Дракон, некромант и кошка

— Наверное, ты учишься в одной из академий? — продолжила расспросы я.

— Нет. Мне некогда, я Амигулли помогаю, — объяснил кот. — Он же гений, а гении такие неприспособленные... Ни в доме убрать, ни на рынок сходить, ни поесть приготовить — он просто обо всем забывает в своей лаборатории.

Странно... Почему бы тогда не нанять помощника по дому? Мальчишке нужно учиться!

Мы отошли от рынка на довольно приличное расстояние, когда Пин вдруг спросил:

— Сколько тебе лет?

Хоррроший вопрос...

— Немного больше, чем тебе, а что?

— Внешность бывает обманчива, — вздохнул парнишка.

— Для этого у тебя есть нюх и чутье, — удивленно ответила я. — Верь им и не ошибешься.

— Верить нельзя никому, — выдал он.

Справедливо, но...

— Нюх и чутье — они твои. Ты же веришь себе?

— Я верю Амигулли, — ответил он. Вот тут бы мне и насторожиться, но... я беспечно шагнула за ним в пространственную дыру.

— Вот вы и дома, — поприветствовал нас седой благообразный старичок. Ростом он был чуть пониже меня, а внешне отчего-то напомнил вредного гнома из мультфильма про Нильса и диких гусей...

— Здравствуйте, профессор, — поздоровалась я вежливо.

— Это Красотка, я ее нашел, — похвастался Пин.

— Молодец, Ларспин, вас никто не видел?

Вообще-то весь рынок, но... Почему он об этом спрашивает?

— Нет, профессор. Я был, как всегда, осторожен.

— Вы же понимаете, сударыня, что мой воспитанник нуждается в мерах особой безопасности? — мягко спросил старичок. — Как и вы, разумеется.

— Да, Красотка, здесь нам ничего не угрожает, — Пин дружески хлопнул меня по плечу. — Профессор все тебе объяснит, а я пока пойду готовить праздничный обед.

Ситуация складывалась как-то... странно. Ну ладно, послушаю, что скажет вредный гном, а заодно и осмотрюсь получше. Амигулли предложил мне располагаться, где пожелаю... Я выбрала один из стульев, присев на самый край. В комнате, куда нас перенес природный портал, было что-то вроде небольшой гостиной с темными деревянными панелями до середины стен, камином, большим круглым столом и несколькими креслами.

Он устроился за столом напротив и начал:

— Милочка, безумно рад, что вы нашлись. Не поверите, безумно!

— В самом деле? — спросила я, подавляя поднимающийся негатив.

— Да-да, ведь Ларсику так нужна пара для нормального общения! — с энтузиазмом воскликнул профессор. — Вы понимаете, что я хочу сказать, не так ли?

Гм... Для нормального?

— А что, у него какие-то трудности? — я изобразила удивление.

— Ларсик у меня очень недоверчивый... Кстати, не сочтите за праздный интерес, как вам удалось выжить?

— Случайно, — я пожала плечами, начиная понимать, что вляпалась. — А Ларспину — как?

— Я его спас, — гордо сообщил профессор. — Он был совсем крошка... Такой слабый, такой беззащитный, — он прикоснулся старческими пальцами к щеке, смахивая невидимую слезу. — С тех пор мы вместе. Но теперь все изменилось! Теперь, откуда ни возьмись, являетесь вы. Согласитесь, это удивительно!

— Что именно? — переспросила я.

— Новые горизонты! — воскликнул он. — Новые возможности! Живая фарка! Вы же способны рожать потомство? Ваши с Ларсиком котятки очень мне... То есть, принесут нам всем много радости!

Оговорочка... знаменательная. Надо хватать Пина за шкирку и уносить отсюда лапы!

— Знаете, — я доверительно склонилась к профессору через стол, — на самом деле для Пина найдется более подходящая по возрасту кошечка. Я пришла сюда забрать его в наш новый дом. Нас, выживших, не так и мало. Теперь мы живем... Простите, эту информацию я раскрыть не могу. Но живем неплохо.

