Хронопилот (2011)

Клаус выключил двигатель и услышал, как смеется его командир. Механик оглянулся. Пауль пояснил:

— Я уж думал, нам крышка, а тут — ты! Здорово мы им всыпали. Клох бежал, поджав хвост! Однако раскрыл ты меня, Клаус. Теперь на ПОЛИГОНЕ мне появляться нельзя, я — карта битая! И скажи мне, — вдруг посерьезнел Пауль. — Клаус, что ты теперь намерен делать? По сути, ты уже изменник. Ты — враг рейха, такой же, как я. Но все еще можно исправить. Ты можешь уйти, ты не обязан помогать мне.

— Нет, камрад, я не сегодня родился и знал, на что иду. Можете меня не отговаривать.

— Ну, тогда вот тебе моя рука, Клаус, можешь звать меня по имени — Пауль. Хочу тебя спросить вот о чем. Знаешь ли ты, куда попал и что здесь готовится?

— Знаю, конечно. Любой солдат знает, что мы на стартовой площадке "Фау". Только никто в этом не признается. Все хотят жить.

— А ты представляешь, какова убойная сила атома?

— Знаю, что очень большая, иначе невыгодно было бы все это строить.

— У нас в России тоже строят подобных монстров, и работы близятся к завершению. Что будет, если Германия в одностороннем порядке применит это оружие?! А что будет, если Россия ответит? Как, по-твоему, не станет ли это концом света?

— Я знаю, что это очень опасно, но пока все под контролем, и опасаться нечего. Здесь нет ядерных зарядов.

— Есть. Я знаю точно. И пробные стрельбы назначены на завтра.

— Завтра? Но не могут же они...

— Есть приказ рейхсфюрера оснастить ракеты ядерными зарядами. Я не знаю только времени старта и объектов поражения. Но если нам не удастся помешать пуску ракет, то завтра произойдет величайшая трагедия в истории нашей планеты.

Клаус молчал, переваривая услышанное. Потом вздохнул и тихо произнес:

— Я готов на все! Что требуется от меня лично?

— Пока ничего серьезного. Но все мы, и ты в том числе, можем погибнуть, даже не успев выполнить задания.

— Я же сказал: я готов ко всему.

— Тогда, я думаю, неплохо было бы позаботиться об одном человеке. Заводи мотор, едем.

10

Алекс был без сознания. Он лежал на бетонном полу в луже воды, которой его облили, чтобы привести в чувство. Около Алекса стояли Фогель и пятеро солдат с автоматами наготове. После ужасной смерти Эйхмана все смотрели на неподвижное тело с некоторым страхом. Лицо Алекса было в кровоподтеках, обнаженный торс — в колотых ранах и синяках, но все равно в этом теле чувствовалась скрытая сила.

Фогель курил. Ему было зябко и тревожно. Только что вынесли труп Эйхмана. Ренке уже минут десять разговаривал с Моллером. Теперь он хотел как можно скорее избавиться от "скандинава".

"Ну и правильно! — рассудил Фогель. — Пусть забавляется с ним штандартенфюрер, если у него есть желание. А нам такие беспокойные диверсанты не нужны".

Алекс медленно приходил в себя. Он чувствовал присутствие посторонних, неприятных ему людей и прислушивался к их репликам. Похоже, ему удалось-таки умертвить этого изувера-доктора. Теперь Алекса снова тревожила мысль о собственной судьбе, хотелось поскорее вернуться в привычный мир без войны и насилия. Но счастливый исход всех злоключений зависел сейчас целиком от Хельги.

— Не понимаю, почему бы нам просто не прикончить его? — спросил грубый огненно-рыжий солдат с повадками обезьяны.

— Дурак, — вяло огрызнулся Фогель. — Это не простой диверсант, и допрашивать его теперь надо с подходом: он многое знает. Так что, сегодня прикончишь его, а завтра за это прикончат тебя.

Алекс почувствовал внезапный прилив сил и, глубоко вздохнув, сел на полу. От резкого перепада внутричерепного давления в глазах заплясали цветные искры, голова еще была тяжелой.

— У вас максимум полчаса времени, — вдруг сказал он Фогелю, который смотрел на него со смешанным чувством уважения и боязни. — Через полчаса здесь будет такой погром, какой вам и не снился.

