— ...поместится, так это уже ни к чему не обязывающие мелочи. Я уж не говорю о том, что это едва ли скажется на вкусовых качествах конечного продукта.

— Вот именно, — обиженно проворчала Тира, опуская кастрюлю на пол. — Сами в следующий раз будете кастрюли на базах отвоёвывать. Мне дежурная официантка голову пообещала открутить, если я этого бегемота завтра утром в целости и сохранности не верну. Между прочим, это единственная кастрюля на базе — солдат и курсантов кормят готовыми пайками, а офицеры заказывают обеды из цифрового меню. Так что эта кастрюля, можно сказать, местный раритет.

— Класс! — восхитился Сэлв. — Вскипятим воды, сварим сгущёнку, а заодно и помоемся. Всё для пользы дела.

— Будешь издеваться и дальше — отправим в свою группу тихой скоростью, — пригрозил Сэлву Иван, плотоядно глядя на кастрюлю. — Приступим, пожалуй.

Два часа спустя, когда к ужину вернулись Майк и Алина, а расстроенный Сэлв был всеобщими усилиями водворён в свою группу, пробная банка была, наконец, готова. В комнату зашёл привычно хмурый Литгоу и приказал курсантам строиться в коридоре. Напоследок Ваня заменил воду в кастрюле на холодную, чтобы долгожданный продукт успел остыть за время их отсутствия, и все отправились в столовую вслед за командиром.

* * *

За ужином Литгоу объяснял Сорелу, какие документы следует затребовать с Вулкана, чтобы без проблем приступить к работе уже со следующей недели. Тот слушал внимательно, но без особого интереса — Джон, всё ещё пребывающий в восторженном состоянии ребята-я-поймал-живого-вулканца-посмотрите-сами-если-кто-не-верит повторял ему это уже в десятый раз, серьёзно опасаясь, что глупый вулканский друг всё-таки что-нибудь перепутает и пропустит начало нового курса тренировок. Куда более внимательно Сорел наблюдал за молодыми людьми, заполняющими зал. И не только за группой номер семнадцать. Курсанты появлялись группами по десять человек, проходили к уже накрытым столам — быстро, дисциплинированно, но в то же время без лишнего напряжения, столь свойственного, к примеру, клингонским военным, вечно ожидающим выволочки за любой неправильно сделанный шаг. Живая реклама во славу Федерации, иронически подумал Сорел. На них приятно было смотреть — как и на большинство молодых офицеров на "Худе". Интересно, как преподавателям удаётся добиваться такого прогресса от вчера ещё вполне домашних мальчиков и девочек за какие-то два месяца? При этом речь идёт не только о людях — Сорел обратил внимание на невысокого андорского паренька из группы Сэлва. Насколько он мог видеть, Сэлв общался с ним довольно спокойно, хотя андорец и выглядел несколько чопорным для своих лет. Хотя чему я удивляюсь!.. Сорел воскресил в памяти события недавно имевшего место инцидента с но`варисалу и мысленно усмехнулся. Андорцы, подумал он несколько высокомерно, и тут же устыдился собственных мыслей. Он и сам не настолько вулканец, чтобы хранить в генах эту многолетнюю истерию с пограничным конфликтом в районе Вейтана. В раннем детстве бабушка рассказывала ему великое множество историй про эту конфронтацию, и все они заканчивались одним и тем же — вот если бы этот идиот Совал не предал нас тогда на переговорах... Сорел вздохнул — ему, как и большинству нормальных обывателей Вулкана, была глубоко безразлична причина, по которой предшественник Сарэка пошёл в своё время на уступки андорцам, важно было лишь то, что сейчас эти территории вполне успешно обживаются обеими вышеупомянутыми расами. Ну, не без того, конечно, чтобы раза два в год ритуально расплеваться с соседями — но не начинать же из за этого войну!.. Судя по всему, похожие чувства владели и Сэлвом — каждая его фраза, обращённая к андорскому курсанту, была выстроена по принципу и-не-говорите-потом-что-я-не-старался-предотвратить-эту-драку, что же до его собеседника, то он, похоже, владел собой не столь хорошо. Странно, а на более высоком уровне общения такие шероховатости в глаза не бросаются. Или здесь всё дело в одном конкретно взятом андорском мальчишке? Интересно будет разобраться.

