Весна новой эры

Выйдя из кино, Михаил отправился за вещами на вокзал, а уже оттуда прямиком к той станции, куда должна приехать Катя. Прождать, правда, пришлось еще минут двадцать, но вот мелькнула и знакомая фигурка, и парень двинулся ей навстречу.

— Привет, Кать! — поздоровался он с девушкой.

— Привет, Миш, — устало буркнула в ответ девушка. — Меня ждешь?

— Ага, — подтвердил он.

Недолгий путь по улице, и вот они уж входят в 'сталинку', где жила Катя с родителями и братом... И опять в доме никого — ведь именно сейчас то время, когда кто-то уже ушел на работу, кто-то еще не вернулся. Раздевшись и умывшись, они отправились на кухню, где девушка тотчас же поставила чайник, а Михаил принялся выкладывать из сумки остатки своего 'пайка' — то, что осталось с предновогодней 'получки'. Следующая будет уже тут, в Москве... По месту работы, как оно обычно и бывало. Заставлять людей зимой, когда порой температура падает до сорока и более градусов мороза, ходить по магазинам и стоять в длинных очередях — все равно что просто убить их. Особенно когда организм и так ослаблен...

— Ну рассказывай, — когда чай был разлит, обратилась к Михаилу Катя. — Зачем вызвали-то...

— На счет теплиц, вроде, — ответил на это Михаил. — Что-то на счет автоматизации... Ну и, наверное, еще что-то. Мне пока подробности не рассказывали. Хотя недавно интересовались моими идеями на счет автоматизации производства.

— Автоматизация теплиц? — чуть не поперхнулась чаем девушка. — Это про АТСХК что ли? Ты что, и в этом участвовал?

— Ты про что? — удивившись такой реакции, спросил Михаил.

— Тьфу, блин... — хлопнула себя по лбу девушка. — Это я уж к сокращению привыкла. Автоматизированный тепличный сельскохозяйственный комбинат... У меня подруга там работает.

— И что говорит? — заинтересовался Михаил.

— Ну если откинуть эмоции, — как-то слегка ехидно усмехнулась Катя, — то она считает, что это 'частица будущего в настоящем'.

— Вот как? — все больше удивлялся Михаил. — И что из себя этот комплекс представляет?

— А ты не знаешь? — в свою очередь удивилась девушка.

— Нет, — усмехнулся Михаил. — Я описал общий принцип действия, что оно должно из себя представлять, а вот что на деле — это уж не ко мне...

— Ну, значит, увидишь, — усмехнулась Катя. — Не буду портить впечатление!

Допив чай, они перебрались в комнату, где включили телевизор, но тут как раз вернулся с работы отец Кати, и она принялась разогревать ужин. Больше никого сегодня, как она сказала, не будет. Мать с братом ушли в ночь на смену. За ужином обсуждали положение в стране и мире, говорили про 'политику партии и правительства', про положение в экономике... Но в конечном счете перешли к разговору о предложенных Михаилом средствах автоматизации — тем более, что тут сейчас собрались фактически три инженера, так что понимали друг друга буквально с полуслова. 'Как же люблю девушек-технарей!' — неожиданно для себя подумал Михаил. С такой и поговорить всегда есть о чем, нет ощущения, словно пытаешься объясниться на китайском с японцем, не зная ни одного из этих языков. Тут, можно сказать, они одним языком мыслят. И чаще всего такие не строят из себя черте что, ведут себя просто и естественно. У них просто иное мышление, понятное мужику! И это Михаил тоже однозначно выводил в плюс... Такова была его вторая жена в прошлом мире, таковы Вика и вот эта вот Катя-Катерина. Так за обсуждением они и, сами того не замечая, засиделись до поздней ночи — пока Виктор Сергеевич не сказал, что пора спать.

— Отоспаться надо, завтра нам всем на работу топать, — сказал он.

Ложился спать Михаил в комнате один-одинешенек, попутно несколько позавидовав москвичам. К ним-то эвакуировали совсем немного народу, почти без 'уплотнений' обошлось. Не то что 'на югах'. Хотя даже ему еще повезло — по сравнению с теми, кого отправили в Среднюю Азию или даже в Иранскую ССР. Однако не успел он уснуть, как к нему пришла Катя...