— Что он говорит? — это вернулся Ренке.

— Оберштурмбаннфюрер, — ответил Фогель. — Это оракул и сомнамбула в одном лице. Он опять нам угрожает.

— Бедные дикие люди, — с горечью в голосе сказал Алекс. — Вы даже не знаете, в каком времени живете! Ваш мир сиюминутен и нестоек, как мыльный пузырь. А вам кажется, что все в порядке, все на своих местах, что никак иначе и быть не может. Я даже не знаю, существуете ли вы на самом деле, или только кажетесь мне. Во всяком случае, вы — тлен, то, чего быть не может.

— Заговаривается, — шепнул Фогель.

— Ничего, — ответил Ренке. — Главное — он продемонстрировал нам возможности психики человека, находящегося в экстремальной ситуации. Наш подопечный может быть интересен специалистам в области психологического оружия. Это только что сказал мне Моллер. Он изъявил желание допросить диверсанта лично. Сейчас за ним приедет некто Клюге.

— Вы должны отпустить меня, иначе наказание будет суровым, — сказал Алекс.

— Опять пугает! — возмутился Фогель.

— Кто же устроит здесь погром, не та ли радистка, о которой был разговор?

— Она и под землей меня найдет, — ответил хронопилот. — Я чувствую, она уже близко. Через полчаса будет здесь.

Ренке и Фогель переглянулись. Оба заметно нервничали.

— Идемте, Фогель, покурим, — предложил Ренке. — За этим смотреть в оба! — приказал он рыжеволосому детине.

— Как вы думаете, Фогель, он блефует, или на самом деле нам что-то грозит? — спросил Ренке, когда они вышли на свежий воздух и достали сигареты.

— Он просто псих, несет какой-то бред! — расхрабрился Фогель. — Я не верю ни одному его слову.

Ренке поджал губы и решил переменить тему.

— Мы до сих пор не нашли радиста. Моллер не упустит случая доложить рейхсфюреру о нашей неповоротливости... Радист выходил на связь в последнее время?

— Нет, за последние сутки он так и не дал о себе знать. Да это ему и ни к чему. По-видимому, вчера русские десантировались в лесу.

— Да, Моллер подтвердил это. Закончим со "скандинавом", — он кивнул на дверь, — закончим, и сразу — в лес: там уже шарят ищейки Клоха. Есть потери.

Когда они вернулись в полутемный подвал, Алекс уже сидел на колченогом табурете — по-прежнему связанный — и продолжал говорить на прежнюю тему. Солдаты слушали его, попеременно то смеясь, то раздражаясь.

— Принесите воды! — потребовал хронопилот, завидев Ренке и Фогеля. В глазах его читалась немая угроза. — Что вы хотите со мной сделать?

— Воду сейчас принесут, — Ренке отдал распоряжение и сказал: — а относительно второго вопроса... Помнится, вы назвались пилотом Особого авиаотряда ведомства фон Брауна, не так ли? — Алекс кивнул. — В таком случае вами в дальнейшем будет заниматься именно это ведомство. Вы довольны? — в голосе Ренке сквозил сарказм.

— Вы хотите передать меня... фон Брауну... Что ж, это самое логичное из всего, что тут происходило. Как скоро меня заберут?

— Сейчас подъедет офицер, он передаст вас с рук на руки представителю фон Брауна на Брянщине. Вы удовлетворены?

— Вполне, — ответил Алекс и надолго замолчал. Он подсознательно чувствовал приближение Хельги и поэтому перестал волноваться. Кто-кто, а уж Хельга сумеет позаботиться о безопасности своего господина и любимого. И совсем неважно, что думают о нем эти люди, лишенные благородства. Пусть даже они замыслили сыграть с ним какую-то мерзкую шутку, теперь у них не останется на нее времени... "Но что будет потом, когда Хельга спасет меня? — вдруг подумал Алекс. — Ведь мы по-прежнему находимся в прошлом, в тупиковом ответвлении времени, и первая попытка выбраться отсюда закончилась неудачей. Как быть и что делать, если выход в будущее закрыт навсегда? Неужели придется приспосабливаться к жизни в этом сумасшедшем мире?"