Я очень внимательно следила за реакцией на мой блеф. Сначала его глаза сузились, будто старик пытался вычислить, не лгу ли я. Потом... Потом я увидела, как они загорелись алчностью. И мелькнуло там что-то еще... Но слишком быстро, я не успела прочесть.

— Как я рад! — воскликнул он без перехода. — Народ фарков живет и здравствует! Это надо отметить, непременно отметить! Милочка, ступайте к Ларсику, приготовьте нам что-нибудь свое, аутентичное, пусть он почувствует разницу!

Я кивнула — мол, легко, — и встала. Профессор едва не подпрыгивал от нетерпения... Так ему хотелось поделиться с кем-то моей сказочкой...

Он даже не обратил внимания на неплотно прикрытую дверь. Пошуршал где-то, приговаривая "какая удача, какая удача", а потом я услышала другой голос. Искаженный помехами или специально, но он звучал как механическое пианино.

— Что?

— Мой котик привел еще одну фарочку!

Та-ак... Были и другие?!

— Не начинай, Амигулли. Надоел.

— Она настоящая фарка, я проверил! И говорит, что есть еще выжившие!

— Мы тоже проверяли, и твой был последним.

Я сжала зубы, чтоб не зарычать.

— Но она-то жива! Значит, что-то вы недопроверили, — возразил Амигулли.

— Подслушивать нехорошо, — прошипел мне на ухо Пин, и, ухватив за руку, поволок от двери.

Я не стала упираться. Фарк в приоритете, месть отступала на второй план.

— Пин, нужно уходить, — прошептала я уже на кухне.

— Куда? — безмятежно поинтересовался он. — За переделами этого дома небезопасно.

— Боюсь, ты разочаруешься, но твой профессор...

— Не желаю ничего слушать. Он спас меня, заботится обо мне, дает мне кров и защиту. И тебе здесь будет лучше.

Я зашипела.

— Ты будешшшшь слушшшшшать!!! Мальчишшшшка! Выживание вида — прежде вссссего!!! И для этого нам не нужны профессора!

Я видела, как он напрягся, и зрачок на какую-то часть мига стал вертикальным, но потом... Все прошло.

— Ты перенервничала, когда утром искала меня, — объяснил он мое поведение. — Прости, я не мог привести тебя сюда, не спросив позволения профессора.

— Пин! Очнись! Твой профессор уже продает наших будущих котят! — рявкнула я зло.

— Котят? Да ты просто неверно его поняла, — отмахнулся он. — Амигулли — добрейшей души человек. Ему это и в голову не придет. Обед готов, садись, а я пока его позову.

Я... заставила себя вдохнуть и выдохнуть. Спрятала когти и улыбнулась.

— Конечно, Пин. Но после обеда я хочу познакомить тебя кое с кем. Не против?

— С кем? — насторожился он.

— С моими друзьями. Ну а потом ты познакомишь меня со своими, идет?

— А... зачем? — удивился он.

— Так принято, — я снова улыбнулась. — Ведь мы с тобой — одна семья.

— Правда? А как же профессор?

— Принюхайся ко мне и к профессору. Тогда и решишь, — ответила я, изо всех сил призывая Небесную Фарку вразумить этого... глупого котенка. Подошла к нему вплотную и положила руки на плечи.

Давай, мальчик, включи свое обоняние! Запахи лучше всего сохраняются на волосах, и я чуть повернула голову, подставляя их для обнюхивания.

— Ты пахнешь... почти как я, — вынес свой вердикт парнишка. — Только... как-то... слаще?

— Конечно, дурачок, — согласилась я. — Ведь я кошка. А ты — кот. А теперь иди и обнюхай своего профессора.

Он кивнул и ринулся из кухни. Я же... собиралась осмотреться, особенно на предмет дополнительных пространственных дыр. И тоже потихоньку скользнула за дверь. Далеко уйти, правда, не получилось. Глаз Тхаа может спасти от многого, но не от прицельного попадания дубинкой по затылку...

Очнулась я под заунывное "стерва, стерва, стерва". Голова раскалывалась от боли, к горлу подступала тошнота. А тело... были какие-то странные ощущения, будто нельзя пошевелиться... "Стерва", — продолжал кто-то выть совсем рядом, и от этого звука и какой-то вони внутренности скрутил рвотный спазм.