Изучая курсантов из одиннадцатой группы, Сорел не заметил, как группа номер семнадцать покончила с ужином и потихоньку покинула помещение.

Я не люблю, когда дети ведут себя тихо, подумал Сорел. Любые дети — земные, вулканские, андорские — всё равно. Да что там не люблю — я это просто ненавижу, ибо за любой подобного рода тишиной неизбежно следует взрыв. И, к сожалению, не всегда в переносном смысле.

* * *

— Вы что, серьёзно собрались это есть? — ужаснулась Алина, глядя на тягучую светло-коричневую массу, извлекаемую Ваней из банки. — А вдруг это отрава?!

— Да не похоже, — Айл храбро зачерпнул массу десертной ложкой, похищенной из столовой, и отправил её в рот.

— А задняя часть пищеварительного тракта... э-э-э... не склеится? — деликатно поинтересовалась Лея, не торопясь присоединяться к смелому эксперименту малурианца.

Айл отрицательно помотал головой и взмахнул ложкой в знак того, что остальные тоже могут приступать к дегустации продукта. Майк нашёл его вкус достаточно экзотическим, но, тем не менее, годным к употреблению, если его, конечно, запивать чаем — с этим утверждением Лея была согласна на все сто процентов. Ваня, Айл, Тира и Эван в подобных сложностях, судя по всему, не нуждались, и даже Совок, глядя на Т`Арию, деликатно подбирающую ложечкой древний продукт, решил не откалываться от коллектива и гипнотизировал взглядом свою порцию, надеясь, видимо, что если смотреть на неё достаточно долго, она улетучится сама по себе. Как выяснилось, некоторая доля логики в таком поведении всё-таки была — в конце концов, его порцию съела Микки, так что его желание исполнилось. Алина возмущённо покачала головой и пересела к окну, рассеянно листая лекцию по боевым отравляющим веществам. Ей никак не удавалось сосредоточиться — что-то ужасно отвлекало её от учебного материала, и это была вовсе не бестолковая возня её горе-сокурсников. К этому она уже давно привыкла и смирилась с неизбежностью их присутствия в своей жизни. Алина с изумлением уставилась на хихикающих курсантов. Похоже, они умудрились нарезаться в хлам с одной банки тянучки на девятерых, с немалым изумлением поняла она. Иначе как ещё объяснить эту истерику? Даже у Совока предательски подрагивали уголки рта. Ах, вот в чём дело. Ванька снова пересказывает ту знаменитую историю с котом... Да уж. Алина почувствовала, как у неё вздрагивает подбородок и отвернулась к окну. Нет, я не засмеюсь. Я слушаю эту историю уже в восьмой раз. Я знаю её наизусть. Она у меня в зубах навязла. Нет в ней ничего смешного. Просто глупая домашняя история, приобредшая в Ванькином исполнении форматы триллера с элементами саспенса. Только и всего...

— ...и вот приходит мой отец с работы и садится на своё любимое место — как раз в том углу, над которым под потолком две полки сходятся — таким уголком, представляешь, да?

Лея энергично кивнула, облизывая пальцы — что-что, а планировку старой питерской кухни она вполне могла вообразить во всех подробностях.

— Рядом со столом стоит плита, и всё тепло от неё собирается наверху, под потолком, где эти полки. Естественно, что наш кот наладился там подремать на досуге, пока мать разогревала для отца обед. Ну, моего отца ты знаешь, — последняя фраза явно адресовалась Алине, но, поскольку та отреагировать не соизволила, за неё уверенно согласилась Лея, с нетерпением ожидающая продолжения этой истории, — он как с работы придёт, так сразу в форме за стол и садится — хорошо ещё, если фуражку снимет, а то и про это может забыть. Мать его по молодости ругала, конечно, да всё без толку. Ну вот, сел он за стол, кот сверху на полках сопит, всё, как обычно...

