И протянул руки.
Гриффиндорцы намёк поняли и от души насыпали мне полную пригоршню золотых наглицких фунтов.
— А теперь, клоуны, я вас буду учить любить родину, — сказал я сурово.
— Но мы и так любим Наглию, — искренне удивился Поттер.
— Мою родину, Гондурас, дебилы. Вы знаете любимую песню князя Гвидона?
— С чьего наченается Рродинна? — неуверенно проблеял наглицкий транвестит. Как наиболее начитанный из троицы.
— Нет. Гимн державы: Боже царя храни. Или вы заучите гимн Гондураса или я вас...
Уже через пять минут импортные лоботрясы, отчаянно фальшивя, с чувством горланили:
— Царьствюй на сляву, на сляву намь...
Гондурасцы проходившие мимо, глядя на это диво, либо злобно плевались, либо истово крестились.
— Чего творишь? — с удивлением спросила Виринея, незаметно возникшая за спиной.
— Английских туристов развлекаю, — бодро ответил я, с интересом разглядывая изменения в ведьмином облике.
Рыжие волосы стали светло-серыми, а зелёные глаза приобрели лазурную синеву, грудь и раньше не маленькая, увеличилась ещё больше, а талия стала осиной. Сама ведьмочка вытянулась вверх на десять сантиметров.
— Ну, как я тебе? — спросила она, улыбаясь и поворачиваясь вокруг оси для лучшего обзора.
Говорить, что рыжей она мне нравилась больше, я не стал. Во-первых, чревато, во-вторых, быть блондинкой ей тоже очень даже шло.
Я рассыпался в искренних комплиментах.
— Можно нам уйти? — робко спросил Поттер.
При виде ведьмы они посерели от ужаса. Видимо, заклинание незаметности не полностью скрывало её новую силу. По крайней мере не от одаренных.
— Да катитесь колбаской, — сказал я добродушно, позвякивая их золотом. — Не забудьте только при следующей встрече запастись денежкой для дядюшки Доуэля. Иначе скормлю вас собаке Баскервилей.
Гриффиндорцы исчезли так стремительно, будто использовали знаменитый плащ-невидимку.
Я галантно открыл дверь кафе:
— Моя прекрасная леди, прошу.
За ужином мы обсудили наши дальнейшие шаги. Предстояло путешествие к Кащею и нужно было придумать, чем заинтересовать бессмертного шотландца.
Самым лучшим было, конечно, взять его в долю. Против такого партнёра вряд ли даже парикмахер с Соней захотят строить козни. Чревато.
Ну а если откажется, то Виринея сделает мегазелья на обмен, или... в крайнем случае, бросит ему вызов на дуэль.
Последняя идея вызвала у меня самые серьёзные опасения.
— Не волнуйся, милый, договорная магическая дуэль не приводит к гибели участников, — рассмеялась ведьмочка. — Одна единица здоровья останется в любом случае. Иначе в мире магов не осталось бы.
Я слегка успокоился.
— А куда ты дела крыса? Пустила на ингредиенты?
— Девочки из общаги попросили оставить, мол, он такой хорошенький, пушистенький, лапочка. Сейчас его кормят конфетами и тискают.
Я пожал плечами. Странные существа эти ведьмы. Лично у меня крысиный король не вызывал особо сильной симпатии. Крыса она и есть крыса, даже если ходит на задних лапах и пытается умничать. Хотя, быть игрушкой в руках сумашедших ведьмочек то ещё испытание.
Я вслух посочувствовал Бафферу.
— Спасибо, ты настоящий друг, — с чувством поблагодарил он, появляясь откуда ни возьмись, и вальяжно рассаживаясь на свободном стуле.
— Стоп, ты что здесь делаешь? — строго спросила Виринея.
Крысиный король скорчил рассерженную мордочку и чихнул:
— Во-первых, у меня аллергия на сладкое и уси-пуси, во-вторых, если вы разговариваете про дела, то хотелось бы принимать участие, так как мне обещана доля, в-третьих, я разумное существо, а не плюшевая игрушка.