Сейчас Алекс сравнивал себя с одиноким шахтером, которого засыпало в штольне. Шахтер знает, что бессилен против тысячетонного монолита, знает, что обречен вести унылое существование в тесной выработке до тех пор, пока хватит воды и воздуха, и что рассчитывать на чью-то помощь уже не приходится. Но он продолжает надеяться до тех пор, пока не различит в угольной темноте ненавистное лицо смерти. Такова уж человеческая природа. Пока жив — надейся!

...Клюге вылез из машины, надменный и суровый. Из-под козырька фуражки с черепом на околыше на всех с одинаковым презрением смотрели неживые холодные глаза мертвеца. На Ренке, раньше не знакомого с ним, гауптштурмфюрер произвел гнетущее впечатление. Увидев хронопилота, Клюге ухмыльнулся и сказал:

— Мне приказано забрать с собой протоколы допросов, чтобы не начинать с нуля... А он у вас выглядит ничего, свеж и красив, как Аполлон... Хорошо ли он связан? Проверьте и давайте его ко мне в машину. Двоих конвойных на мотоциклах выделите? Прекрасно... Так, где протоколы? Я жду.

Ренке лично подал три листа, отпечатанных на машинке.

— Это все? — недоверчиво спросил Клюге. Ренке кивнул. Клюге надул губы и отвернулся. — Ладно. Надеюсь, нам он скажет больше.

— Не надейтесь, вам я совсем ничего не скажу! — рассмеялся Алекс.

— Да он у вас еще не обработан, я вижу. Совсем сырой материал!

— Гауптштурмфюрер, — криво улыбнулся Фогель. — Два часа назад он убил доктора Эйхмана. Убил, не прикасаясь к нему.

— Как это, не прикасаясь? — вспылил Клюге.

— Он убил его взглядом, — дополнил Фогель. — Это опасный человек, уверяю вас!

Клюге насупился и ничего не сказал. Подойдя к Алексу, он коротко ударил его рукояткой пистолета в висок, так спокойно и методично, будто всю жизнь был палачом, а не военным инженером. Хронопилот без звука упал к ногам своего сопровождающего.

— Так лучше, — резюмировал Клюге. — По крайней мере, в пути будет вести себя тихо. Отнесите его в машину, и не забудьте надеть наручники.

Двое солдат взяли Алекса за руки и поволокли по коридору на крыльцо, где стояла машина с откидным верхом. Мотор работал на холостых оборотах, шофер ждал только приказа ехать. Двое автоматчиков по сигналу Ренке оседлали мотоциклы. Клюге вышел на крыльцо, поправляя ворот мундира, и распорядился:

— Бросьте его под заднее сиденье... Совсем не умеете работать с людьми!

— Посмотрим, на что вы способны, — сквозь зубы процедил Ренке.

Мотор ровно заурчал, и машина тронулась. Следом двинулись мотоциклисты. Ренке заулыбался:

— Все, Фогель, мы от него избавились! Как сказал Понтий Пилат, я умываю руки!

11

...Машина Клюге выбралась за город, где дорога начала петлять, огибая холмы и овраги. Позади клубилось облако серой пыли, которая лезла в глаза и рот, заставляя Клюге то и дело кашлять и прищуриваться. Из-под сиденья донесся приглушенный стон.

— Что-то быстро он приходит в себя, — сказал сидящий рядом с Клюге шарфюрер с вечно бегающими испуганными глазами.

— Это все ерунда, — бросил Клюге. — Но вот проклятая пыль!

В это время впереди показался мчащийся навстречу мотоцикл с коляской. На нем различались две фигуры в черном. Приглядевшись, Клюге сказал:

— Кажется, танкисты... Как ты думаешь, Бруно, кто это?

— По-моему, Штурм и один из его солдат. Как вы думаете, куда это они направляются? Может, стоит остановить и спросить?

— Я тоже об этом подумал. Их мог послать штандартенфюрер.

Мотоцикл и машина остановились одновременно. Их разделяли каких-то десять шагов. Гауптштурмфюрер Штурм соскочил с мотоцикла и направился к машине. Он шел, небрежно размахивая руками и улыбаясь. Клюге, пристально следивший за его движениями, зачем-то расстегнул кобуру и вылез из машины.

— В чем дело, Пауль? — спросил он.— Куда ты так мчишься?

