Дайте стройбату оружие! Общий Рабочий файл

Вечером Грища Крещук привёз пьяного Толика в расположение своей части. Толик приказал обступившим его шоферам готовить для отправки на сельхозработы ёщё один автомобиль, открыл запорные крюки заднего борта кузова и, отвесив шутовской поклон однополчанам, сделал рукой широкий жест в сторону кузова.

Ровными стопочками, по три катка, лежали в кузове новенькие автомобильные шины и стояли несколько ящиков, заполненных коленвалами, ремонтными поршневыми группами, комплектами вкладышей, бабитом для заливки вкладышей, наборами ключей, автомобильным электрооборудованием и прочим дефицитом.

Два дня, переходя от одной ремонтировавшейся машины к другой, Толик залезал под капоты, заползал под двигатели со снятыми поддонами, проверял люфты рулевых тяг и зазоры главных редукторных пар.

Через пару дней, получив от колхоза очередной расчет в виде натуральной оплаты самогоном, налитым в разнокалиберную стеклотару, Анатолий отправился в очередной вояж, по адресам установленных добрососедских связей.

На этот раз, Анатолий не пил за знакомство и дружбу. Он подъезжал к очередному гаражу, перекидывался парой фраз с завгаром, отдавал ему определённое количество жидкой валюты и забирал приготовленные запчасти.

Худо — бедно, но к первому сентября, всего за неделю, больше половины имеющихся автомобилей было поставлено на хороший ход и передано экспедитору Виктору Иванилову...

3.4. Жил-был человек.

Виктор Александров почувствовал, что засыпает над документами, и вышел из штабной палатки. Он достал кисет, сшитый из отпоротого кармана брюк, оторвал газетный прямоугольничек, согнул уголок бумажки, насыпал щедрую щепоть усманьской махорки, разровнял её по длине бумаги, и умело свернул самокрутку.

Попав в 1941 год, ребята, словно заправские здешние курильщики крутят цигарки или "козьи ножки" и дымят махрой. Конечно, махорка это не элитный "Космос" или ароматизированное "Золотое руно". Не бархатистый на вкус импортный "Опал" и не контробандное "Мальборо". Но к перечисленной роскоши стройбат не привычен.

Стройбат обычно "Примой" да "Беломар-каналом" перебивался. А они по вкусу и запаху не сильно от махорочки отличаются. Зато махорка намного приятнее кубинского горлодёра "Визонта", московской "Новости", отдающей привкусам стирального порошка или прибалтийской "Юрате", вонявшей жжеными тряпками. "Юрате", в переводе на русский язык — русалка. Так назывались в мирном будущем, сигареты в серой мягкой пачке с изображением страшненькой русалки, подогнувшей хвост. Дрянь, а не сигареты, но дарёному коню в зубы не смотрят, особенно, если курево куплено некурящей женщиной, ничего не понимающей в сигаретах...

Виктор Александров вспомнил, как впервые познакомился с "Юрате" — этим ужасом советской табачной промышленности и со своим будущим товарищем, тёзкой — Виктором Иваниловым.

Тогда шли первые дни службы. Закончилась первая неделя после "карантина" — курса молодого бойца. Тяжелая, ненормированная работа ещё не успела высосать из молодых тел силы, накопленные до службы. Так что еды, попервости, почти хватало. Погода стояла солнечная и приятная. Не хватало только времени на сон и не было курева. Не входили табачные изделия в перечень стройбатовского довольствия. Купить сигарет негде. Нет в части ни магазина, ни буфета, ни киоска. Можно попросить, чтобы привез курево из города киномеханик "дед" Виктор Глухов. Но нет у салабонов денег. Деньги, за время карантина, перекочевали в карманы старослужащих и успешно были поменяны на вино — гнилушку и на водку.

Посылки с подшивочным материалом, зубной пастой, обувным кремом, пластинкой сала, дешёвой карамелью и сигаретами из дома не отправлены, потому что ещё несла почта в дома солдат весточки с адресами их постоянной службы. Курить хотелось до одури.