— Отвяжи ее, пусть проблюется, — сказал знакомый старческий голос. — Сейчас захлебнется своей же рвотой, а я не готов терять столь перспективный генетический материал.

— Профессор, — ответил ему третий голос, обеспокоенный, — мы так и не влили в нее зелье, а ну как обернется и удерет?

— Двинуть еще по башке, чтоб успокоилась, и делов, всего облевала, стерва, — высказался первый.

Под их перепалку я начала задыхаться.

— Отвязывай! — взвизгнул Амигулли. — Времени и так нет, не смей препираться!

Я почувствовала, как мои руки освободились, голова... ее тоже держали какие-то фиксаторы... Меня грубо повернули на бок и крепко приложили между лопаток. Кашель обжег горло. Легкие тоже горели, но тут... Палец сжало так крепко, что я сразу переключилась. "Глаз Тхаа", — взмолилась я, — "свяжись с Кьяссом!". Боль тут же ослабла, даже в голове, как будто, прояснилось...

Я дернулась, проверяя степень своей свободы, но тут же была схвачена с обеих сторон. Открыла глаза. Руки, голова, тело были зафиксированы ремнями. Ноги... мне их было не видно, но... явно связаны. Под спиной голая металлическая поверхность. Судя по доступным мне внешним ориентирам, это лаборатория. Яркий свет резал глаза. И застарелый запах страданий и смерти вокруг...

Лицом ко мне стояли два обычных человека... Ничем не примечательных человека, вот только один был мокрым и грязным, стирая с лица какую-то кашицу, весьма похожую на не до конца переваренную пищу.

— Стерва, — сказал он по-прежнему заунывно.

— Иди умойся, — велел ему Амигулли. — Где инструменты?

— Готовы, — деловито шагнул к нему второй человек, чистый.

Я сосредоточилась. Сейчас оба отойдут и...

— А вот этого не надо, милочка, — шустро подскочил ко мне Амигулли. — Вы же не хотите, чтоб Ларсик погиб?

— Что происходит, профессор? — я не собиралась сдаваться, но момент безвозвратно ушел...

— Ну вы же сами должны понимать, вы — эмиссар Совета. Значит, не поверили в тот взрыв старые перечники?

— Какой взрыв?

— Вот со мной так не надо. Я же не Ларсик. Столько лет прошло, и вдруг... Да как ловко все обставили! Бедный мальчик сам привел врага в наше убежище!

— Я не понимаю. Я — не эмиссар Совета!

— Да, конечно, — покивал головой Амигулли. — А знак вам просто дали поносить как красивую безделушку.

— Да может, она и не врет! — вдруг вступился за меня один из профессорских подручных. — Говорят, что снять знак эмиссара можно только с трупа. А мы с нее с живой...

— Живой ей быть не долго, — ответил Амигулли. — Вы же знали, на что шли, милочка.

Он пристроился сбоку от меня, поставил рядом звякнувший металлом лоток... Что... происходит?!

— Где Пин?

— Будете вести себя пристойно, останется жив.

Профессор без суеты вынул откуда-то салфетку и бутылку. Резкий запах спирта ударил прямо в нос. Он стал поливать жидкостью мой живот, а все, что стекало, аккуратно промокал салфеткой.

— Что. Вы. Делаете?

— Ну не пропадать же добру просто так? Ваш с Ларсиком генетический материал еще сослужит мне добрую службу.

Я видела, что договориться с ним невозможно... Коэн отомстит за тебя, всплыла из глубин подсознания странная мысль. Может, и отомстит, только что мне с того? И Пин останется один... в руках этого маньяка. Надо перекидываться.

— Еще раз предупреждаю. Ведешь себя тихо, Ларспин выживет. Попытаешься уйти — просто попытаешься, потому что уйти ты все равно не сможешь, я убью его на твоих глазах, — прошипел Амигулли.

— Где он?

— Гунц, покажи ей нашего мальчика.

Тип с заунывным голосом вышел... А профессор продолжал лить спирт на мой живот.

— Это будет очень символично, — рассуждал он сам с собой. — Потом я скажу Ларсику, что перед смертью ты плюнула ему в клетку.

