доберемся до деревни, купим другие.

Я покорно кивнула, не став напоминать еще и о том, что у меня почти нет денег. А то еще и их предложит, чтобы не чувствовать себя обязанным, и вот тогда я совсем стану похожу на нищую приживалку, чего, конечно же, допустить никак не могла.

— Отвернись, — буркнула я, видя, что оборотень снова забылся.

Мейр мгновенно смутился, кинул настороженный взгляд на ехидно молчащего кота и послушно отошел в сторону. Причем терпеливо простоял в таком неудобном положении те пару десятков минут, пока я озябшими пальцами стаскивала с себя промокшие вещи, влезала в его широкую рубашку, сушила и подвязывала мокрые волосы, чтобы не капали на сухое. А потом еще куталась в длинный плащ, стараясь не подпалить его искрами из хорошо разгоревшегося костра.