Виктор Александров услышал, как посыльный прокричал: "Иванилов, быстро в штаб"! От группы приятелей отделился коренастый мешковатый солдат.

— Иванилов, к тебе жена приехала, ждет на контрольно-пропускном пункте гарнизона. Бегом к начальнику штаба за увольнительной, затем шуруй на бетонку, лови попутную машину до Улыбышевских ворот. У тебя два часа. Час на дорогу, час на свиданку. С тебя банка сгущенки...

... В положенное время Иванилов возвратился в часть. Зашел в курилку. Вытащил из матерчатой сумки бумажный пакет с конфетами.

— Угощайтесь.

Солдаты, словно дети, любят сладкое. Мигом опустел пакет. Иванилов закурил. Его земляки потянулись к нему за сигаретами и притихли, блаженно затягиваясь табачным дымком.

Представляете, рассказывал Иванилов, соскучилась по мне моя Ленка, позвонила утром на работу, что уезжает к мужу и рванула сюда. Вот отчаянна у меня жена и хорошая.

— Угости сигаретой, обратился к нему Александров.

— Бери, бери всю пачку.

— Спасибо.

Полная пачка "Юрате", отданная не знакомому человеку, это был поистине царский подарок в условиях никотинового голода. Однако, долг платежом красен. Поэтому, когда через полмесяца, получил Александров первую долгожданную посылку из дома, нашел он Иванилова и отдал ему пачку "Примы". Разговорились и сдружились...

Виктор Иванилов выглядел намного старше своих двадцати двух лет. Видимо сказывалось то, что после техникума он два года трудился бригадиром на орловском механическом заводе шестерён. Регулярно и обоснованно получал отсрочки от армии по причине хронической гипертонии первой степени до тех пор, пока в момент крайнего дефицита призывного контингента, обусловленного очередным "эхом войны", вместо "белого" билета не получил повестку о призыве в ряды вооруженных сил Союза Советских Социалистических Республик.

Если бы Александрова, неплохо разбиравшегося в людях, спросили, как он может сказать о Иванилове, то немного задумавшись, он выдал бы характеристику не типичную для армии: "Хороший, и порядочный человек".

Виктор Иванилов не был прикольным пацаном, заводным корешем, весёлым парнем или образцовым солдатом. Несмотря на городское происхождение, в его внешности и поведении была какая-то крестьянская хозяйственность, неторопливость, основательность и вдумчивость. Одновременно с этим, в Иванилове уживались бескорыстность, совестливость, и верность сказанным словам. А вот наглости, которая, как известно — "второе счастье" да и "зубастости" явно не хватало для того, чтобы быть бесспорным лидером в армейском коллективе, частенько живущем по законам волчьей стаи.

Полгода "отпахал" Иванилов на объекте во взводе отделочников, а потом был назначен начальником столовой. Головокружительная карьера для рядового военного строителя. Всего за месяц его руководства, столовая навсегда избавилась от серой плесени на потолке вечно парящего пищевого зала. Заработала неисправная посудомоечная линия. Исчезла привычная грязь за ободками солдатских кружек. В нарядах по чистке картошки пришлось вкалывать не только салабонам, но и старослужащим. Удалось избежать эпидемии дизентерии, охватившей соседние воинские части гарнизона. А вот "уважения" к старшим Иванилову не хватило. Начальник продовольственной службы, заместитель командира части по хозяйственной части, да и сам комбат вдруг остались без привычных пакетов с мясо-тушеночно-масляными наборами.