В клетку?! Рррррррррррр!!! Я... В тот момент, когда я перекинулась, произошло еще несколько событий. Дверь в лабораторию с грохотом обрушилась вместе с куском стены. Черная тень скользнула внутрь, походя снося своим клинком человеческую голову, а мимо моего носа просвистела зачарованная эльфийская веревка, сама собой упаковывающая в компактный тючок визжащего Амигулли.

— Где Фелли? — прогрохотал Мисклун.

— Здесь, — ответил Кьясс. — Кто там у тебя?

— Мокрое место и клетка с фарком, — ответил Мисклун. — Фелли, девочка, ты не испугалась?

Я вывернулась, подпрыгнула и мстительно полоснула лапой по лицу Амигулли. На память. Тот заорал, и конец веревки вдруг существенно утолстился и заполз ему в рот.

— Умницы, — одобрил Кьясс меня и веревку. — Иди сюда.

Спрятал свои клинки и протянул ко мне руки. Я мигом запрыгнула на его плечо. Хотелось срочно вылизать всю шерсть, чтобы избавиться от мерзкого запаха... спирта. Но это был инстинкт, умом я понимала, что все скоро выветрится.

— Ну что, уходим? — деловито спросил Мисклун, прихватывая свободной рукой тюк, в который превратился Амигулли. В другой руке у него была клетка... со спящим Пином. Грррр!

— Фел, ты проведешь нас? — спросил меня Кьясс.

Конечно, только... что-то свербело в мозгу... Что-то важное... Сумка! И знак! Оттолкнувшись всеми четырьмя лапами, я спрыгнула с плеча друга. Какая тут грязь... Брезгливо встряхнувшись, я пошла по лаборатории в поисках своих вещей. Перепрыгнула через лужу крови, что натекла от трупа... Сумка нашлась в самом углу... Хвала Пречистым тварям, артефакты они не тронули. Кьясс одним длинным прыжком оказался рядом и подхватил сумку.

— Все? Или что-то еще?

Я встряхнула головой и принюхалась. Знак эмиссара должен пахнуть Коэном... горячим металлом и нагретыми камнями. Все забивал запах крови. Я пристально посмотрела на Кьясса.

— Чего не хватает? Этого? — он ловко нагнулся и вытащил из кармана убитого знак эмиссара. Вот теперь его действительно сняли с трупа.

— Ух ты, — присвистнул Мисклун. — Красивая блестяшка. Уходим?

Да. Пора и честь знать. Я задрала хвост и помчалась к пространственной дыре.

С той стороны все еще был день... Не знаю, сколько я провалялась без сознания, но... показалось, что времени прошло немало... Кьясс посторонился, пропуская огра с грузом.

— Куда его? — спросил Мисклун, помахивая свертком с профессором. — В дом я э т о не потащу.

— Сейчас возьму ориентиры, — ответил ему Кьясс. — За э т о разведка любого мира отвалит кругленькую сумму. Тебе же все равно? — обратился он ко мне. Я кивнула. — Тогда... вспомню-ка я о корнях.

В этом весь Кьясс. Совершив благое дело, тут же найдет, как и где его обналичить. А уж если есть возможность что-то поиметь от сородичей... В этом смысле моего друга можно назвать истинным патриотом.

Разведка Тахтулиона в лице ничем не примечательного внешне хозяина ювелирной лавочки сперва даже не поверила своему счастью. "Амигулли?! Не может быть!". Но посылку от Мисклуна приняли, пообещав соблюсти все необходимые меры безопасности.

Я требовательно постучала лапкой по плечу Кьясса, куда он меня вновь посадил. Лично мне не все понятно — особенно, что касается Пина. И темной личности, разговор с которой я подслушала.

— Даръель, будь добр, не отправляй этот подарочек сразу на Тахтулион. Нам бы хотелось задать ему несколько личных вопросов, — сразу понял меня эльф.

— Где ты его вообще откопал... — протянул означенный Даръель. — Думаю, вопросы будут и к тебе.

Кьясс вздохнул с мученическим видом:

— Откапывал его не я, а вот эта милая девушка, что сидит у меня на плече. И я бы на твоем месте не задавал ей лишних вопросов.