— Ты чего? — даже не понял сначала Михаил.

— Просто, — вздохнула девушка, — Поговорить хотела...

— Будешь приставать если, я кричать буду! — шутливым тоном 'обозначил границы' Михаил.

— Не буду, — усевшись на краешек кровати, тихо рассмеялась в ответ девушка. — У тебя семья, а семья — это святое. Я никогда не стану лезть чужую семью...

— О чем поговорить-то хотела? — решил все же перевести разговор на другую парень.

— Я уезжаю скоро...

— Куда? — удивился Михаил.

— К тебе поближе! — фыркнула Катя. — В Петровск... на завод автозапчастей

— Зачем? — не понял парень. — Ты ж на ЗиСе работаешь?

— Тебе официальную версию или по факту? — усмехнулась девушка.

— Правду, конечно.

— Ссылают меня, с глаз долой, — грустно вздохнула она. — Достала я начальство до печенок. Такие, говорят, умные и инициативные сотрудники нужны в Петровске для расширения производства!

— И чем же ты так 'достала' начальство? — заинтересовался Михаил.

— Понимаешь, — задумчиво произнесла Катя. — Многие люди слишком давно сидят на своем месте... Считают, что они все знают, все ведают и принимают в штыки любые чужие идеи, не хотят ничего менять. Считают, что у них и так все хорошо, а эти идеи лишь создают новые проблемы.

— И тут ты с новыми идеями...

— Ага. Знаешь — мне даже практически напрямую сказали: мы сами все знаем, не лезь не в свое дело! А я не отстала...

— Но ведь сейчас в машины вовсю внедряют изменения на основе опыта эксплуатации?

— Вносят, — согласилась Катя. — Но, в основном, лишь в плане обеспечения эксплуатации в условиях Долгой зимы, поскольку за этим из министерства следят. Вот и ставят все эти подогреватели, пускачи и все прочее... А в остальном словно и не надо ничего!

— А как же метод повышения эффективности? — заинтересовался Михаил.

— А он и работает, — хмыкнула Катя. — Только избирательно... Если можно снизить себестоимость продукции без снижения качества — это мы запросто! Это ж вся экономия, что за год получится, в прибыль уйдет, можно будет часть ее и себе на премии отписать. А на следующий год прибыль все равно ту же назначат, цифра-то фиксированная, пусть и себестоимость ниже. Но если этого нет... Вот тут-то начинается. Если нет задания правительства, конечно...

'Ну да!' — мысленно усмехнулся Михаил. Знакомая какая ситуация! Прямо как с рацпредложениями в позднесоветские годы. Если начальству твои идеи не по нраву — постараются найти сотню поводов чтобы завернуть их. Зачастую даже просто ради того, чтобы все и дальше шло тихо-спокойно. А те же эксплуатационные характеристики? Да наплевать! Раньше пользовались — а вы чем лучше? Вот и Катька, похоже, наткнулась на такую вот бюрократию. Правда, напрямую-то тут не пошлешь — метод повышения эффективности экономики ж действует! Но вот так, избавиться под благовидным предлогом... А почему бы и нет?

(*P.s. От автора — с такой системой, причем в еще более ухудшенной форме (все же у нас и МПЭ не было уже), сталкивался лично и на опыте близких знакомых на производстве. Не утверждаю, что такое было повсеместно, что там было с автозаводами — без понятия, но для сюжета решил вставить).

— Хочешь, чтобы я наверху тему поднял? — спросил Михаил.

— Я пробовала через комсомольскую организацию, — тихо произнесла Катя. — Я ведь не одна такая, сейчас на заводе полно молодежи стало... Несколько своих идей мы буквально силком пропихнули! И ведь неплохо пошли... Но теперь вот! В феврале в Петровск поеду.

— Не хочешь уезжать? — спросил Михаил.

— Не хочу, — согласилась Катя. — У меня и тут-то немного друзей да товарищей... А там я и вовсе останусь в одиночестве. Но знаешь... оставаться и смотреть на все это я тоже не хочу!