Положение спас новый главный повар части — хамовитый, лощёный, внимательный к командованию, прошедший школу вороватого советского общественного питания — москвич Виктор Кабанов. При закладке продуктов в котлы солдатской кухни, голландская тушёнка, сливочное масло, свиной окорок и прочий продовольственный дефицит, при "недосмотре" прапора, дежурящего по столовой, оставались в картонных коробках под поварским столом, а затем "уходили" в штабные кабинеты. Одновременно с продуктами, руководство части регулярно получало информацию о том "как плохо руководит столовой Виктор Иванилов, сколько у того упущений в работе и вот, если бы он — Виктор Кабанов заведовал столовой, то ...".

Капля даже камень точит. Капал, да капал Кабан своими словами — "то ядом, то мёдом" на мозги и уши ЗамПоХозу и вскоре стал новым начальником столовой, а Витька Иванилов был изгнан на объект, в распоряжение "лейтенанта" Мевшего, где, как бескорыстный, хороший и порядочный человек, не потерявший совесть, получил должность экспедитора по доставке материально-технических ресурсов.

Тот, кто не служил в стройбате, не знает кто такой экспедитор на крупном строящемся объекте. Это воин, мотающийся с большегрузными МАЗами и КАМАЗами по складам, базам, комбинатам и заводам близлежащих областей. Он получает там по разнарядкам немыслимые в денежном эквиваленте ценности и доставляет их на строительную площадку своей части.

"Нормальный" экспедитор регулярно сгружает на дачных участках кирпичи и мешки с цементом, бодяжит бензином масляную краску, а ацетоном разбавляет дефицитную немецкую эмаль и загоняет их излишки налево. Бережно грузит в машину дорогостоящие изделия сантехнического фаянса и с чистой совестью продает гражданскому населению мойки и унитазы в пределах трёх, разрешённых процентов "боя" при транспортировке. Торгует, в разумном количестве, керамической плиткой, линолеумом, паркетом, мраморными плитами, электропроводкой, дверными полотнами, элементами подвесных потолков, малярными кистями и валиками, шпаклёвкой, олифой, фанерой, досками, ламинированными древесно-стружечными панелями, гвоздями, ртутными лампами и всем тем, что нужно для строительства дач и ремонта квартир простым советским людям. А частенько и торговать не нужно. Достаточно просто принять на центральной базе груз с недогрузом и получить стоимость недогруза деньгами. Так хлопот меньше. Поделился в части деньгами с кладовщиком — солдатом срочной службы, сидящим в дощатом складе на краю стройплощадки в глубине бескрайнего леса, а он за деньги товар с любой недостачей примет.

Видимо, Виктор Иванилов был "не нормальным" экспедитором. Он не привозил друзьям ящики водки, не отправлял домой денежные переводы, не щеголял в дорогих часах. Вон бывший детдомовец Коля Стороженко, заведовавший автозаправочной станцией, спустя месяц после получения должности, имел на руках кучу денег, приобрел два комплекта парадного обмундирования и новенький гражданский костюм. А Иванилов, когда ему объявили краткосрочный отпуск для поездки домой, перед дорогой пришел к Витьке Александрову просить незатасканную шинель.

Попав в 1941 год, капитан Филлипов не задумывался, кого ему назначить экспедитором. Только Иванилова! Всё что удастся выбить для строительства укрепрайона, будет получено, доставлено и сдано в полном объеме, а ему — Филлипову останется только побольше материалов выпрашивать да получше работу военных строителей организовывать. Подвела Филлипова инертность мышления. Не смог Иванилов в одиночку справиться с порученным заданием. Не по силам одному человеку принимать грузы из железнодорожных вагонов на станции, отгружать цемент с местного цементного заводика, доски с близлежащих пилорам, встречать и отправлять на строительство армейские машины, прибывающие с военных складов, сопровождать подотчетные материальные ценности на десятках телег и грузовиков, развозящих грузы одновременно в десятки мест.

Не может Иванилов разорваться одновременно во все стороны. Такие задачи только коллективом решить можно. Обосновался Иванилов в каморке станционного пакгауза. Пару раз в день приезжал к нему на жеребчике прораб Санька Анурин, привозил для коллектива пару десятилитровых термосов с горячей похлёбкой или кашей и заявки на необходимые материалы, сообщал места доставки грузов. С Ануриным отправлял Иванилов заявки Серёге Ковалёву и Толику Терещенко на выделение конных подвод и автомобилей.