— Ничто не предвещало беды, — тихонько фыркнула Тира. — Дедушка как обычно кидал зажигалки в камин.

— Ага, что-то вроде того. Минут через пять ставит мать перед отцом тарелку борща — ну, такого, в классическом русском исполнении — нечто размером с тазик для белья, по самые края заполненного обжигающей массой из картошки, свеклы и капусты, да так, что ложку поставь — не упадёт, и в центре всего этого безобразия вызывающе громоздится нехилых размеров мясной айсберг. Представили? А теперь представьте себе следующую картину — мой отец берёт в руку ложку, наклоняется над тарелкой, вдыхает горячий пар и делает так, — в этот момент Ваня изобразил такое громовое "а-а-апчха!!!", что даже тренированная Алина едва не свалилась с подоконника от неожиданности, что уж говорить об остальных. — И в ту же секунду с полок с душераздирающим воплем падает кот — но не просто так, а прямо в тарелку с борщом. Далее всё это выглядит следующим образом — мерзавец с шипением покидает зону боевых действий, забивается под тумбочку и начинает угрожающе выть на одной ноте, предупреждая всех присутствующих, что свою жизнь он намерен продать очень и очень дорого, желательно с максимальными потерями для всех присутствующих; отец продолжает сидеть всё в той же позе, с ложкой в правой руке, на волосах свекла, на погонах капуста, на коленях мясо, и всё такое прочее. Мы с матерью не то что говорить — дышать боимся, а кот орёт себе под тумбочкой всё в той же примерно тональности. Так проходит секунда, другая, третья, в общей сложности что-то около минуты. В течение всего этого времени отец медленно наливается кровью и, наконец, стены потрясает рык, который, наверное, способен издать только мой отец, ну и, быть может, ещё пара-другая клингонов с двадцатипятилетним стажем службы в десантных войсках: "В-о-о-он отсюда!!!" Должен заметить, что это прозвучало столь убедительно, что кухню поспешил покинуть не только кот, но и я с матерью, причём на выходе все мы, включая кота, застряли в дверях.

Алина закрыла лицо конспектом и беззвучно захохотала.

— Что же было дальше? — всхлипнула Эван, вытирая слёзы с ресниц. Сил на то, чтобы смеяться, уже не осталось.

— Дальше... дальше кот был сослан к бабушке в деревню, где на дармовых сливках, сметане и свежей рыбе быстро разъелся просто до ужасающих размеров и обзавёлся многочисленным потомством. Там же он здравствует и поныне, так что конец у этой истории вполне счастливый.

— Теперь наша очередь, — Эван подтолкнула Лею локтем в бок. — Давай ты, у тебя это лучше получается.

— Ладно, — Лея подобрала под себя ноги, поудобнее устраиваясь на кровати. — Когда мы жили на Вулкане, у нас с Эван был свой аалс — это что-то вроде очень большой кошки, только уши у них поменьше, а хвост такой короткий, что его почти что и нет. Как-то раз она улизнула из дома и отсутствовала почти целый месяц, а когда вернулась... словом, уходила-то она одна, а вернулась в количестве аж восемнадцати штук...

Далее последовали другие истории о котах и аалсах, а также о собаках, сехлетах и файрах, и ещё многих других экзотических животных, которые встречаются только на Малурии и Таурусе-2. Уже ближе к полуночи — когда в комнату заглянул Литгоу и тоном, исключающим любые возражения, потребовал, чтобы все немедленно ложились спать, потому что завтра им возвращаться обратно в Сан-Франциско — Ваня вспомнил об оставшихся банках сгущёнки. После недолгих споров было решено сварить их все разом, раз уж с экспериментальным образцом всё прошло так удачно, да и дома уже возиться не придётся. Дежурными были назначены Лея, Ваня и Айл. Первой дежурить вызвалась Лея, поскольку ей всё равно трудно было заснуть до полуночи, и она села рядом с кастрюлей, вооружившись захваченной из Академии книгой и Ванькиным плейером, чтобы не заскучать и не заснуть ненароком. Спустя два часа она добавила воды в кастрюлю и разбудила Ваню. Тот сонно кивнул, перебираясь на её место. Лея тут же нырнула под одеяло и в кои-то веки заснула практически сразу.