— Я подниму вопрос в министерстве, только расскажи поподробнее, — произнес Михаил.

— Хорошо, — кивнула в ответ Катя. — Расскажу. Но знаешь... Нет у меня уже настроения оставаться. Устала я...

* * *

Интерлюдия. 'Вождь народа'.

— Ну так что с ними делать, Василий Василич? — обратился к Василию его 'заместитель'.

— Главных на виселицу, остальных вышвырнуть из города в одном белье! — ответил ему мужчина. — Заседание суда приготовил? Никаких неожиданностей не будет.

— Не будет. Сейчас только до судьи дойду, приговор озвучу... — ухмыльнулся 'зам'.

— Тогда пошли.

Два мужчины вышли из кабинета и, накинув на плечи шубы, отправились на улицу... Сегодня вновь с самого утра мела метель, но Василию было наплевать. Как, впрочем, и всем остальным. Тем более, что тут совсем недавно разоблачили самый настоящий заговор!

Здание суда располагалось буквально в двух шагах от его 'резиденции', и там сейчас все уже было готово. Судья, прокурор, обвиняемые, свидетели... Все должно пройти как по маслу! Хотя по факту заседание и было формальностью. Так что Василий лишь занял место в рядах 'зрителей', а его заместитель, коротко переговорив с судьей, присоединился к нему. А вскоре началось и само заседание — слова 'прокурора', опрос свидетелей из числа бравших заговорщиков 'самооборонщиков', слово обвиняемого — ну и приговор. Всего полтора часа на все разбирательство! Троим 'вышка', еще десять человек выслать из города — что тоже не сильно лучше. Добраться до соседних поселений, может быть, получится, но что там? Чужакам нынче нигде не рады, если только они не ценные по меркам нынешнего времени специалисты! Так что, в лучшем случае, в рабство попадут. А могут и просто убить ради одежды, а то и вовсе на банду каких-нибудь людоедов наткнутся... Впрочем, это уж будет их судьба!

На само повешенье Василий уже не пошел — и без него справятся. Вместо этого потопал домой, где его ждала то ли девушка, то ли любовница, то ли жена... Он до сих пор не смог бы сказать, кем ему стала Мелисса. Хотя именно тогда, когда освободил ее из подвала, где девушку держали ублюдки Пальцева-младшего, он вдруг понял, что за это время она стала ему самым дорогим человеком на всем этом свете, что успел полюбить ее... И убьет любого, кто попытается сделать ей что-то плохое. Как то было и с женушкой и сынком Пальцева. И пусть они давно сдохли, но этих тварей он ненавидел до сих пор.

И все же все вновь пошло не так, как он тогда планировал... Изначально Василий собирался быстренько собраться и уйти куда-нибудь на запад, но тут вдруг выяснилось, что не так-то все просто! Во-первых, у всех его бойцов были тут семьи — и им еще надо было собраться. А это несколько часов. А во-вторых... Никто просто не хотел уходить!

— Мы что, будем бегать и прятаться как крысы от этих уродов? — озвучил ему тогда общее мнение его заместитель. — Мы останемся здесь! И если понадобится — дадим бой Пальцеву и его банде. Нас больше, мы сильнее, с нами встанут наши раненые товарищи! Закопаем банду!

И Василию, пусть и с зубовным скрежетом, пришлось пойти на уступки. Вместо бегства он приказал своим бойцам брать контроль важнейшие объекты города, хватать, а при оказании сопротивления убивать на месте, людей Пальцева, ставить в строй способных держать оружие раненых или умеющих обращаться с оружием членов их семей — таковых тоже хватало. Все же оружия раньше было куда меньше, чем желающих записаться в ополчение. Всего через полчаса, практически без единого выстрела, город перешел под их контроль, а еще через пару часов численность его 'сил самообороны' достигла двухсот человек... И пусть даже половина из них только сегодня встали в строй, но ведь оружие держать в руках умеют, про тактику имеют какое-то понятие от научивших их этому отцов и братьев. А что у Пальцева? Три десятка человек?