Ведьмочка немного смутилась:
— У нас не деловой ужин, а скорее свидание.
Баффер чуть со смеху не помер. Он сполз со стула на дубовый пол и стал кататься по нему, забавно дрыгая серыми лапами, обутыми в маленькие красные добротные явно сшитые на заказ сапожки.
Отсмеявшись, он вскочил на ноги и зашептал на ухо ведьме:
— Хорошая шутка, давно так не смеялся.
— Это не шутка, он мне на самом деле нравится, — сердитым шёпотом ответила Виринея.
— Так у него же пиндостанское тело, хозяйка, он же евнух, — крыс раззявил от изумления пасть полную маленьких, но очень острых зубов.
— Он хороший, это главное, а хорошее тело скоро будет — Малфой сделает, — тихо ответила девушка.
— Проф веников не вяжет. Он действительно классный спец. Встречался я с големом его изготовления. Как настоящая крыска, только лучше, вся такая гладенькая, пушистая, мягонькая. Любовь-морковь.
— Любовь, — ахнула Виринея, — и как у вас все...
— Она оказалась сотрудницей Тайного сыска князя Гвидона и сдала нас легавым с потрохами... сука. Хозяина повязали и отправили на виселицу, а мне пришлось тикать и прятаться на Свалке. — Сердито проворчал крысиный король. — Так вот: отличные мужики горят из-за баб... тебя это не касается, хозяйка.
— Печальная история, — посочувствовала ведьмочка.
— А главное, пока прячешься на свалке как напрягает отсутствие регулярного и полноценного ... ээээ... общения с особой противоположного пола, — пожаловался Баффер. — Я даже на тролля мертвого поглядывать начал. Так у вас, если бы не временный дефект, сейчас было бы что-то поинтереснее чаепития? — спросил крыс лукаво.
Виринея пожала плечами, но затем кивнула.
— Эх, приберегал для себя, но за то, что вы меня вытащили с помойки... — крыс достал из кармана крошечный рюкзак, который в одно мгновения вырос в три его роста. Баффер нырнул внутрь, и некоторое время выдавал ругательства, спотыкаясь о какие-то предметы.
— Давно пора выкинуть старый хлам... а лучше продать... где же это?
— Судя по всему это не просто магический мешок, а целый пространственный карман, — с удивлением сказала Виринея. — Сумасшедших денег стоит. Как это кафе, если не дороже...
— Эврика, — заорал крыс и вылез из тьмы с сомнительного вида яйцевидным предметом в лапах.
— Держи, — и протянул мне как величайшее сокровище.
Я аккуратно взял предмет, который напрочь отказывался идентифицироваться.
— И что с этим делать? — спросил я осторожно.
— Это яйцо хищного метаморфа, неуч, если его выпить, то на час можно превратиться в кого угодно, главное, правильно и очень четко представить воображаемое тело... не забыть нужных деталей, как пиндосы с големами, — крысиный король ехидно захихикал.
— В кого угодно? — я зачесал колобковую тыковку, соображая, как бы лучше использовать неожиданный подарок. Затем посмотрел на Виринею с зарумянившимися щеками и хитрым кошачьим взглядом и понял, кем хочу быть. Собой. Таким же, как в реале. Потому что я сам себе нравился, и что главнее, нравился и девушкам. Как правило. Даже с пустыми карманами.
— Через какое время начинает действовать? — спросил я у крыса, сжимая яйцо непонятного чуда -юда в руке.
— На третий вдох. Поэтому найдите сначала свободную кровать. — Посоветовал крысиный король. Уже нам вслед. И захихикал. Затем сказал подбежавшему по щелчку вышколенному официанту:
— Милейший, мне блинов с икорочкой, да водочки "Кристалл". И пусть лабухи сбацают ' Мой номер двести сорок пять' в честь моего покойного компаньона, земля ему пухом, а черти в собутыльники. Ваня ее при жизни обожал.
Ближайшая к нам гостиница была ужаснейшим притоном, кишащим большими бодрыми тараканами и падшими женщинами, страшными как грех, которым они торговали. Виринее она не глянулась, как и два последующих мотеля.