Проблем с разгрузкой вагонов у Иванилова не было. Добросовестно и спорко выносила и аккуратно складировала грузы под навесом бригада исхудавших от недоедания и недосыпания московских студентов. Толковые и активные пацаны подобрались в бригаде. Не ныли про трудности. Вкалывали столько, сколько нужно было. При отсутствии экспедитора, сами грузы принимали по количеству и качеству, сами грузили на телеги и в кузова, сами отгружаемое пересчитывали.

Предвоенное комсомольское поколение, для которого главными принципами были — служение Родине, честь и взаимовыручка. За этот участок работы Иванилов спокоен. А в пути за груз, согласно приказу Филлипова, отвечали повозочные и шофера, принимавшие строительные материалы под свою охрану и полную личную ответственность.

Так что большую часть суток пропадал экспедитор на пилорамах и на поселковом цементном заводе. А по вечерам уходил в железнодорожную ремонтную мастерскую. Там он нашел общий язык с местными рабочими и применение своей гражданской специальности техника-машиностроителя.

После окончания рабочей смены, Виктор, сверяясь с чертежом на развороте тетрадного листа, размечал на необходимые размеры металлические листы, швеллера, вместе с рабочими рубил их гидравлической гильотиной, точил из кругляка валы и варил рамы ручных бетономешалок. Каждое утро на строительство укреплений отправлялось одно, а то и два изделия. В начале сентября 1941 года в распоряжении военных строителей было полтора десятка бетономешалок кубовой емкости — каждый замес бетономешалки добавлял в армированные стены строящихся долговременных огневых точек по кубометру качественно-промешанного бетона. Безостановочно, круглые сутки скрипели возле сооружаемых ДОТов полтора десятка бетономешалок, вращаемых руками военных строителей. Сотни тон бетона были уложены в опалубки оборонительных сооружений, приготовление бетона шло качественнее и быстрее, чем при замешивании в деревянных корытах, но однажды поступление новых бетономешалок и железнодорожных мастерских прекратилось...

Прекратилось потому, что Виктор обнаружил в станционном тупике бесхозную платформу с передвижным электрическим дизельгенератором, парой мощных шахтных электромоторов и с десятком электрических двигателей меньшей мощности.

Через неделю, по безлюдной ночной дороге тягач "Комсомолец" малым ходом буксировал к деревне "Устье" передвижной растворо-бетонный минизаводик с электрическим приводом, конвейерной загрузкой щебня, накопительным бункером и с водяным насосом. Чудо самодельной техники было смонтировано на полураме от списанного вагона, поставленной на металлические полозья.

В кабине тягача, рядом с чумазым водителем, сидел механик мобильного бетонного заводика — Виктор Иванилов, освобожденный от экспедиторских хлопот, переданных командиру отделения из московских студентов. Со скоростью пешехода, завод двигался к правому флангу строительства укрепрайона.

На рассвете, когда малиновое солнце поднялось над лесом и обещающе засветилось привычным тёплым желтоватым цветом, обещая погожий осенний день, в голубеющем небе, навстречу к солнцу проплыли двенадцать немецких самолётов. Увидев на дороге армейский тягач, буксирующий непонятный механизм, от группы, под присмотром истребителей, отделился тяжело груженый бомбёр. Он зашёл на безобидную цель, после чего не спеша и прицельно сбросил несколько бомб на дорогу, на тягач, на заводик. Так погибли хороший человек Виктор Иванилов и безвестный водитель-механик "Комсомольца". Остов тягача и искорёженный, продырявленный механизм будут несколько лет ржаветь в придорожном кювете, привлекая недоуменные взгляды и вызывая вопросы о своем назначении.