— Не на свидание, к сожалению, — ухмыльнулся Штурм. — В гестапо... Мне срочно понадобился бензонасос на "опель", а у Ренке в хозяйстве, я слышал, есть запасной.

— Ренке жмот, он тебе не даст.

— Просто так не даст, а в обмен на дефицит может... Да, я еще хотел заодно посмотреть, какого он там диверсанта отловил.

Почему-то Клюге забыл об осторожности. Забыл даже, что только сегодня утром предупреждал Моллера о неблагонадежности Штурма. Клюге небрежно указал рукой на заднее сиденье.

— Не нужно ехать к Ренке, чтобы посмотреть на русского. Вон он, под сиденьем, полюбопытствуй.

— В самом деле? — удивленно приподнял брови Пауль.

Вытянув шею, он заглянул внутрь машины. — Каков громила! Да он, кажется, без сознания?!

— Так надежней, — сказал Клюге.

— Это ему только на пользу, — заулыбался шарфюрер.

— Оказался очень опасен, — доверительно сообщил Клюге. — Представь, он убил Эйхмана!

— Этого садиста в белом халате?

— Да... А в протоколе допроса пишут, что он сначала назвался пилотом Особого отряда при службе Дорнбергера. Вот силен врать! Ну, ладно. Надо ехать. Моллер очень ждет этого русского. Так ты сейчас к Ренке, Пауль?

— Да, все же к нему. Без насоса никак нельзя, — и с этими словами Штурм резко и сильно ударил Клюге ребром ладони по шее. Тот мешком вывалился из машины, не издав и звука. Шарфюрер выпучил глаза и съежился в углу на заднем сиденье, шофер крутил головой, не понимая, что происходит. Пауль тем временем выхватил из кобуры свой "вальтер" и одного за другим снял обоих конвоиров на мотоциклах.

— Не убивайте, гауптштурмфюрер! — взмолился шарфюрер с испуганными глазами. Теперь он казался особенно жалким и беззащитным, и Пауль решил пощадить его и шофера.

Все равно он раскрыт, какая же разница, кто первым донесет о его измене: гауптштурмфюрер Клох или эти двое?

Еще не верящие в спасение и ожидающие пули в спину шофер и шарфюрер медленно отступали к лесу. Они то и дело оглядывались и были больше похожи на двух затравленных зайцев, нежели на людей. Наконец они скрылись в лесу. В это время застонал Клюге. Придя в себя, он с ненавистью посмотрел на Штурма и его ординарца, подошедшего, чтобы сесть за руль штабной машины вместо бежавшего шофера.

— Так это ты, сукин сын, советский агент! — прохрипел Клюге. — Моллер мне не верил, говорил, что в тебе бурлит горячая баварская кровь пополам со шнапсом. Как ты дурачил всех нас! Я был прав, а Моллер глух и слеп! Пригреть у себя на груди русского шпиона, обласкать змею в женском обличье!

— О чем это вы, Клюге? — насторожился Пауль.

— Думаешь, я не знаю, что ты работаешь в паре с Эльзой? Я не дурак, я давно обо всем догадался!

— Вы чересчур догадливы, Клюге!

Гулко прозвучали два выстрела. Клюге затих.

Пауль сел рядом с Клаусом, и машина тронулась с места. Проехав около двух километров, они свернули с шоссе на грунтовку и еще минут пять тряслись на ухабах, пока не выехали на поляну, где их ждала замаскированная зеленью "Пантера". Пауль первым вылез из машины и стал приподнимать лежащего под задним сиденьем незнакомца.

Вместе с Клаусом они усадили Алекса на травянистый пригорок и развязали его.

Хронопилот сразу пришел в себя и недоверчиво посмотрел на незнакомцев. Пауль обратился к нему по-русски:

— Все в порядке, вы свободны. Я — Курт. Я отвезу вас к майору Грому.

— Не понимаю вас, к какому Грому? — по-русски Алекс разговаривал с заметным акцентом. — Кто вы такой? Как я здесь оказался?

— Вы совсем ничего не помните? — удивился Штурм. — Вы только что из гестапо. Вас допрашивал Ренке, а потом вас забрал Клюге и повез к своему шефу — коменданту ПОЛИГОНА. Почему на допросе вы назвались человеком Дорнбергера?