— Давай, ко мне в общагу, — предложила ведьмочка.
На вахте сидела старая, как тиранозавр, бабуля и такая же неприветливая.
— С мужиками нельзя, — заявила она сердито. — Приказ Яги Абрамовны. Ты не пройдешь.
— Окаменей, — взмахнула руками Виринея, и вахтерша застыла, как изваяние, широко открыв рот.
Мы быстро добежали до нужной комнаты. Где три пьяных студентки дулись в карты на раздевание, и пили вино. Судя по их виду процесс шёл к финалу.
Увидев Виринею в компании персоны мужского пола (одна видимость ), они захихикали и предложили присоединиться к пьянке.
Ведьмочка хлопнула в ладони, и огромный невидимый веник вымел полуголых красоток вместе с их одеждой за дверь комнаты.
Кровати студенток были узкими, одноместными, хрупкими на вид и явно не предназначенными для постельных баталий.
Мы покидали одеяла на пол и ...
— Пей, — велела ведьма, раздеваясь.
Я на секунду промедлил. Может быть не себя представить, а Конана-Варвара ? С молодым Шварцнеггером. Лишь бы не Терминатора... а то и там пиндостанцы, боюсь, пошли против естества природы. .. извращенцы.
Решил не рисковать, да и не медлить. Глупо заставлять ждать обнаженную ведьму, сгорающую от желания.
Я выпил внутренности яйца — на вкус дикая мерзость — и представил себя таким, какой я есть на самом деле... или каким себе кажусь... или каким хотел бы казаться.
На третий вдох Виринея критически осмотрела меня и с улыбкой выдала вердикт:
— Годится.
После чего я оказался на спине на полу, а ведьмочка сверху.
(Подробное описание использования главного героя НПС женского пола в извращенных порнографических целях доступно для подписчиков лицензионной версии игры. Халявщики всегда могут использовать Силу и ... воображение).
Час пролетел быстрее минуты и был ярче, чем вся моя предыдущая жизнь вместе взятая.
— Даже краткий курс джапонской куртизанки не успели пройти, — фыркнула Виринея, когда действие заклятия закончилось. — Но самые интересные позиции мы все-таки успели попробовать. — Она счастливого засмеялась и щелчком заставила подлететь бутылку. — Налей нам вина.
Я почесал... уже опять колобковую тыковку, соображая, где найти бокалы, так как выгнанные студентки свои утащили с собой. Затем вспомнил, что в наборе путешественника имеются походные стаканы из бересты. Не шик-модерн, но за неимением лучшего ...
Вино было на вкус так себе, домашняя кислятина низкого сорта, ведьмочка после первого же глотка скривилась, щелкнула пальцами и качество напитка улучшилось многократно.
— Ленивые бесталанные курицы, — покачала она головой, — вино, которое сами пьют, поленились зачаровать.
Мы выпили за встречу, за удачу и будущий поход за бармалеевым кладом.
Ведьмочка, чтобы бестолку не отвлекать меня своим обнаженным телом, наколдовала себе закрытый строгий деловой костюм.
— Значит решено — завтра утром отправляемся к Кощею? — В устах Виринеи это звучало как полувопрос-полуутверждение.
Я согласно кивнул головой-булкой. Чего тянуть с хорошим делом.
— Заодно и Баска заберу.
— Надеюсь, что он не будет обижать моего любимца. — Сказала слегка встревоженно девушка, мелкими глотками смакуя вино.
— Крысюк сам кого угодно обидит. — Я скептически усмехнулся. — Но я поговорю с псом. Нам только конфликта петов не хватало.
В дверь деликатно постучали:
— Вы вроде как стонать перестали, можно зайти? — спросил веселый девчоночий голосок, которому вторило хихиканье подружек.
Виринея вздохнула:
— В следующий раз нужно будет искать любовное гнездышко поуютнее. Или брать этих девушек в компанию. — Она бросила на меня испытывающий взгляд.
Можно было бы ответить в стиле супермачо: 'да, детка, зови своих подружек, я всех их сделаю'. И показать мощный... бицепс.