Неожиданно для Василия оказалось, что большинство города поддерживает его! И теперь чуть ли не все, кто способен был держать в руках оружие, были настроены на то, чтобы 'дать п*ы банде'... Что им какие-то там пальцевцы, когда совсем недавно отбились от 'Барона'? В два счета на ноль помножим! И это было неожиданно... Когда ж он успел такую народную любовь сыскать? И, в то же время, оно накладывало на него дополнительную ответственность...

Однако еще больше Василия удивило другое... Когда к нему вдруг пришел какой-то 'дедушка', которого он бы вполне мог принять за самого обычного человека, если б не его взгляд... Ведь такой он видел лишь у того 'чекиста', с кем ему довелось пообщаться после ареста.

— Как к вам обращаться-то хоть? — поздоровавшись с тем, спросил Василий.

— Можешь называть меня Иван Иванычем, — без всякого спроса или приглашения присаживаясь за стол напротив, произнес 'дед'.

Откровенно говоря, Василий сильно сомневался, что того и впрямь так звали. Ровно с тем же успехом он мог быть хоть Петр Петровичем, хоть Николай Степановичем или кем еще. Но борзеть на этот счет, похоже, сейчас совершенно не время.

— Хорошо, — кивнул в ответ Василий. — Я вас слушаю...

— Значит, вы хотите удержать город? — начал 'дед'. — Хотя можете отвечать... Я и сам не слепой.

— Тогда что же вы хотите от меня? — вздохнул мужчина.

— Мы могли бы быть полезны друг другу, — слегка усмехнулся 'дед'. — Я видел вас в деле, неплохо знаю про ваши взгляды — и потому считаю, что вы куда больше Пальцева подходите на должность... главы города.

— Вот как? — пристально взглянул на 'Иван Иваныча' Василий. — И почему же?

— Потому, что Пальцевым движет тщеславие, — поморщился 'дед'. — Город, люди интересуют его ровно в той мере, в какой это ему выгодно. Он, конечно, ценит полезных ему людей... Но ценит как вещи — и, если ему поступит более выгодное предложение, разменяет их без всяких сомнений. И ладно мы, старики, свою жизнь уж прожили. Но у всех у нас есть свои дети, внуки...

— Вы же из 'Белых', Иван Иванович? — поинтересовался Василий.

— Когда-то я служил Антону Ивановичу Деникину, — усмехнулся 'дед'.

— Тогда почему вы хотите помочь мне? 'Слишком советскому', как говорят многие наши бывшие... эээ... соотечественники?

— 'Слишком советскому'? — усмехнулся 'Иван Иваныч'. — Знаешь, почему 'белое дело' проиграло?

— Из-за социальной поддержки? — предположил Василий.

— Да, — согласился 'дед'. — Многие среди нас слишком держались за старые привычки, старый образ жизни, не готовы были пожертвовать даже малой долей своего благополучия... Более того — мечтали вернуть с процентами утраченное!

— Настолько хотели, что потом вместе с фашистами пришли на нашу землю? — усмехнулся парень.

— Да, — подтвердил 'Иван Иваныч'. — Это у вас, в СССР, показывали белое движение чем-то единым... 'Белая армия, черный барон снова готовят нам царский трон'. Как будто на деле кому-то из нас нужен был этот царь! Каждый из нас хотел править сам. Вот только на деле не было никакой единой силы среди нас! Каждый преследовал свои цели... Кто-то хотел Великой России, а кто-то воевал за свои деньги и имущество...

— И вы, значит, из первых?

— Почти, — усмехнулся 'дед'. — Тогда я был офицером и считал, что большевики погубят Россию, но ведь и по деньгам я немало потерял... Но потом я во многом поменял свои взгляды. Когда началась война, мнения среди нас разделились. Одни пошли на службу к фашистам и воевали против Советского Союза... Другие ж считали, что нужно поддержать СССР в борьбе с фашизмом — ведь какая бы там не была идеология, но это по-прежнему Россия. Ну а большевики — сегодня они есть, завтра нет... Да и, быть может, живущим в самой России людям оно виднее как жить?