Ваня проверил уровень воды в кастрюле и пришёл к выводу, что беспокоиться особенно не о чем. Раскрыв Леину книжку, он честно попытался продраться сквозь захватывающий (во всяком случае, если судить по тому, сколь неохотно Лея расставалась с этим произведением) сюжет, повествующий о приключениях некоего Майлза Форкосигана; зевнул и прибавил в плейере громкость. Это его не спасло. Спустя пять минут Серёгин уронил голову на стол рядом с раскрытой книгой и заснул крепким сном праведника.

* * *

Насчёт последствий тихого поведения Сорел оказался прав, причём именно в самом худшем смысле этого слова. В прямом.

Примерно в пять часов утра, когда до побудки оставался ещё целый час, маленькое кирпичное здание, в котором разместилась семнадцатая группа, содрогнулось от оглушительного взрыва, за которым последовал ещё один, и ещё, и так продолжалось до тех пор, пока общее их число не достигло шести. На самом деле взрывы вовсе не были такими уж мощными, просто в пять часов утра, когда все нормальные люди обычно крепко спят, большинство из тех, кто это услышал, пришло к единственному логическому в данных условиях выводу — началась четвёртая мировая война. Полуодетый Джон Литгоу на всех парах вылетел из комнаты отдыха командного состава, на ходу застёгивая форменные брюки. Следом за ним выскочил ничего не понимающий Сорел, который, в отличие от полковника, спать не ложился, а всю ночь просидел за компьютером, изучая личные дела будущих подопечных, поэтому его внешний облик, естественно, был безупречен. Впрочем, это продолжалось недолго. Как только они распахнули дверь комнаты, откуда доносился шум, и отчётливо тянуло гарью, раздался ещё один взрыв, заключительный. Сорел и Джон инстинктивно прикрыли лица руками. В то же мгновение на плечо Сорелу ляпнулось нечто обжигающее, дурно пахнущее и очень отвратительное на вид. Джон включил свет и распахнул окна, проветривая помещение. С кроватей начали подниматься перепуганные и абсолютно непроснувшиеся курсанты. Было слышно, как где-то в углу всхлипывает до смерти перепуганная Микки.

— Война?! — неуверенно спросил Айл, протирая глаза.

— Бомба? — Эван сформулировала свой вопрос более конкретно.

— Напалм! — уверенно отрубила бледная Лея, пытаясь избавиться от обжигающей вязкой массы, прилипшей к запястью.

— Сгущёнка!!! — окончательно прояснил ситуацию горестный вопль Алины. — Кто-то из идиотов забыл поменять воду в кастрюле — и вот результат!

Результат действительно был плачевным. Пока Совок и Т`Ария успокаивали маленькую Микки, а все остальные медленно приходили в себя, Сорел заглянул в кастрюлю, из которой всё ещё валил дым, и ужаснулся — судя по всему, то, что в ней варилось, продолжало поджариваться на медленном огне в течение достаточно долгого времени. В конце концов то, что было в банках — чем бы оно ни являлось — достигло критической точки кипения, и давление попросту разорвало хрупкую жестяную оболочку!

— Кто? — голос Джона упал до свистящего шопота. — Чья это работа? Что вообще здесь происходит?!

Ответом ему послужила зловещая тишина. Даже Алина не торопилась спихнуть с себя ответственность за всё происходящее, справедливо опасаясь спровоцировать неуместным замечанием новую вспышку гнева со стороны командира.