Но я, как человек опытный в отношениях с женским полом, ответил дипломатично:
— Лучше для следующего раза найдём нормальное местечко. С хорошей большой кроватью. Мне, кроме тебя, никто не нужен, моя дорогая.
Довольная улыбка ведьмочки показала, что я угадал с ответом.
— Заползайте. — Разрешила она подружкам.
В комнату заскочили три весёлых слегка пьяных девушки и принялись меня осматривать, как невиданное чудо-юдо, и очень ехидно комментировать.
— Мы аж обзавидовались вашим крикам. Это он тебя ублажал так громко и сладостно или добрый молодец убежал в окно, а этот со свечкой присутствовал?
— Да нет, это же бесполезный пиндостанский евнух. Прекрасный принц растаял, как Снегурочка. Вернее, это и был прекрасный Снегур.
— Ледяные големы бесполезны в любви. Они фригидны. Так же, как пиндостанские поделки.
— И вам здравствуйте, девушки. — Сказал я ошеломленно.
— Хорошо подвешенный язык творит чудеса, — вынесли вердикт веселые студентки. — Как ты решилась забавляться с импортным изделием, Вир, ты же всегда была патриоткой?
Ведьмы были страшной силой. Если не извести проклятиями, то заговорить до смерти могли кого угодно.
Виринея смущенно покраснела.
Я возмутился:
— Ша, девочки, я вам не какое-то импортное изделие, а заморский заколдованный принц прекрасной наружности... Бендер Задунайский. Виринея приготовила зелье, чтобы спасти меня от страшного родового проклятия. Оно сработало всего на час, зато был сделан первый шаг на долгом пути к исцелению. Первый из семидесяти семи. Осталось приготовить еще семьдесят шесть отваров и провести столько же сеансов эээ любви, ибо как гласит древнее пророчество: исцелить меня сможет только любовь прекрасной леди.
Ведьмочки, в том числе и моя, слушали этот бред сивой кобылы, широко открыв рты от изумления.
— Прекрасной наружности? — задумчиво спросила одна из них с большими синими веселыми глазами. — И тебе, Вир, придётся так сильно мучиться ещё 76 раз? Может быть поможем, подруги? Возьмем на себя часть проклятия?
Ведьмочки ехидно захихикали, а Виринея сердито показала проказнице кулак.
— Вы наше вино выпили, — возмутилась синеглазая. — Я, кстати, Кира.
— Дара, — ведьмочка с серебристыми волосами и красными спелыми словно земляника губами.
— Слава, — сероглазая похожая на проказливую мышку.
— Я ... Доуэль.
— Ты же сказал Бендер, — возмущенно уличила меня Кира.
— Это родовое имя временно запретное для меня, — объяснил я. — Пока не расколдуют. Что касается вина, то есть водка "Древень".
— Та, что леший гонит? Годится. Выкладывай.
Зря я, наверное, от широты души выставил сразу три литровых бутыли сорокоградусной. Девушки нашли ведро с клюквенным морсом, а может и не морсом, наколдовали льда и сделали коктейль "кровь священника".
Когда ведро полностью опустело, в изрядно пьяных мозгах возникла хулиганская мысль полетать над городом в ступах наперегонки. Вещь, абсолютно запрещенная Воздушным Кодексом Гондураса. Летать гражданским ночью без спецразрешения, да еще и в пьяном виде.
Скорость в сто километров в час на деревянной бадье, к которой ты привязан лишь двумя хлипкими ремешками, маленькие, как будто игрушечные домики, пробегающие внизу в темноте. Алкоголь сразу же выветривается из мозгов и остаётся лишь дикий яркий восторг от ощущения полёта и адреналин от страха, что ты можешь грохнуться вниз и разбиться в блин.
Снизу нам грозили стражники, но ведьмочки на это отвечали веселым залихватским свистом и улюлюканьем и метко кидали в представителей власти тухлыми яйцами.
Я обнимал Виринею за талию, но руки сами собой ползли вверх.
— Хватит меня щупать, извращенец, — хихикала она, — надо было делать это, когда было можно. А сейчас не моги меня отвлекать. А то врежемся в землю.
